Обложка рамиль гарифуллин
| Вид материала | Документы |
- Р. Р. Гарифуллин психология креативности и искусства учебное пособие, 3468.87kb.
- Городе первого в регионе социально-оздоровительного центра «Медицинского центра «Надежда»,, 66.14kb.
- Гарифуллин Рамиль Рамзиевич кандидат психологических наук, директор Казанского психологического, 2627.58kb.
- Гарифуллин Рамиль Рамзиевич кандидат психологических наук, директор Казанского психологического, 1987.34kb.
- Рамиль гарифуллин психотерапевтические этюды, портреты, эпиграммы, 2030.66kb.
- О. Н. Советникова Обложка художник, 2999.5kb.
- В. З. Гарифуллин Печатается по решению, 7799.4kb.
- В. З. Гарифуллин Печатается по решению, 5310.83kb.
- Голышев геннадий Фёдорович (р. 1931), 110.27kb.
- Отпускные цены на тетрадную и бумажно-беловую продукцию, 262.61kb.
- Есть ли у летчиков-испытателей какие-либо профессиональные признаки, по которым можно определить, что этот человек является лётчиком?
-Нет, нет! Настолько разные все летчики испытатели, что глядя на некоторых даже не подумаешь, что он вообще летчик.
- У Сергея Соловьёва в фильме «Асса» есть образ такого “летчика”, одетого в летную форму.
- Но он в результате оказался совсем не летчиком. Есть старый фильм «Небесный тихоход». Помните, там три друга, они дали залог не женится никогда и там был один, не помню как зовут этого артиста, как он там дурака валял, рассказывал, стебался, он абсолютно не героизировал свою деятельность. Летчики те же люди. А люди бывают разные. Тут я думаю можно согласиться.
- И всё-таки, по-видимому, ваша профессия имеет свои определенные психологические установки?
- Раз так… Дотошность, которая переходит в педантизм. Это что первая, что вторая жена: иногда ставится в укор. По летчику можно понять, как он водит машину и понять, что это летчик.
- Вы человек очень дотошный, аккуратный?
- Нет, дело не в аккуратности, дело в четкости, в собранности. Дотошность при подготовки чего-то, дотошность при исполнении чего-то из высшей категории сложности. Поэтому подавляющее большинство летчиков водят машины так, что придраться сложно.
- Как женщины это оценивают?
- На счет летчиков баек много всяких разных ходят, но я бы сказал, когда я был еще холостяком, у нас было хорошим тоном, уж если ты знакомишься с девушкой на дискотеке, в ресторане, то никогда не представляться летчиком. Хотя я не говорю, что это у всех. Мы представлялись бухгалтерами, клерками. Ведь летная профессия изначально несет ореол мужественности, романтики и ты ставишь себя в неравные условия. Конечно, если надеть комбинезон, защитный шлем и пролететь мимо окна девушки на самолете, то делать уже ничего не останется. Она растает - она твоя. Потому, что она подругам может рассказать, что, дескать, это мой прилетел. Ну, это же не честно.
Кстати не факт, что оно раскроется. Бывает, пообщался день-два и Бог с ним. Не у всех, но у нас не считается признаком хорошего тона придти в ресторан и козырять авиационными словечками.
(Психологические манипуляции, основанные на ореоло-эффекте мужественных профессий достаточно эффективны не только в отношениях с противоположным полом, но и в политике, бизнесе и т.п.)
- В медицинской психологии есть такая проблема как аэрофобия - страх полётов на самолёте. Из–за этой фобии у нас терпят убытки многие авиакомпании.
– Но это страх от незнания. Если людям суждено погибнуть в авиационном происшествии, то самолёт упадёт именно на их поезд. Они даже могут в этом не сомневаться. Поэтому бояться чего – то, это от недоверия высшей силе.
– Значит, авиация научила вас верить в Бога?
– Да. Я ездил в Тибет и был потрясён тем, что там увидел.
– А вы когда-нибудь летали на обыкновенном самолёте? Какой вы пассажир?
– Да, конечно, очень часто я абсолютно спокоен, понимаю, что я могу просто отдохнуть, если с собой ноутбук - можно поработать.
– А вы не замечаете ошибки пилота, как он правильно ведёт?
– Это было бы нетактично.
– Но иногда погрешности замечаете, недочёты?
– Конечно, конечно!!! Но как может пассажир что-то высказывать лётчику, откуда он знает, что там происходило. Да этот лётчик, может быть, спас его сегодня своими грамотными действиями. Я, кстати, не люблю, когда аплодируют пассажиры после посадки самолёта.
- Пассажиры аплодируют, потому что для них полёт был стрессом. Это как бы маленькое второе рождение.
– А есть второе объяснение – насмотрелись западных фильмов. Я это просто не перевариваю. А почему мы не аплодируем водителям автобусов, хотя в автомобильных авариях гибнет намного больше.
- Что бы о вас рассказали самолёты, на котором вы летали? Вот если бы он умел говорить. Что бы он рассказал о вас?
- Но вот этого не знаю.
(Для романтической натуры, каковой является мой пациент, это упражнение не является сложным. Поэтому последнее выражение моего пациента связано с защитой отрицанием.)
Есть даже песня там такие слова «ЯК-истребитель, мотор мой звенит» слышали да? Там есть фраза «а тот, который во мне сидит, считает, что он истребитель» Я не знаю, что может рассказать самолет, надо у него спросить. Но скажем так, если тот самолет, в который я заложил много души, а это самолет СУ-33, не унес многих жизней летчиков, то я думаю, что он не должен про меня что–то плохое сказать.
-Ну, сказал бы что–нибудь о вас?
-Ну не знаю, надо у него спрашивать.
(Защита отрицанием.)
- Хорошо, а вот такой вопрос, а какой бы предмет из вашей жизни рассказал бы о вас подробнее? Есть какой-нибудь предмет, который вас раскрыл бы?
-Не знаю, нет у меня такой привязки.
- И всё-таки.
- О любом летчике может рассказать его летная книжка. Про каждый полет.
- О летчике как профессионале, а о летчике как о личности? Кто он такой, со своими особенностями, с характером? Летная книжка может рассказать?
-Ну, в принципе если внимательно изучать, то может. Наверно может. И как он ее заполняет, и каким почерком, и куда он летает и на какие испытания. Все это она может рассказать. Отсюда можно сделать выводы. В принципе летчик разговаривает с неодушевленными предметами, то его сразу списывают.
( По-видимому, у моего пациента возник перенос чувств на меня как на представителя медико-психологической экспертизы, к которой я никакого отношения не имею.)
- Ну, это же психологическое упражнение и не более…
-Я и так открытый?
(Защита или закрытость с помощью выражения своей открытости.)
- Хорошо оставим неодушевлённые предметы. Чтобы бы рассказала о вас ваша дочь?
- Я у младшего не спрашивал и у старшей не спрашивал. Но старшая мне иногда говорит, что «Пап, я тобой горжусь!» И честно говоря у нас такое отношения в семье, что не принято, говорить какой ты у меня хороший или какой ты у меня плохой .
– Есть люди, для которых главной ценностью жизни являются экстремальные ситуации, при выходе из которых они ловят кайф. Элемент экстрима в вашей профессии был часто? У вас были пограничные ситуации между жизнью и смертью?
– Для начала немного статистики. Когда был юбилей школы лётчиков-испытателей, там взяли списки всех выпускников и подвели статистику. Выяснилось, что до пенсии не дожил каждый третий. Как, неплохо? Это ответ на ваш вопрос. Ситуации бывают у каждого лётчика-испытателя. Когда лётчик из неё выходит, его задача грамотно проанализировать, выработать рекомендации себе или другим. Всё-таки, лётчик – это осознанная профессия, он не экстремал, ни в коем случае. Я лазаю в горы каждый год, я на параплане летал, но это не значит, что я гоняюсь за адреналином. Привлекает что-то другое: красота гор, радость скольжения на горных лыжах со склона. Когда появились парапланы, мне стало интересно, как можно летать на тряпке. Это получение удовольствия от жизни.
( И всё- таки это компенсация полётов, которых так не достаёт моему пациенту.)
– На западе лечат наркоманию с помощью парапланов, есть специальная секция, и знаете – эффективность очень высокая.
– Я даже в этом не сомневаюсь, потому что человек, попадая в небо, становится чище. Он понимает, что он творил на плоскости, всё это мелко, ненужно. Можно жить в трёхмерном пространстве. Два года назад мои две дочери прыгнули в свободное падение. Я просто счастлив, что в их глазах был восторг. Они открыли для себя трёхмерное пространство.
– Главное, что вы сроднились со своими девочками по ощущениям…
– Они почувствовали, что жизнь не замыкается на плоскости. Это замечательно.
– Они теперь понимают, как папа летает.
– Они почувствовали этот вкус, о котором можно говорить сто раз. Можно говорить слово “сахар”, а во рту слаще не станет.
- А в целом кризисы вас миновали?
-Как миновали? Я и разводился, достаточно тяжело для самого себя, чисто психологически и скажем так в расцвете сил и врачи меня остановили, был достаточно серьезный удар. Я бы не сказал, что у меня все безоблачно и все так хорошо было.
(Для лётчика понятие “безоблачно” – нечто иное, чем для других профессий.)
-Как вы вышли из кризисов? Благодаря чему?
-Окружающий мир помог потому, что всегда человек чего-нибудь добьется, надо только принять помощь или от окружающих людей, или от каких-то событий. Я б не хотел подробно останавливаться. Просто человеку всегда дается то, что ему нужно, в этом у меня нет никаких сомнений. В физическом плане, материальном и во всем остальном .
-А семейных психологических проблем у вас нет?
-Конечно, нет.
(Защита отрицанием.)
-Какие-нибудь свои сновидения, могли бы рассказать?
- Ну вы знаете… Почему-то так складывается в последнее время, очень долгое время крайне редко какие-то сны снятся. И даже не могу сказать что-то про сновидения. Хотя я абсолютно верю в то что сны могут быть и вещими, и предупреждающими, что-то говорящими. Другой вопрос как правильно это истолковать. В этом мире случайности в принципе не бывает.
(Защита интеллектуализацией. Пациенты, которые не рассказывают сновидения вообще, имеют сильнейшее сопротивление сеансу. Забывание сновидений указывает на борьбу пациента с разоблачением его бессознательного. )
-Но вы могли бы поделиться каким-нибудь абсурдным сном, который не обязательно последний, может быть, он приснился год назад, два или три назад?
-Абсолютно честно. Я что-то вот так и не припомню, такого нет.
(Выражение “Абсолютно честно” и т.п. - хорошо описаны в психоанализе и обычно означают, что пациент чувствует противоречивость своих чувств. Он хочет, чтобы всё то, что он сказал, было так на самом деле. Можно предположить, что сильное сопротивление моему сеансу вызвано переносом чувств на меня, как представителя медико-психологической экспертизы, которую, по-видимому, мой пациент проходит регулярно.)
- Некоторые актёры и режиссёры на моих сеансах мне рассказывают различные сны…
- Ну, это люди искусства, у них более тонкая психика…
(Защита примитивной идеализацией)
Я не буду подробно рассказывать, но скажем так после одного из особых случаев в полете. Может быть в течении нескольких дней, опять приходила эта же ситуация, опять я ее проживал, просыпался, но не в холодном поту, не с криком, но просыпался … Проснешься, сядешь, покуришь, ляжешь опять спать, на следующую ночь опять, ну все зависит от психики. И на самом деле, авиационные врачи признают, что стресс можно снимать медитацией, музыкой, но самое простое это алкоголь.
- У вас бессонница есть?
-Нет, конечно.
( “Конечно” – потому, что “у лётчика её быть не может”.)
Если бы была бессонница я бы летать не смог. Из-за детей бывает, а так вообще нормально.
- Из-за детей, когда они поздно возвращаются?
- Нет, когда ночью маленький сын просыпается, то ему в туалет, то ему попить. У меня еще ребенок маленький, чтобы приходить поздно домой, поэтому в этом плане мне еще все предстоит.
- И всё-таки, как у вас складываются отношения с алкоголем?
-Вы знаете, лет семь я вообще не пью. Когда у меня родился сын три года назад, что-то внутри сказало, иди купи коньяку купи и выпей, хотя до этого семь лет ни грамму алкоголя. А сейчас как все, могу по праздникам выпить или если есть повод рюмку–другую, но напиваться не хочется.
- Чувствуется, что вы человек верующий…
- Для меня нет сомнений, в том, что существует высший разум. Потому, что я не являюсь, ортодоксальным христианином, хотя крещенный. Например, строго держу посты, когда меня тянет, я захожу в церковь. Я православный.
По-видимому, сильное сопротивление сеансу было вызвано переносом чувств пациента на меня, как представителя медико-психологической экспертизы, к которой я никакого отношения никогда не имел и не буду иметь. С другой стороны, сам я не справился со своим контрпереносом на моего пациента, как на Героя России, что не позволило мне задавать более откровенные вопросы. Более того, необходимо признать, что часто испытания, которые преодолевают лётчики-испытатели, по своей силе не уступают посттравматическому стрессу участников войны, которая калечит души. Тем не менее, моему пациенту, несмотря на все издержки, которые имеют место в его профессии, удалось сохранить психоэмоциональное здоровье на достаточно высоком уровне. И это произошло, благодаря романтизму и духовности, которые были изначально заложены в психике моего пациента, и, которые ещё больше развились благодаря ощущению неба. Кстати, мой пациент, в силу своей скромности, на протяжении всего сеанса, так ни разу и не обмолвился, что является героем России. Но он был им для меня на протяжении всего сеанса, что и помешало мне более глубокому раскрытию этой легендарной личности.
НА ПРИЁМE У ПСИХОЛОГА РАМИЛЯ ГАРИФУЛЛИНА – СОЗДАТЕЛЬ “ЕРАЛАША” БОРИС ГРАЧЕВСКИЙ
- Чем наполнены ваши последние переживания и чувства?
- Дело в том, что меня в этой жизни так много беспокоит.
( Можно предположить, что мой пациент сравнивает эту жизнь с какой-то другой жизнью, но какой?) – Примечания Рамиля Гарифуллина.
- Судя по всему, у вас началась новая жизнь?
- Недавно я совершил один очень странный поступок. Я ушел из семьи, живу один…
Жена очень переживает по этому поводу. Я прожил с ней 35 лет в браке и ушел.
Вот такой шаг. Я почувствовал, что ничего меня уже с ней не держит. Теперь живу один. Я наслаждаюсь одиночеством. Я пошел другим путем, это очень серьезно. У меня открылось какое-то ощущение самосохранения. Я понял, что это (видимо совместное проживание с женой) мешает жить, тормозит. Мне осталось не так много, и я решил пожить так, как я хочу.
- Вы раньше жили не так, как вы хотели жить? Вы жили в хронической несвободе и наконец-то вырвались на волю, но от себя не убежишь. По-видимому, это было внутренней несвободой и окружение здесь ни при чём?
- Ну, это длинный разговор.
(Всё вышеизложенное - одна из форм сопротивления. У моего пациента есть темы, которые он не желает раскрывать.)
Это формировалось не так просто, но факт остается фактом и меня уже никто не остановит.
- Началась новая жизнь. Начались новые переживания?
- Они и так были. Ведь я такой любопытный и поэтому я терпеть не могу спать. Я все время ощущаю, что что-нибудь пропущу. Я ненавижу молчащий телефон.
Я смотрю и щелкаю телевизор потому, что я боюсь что-нибудь пропустить.
(И действительно на протяжении всего сеанса мой пациент посматривал на телевизор, иногда прибавляя и убавляя громкость)
Что-нибудь яркое, интересное, что-нибудь мне нужное и полезное. Многие сейчас ругают и не любят телевизор, говоря, что он плохой – это абсолютная глупость. Нельзя сказать, что я не люблю телевизор. Он такой разный, этот телевизор.
Я стал не таким усидчивым. Я не так много читаю, как читал раньше. Мне, конечно, хватит и того, что я прочел на всю оставшуюся жизнь, но, тем не менее, количество людей за которыми я охотился, чтоб с ними поговорить, узнать что-нибудь яркое, интересное, катастрофически уменьшается.
- По-видимому, вышесказанное не связано с Интернет и телезависимостью, которыми страдает современное неусидчивое и малочитающее подрастающее поколение, которому вы адресуете свой киножурнал «Ералаш»?
- Сказать, что мне не нравятся молодые. Это неправда. Они частично раздражают. А как же? Согласно Тургеневу отцы никогда не понимали детей, а дети не понимали отцов. Но я стараюсь понимать их, стараюсь уважать их интересы.
- И всё-таки, судя по выражению вашего лица, в вашей новой жизни произошло ещё что-то?
- Три дня назад я стал дедом. Это тоже очень любопытное ощущение. Мой тридцати трёхлетний сын разродился. Я, сидя в роддоме, глядел на эту малышку, который, ну, конечно похож на меня. Ну, как по-другому может быть. Скорей всего я не доживу до того, чтобы увидеть двадцати пятилетнего внука. И мне стало грустно.
(На лице моего пациента грустное и усталое выражение лица).
- А сами по себе вы веселый человек? Известно, что многие комики и создатели юмора страдают депрессией и иногда кончают жизнь самоубийством.
- Я знаю. Нет, я наоборот страшно веселый человек. Для меня радостный день, это когда я услышу какое-то грандиозное шоу, какой-нибудь веселый анекдот и становлюсь счастливым. Я радуюсь, прыгаю от счастья, потому, что это здорово и я получил мощный заряд.
(Всё это свидетельствует о защите обратным чувством - защите от грусти и депрессии, которая есть в моём пациенте. Благодаря этой защите, мой пациент старается не унывать).
- Бывает ли у вас смех без причины? Просто хорошо и весело, а от чего не понятно?
- Ну, нет. Я смеюсь, когда смешно. Особенно, когда кто-то здорово подшутил, здорово сострил
- У вас бывают перепады настроения?
- В целом я хожу по солнечной стороне жизни. Я пью свою жизнь не как дорогой коньяк, маленькими глоточками, а как в жаркий день из оцинкованного ведра у колодца. Ты набрал полное ведро и пьешь. Специально разливаешь мимо себя чтобы остудить себя и, наконец, пить, пить и пить. Зубы сводит. Холодная вода окутывает. Вот так я живу.
(Вероятно, мой пациент так хотел бы жить, но ему этого не всегда удавалось. По-видимому, всё вышесказанное является мечтой и фантазией, которую он желает реализовать и «испить из ведра», «пожить так, как хочет» в новой жизни – жизни после развода с супругой.)
. - А можно ли по «Ералашу» узреть кто же такой Борис Юрьевич Грачевский?
- Это очень странный коктейль. Это какой-то гибрид моих интересов, потому что я безумно люблю классическую музыку, я ценю и уважаю великое литературное наследие всего мира. Я такой всеядный.
(Мой пациент вновь формулирует свою мысль, сравнивая вещи с жидкостями. На этот раз вместо «коньяка» и «воды из ведра», появилось слово «коктейль». Ниже, описывая свою знакомую, он назовёт её «самоваром». Далее выскачет выражение «я не вода из крана, я не вино». Но почему моего пациента так тянет к жидкостям? По-видимому, он, действительно жаждет жизни, как воды в пустыне и желает «испить её сполна», Желание моего пациента вырваться из несвободы налицо. А если эта несвобода хроническая и не исчезнет благодаря разрыву со старым? Именно поэтому, многие мужчины в зрелом возрасте начинают систематически потреблять алкоголь «дабы испить жизнь сполна», «пожить для себя».)
Вот этот весь коктейль сейчас и есть «Ералаш». Могу хулиганить и шутить. Я неожиданно разный, трогательный, и наоборот, я могу представить себя в форме жесткой сатиры, эксцентрики. Я горжусь этим. Я из разного состою. Я не просто вода из крана. Я не вино. Я странный загадочный коктейль. Я никогда не могу понять себя. У меня внутри что-то щелкает и появляется сценарий.
- В лентах Тарковского есть нечто, что делает Тарковского Тарковским. А есть ли у Грачевского, что делает Грачевского Грачевским.
- Ну не знаю. Мой вкус присутствует везде. В каждом слове. Сценарий утверждаются мной и режиссер утверждается мной. Я его иногда подбираю, иногда он меня подбирает. Пока я не утверждю, он не будет снимать.
- Тарковский ушел и с Тарковским ушло все его творчество.
Ералаш будет жить без вас?
- Нет, он умрет. Он умрет, он будет умирать долго, он будет работать и умирать долго , но он умрет. К сожалению, я не могу найти человека, который адекватно будет понимать, что надо.
- А не кажется ли вам, что так же будут писать сценарии веселых анекдотиков и будут так же снимать?
- Анекдотики… Там тонна говна… Ну надо же найти…
- Вы снимаете короткие юмористические этюды. Может быть, это проявление вашего страха перед нечто долгосрочным, вообще?
- Нет, нет, нет.
- Вы любите короткое во всем и не обязательно в фильмах?
- Нет , нет, нет. Я анекдот люблю. Анекдот просто обожаю.
(Защита отрицанием.)
- Статьи большие в газете любите читать?
- А я прессу читаю очень мало. Мне жалко время. Мне гораздо проще посмотреть по телевизору. Я в таком нервическом темпе не могу себе позволить долго читать статьи.
(Моему пациенту лучше и быстрее посмотреть телевизор. Очевидно, он суетится, куда-то спешит, боится не успеть. Отсюда всеядность, о которой он говорил выше. Отсюда бессознательный страх перед нечто долгосрочным, более глубоким. Этот страх обусловлен той хронической несвободой, в которой пациент пребывает, но из которой желает выйти в «новой» жизни, но ему это не удаётся даже на данном сеансе. Поэтому, мой пациент, практически на протяжении всего сеанса, перебивал меня и отвечал на мои вопросы, не выслушав до конца самого вопроса. Складывалось такое впечатление, что он ощущал страх не успеть выговориться. Казалось бы на лицо явная открытость пациента. Но так ли всё это?)
- И всё-таки, складывается такое впечатление, что вы в состоянии духовного кризиса и переосмысления?
- Я когда-то лет пятнадцать назад жутко переживал. А правильно ли я живу? Правильно ли все сделал? Оставил ли след на земле? Я себя измучил этими вопросами. Мне казалось, что я вот… писал, у меня получалось. Я бросил.
(По-видимому, это опять было проявлением страха перед более глубоким и долгосрочным).
Я сейчас пописываю немножко. Ведь писательское ремесло как спорт. Нужно каждый день держать себя в форме. Писать, писать и писать. Ну, вот я уже начал себя закапывать. Сегодня у меня нет такого ощущения. Я в колоссальном темпе пытаюсь сделать как можно больше того, что я умею, что я могу, что нравиться его Величеству зрителю. Я не люблю выходные, ненавижу праздники, каникулы, отпуск. Я хочу больше отдавать.
(По-видимому, мой пациент пришёл к этапу зрелости и в нём заработал духовно-смысловой механизм творчества. Творчества не ради личностных потребностей, а вопреки их).
- Это зрелость? Теперь вы творите не ради, а вопреки?
- Нет, нет, нет.
- Вы вышли, на зрелую стезю…
- Просто я хочу сделать детский канал. Мне это не дали. И сейчас они без меня выделывают. Но я сделал главное, я раскачал лодку. Я её так раскачал, что президент России уделил большое внимание детям.
- Что вы переживаете? Ведь итак «Ералаш» стал частью детского общественного сознания.
- Ералаш изменяется как страна. Он не бежит впереди паровоза. Я должен думать о душах творцов-художников, которых очень легко обидеть, очень легко расцарапать. Это не только дети. Это и все режиссеры. Они как дети.
(Согласно, З. Фрейду люди всегда остаются детьми.)
- По-видимому, где-то откладываются негативные переживания, вызванные вашими негативными деяниями и грехами?
- Нет… нет. У меня такого нет. Я всегда живу с Богом.
(Это защита отрицанием. Ведь грусть и уныние пациента и есть расплата за грехи. Как говорится, не унывают только безгрешные идиоты.)
- И все-таки, неужели у вас нет комплекса вины за то, что дети сильно страдают, когда их не берут на съёмки, когда они мечтают о славе, но всё, благодаря вам обрывается. Например, ко мне на приём приходили дети с психотравмами, вызванными отторжением из «Утренней звезды» Юрия Николаева.
- Есть дети, которых мы не утвердили на роль. Мне их жалко. Это не травма, а просто
ребенок прибежал третьим или последним. А не травма, когда ребенок, который любит девочку, которая выбрала не его. Я вам не буду, не обещать, не предлагать. Я не делаю звезд.
(И всё-таки звездомания, на которую, как на наркотик, подсаживаются незрелые дети – это нечто иное. Мой пациент не желает делать звёзд, но они почему-то получаются.)
- Как вы лечите манию величия своих молодых актёров?
- Очень просто. Они знают, что если я прогневаюсь на них, то у них будет самое страшное наказание, которое хуже гороха на коленях - я больше просто не позвоню. Я бросал ( А может кидал?) серьезных ребят. Я рыжего бросил и все. Вот кому он теперь нужен.
(Очевидно, что это не психотерапия от звёздной болезни. Это примитивная блокировка, при которой проблема остаётся.)
- Как его зовут?
- Его зовут Саша. Да, что там, я ведь родную дочку уволил из «Ералаша» потому, что не был доволен тем, как она работает. Получается, что я свирепый тиран потому, что я считаю, что его величество результат важнее. Любая моя халтура, потом будет болтаться на экранах и мне будет стыдно смотреть.
- Мне пришлось быть свидетелем того, как над вами иронизировал Ярмольник, дескать вы кроме «Ералаша» ничего больше снимать не умеете? Мне было больно это слышать…
- Я не дебил и я всё понимаю. Это люди, которые следят за мной. У меня же есть свои поклонники. Именно мои, а не «Ералаша. Они знают прекрасно, что я человек разный. Я все равно собираюсь снять полнометражное кино.
(Хотелось бы, что это было не просто самоцелью.)
Когда я стою рядом с каким-то очень известным артистом и подбегает человек, который начинает обнимать меня, а не его. Кто может это перенести? И отсюда идет ненависть разная. Я же тоже психолог, хоть и не профессиональный.
- Вы для своих маленьких актеров кто? Папа, педагог, учитель, психолог?
- Именно кинопапа. Один мой актёр назвал меня кинопапой.
- Если всех ваших маленьких актеров собрать вместе и заставить хором крикнуть в ваш адрес. То, о чём бы был этот крик, стон, визг, плачь?
- Спасибо товарищам «Ералаша» за наше счастливое детство.
- Это хором. А если по отдельности?
- По отдельности… завтра я иду к Глюкозе на свадьбу, которая записывает канал там. Я ее воспитывал. Ну, я вложил в эту девочку всё что мог. Я очень горжусь ей. Я горжусь и Юлей Волковой. Я горжусь теми, кто пробился. Я очень рад. Я всегда борюсь против тех людей, которые ненавидят Тату. Это все мои воспитанницы.
- И всё-таки, съемка в «Ералаше» это своего рода психотерапия для ваших маленьких актеров или психотравмирующая ситуация?
- Это не терапия. Съемка в Ералаше это просто нечто, благодаря чему у детей было не похожее не на кого детство. Ну, конечно это испытание на то, чтобы у тебя крыша не поехала.
- Вы сами отдали бы своего ребенка режиссеру Борису Грачевскому?
- Отдал бы конечно. Потому, что во-первых, это не на всю жизнь, это на 2-3 дня. Это так интересно. Вы же возьмете своего ребенка в зоопарк сходить? Поэтому и я возьму своего ребенка и отведу в «Ералаш» и тут же дам ему по носу. Тоже мне артист. Ну, снялся и ничего особенного.
- Вы часто бываете в роли педагога, а они люди терпеливые, имеют выдержку. Вы такой?
(Я задаю этот вопрос потому, что у меня сложилось впечатление, что мой пациент суетливая и нетерпеливая личность.)
- Я, наверное, избранный и отвязанный педагог. Я своих детей воспитывал в абсолютной свободе. Все что мне не разрешали, я все разрешал.
- Пороть детей надо?
- Нет пороть не надо это ужасно, треснуть можно.
- Треснуть ребёнка во время съемок хотелось?
- Да, нет. Я стараюсь поменьше бывать на съемочной площадке
- А вам не кажется, что вы что-то кому-то всё время доказываете?
- Нет, нет, нет. Абсолютно. (Защита отрицанием.) Я не с кем не воюю. Хотя говорят иногда в мой адрес необъективные вещи. Вот одна такая дама, похожая на самовар.
- На самовар?
- Ну, да. Говорит мне, дескать, вы Борис Юрьевич скорее всего ушли от дел, дескать, я посмотрела ваш «Ералаш» и совсем не смешно, дескать, вы может просто переросли? Сколько людей столько и мнений. Я же не 100 долларов, чтобы всем нравиться.
- На мой взгляд, в «Ералаше» есть дух, по сравнению с другими кинопроектами.
(Растёт молодое артистическое поколение, которое вроде прыгает и говорит правильно со сцены и экрана, но чего-то не хватает. И действительно, сейчас талантов много, но присутствует нечто искусственное, без духа. Все вышло в тираж, всё перемешалось настолько, что многие вещи мы называем по старому, но они уже превратились в нечто другое. В том числе и кино. Условия поменялись.)
- Этой стране нужно всего три процента и эти три процента сделают все. Поверьте, они вытащат нас. Нам не нужно выпускать 200 артистов, а нужно выпускать трех. И я не боюсь. Я недавно сделал очень мощное кино о деятелях классической музыки. Это значит, что какая-то часть растет.
- Вам какие-нибудь сны сняться?
- У меня один раз был сон, который я запомнил на всю жизнь. Я наткнулся на какие-то истории про Романова – первого секретаря питерского обкома. Меня вешают как диссидента на Дворцовой площади. И тут начали бегать все к этому Романову. Потом подходит человек ко мне и говорит, что уже стемнело и мы не успели вас повесить. Завтра приходите, дескать, мы вас с утра повесим. Я начинаю бегать по Питеру. Ужас. Я Питер знаю хорошо, но что я тут делаю. Надо быстрее на Московский вокзал. Быстрее домой на любом поезде. Паспорт не спрашивали, фамилии не знают, надо быстрее уезжать. Я уже тогда делал «Ералаш». И я бегал до утра. Стою в толпе и думаю. Они же меня сейчас увидят и повесят. Зачем же я здесь стою. И я проснулся в ужасе. Там это было абсолютно реалистично.
(Анализ сновидений показал, что мой пациент весьма осторожный и безконфликтный человек, избегающий пограничные ситуации и всё то, что может вызвать потрясения и глубокие переживания. Этот сон явился результатом вытеснения этих переживаний наяву. Здесь имеет место архетип тени, то есть того, что мой пациент никогда бы не допустил наяву.)
- А дети во сне сняться? Что они там делают во сне?
- Нет, никаких детей, Господи. Дети для меня это не маленькие удивительные создания. Дети для меня это замечательные, отобранные артисты. Когда они приходят на работу, то с ними надо как со взрослыми. Есть маленькие малыши, которые мне жмут руки за благодарность.
- Ну, а мечты и фантазии есть какая-нибудь.
- Единственное, мне хотелось бы пробиться на европейский мировой уровень, причём, не ради денег, а ради того, чтобы сделать хорошее качество. Но, увы! У нас пока ничего не покупают. И раньше не покупали. Слишком умный у нас юмор.
- Чем вы живете кроме «Ералаша»?
-Бизнесом, связанным с «Ералашем». Я делаю много документальных картин.
- У вас бывают беспокойства, неврозы, бессонница?
- Я знаю, как себя успокоить. Я каждый вечер перед тем как заснуть проматываю все сегодняшние работы в «Ералаше». Мне так спокойнее. Утром делаю поправки.
- А можно предположить, что вы не занимаетесь поиском смысла, а играете со смыслами?
- Да. Поиска нет. Наверное, играю. Мне нравиться в любых формах интересные вещи, нестандартные решения.
- Получается, что вы постмодернист по своей природе?
- Наверняка. Я пытаюсь снять кино, но мне не дают денег, что я могу поделать. Я пытаюсь снять серьезное кино о сложных подростках.
Мой пациент безконфликтный и осторожный человек. На протяжении всего сеанса плохо не о ком не отзывался. Долгосрочная работа с детьми сформировала в нём определённые установки (отсутствие злобы, вредности, корысти). Явно присутствует страх того, что его детище «Ералаш» может исчезнуть после его ухода. По-видимому, именно это опустошает моего пациента. Проглядывается усталость на выдуманном им самим же заключительном этапе. Моим пациентом сделано многое, но хочется еще большего, а ситуация (здоровье, время и т.п) поджимают. «Ералаш» врос в психику моего пациента настолько, что стал стилем его поведения. Поэтому, мой пациент живёт краткими фрагментами, в страхе большого, долгосрочного, глубинного. Живёт в краткосрочных суетливых проектах жизни, но мечтает о долгосрочной свободе, то есть испить из ведра «большого кинематографа», в котором уже давно пребывает, но не осознаёт этого. Мой пациент хорош для психоанализа. Он сам всё говорит, игнорируя психолога. Это хорошее невежество моего пациента, которое было на протяжении всего сеанса, но которое позволило мне глубже раскрыть эту талантливую и противоречивую личность.
НА ПРИЁМЕ У ПСИХОЛОГА РАМИЛЯ ГАРИФУЛЛИНА – ЭКСТРАСЕНС АЛЛАН ЧУМАК
- Аллан Владимирович в психотерапии есть такое упражнение «представление себя». Как бы вы себя представили?
- Человек… Человек это высшее звание на земле, но быть человеком это самая сложная задача на Земле. Стать человеком.
(Это защита интеллектуализацией. В свежей визитке моего пациента написано «Аллан Чумак - президент регионального общественного фонда содействия изучению социальных и аномальных явлений имени А. Чумака». Можно предположить, что будучи автором уникального телевизионного эксперимента, мой пациент оказался «жертвой» ореолоэффекта, вызванного непредсказуемым феноменом телевидения и телезрителей. Благодаря этому не только телеаудитория начала приписывать моему пациенту нечто, чего нет в нём на самом деле, но и сам пациент, в силу своего психологического незнания, начал присматриваться к себе как-то иначе. Но так ли это всё?)
- А может быть феномен Чумака – это социальный феномен, обусловленный феноменом телевидения, которое уже само по себе является чудом 20-го века? Может быть - это законы больших чисел, законы большой аудитории, психологической индукции? И, наконец, следствие феномена отдельных гениальных и восприимчивых телезрителей.
- Это все потом.
- Ваш талант и феномен в том, что именно вы оказались в этой ситуации?
- В нужном месте. Реакция предсказуема. И аудитория предсказуема. Почему я оказался в нужном месте, в нужное время? Почему я сделал все, так как нужно? А я вам объясню. Учитель приходит тогда, когда ученик готов воспринять. И с этой точки зрения ко мне это пришло тогда, когда я смог это понять и воспринять, а не отмахнуться. Если бы мне в 20 лет это понимание или видение, или эти голоса пришли, я бы отмахнулся. А был тогда журналистом и прагматиком.
- Какие голоса? Это реальный голос, который вы слышите извне?
- Да. Это абсолютно реальный голос. Он слышится только мне.
- Вы читали какие-нибудь книги по психиатрии? Чувствуете, на что я намекаю?
- Много лет назад в газете «Московская правда» я дал большое интервью. Оно так и называлось: «Я вижу мир по-другому, я слышу голос». Вы знаете, это была разорвавшееся бомба. Спросили: «Действительно слышишь голоса?» «Слышу» «И ты видишь, что там внутри человек?» «Вижу». Я понимал, что я вызываю огонь на себя. Но ведь кто-то должен это сделать. Я же не один верю, я же не один слышу. Судьба по-разному складывается: один попадает в психушку, есть клинические случаи, а есть и люди, которые слышат, но они не больны. А общество говорит, нет, человек не должен слышать.
(Действительно, грань между гениальностью, талантом и психопатологией, провести, порой, бывает трудно. Как говорится «все гении – безумцы, но не все безумцы - гении». Психологические исследования показывают, что действительно есть феномен, когда звуковые и визуальные галлюцинации являются адекватными и начинают проявлять себя как особая форма интуиции, таланта, гениальности. Они становятся вещными снами наяву. Благодаря этому феномену мы восхищаемся гениальными произведениями и открытиями многих творцов и учёных. Именно к ним, как позднее мы узнаем, причисляет себя, мой талантливый пациент. Но так ли это?)
- Психиатры, ставя диагноз «шизофрения» сами не понимают в каком мире они живут.
- Вы не переживайте насчет этого.
- А я и не переживаю. Это психиатрия переживает. Я то вижу, что это реальность. И когда вдруг зазвучал этот голос, причем нормальный человеческий голос. Голос, которому я поверил моментально. Он сказал «хватит тебе мириться». Это как любовь с первого взгляда, бывает же.
- У голоса тембр, какой? Это не ваш голос?
- Баритон. Нет, это не мой голос. Это совершенно другой голос?
- Этот голос похож на чей- нибудь?
- Нет, нет, нет. Понимаете, нет такого человека на земле, который мог бы рассказать мне то, что рассказал этот голос. Это совокупность знаний вселенной. И когда он мне сказал, ты знаешь … Я начал метаться, я не знал что со мной происходит. Вижу ауры все эти, взаимоотношения людей, себя с миром в виде каких-то цветностей, потоков. Конечно, такой сумбур возник в голове. Что это такое? Я спрашиваю. Никто не видит, а я вижу.
(До встречи со своим пациентом я предполагал, что мой пациент просто играет роль человека с таким неординарным восприятием. Ведь по телевизору больше шла речь о способностях моего пациента воздействовать, а не воспринимать. Но так ли это всё? )
- До выхода на телевидение у вас такие аномальные способности уже были?
- Конечно. Я вообще не шел к этому, это как говорят рука судьбы. Я уже не работал на телевидении, хотя у меня там было много друзей. Я не помышлял о телевизионных сеансах, вообще ни о чем. Мне надо было разобраться в себе. И конечно в момент этих метаний, я вижу, а никто не видит. Я как прагматичный человек задавал себе вопрос: «Может, я сошел с ума?» Может, действительно шизофрения, нужно идти сдаваться туда, где привязывают к кровати, и в этот момент прозвучал вот этот голос «хватит тебе метаться, тебе надо учиться. Будь сегодня в 11 часов один, у тебя должна быть толстая тетрадь, ручка и должен быть один». У меня не было вообще вопросов. Конечно, я моментально пошел, купил тетрадь, толстую общую, ручку, рано ушел с работы и начал метаться по квартире. Вот глухо ничего не слышу. Понимаете как приемник, раз, и приемник заработал. Без 15 минут 11 – тишина, без 2 минут 11 – тишина. В 11 голос «что ж ты так волнуешься». Нормальный человеческий голос, ни какой-то божественный, нормальный человеческий, потрясающе добрый, проникающий к тебе в душу. «Что ж ты там дергаешься?» И начал говорить о том, как будет идти учеба. «В 11 мы будем начинать, 45 минут лекция, 10 минут вопросы и ответы, 5 минут отдыха». Начались лекции как в институте. Голос слышал, отвечал. Внешне это было так: я сижу за столом с абсолютно отрешенным видом, что-то записываю, что-то не записываю. Идет внутренний диалог. Прошла неделя, месяц. Я говорю: «Мне не нужны паузы». Он говорит: «Тебе будет тяжело, физически тяжело». Я говорю: «Не тяжело мне будет, мне не нужно никаких пауз, я хочу работать постоянно». Так продолжалось дня 3-4. Мы препирались. Я говорю: «Я не хочу отдыхать». Появляется другой голос: «С этим бессмысленно спорить, давайте, работайте без перерыва».
- Это были новые знания или это вы уже где-то читали?
- Не читал и не читаю никогда.
(Защита отрицанием.)
Я не писал лекции, как студенты. Пишут, чтобы все записать, как сказано. Этого не нужно было. Потому что во время лекции давались картинки, как в кино, как в институте лектор включает проектор или кино, иллюстрируя то, что он говорит. Такой же зрительный ряд шел внутри меня, который помогал понять то, что говорит голос.
- Это голос был авторитарным? Взаимный диалог с ним был возможен?
- Не только возможен диалог. Я с ним спорил.
- Вы говорили с ним вслух и окружающие люди слышали это?
- Я в слух не говорю. Только мысленно.
- Если вы будете издавать книгу, продиктованную этим голосом, то кто будет автором? Голос или вы? Как с авторскими правами?
(Я иронизирую, рассчитывая на соответствующую реакцию.)
- Ну, издавать же буду я.
(У моего пациента серьёзное выражение лица.)
- А вы нарушаете авторские права. Надо голос вписать в соавторы.
(Опять иронизирую.)
- Авторские права Бога нельзя нарушить.
- Значит, этот голос на вас в суд не подаст, но …
- Никто не подаст в суд. Вы знаете, прошло много лет. Тогда у меня возникали вопросы: «Кто мне диктует? Кто рассказывает? Кто такой?» Я ему задавал вопросы. Получал какие-то смешные ответы. Потом они менялись. Я не мог понять. Мой мозг не мог понять, откуда это диктуется. На том уровне развития я не готов был принять.
- Я понимаю. Все-таки не вы автор
- Я автор. Мы созданы по образу и подобию божьему. Люди стремятся найти то состояние, когда они сливаются сами с собой и начинают слышать Бога в себе. Так кто автор? Кто научил?
- Вы говорите, что второй голос еще был. Как вы его для себя объясняете?
- Я не знаю. Он появился тогда, когда мы спорили с первым голосом.
- Все-таки может быть это часть вас самих?
- Это все я.. Ну, вот возьмите, например Эйнштейна или Менделеева. Заснул, на утро готова таблица Менделеева. Кто ее придумал? Он ее увидел. Кто ему показал эту таблицу. А Эйнштейн вдруг придумывает какую-то теорию относительности, которую понять никто не может.
- И все-таки у меня есть определенные подозрения о том, не является ли это очередной технологией с помощью, которой можно представить очередной прагматический проект.
- Знаете сейчас огромное количество целителей, контактёров, которые все время объясняют, что они разговаривают с Богом. Что им даются указания, как человечество должно жить, когда конец света. Это их психическая ненормальность.
- Вот именно. Как вы докажете, что вы от них отличаетесь?
- А действиями, результативностью того, что я делаю. Вот я не предсказываю конец света. Он не наступает. А кто-то предсказывает, а он не наступает. Да, кто же прав?
- Голос к вам приходил не по вашему желанию или вы его могли включать, когда пожелаете?
- Я и сейчас могу советоваться.
- Вы можете его пригласить, а можете не пригласить?
- И никто не приходил раньше или позже. И я включал этот процесс. Это потом я понял. Ты пришел в школу, сел в класс. Ровно в 11 часов открывается дверь, заходит учитель.
- Благодаря существованию архетипа персоны, открытому Юнгом, все мы играем в обществе какие-то роли. В какой роли вы больше всего пребываете?
- Социум рисует меня учителем. И совершенно правильно, потому, что мне удалось помочь 150-160 миллионам человек. Это не мои оценки. Понимаете, я далек от того, чтобы сам себя оценивать.
(На протяжении всего сеанса мой пациент исполнял роль учителя, озвучивая различные тексты, которые, судя по всему, много раз звучали для многих «учеников». Дальнейший анализ покажет, что у пациента постоянно имеет место перенос чувств на всех собеседников, как на учеников, которые должны слушать его как учителя. Но кто навязал ему эту роль? Само общество? Или он сам изначально был всегда «вечным учителем»?)
- Общество нарисовало вас экстрасенсом и целителем. А вы сами внутри себя, может быть, отторгаете это? Вы как бы подчиняетесь тому, что среда организовала вокруг вас?
- Нет. Я ничего не отторгаю. Я ничему не подчиняюсь. Я живу сам по себе. Я не сказал, что я целитель. Общество стремиться все назвать. Как только мы что-то открываем, мы должны обязательно назвать и с этим согласиться. На самом деле жизнь это процесс, совокупный процесс всего. А смысл всего этого – общение.
(Защита интеллектуализацией. Мой пациент говорил интересно и весьма корректно о многом, но не о себе, хотя данная защита также является проявлением личности самого пациента.)
- Все-таки постарайтесь больше говорить от себя и о себе.
- Раньше я был обычным человеком, живущим по социальному закону сознания и мышления. Был неверующим прагматиком. То есть таким, каким было общество. А когда я осознал некие способности в себе, то я естественно начал задавать себе вопрос: а кто я такой? И что за процесс происходит во мне? И вот с тех пор меня интересует только одно – познать себя.
(Далее, мой пациент, несмотря на мои рекомендации, опять бессознательно «сполз» в роль учителя и прозвучала небольшая лекция об обществе, о человеке, но не о моём пациенте. Всё это было защитой интеллектуализацией, которая, тем не менее, говорит о нём самом )
- Мне интересны в данный момент ваши переживания, ваши беспокойства.
- Я говорю только о себе, и речь идет только обо мне, о моих представлениях. О моей жизни, почему я такой?
- Какой такой?
- Человек способный исцелять миллионы людей одновременно, способный видеть процессы и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Почему я отличаюсь от многих других? Что во мне такого особенного?
- Как вы попали на телевидение?
-. Позвонил мне Соловьев – режиссер с телевидения. Он делал передачу «Это вы можете». Он сказал мне: «Давай сделаем программу с твоим участием, с результатами, как ты лечишь, соберем людей». Я сказал: «Ну, давай сделаем». Потом был успех, письма. Я был очень дружен в тот период с бывшим заместителем председателя «Гостелерадио» Поповым Владимиром Ивановичем. Он меня попросил уже отдельно выходить в эфир. Мы записали 6 сеансов. На следующее утро они пошли. Вот как это произошло. Вы знаете, я был в процессе, я жил этим процессом. Я видел, что вокруг дома, где я жил на Проспекте Мира собираться люди по 1,5 по 2 тысячи. Палатки ставили, в машинах ночевали. Я понимал.
- Внутри вы отторгали, дескать «Я не такой! Что вы выдумали обо мне?»
- Нет. Нет. Я ничего не отторгал, ничего не принимал. Я продолжал жить в этом процессе.
- Несмотря на то, что общество рисовало вас совершенно другого…
- Я продолжал быть таким, каким был. Я же вам отвечаю. Меня это не задевало, не трогало. Меня не меняло.
- То есть мания величия вас миновала?
- Я был в процессе. Я просыпался в 6 часов утра. Мы жили в однокомнатной квартире. У меня родился ребенок. Просыпался в 6 утра, потому что я слышал дыхания людей на лестничной площадке. Они стояли. Ждали меня. Я выходил, проводил сеанс, потом я спускался вниз.
- Всё это не сказалось на вашей семейной жизни?
- Нет. Я живу с прежней женой. Я проводил сеанс для всех. И там происходили чудеса Началось паломничество всех телевидений мира, снимали. Это же явление совершенно невероятное и конечно мог быть соблазн величия. Я миновал этот соблазн. Поэтому у меня даже мысли не было, я крещеный. Жена уходила рано утром с ребенком гулять в Сокольники. Я проводил сеанс, тогда меня выпускали, со двора я мог уехать. И люди оставались и ждали до вечера, когда я приезжал я, вновь проводил сеанс. Понимаете, ведь не зря говорят «самые тяжелые испытания – это славой и деньгами». Вот славу я прошел. Понимаете, это тоже учитывается.
- А испытание деньгами не проходили, потому что их не было?
- Вот собиралась огромная толпа, они собирали мне деньги, и кто-то приносил пачку денег. Приносили деньги, я не мог их в то время потратить. Я мог их отдать тем, кто нуждается больше. И так продолжалось долго. И в какой-то момент, мы продолжали с голосом общаться. Он говорит: «Ты можешь брать деньги, но не больше 25 рублей с человека». Тогда это были неплохие деньги. Приносили, предлагали и 100, и 200, и 300. А отсчитывал 25, все остальное возвращал.
- А вот этот голос в связи с инфляцией как-то поправку делал? (Иронизирую)
- Да никакой инфляции, голосу наплевать было.
- Если он делал поправки в связи с инфляцией, тогда этот голос точно часть вас.
- Инфляция… Голос разрешал мне делать то, чтобы я мог не отвлекаться, не ходить там по ночам, мыть полы в клубе, помогая жене. Чтобы я полностью мог работать. Но ничего лишнего мне не разрешалось. Конечно, были соблазны. Ну, конечно, были. По человечески и то надо, и это, ребенок. Старший работает менеджером. Дочь от первого брака взрослая совершенно. Ей 40 с лишнем лет. Господь меня проверял. Моя совесть меня проверяла, не знаю, но шла постоянная проверка. Вот скуплюсь я, или не скуплюсь. Я прошел проверку деньгами. Сначала славой, потом деньгами. Для меня деньги не имели никакого практического значения. Ну, столько, сколько нужно, чтобы пойти купить кроватку сыну, какую-ту одежду, поесть. Это скажем одержимость той идеей, то счастье, которое жило во мне. Слава? А как вы переносите славу? Да никак ее не переношу. Она шла рядом, параллельно. Это не пересекалось со мной. Просто не пересекалось.
- А может, вы где-то объективно понимали, что это не та известность и признание, которое обычно бывает у людей, благодаря кропотливому большому труду.
- Я что не трудился?
- Дело в том, что раньше, если человек был известен, то он как бы получал ее благодаря тому, что заслужил, получил признание. А есть известность, в силу того, человека выводят в программу, которая является социальным заказом, следствием плохой психотерапевтической помощи в России.
- Да меня знал каждый человек в стране, каждый!
- До телевидения же не знали.
- Почему? Я работал в эфире, тоже меня знали, но не так. Не в таком объеме. Понятие «слава» у меня отсутствовало. Эта слава, эта не слава.
- Но, тем не менее, вы выбрали профессию журналиста и работу на телевидении.
- А это судьба привела.
- Как мать и ваши близкие оценили эту вашу новую деятельность?
- Ну, мать, конечно, была ошарашена. Хотя она видела мое развитие.
- Какие выражения были у матери?
- «Занимайся делом». Понимаете, конечно, окружающие меня люди, поначалу, скажем так, принимали меня за человека со сдвинутыми мозгами, но когда уже пошли сеансы, пошли результаты, тут восстала медицина.
- Помимо целительства, еще каким-нибудь творчеством в настоящее время занимаетесь? Например, писательским?.
- Нет, нет. Как-то я надиктовал секретарю. Мне стало так стыдно. Потому, что я писал не то.
- Это диктовали вы, а то, что диктовал голос – другое?
- Конечно. И мне стало так стыдно.
- А нельзя было просто записать этот голос и отдать на распечатку?
- Нет. В творчество человек должен сам внести свою лепту, своим мозгом.
- Вам стыдно стало, потому что вы сравнивали это с тем голосом? У вас было с чем сравнивать?
- Да. Я понял, что написал такую ерунду. И я все это уничтожил.
- А за что вам было стыдно? Конкретно.
- За все. За изложение, мелочность, за язык. Прошло еще несколько лет и я начал думать, что я готов. Произошло точно такое же. Я надиктовал огромное количество текстов, но через 2 недели, после того как я сел проверить материал понял, что опять совсем не то. И я опять все это уничтожил. И с тех пор возникали мысли «ну как передать то, что я накопил, то, что я открыл?» И вы понимаете, что понял, что я не готов… Этих книг полно, но если я буду писать книгу о том, как я лечу, я перестану лечить. У меня просто не будет времени лечить.
В конечном итоге написано все. Я пришел к одному пониманию. Вот есть Евангелие и там есть все. Все о чем я могу размышлять, думать, мечтать. Евангелие всегда у меня на столе.
- Евангелие - нечто универсальное. Оно продиктовано голосами, которые слышали пророки и апостолы. А есть нечто ваше уникальное – Чумаковское. Оно же где-то должно быть выражено?
- Вы понимаете, в конечном итоге истина всегда одна.
- Понимаю, но Чумак один. Уникальное существо, со своей необыкновенной ситуацией.
- Как вы думаете почему Иисус не оставил нам своих автографов? Книги? Потому, что он жизнью жизнь творил. Абсолютное большинство материалов написаны непрофессионалами. Они не затрагивают меня и глубины того, что во мне есть.
(Мой пациент чувствует двойственность в отношении своих будущих изданий. Мне так и не удалось понять желает ли он издавать свои записи, продиктованные голосом?)
- Какие у вас сны? Могли бы рассказать? Во сне голос приходит?
- Сейчас я практически не вижу снов. Раньше я работал во сне. И во сне голос приходил. И я работал во сне, и учение шло, продолжалось во сне, и я лечил во сне. Учение, работа. Практически круглосуточно занимался только этой проблемой. Понимаете, это шло и самообразование, и образование меня и работа практическая.
- Судя по всему, ваши сны безгрешны, хорошие, с улыбкой на лице, умиротворенные.
- Вы знаете, я всегда засыпал и засыпаю, вот сел на кровать, пока я падаю на подушку, я уснул.
- В своё время, чиновники от медицины вас попросили умолкнуть со своим молчанием по телевидению. Недавно я позвонил по вашему телефону, трубку взял автоответчик и там было слышно молчание… Это было вашим молчанием?
- … (Молчание)
По-видимому, мой пациент не страдает никакими психическими заболеваниями. Иначе иронизировать было бы неэтично. Во всяком случае, на протяжении всего сеанса он не пожаловался на то, что этот голос бесцеремонно вмешивается в его жизнь, «требует оплату за будущие гонорары от книг» и т.п. Более того, пациент не давал даже намёков, чтобы называть себя пророком и не планировал издавать тексты этого голоса, как пятую евангелию. Мой пациент живёт в согласии с этим голосом. Более того, он чувствует опору от этого голоса. Именно эта опора, как внутренний учитель, позволяет моему пациенту не уставать от роли учителя, в которую он играет перед окружающими его людьми. На протяжении сеанса пациент был мудр, корректен, адекватен, предприимчив, внимателен и спокоен до умиротворённости (хотя и выкурил шесть сигарет). Его деятельность как целителя, можно разделить на две разные части. Это деятельность как воздействие, которое весьма аккуратно, даже по сравнению с именитыми психотерапевтами. (Разве может нанести вред молчание моего пациента, которое лишь создаёт условие для тайны, которая всегда полезна для души.) И деятельность, как восприятие иллюзий и слышание голосов, которые не были модной симуляцией, и которые лишний раз свидетельствовали, что передо мной находилась личность с аномальным восприятием. Но насколько это восприятие адекватно реальности необходимо ещё исследовать.