Geum.ru

Конкурс исследовательских краеведческих работ «Литературный Петрозаводск»

Вид материалаКонкурс
Подобный материал:


Муниципальное учреждение культуры

«Централизованная библиотечная система»


Конкурс исследовательских краеведческих работ

«Литературный Петрозаводск»


Штрихи к портрету вольнодумца




Номинация: «Имя на карте города»


Автор:

Верхоглядов В. Н.


Петрозаводск 2009


Валерий Верхоглядов

Штрихи к портрету вольнодумца



Сразу же хочу отметить, что все здесь написанное не является биографическим исследованием, я всего лишь хочу ввести в краеведческий оборот два достаточно редких источника и коротко рассказать о разгадке одного комментария.

В Петрозаводске есть улица Глинки.

Поскольку инициалы в названии отсутствуют, то непонятно, кого таким образом решила увековечить городская власть – всемирно известного русского композитора или менее известного на своей родине поэта.

Думаю, что все-таки поэта.

В нашем городе не принято называть улицы в честь композиторов, певцов или музыкантов – не было такой традиции, в то же время достаточно много улиц и переулков носят имена прозаиков, поэтов, сказителей, критиков, словом, людей профессионально занимавшихся литературой.

Перечислю их: это улицы Белинского, Герцена, Глинки, Гоголя, пер. Гончарова, Максима Горького, Грибоедова, Державина, Достоевского, Еремеева, пер. Жуковского, улица Жуковского, Короленко, Крылова, пер. Лермонтова, улица Лермонтова, Линевского, Ломоносова, Некрасова, Островского, Паустовского, Перттунена, Пришвина, Пушкинская, С. Раевского, Радищева, Рылеева, пер. Серафимовича, улица Серафимовича, Льва Толстого, Федосовой, Фурманова, Чернышевского, Чехова, Шевченко,

Обратите внимание, в списке встречается имя еще одного ссыльного литератора, а именно, С. Раевского, так что Глинка включен в него с достаточным на то основанием.

О нем-то и будет этот рассказ.

Федор Николаевич Глинка родился в 1786 в Смоленской губернии. Как и многие дворяне того времени, был рано отдан в Шляхетский кадетский корпус, где получил образование и воспитание. В 1803 был выпущен в Апшеронский пехотный полк в чине прапорщика. Через два года стал адъютантом знаменитого генерала Милорадовича. Участвовал в сражениях против армии Наполеона, проходивших на территории Австрии в 1805-1806 годах. Вернувшись на родину, подал в отставку и занялся литературной деятельностью. Жил он в своем родовом имении, печатался в «Русском вестнике», редактором которого был его брат Сергей Николаевич.

Вскоре Федор Глинка издал первую книгу «Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях и Венгрии с описанием похода 1805 - 1806 годов».

Когда началась Отечественная война 1812 года, Федор Глинка вернулся в действующую армию, где снова стал адъютантом Милорадовича, в этой должности он оставался до конца кампании.

В это же время в журналах «Русский вестник» и «Сын Отечества» печатается его наиболее известное произведение – «Письма русского офицера», вышедшее вскоре отдельным изданием.

В 1815 Глинка перевелся в гвардию, после чего еще усерднее занялся литературой.

Каждый год он издает свои сочинения: «Плутарх для молодых девиц» (1816), «Письма к другу» (1816 – 1817), «Лука да Марья. Народная повесть» (1818), «Краткое обозрение военной жизни и подвигов графа Милорадовича» (1818), «Гимн величию и всемогуществу Божий» (1818), «Несколько мыслей о пользе политических наук» (1819), «Зиновий Богдан Хмельницкий» (1819), «Мечтания на берегу Волги» (1821) и некоторые другие.

В 1819 году Федор Глинка вновь оставил военную службу и поступил правителем канцелярии к своему бывшему начальнику петербургскому генерал-губернатору графу Милорадовичу.

Чуть ранее он был избран вначале вице-председателем, а затем и председателем «Вольного общества любителей российской словесности», и тогда же стал членом масонской ложи, в которой занимал должность «наместника мастера» – пост, нужно отметить, довольно высокий.

В эту ложу входило немало известных деятелей культуры: журналист и писатель Николай Греч, статистик, историк и географ Константин Арсеньев, баснописец Александр Измайлов, поэт Вильгельм Кюхельбекер. «Управляющим мастером» у них был граф Федор Толстой.

Именно активным участием в деятельности масонской ложи, а также знакомством, как тогда писали, «с лицами, впоследствии скомпрометировавшими себя в декабрьских событиях 1825 года, Глинка навлек на себя подозрение в принадлежности к Северному обществу и в 1826 году был сослан в Петрозаводск».

Но был ли он декабристом?

В работе Феликса Канделя «Очерки времен и событий. Из истории российских евреев», которую навряд ли можно назвать широко известной, на этот счет приводятся интересные сведения.

«Среди участников тайных обществ в России, – сообщает автор исследования – оказался и один еврей – Гарш (Григорий) Перетц. Его отцом был известный петербур­гский откупщик Абрам Перетц, матерью – дочь богатого и ученого раввина И. Цейтлина из Шклова».

В 1813 году Гирш Перетц покрестился и уже как Григорий стал служить в должности титулярного советника. По рекомендации Федора Глинки этот Перетц был принят в тайный кружок (так Ф. Кандель называет масонскую ложу), куда его привели «несправедливость и ошибки правительства».

В свою очередь Перетц привел новых членов кружка – генерала А, Искрицкого, офицеров Сенявина, Дробуша, Данченко и чиновника Устимовича. На своих встречах члены этого общества говорили о «тяготах налогов, об излишке войск и военных поселений, об упадке флота, разорительных для России займах».

По предложению Перетца условным знаком заговорщиков было принято слово «херут», что на иврите означает «свобода», для узнавания единомышленников этот пароль необходимо было сообщать постепенно, по одной букве.

Перетц находился в кружке до 1822 года, до того времени, пока не женился, затем он отошел от заговорщиков. «У вас в голове любовь, а не дело», – не раз выговаривал ему Федор Глинка.

После подавления восстания декабристов Г. Перетц был уверен, что его арестуют, и даже хотел бежать за границу, но потом почему-то передумал. Его имя назвал на допросе генерал А. Искрицкий. После ареста Г. Перетц сразу же во всем сознался и даже просил следователей применить к нему пытку – «для убеждения в истинности показаний».

После следствия генерала Искрицкого перевели офицером в армейский полк. Федору Глинке государь сказал: «Ты чист, ты чист», – но все-таки приказал выслать его в Петрозаводск для продолжения службы «по гражданской части», многие бывшие члены кружка, отошедшие от его деятельности, вообще не понесли наказания, и только приговор Перетцу был суров: «Продержав еще два месяца в крепости, отослать на жительство в Пермь, где местной полиции иметь за ним бдительный тайный надзор и ежемесячно доносить о поведении». Лишь в 1840 году Перетцу разрешили переехать в Вологду, а еще через пять лет ему было дозволено жить в любом городе страны. Умер он в Одессе в 1855 году.

Федор Глинка, открывший в XIX веке список политических ссыльных в Карелию, прибыл в Петрозаводск 30 июля 1826 года. Здесь он провел четыре года, занимая пост старшего советника Олонецкого губернского правления. По долгу службы ему приходилось довольно часто покидать пределы города. В этих поездках Федор Глинка имел возможность ближе познакомиться с историей края, его природой, занятиями местного населения.

В. Пименов и Е. Эпштейн в книге «Карелия глазами путешественников и исследователей» отмечают, что «судя по некоторым документам, Глинка участвовал в ревизии губернии, проведенной губернатором Лачиновым. Даже в произведениях поэта легко найти множество свидетельств того, что он видел край не только из окна губернского правления». Они и для сегодняшнего читателя представляют большой краеведческий интерес.

Так, например, затронув тему производства местным населением оружия, Федор Глинка поясняет: «Винтовка есть оружие здешнего края… Складывают два железных бруска и, с соблюдением внутри пустоты, выковывают ствол, который потом сверлят в особом станке с таким искусством, что нельзя не подивиться мастерству простых поселян в сем деле. Через такое сверление образуется сперва канал, а потом уже, как они говорят, нарезывается внутри винт: отчего и орудие называется винтовкою… Карельская винтовка отличается тем, что требует весьма мало пороху, а именно, иногда не более ¼ золотника на заряд; но бьет далеко и бойко (на 30 сажен в цель)… Выстрел бывает очень незвонкий; иногда не громче звука, издаваемого хлыстом; почему на карельском языке звук винтовки называется вицею, что также означает хлыст. Из сих-то винтовок карельские стрелки бьют белку и рябчика дробною пулькой в голову. Есть и такие винтовки, которые, будучи большого калибра, берут пороху не менее ружейного заряда, но зато бьют на 120 сажен в цель!»

В поэме «Карелия», названной профессором В.Г. Базановым краеведческим очерком в стихах, есть строки, в которых говорится, что карельские озера приемлют «ясность стали иль вид литого серебра; но никогда в них не блистали ни пышность древняя палат, ни пестрота и роскошь сада...»

К данному отрывку Федор Николаевич сделал примечание; «В Олонецкой губернии, особенно же в северо-восточной части оной, вовсе нет фруктовых деревьев. Долго не знали здесь даже употребления капусты и картофеля. В городе Петрозаводске крестьянин графа Орлова Петр Накропин в продолжении 40-летнего жи­тия, в качестве городского огородника, первый старался развести сии овощи и теперь успевает даже в выводе дынь и арбузов из семян, и получает довольно спаржи в своем огороде. За сим, кроме большого сада, с отличным вкусом разведенного (из здешних северных деревьев) при казенном доме начальника Олонецких заводов А. А. Фуллона, мало у кого воспитываются по одному, по два фруктовых деревца».

Секрет выращивания в нашем климате южных растений мне был давно известен. В то время, то есть в первой половине XIX века, огородники, разумеется, не закрывали парники ни стеклом, ни пленкой. Проблема создания микроклимата на грядке разрешалась просто и в то же время необычно, как и многое у нас на Севере. В какой-нибудь низинке, надежно защищенной от ветров, выкапывалась траншея, дно и стенки ее выкладывались камнем. За тем этот парник набивали навозом, поверх которого насыпался слой земли. Навоз грел не только овощи, но и камни, а природные аккумуляторы, точно каменка в деревенской баньке, в прохладное время активно отдавали свое тепло.

Днем такой парник держали, разумеется, открытым, в холодные ночи укрывали еловой хвоей, но тогда рядом обязательно садился сторож в тулупе, наброшенном на плечи. Жарко станет сторожу, он выберется из тулупа и снимет с парника хвою – это чтобы нежные растения не сомлели, после чего караулит уже просто в рубашке, а как только начинает замерзать, снова закроет парник лапником и нырнет в тулуп.

Так что, каким образом Петр Накропин выращивал под северным небом разную экзотику, мне было известно, но я не знал главного – где находился его огород…

Может, в Ямке? Но опять же – в каком ее конце? Ямка большая. Огород мог быть и в южной оконечности оврага, неподалеку от дома горного начальника, и в северной, там,. где сейчас располагается стадион «Юность», бывший раньше «Спартаком» (горожане, чтобы не запутаться называют теперь его просто «старым»). Мог Петр Накропин устроить свои парники и в пойме Неглинки, неподалеку от неглинского колодца, славившегося в то время чистотой воды.

Ответ на эту загадку пришел с неожиданной стороны.

Просматривая материалы по строительству в тридцатые годы прошлого века, я наткнулся на сообщение о предполагаемом возведении новой парашютной вышки. Прежняя, первая в городе, была устроена на колокольне Святодуховского собора, но в 1936 году собор взорвали, и комсомольцы остались без сооружения необходимого им для воспитания и укрепления боевого духа. В документе говорилось, что новая парашютная вышка будет деревянной, высотой 44 метра, а поставят ее на берегу Лососинки за Советским мостом. Чтобы точно обозначить строительную площадку, в скобках уточнялось; «На мести бывших накропинских огородов».

Это значит, что если сегодня вы от типографии им. Анохина спуститесь по лестнице к реке, то как раз и окажетесь там, где когда-то талантливый крестьянин-огородник Петр Накропин выращивал диковинные для петрозаводчан южные плоды.

Но вернемся к Федору Глинке.

О том, чем он занимался после петрозаводской ссылки, подробно описывается в одном из номеров «Нивы».

Поскольку далеко не все горожане имеют обыкновение почитывать на досуге этот некогда очень популярный в России журнал, расскажу близко к тексту о дальнейшем жизненном пути поэта.

Впоследствии, пишет «Нива», Федор Глинка служил в Твери. Там женился на Авдотье Голенищевой-Кутузовой, известной своими переводами Шиллера и Гете. Из Твери он перевелся в Орловское губернское правление. Оставив в 1835 году государственную службу, Федор Николаевич купил домик в Москве, поселился в нем с любимой женой и стал регулярно устраивать литературно-музыкальные вечера. К нему съезжались едва ли не все писатели, ученые и артисты того времени. Поэт регулярно печатался в «Сыне Отечества», «Библиотеке для чтения», «Современнике».

Из книг он издал поэму «Карелия, или Заточение Марфы Иоановны Романовой», «Воспоминание о пиитической жизни Пушкина», «О древностях в Тверской Карелии» и «Очерки Бородинской битвы», последнюю очень хвалил Белинский.

В конце 30-х годов Федор Глинка внезапно умолк и почти двадцать лет не появлялся в печати. Только в 1859 году он напомнил читателям о своем существовании новой книжкой «Иов, свободное подражание книге Иова». А через два года в Берлине вышла в свет его поэма «Таинственная капля», с которой российский читатель познакомился только спустя десять лет.

В 1863 году у Федора Николаевича умерла жена. Вскоре он продал московский дом, вновь перебрался а Тверь, где и скончался 11 февраля 1880 года.

К этому необходимо добавить, что у Александра Сергеевича Пушкина есть стихотворение «Ф. Н. Глинке», написанное в 1822 году.


«Когда средь оргий жизни шумной

Меня постигнул остракизм,

Увидел я толпы безумной

Презренный, робкий эгоизм.

Без слез оставил я с досадой

Венки пиров и блеск Афин,

Но голос твой мне был отрадой,

Великодушный гражданин!

Пускай судьба определила

Гоненья грязные мне вновь,

Пускай мне дружба изменила,

Как изменяла мне любовь, –

В моем изгнаньи позабуду

Несправедливость их обид:

Они ничтожны – если буду

Тобой оправдан, Аристид».


Примечания:

Аристид – легендарный афинский полководец.

На снимке: Ф.Н. Глинка (гравюра Шублера).