Помнишь, Борис, однажды я позвал тебя, в очередной раз, нам нужно было защитить честь четырех братьев Симон
| Вид материала | Документы |
- Н. Брагинской (1972-2002)*, 959.39kb.
- А. С. Хомяков Несколько слов о "Философическом письме", напечатанном в 15 книжке "Телескопа", 248.61kb.
- Ты Пётр, и на сем камне Ясоздам Церковь Мою, 975.02kb.
- Круглый стол «Как защитить себя от жестокости и насилия?», 68.56kb.
- П. Е. Эссер Посвящается маме и дочери, 2624.97kb.
- Наказ одноклассникам!, 8.71kb.
- Книга пророка иеремии, 229.03kb.
- Рудольф Штайнер, 2673.29kb.
- Нужно. Слегка открыв глаза, оно еще раз повторило: Мне ничего не нужно, 1230.04kb.
- Синкен Хопп «Волшебный мелок», 1254.76kb.
Братья
Помнишь, Борис, однажды я позвал тебя, в очередной раз, – нам нужно было защитить честь четырех братьев Симон; помнишь, как солнечный лучик проник через окно больницы и на мгновение упал на твое веко. А ты заговорщически мне подмигнул. Помнишь, Борис?
Сегодня мы все здесь собрались: твоя семья, твои дети, братья, друзья…Мы грустим по тебе… Но грусть овладевает нами лишь изредка, мгновенными вспышками. Чаще всего мы вспоминаем о тебе с радостью, потому что на столько сильно мы ощущаем твое присутствие рядом с нами, - в наших сердцах, в наших мыслях - что кажется, ничего непоправимого не произошло, и сейчас ты войдешь сюда со своей гитарой или букетиком невзрачных полевых цветочков, и что…сейчас произойдет чудо…
Ты возьмешь маргаритку и подаришь ее, как часто ты это делал, красивой незнакомке в ресторане. Но ни она, ни ее молодой человек не будут этим шокированы, потому что ты прочтешь красивые стихи, и они поймут - это подарок поэта!
А затем, вчетвером, мы начнем шутить. Наш новый знакомый, сидящий с нами за столиком, узнает, что мы из военной семьи: Роман – командир авиаполка, Луи – офицер интендантской службы; а ты…Бедный Борис! Ты, по правде говоря, – неудачник: добровольно поступив на службу в 18-тилетнем возрасте, ты только спустя 40 лет стал аджюдан – шефом.
Посетители за соседними столиками сначала удивляются, а потом включаются в разговор. А ты, душа компании, рассказываешь истории, одну нелепее другой, и, в конце концов, заявляешь, что, оставив военную карьеру, мы образовали музыкальный квартет. «Мадам, вы мне не верите?- скажешь ты.- Слушайте же!» И мы запеваем Лотарингский марш или гимн Савойи, да так заразительно, что весь ресторан хором подхватывает мелодию, и все это очень удивляет управляющего рестораном.
Или вот еще… Помнишь, как бедный бродячий музыкант доверил тебе свою гитару, под которую ты напевал балладу Рютбефа или какой-то цыганский мотив своим немного ломанным голосом, но зато четко попадая в такт. Кто-то из нас заметил, что ты похож на трубадура в лоскутных штанах.
А на следующий день (впрочем, как и в любой другой) ты будешь крутиться то вокруг одной, то вокруг другой женщины, нашептывая им банальные комплименты. Под конец вечера, ты окажешься в большом кругу красавиц, которых ты соблазняешь без особых усилий, рассказывая им разные истории, похожие, скорее, на волшебные сказки.
Когда я приду к тебе в мастерскую, я принесу несколько банок растворимого кофе, который вперемешку с рыбьем клеем дает неповторимый оттенок охры, при помощи которого ты вырисовывал своих прекрасных хрупких девушек.
Затем мы вспоминали заросли на берегу Жиздры и потаенные закоулки дома, где мы провели наше детство, и, который так быстро сгорел во время революции, потому что полностью был деревянным.
Как-то октябрьской ночью 1922 года мы с тобой потерялись на вокзале в Ленинграде, а потом встретились в поезде, следующим во Францию.
А помнишь, как твои дети хором исполняли мне утреннюю серенаду в поле, недалеко от дома в деревне Писсу? А ты, внимательный и любящий отец, стоял перед ними, подобно дирижеру оркестра, и командовал: «Отпразднуем, дети, приезд вашего дяди Саши!» И они начали горланить под твою гитару и щебетание птиц.
Но на этом, мой дорогой Борис, мои воспоминания о тебе не заканчиваются... Подожди, подожди…Я вспомнил, как однажды в Белграде
ты на меня очень рассердился, потому что мне надоело менять местами картины, и ты все утро провел в парке Калемегдан. Какой же ты глупый! Неужели ты и впрямь подумал, что я могу на тебя обидеться за твои смешные вспышки гнева?
Но и на этом мои воспоминания о тебе не исчерпаны…. Знаешь, о чем я сейчас сожалею? О том, что я не достаточно любил тебя, или, скорее всего, не смог показать, как сильно я тебя любил!
Но с тех пор….
Саша
Это случилось в субботу, на лестничной площадке 2 –го этажа дома в г. Нанси. Я тогда приехал из Коммерси, где я учился в коллеже, а он – из России. Именно там, на лестничной площадке, мы и встретились с ним впервые. Мне было 9 лет, а ему – 7.
С первого взгляда мне показалось, что у этого любознательного мальчугана не было семьи. Он был очень тощим, с вытянутыми чертами лица, с очень худыми, похожими на прутики, ногами и с очень большими выделяющимися коленями.
Он спешил, в руках нес какую – то деталь от детского конструктора. Едва взглянув на меня, он послал мне воздушный поцелуй и убежал.
Чуть позже, я встретил его в нашей детской комнате. Он организовал из стола настоящую мастерскую. Не произнеся ни одного слова (к тому же, как и Саша, он понимал и говорил только по-русски), я смотрел, как он легко обращался со своими инструментами и детальками, и понял, с некоторым покалыванием в сердце, что он собрал новую конструкцию, которая не была указана в инструкции на коробке, до боли мне знакомой. Да, это был мой конструктор! Он нашел мою игру и уже придумал новую модель! Я испытал тогда (я это помню, как сейчас) что – то вроде изумления, смешанного с завистью. Надо же! Я всегда собирал одни и те же подъемные краны, одни и те же мельницы… Да, хорошее начало...
Так состоялась моя первая встреча с Борисом!
В последний раз я встретил его также на лестничной площадке, но уже в доме по улице Нотр – Дам де Лоретт. Он стоял в длинном халате, с котенком на руках. Я навестил его неожиданно, вместе с моим другом, сочинителем песен, Жено Жилем. Естественно, Борис был очень удивлен нашему визиту.
В памяти Жено знакомство с Борисом осталось, как сцена из сюрреалистического немого фильма. Через хлам, в котором утопала его мастерская, он ходил, как акробат по канату.
Казалось, Борис шел впереди планеты всей, и ему это удавалось очень легко…Он не умел контролировать свои таланты… За любое дело он брался с радостью…
Между этими двумя персонажами- маленьким изобретателем и волшебником, между этими двумя лестничными площадками для меня и Бориса прошло пятьдесят лет дружбы: совместная деятельность, игры, вместе, а затем по отдельности проведенные каникулы, встречи, откровенные беседы, планы, мимолетные увлечения, волнительные или нелепые (но без каких – либо неприятностей).В нашей дружбе не было неприятных моментов, кроме, одного случая, о котором я должен вспомнить, Борис, с сожалением, так как не выразил тебе должной благодарности: ты был первым и единственным в течении долгих лет, кто спокойно, без всяких объяснений принимал все, что со мной случалось; ты принимал нас – ее и меня, и даже сам улаживал конфликты… Это случилось в 1953 году. Видишь, ни ты, ни я, мы не ошиблись друг в друге.
Да, между нами действительно существовала крепкая безупречная дружба!
Луи