Я 49 Вина как основа субъективного вменения

Вид материала

Документы

Содержание Ф.Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве. Уфа, 1993, с.-76 43

Подобный материал:

• Якушин В. А., Габидуллин М. С. Пределы субъективного вменения в уголовном праве., 588.48kb.
• В. А. Якушин, В. В. Назаров, 729.35kb.
• Якушин В. А., Шаталова, 736.21kb.
• Какие бывают вина. Сорта, классификации. Разные вина в разных регионах, 402.09kb.
• От некоторых авторов: возможность пользоваться тем социальным благом, доступ к которому, 66.37kb.
• Лекция осуществление гражданских прав и исполнение гражданско-правовых обязанностей, 78.49kb.
• Философия как основа, 2740.42kb.
• Малотиражные элитные вина для частных коллекций и особых случаев; редкие вина и коньяки, 298.52kb.
• М. Д. Вина и наказание, 1066.61kb.
• Курс лекций Школы «Сомелье» Вводный курс Общая тема. Знакомство с профессией сомелье,, 26.31kb.

§2. Формы вины и их критерии

В приведенном нами определении вины отмечено, что вина это психическое отношение выраженное в определенной форме. То есть не любое проявление психики в виде отношения является виной. При задержании лица, совершившего преступление, например, имеется психическое отношение к факту задержания, но нет вины. Вина характеризуется отношением в определенной форме. Вне формы вины, как явления, быть не может. Законодатель указывает две формы вины - умысел и неосторожность. Однако . форма вины зависит от содержания составляющих ее компонентов. Как вина не может быть вне определенных форм. так и формы вины не могут быть вне содержания и без него. Отсюда вопрос о содержании и сущности вины имеет исключительно большое уголовно-правовое значение. Мы уже отмечали, что содержание вины человека, в конечном итоге, определяется отражением в его психике доминирующих общественных отношений и отношением к ним личности через свою деятельносгь и посредством ее.¹ В частности, оно проявляется в виде осознания социальной значимости совершаемых действий, осознания их нежелательности для общества, отдельных организаций или учреждений, конкретных граждан, осознания их запрещенности и недозволенности со стороны закона, норм человеческого общежития или конкретных правил предосторожности.

Однако содержание вины в преступном деянии по отношению к доминирующим общественным отношениям и правовым предписаниям не исчерпывается сознанием общественной опасности и противоправности. Оно выражается и в предвидении последствий, то есть осознании отдаленного, будущего, перспективы, возможного результата и продукта своих действий. В уголовно-правовой литературе нет единства мнений среди ученых о том.

' Правильно подчеркивается, что психика является функцией мозга, но эта функция связана с деятельностью человека и не может быть выведена из нейрофизиологических процессов. См.: Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Указ-соч., с. - 29

21

какой интеллектуальный момент в содержании вины является доминирующим и в генетическом плане первоочередным - сознание общественной опасности (противоправности) или предвидение общественно опасных последствий?

Так, например, В.В.Лунеев отмечает, что «сознавать общественную опасность деяния можно лишь при предвидении общественно опасных последствий, поэтому не предвидение производно от сознания общественной опасности, а наоборот.»' Такая позиция основана на высказывании ее в психологической литературе. Еще С.Л.Рубинштейн подчеркивал, что об осознании лицом своих действий можно говорить лишь тогда, когда оно предвидит его последствия.² Мы уже отмечали на несостоятельносгь такого подхода.³ Правильно указывает Б.С.Никифоров, что лицо не может ни предвидеть, ни быть обязанным предвидел\ть наступление вреда, если оно не сознает или не должно и не могло сознавать этого качества.⁴ Вольно или невольно наши оппоненты вынуждены в ходе своих рассуждений переходить на позиции наших доводов. Так, В.В.Лунеев буквально несколькими страницами ниже того, где он утверждал о первичности «предвидения» и «вторичности» сознания, определяя небрежность, которую можно было бы отразить в законе, говорит совершенно противоположное.⁵

Отметим, что сознанием общественной опасности, противоправности совершаемых действий и предвидением общественно опасных последствий не исчерпывается все многообразие интеллектуально-психологического при характеристике психического содержания вины. Сюда же относится

' Лунеев В.В. Субъективное вменение. В кн.: Уголовное право: новые идеи. М., 1994, с. - 34

² См.: Рубинштейн С.Л. Общая психология. М.. 1946, с. - 10

⁵ См.: Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988, с. - 22-23

⁴ См.: Никифоров Б.С. Субъективная сторона в формальных преступлениях. Сов. гос-во и

право, 1971, №3, с.- 117

' См.: Лунеев В.В. Субъективное вменение. В кн.: Уголовное право: новые идеи. М., 1994,

с.-40-41

22

самонадеянный расчет - ч.2 ст.26 УК РФ (по УК 1961г. - легкомысленный расчет) и личностный смысл совершаемого.'

Вина это не просто психическое отношение в виде осознания факта и его значения или предвидение. Сам факт осознания не может быть предметом интересов уголовного права. «С мысли пошлин не берут» - гласит народная мудрость. Вина это отношение, выразившееся в совершении осознаваемого (подчеркнуто нами. - В.Я.). Это уже предмет интересов уголовного права. Эту сторону совершенно правильно подметил К. Маркс. Он писал: «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, - я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом.»² Кроме того, вина не есть просто отношение, прояцившееся в деянии как сумма осознанных телодвижений, - это отношение, выразившееся в волевом деянии.³ То есть в деянии, опосредуемом определенным психическим напряжением и усилием. Н.Д.Узнадзе подчеркивал, что воля это сила. направленная на удовлетворение «возможной потребности4, это решимость на выполните действий, решимость совершить те или иные действия⁵ (подчеркнуто нами. - В.Я.). Но эта сила, решимость выступают не в виде «голого» напряжения, а напряжения в интересах удовлетворения потребностей, желаний, эмоций и чувств человека. Поэтому совершенно правильно отмечает Д.А.Керимов, что

' Подробнее об этом см.: Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988, с.-25-30

² Маркс К., Энгельс Ф„ Соч., Т. 1, с. - 14

³ Мы полагаем, что В.Д.Ардашкин правильно подчеркивает осознанность как признак воли. «Воля... это сознательная целенаправленность человека на выполнение определенных действий.» АрдаЛкин В-Д. О принуждении по советскому праву. Сов.гос. право, 1970, №7, с. - 34

⁴ См.: Узнадзе Н.Д. Психологические исследования. М.: Наука, 1966, с. - 20-25

⁵ См.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969, с. - 47; Панов Н.И. Способ совершения преступления и уголовная ответственность. Харьков, 1982, с. - 5

23

«...именно воля есть реализатор потребности, интересов, цели и соединяет их с действием.»'

Общепризнанно, что вопрос о наличии или отсутствии вины в действиях лица решается от того как и какие интеллектуальные и волевые процессы представлены в психике этого человека. Волевым аспектом вины в уголовно-правовой, да и психологической литературе уделялось и уделяется значительно большее внимание нежели интеллектуальным моментам.

Несомненно, что волевая сторона психики имеет исключительное значение для субъективного вменения, правовой оценки содеянного и определения собственно уголовно-правовых последствий. Так, если лицо при совершении общественно опасного деяния сознавало фактический характер и общественную опасность этих действий, но в результате болезненного состояния его воля была нарушена и оно не могло руководить этими действиями, то не может быть вменено это деяние и лицо не подлежит уголовной ответственности. Хотя возможность такого привлечения предполагается вплоть до констатации психического расстройства, исключающего способность руководить своими действиями.

Еще большее значение для субъективного вменения имеют интеллектуальные моменты психики. При нарушении в интеллектуальном моменте (когда в период совершения деяния из-за болезненного состояния психики лицо не могло сознавать фактический характер и общественную опасность действий), не только нет вины, но отпадает даже сама возможность привлечения лица к уголовной ответственности. Иначе говоря, нарушение волевых психических процессов может не нарушать интеллектуальной сферы психики, но нарушение последних всегда исключает волю.

Значимость интеллектуальных моментов в психике лица настолько велика, что это позволяет нам говорить, что именно интеллектуальные

' КеримовД-А. Психология и право. Государство и право, 1992, №12. с. - 16 24

моменты психики и предопределяемые ими волевые аспекты, а не механическое соотношение интеллектуального и волевого моментов', не проявление только воли без учета интеллектуального психического² лежат в разграничении вины на ее формы.

Разумеется, воля лица зависит не только от содержания, объема, гибкости интеллектуального в психике человека, но и от других психических, физиологических свойств и состояний личности, от социальных условий, в которых она проявляется. Иначе говоря, на это влияет весь социальный и «психический уклад личности».³ Однако основным путеводителем воли, ее руслом являются интеллектуальные моменты. Действительно, воля и лежащие в ее основе побуждения лишь тогда становятся силой, регулятором поведения, когда проходят через сознание, обыгрываются интеллектом человека и отражаются в нем.4 В этом и состоит творческая функция не торлько общественного, но и индивидуального сознания.⁵ Вот почему столь весома и значима роль интеллектуального момента психики лица не только при разграничении форм вины, определении оснований и пределов субъективного вменения, но и при отграничении преступления от непреступных действий. При совершении социально значимых действий, а тем более общественно опасных действий, существенно затрагивающих интересы участников общественных отношений, сознание «становится универсальной, хотя и не единственной формой психического отражения»⁶. Поэтому ни о каком «вкрапливании» сознания, интеллекта в психические процессы не может идти

' См.: Курс советского уголовного права. Т.2, М.: Наука, 1970, с. - 288 т- См.: Злобин Г.А„ Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М„ 1972, с. - 39: Базунов А. Отграничение косвенного умысла от преступной самонадеянности. Советская юстиция, 1973, №5, с.-6

³ Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957, с. - 269

⁴ См.: Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965, с. - 66:

Макашвили В.Г. Волевой и интеллектуальный элемент умысла. Советское государство и право, 1966, №7, с. - 104

⁵ См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации. М.: МГУ, 1984, с. -

24-25

⁶ Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975, с. - 132

25

и речи.' Оно доминирует, главенствует в волевой деятельности человека и сама эта деятельность выступает как средство реализации осознаваемого психического. Из этого можно сделать и тот вывод, что ни о каком «вкрапливании» сознания лишь в одну форму вины не может быть и речи. Оно наличествует во всех формах вины. Именно интеллектуальные моменты психики предопределяют сущность вины, основное ее содержание и формы проявления.

Мы исходим из того, что отсутствие у лица интеллектуального психического отношения в период совершения общественно опасного деяния, по отношению к этому деянию, исключает его вину, а значит и ответственность за содеянное. Специфика интеллектуальных моментов (и прежде всего сознания общественной опасности и противоправности) в отграничении форм вины заключается не в том, что при одной форме вины имеется, а при другой отсутствует сознание общественной опасности и противоправности, а в том, что это сознание проявляется по-разному (как с точки их качественной, так и количественной характеристики) в процессе взаимодействия личности с окружающей действительностью.² Мы разделяем мнение о том, что разграничение форм вины находится в определенной «...зависимости от степени осознанности лицом характера совершаемых действий и предвидения вредных последствий...»³ Проявившиеся в формах вины характер, глубина, охват осознания общественной опасности и противоправности лица, совершившего преступление, имеют исключительно большое значение для субъективного вменения. Они показывают правоприменителю как преступник относился к тем явлениям действительности, которые в своей совокупности образуют объективные

' См.: Петелин Б.Я. Комплексный подход к исследованию субъективной стороны преступления. Сов. гос. право, 1976, №5, с. - 86

² См.: Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань, КГУ, 1982, с. - 78

³ Ильхамов А.Н. Преступная неосторожность. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. юрид. наук.М„ 1983,с.- 14

26

признаки состава преступления, велениям и запретам общества, выраженных в конкретных правовых предписаниях.

Мы исходим из того. что в праве вообще, а в уголовном праве в особенности, решение вопроса о форме и содержании вины должно опираться и исходить из философского понимания и соотношения категорий "форма" и "содержание".

Содержание предмета это качественно-количественная определенность его в конкретных условиях, это единство составляющих его -»лсментов, свойств, связей, отношений, противоречий и т.д. Содержание подвижно, динамично, изменчиво и многолико.' Содержание одновременно включает в себя существенное и несущественное, действительность и содержащуюся в ней возможность, случайное и закономерное и т.п. Эти общие положения касаются и содержания вины. Однако не все то, что содержитсмя в психическом отношении, составляет содержание вины. Таким содержанием является не просто множество психических свойств, состояний или образов при совершении преступления, а те части целого психического (вины), которые являются пределом делимости - делимости вины в рамках ее качественной определенности. Это такие составляющие вины. которые существуя в своих масштабах, в чем-то тождественны самой вине в целом. Такими составляющими вины являются интеллектуальные волевые и эмоциональные моменты психики, в которых отражаются объективные свойства преступления и проявляется отношение к ним личности, совершившей его.

Категория "форма" в философии понимается двояко. С одной стороны ее раскрывают как способ "... выражения и существования содержания"², а с другой - как внешний облик предмета в виде определенных границ и

' См.: Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983, с. -

621

³ Спиркин А.Г. Основы философии. М-: Изд-во Полит, лит-ра, 1988, с. - 230

27

очертаний. В первом своем значении форма это внутренняя компоновка содержания в рамках какого-то предмета. Например, содержание монографии подразделяется на разделы, главы, параграфы и т.д. Во втором аспекте форма это проявление содержания вовне, то, с помощью чего одно содержание может располагаться рядом с другим в пространственном измерении. Например, содержание может быть представлено в прямоугольной книге или книге какой-то иной формы (ромб, полукруг или полный круг).

Поскольку вина есть не объективная, а субъективная реальность, то ее форма не может, видимо, трактоваться и выражаться в виде внешнего облика, имеющего какие-то границы, пределы и тем самым показывать пространственную связь с ее какими-то иными явлениями и предметами. Отсюда формы вины, видимо, можно понимать лишь как способ выражения и существования содержания в рамках их материального субстрата - мозга человека. Форма вины, это не внешняя, а внутренняя форма. Разумеется, что содержание психического находит и свое внешнее проявление, но не в виде психических компонентов, а через вербальную или двигательную деятельность, через внешне выраженные эмоциональные или чувственные всплески. Иначе говоря, форму вины следует понимать не в плане какой-то объективной данности, а в плане психической смысловой, но реально существующей связи внутреннего мира человека с социальными и правовыми предписаниями, предъявляемыми к его деятельности. Такое понимание формы вины почти отождествляется с ее содержанием. Так, что "...форма действительно предстает как тождественный содержанию способ его выражения".' А поскольку содержание вины определяется содержанием эмоциональных, интеллектуальных и волевых моментов психики лица, совершающего преступление, то ими же определяется та или иная форма вины.² При этом два последних момента

' Спиркин А.Г. Основы Философии. М.: Изд-во Полит, лит-ра. 1988, с. - 231 ² Совершенно правильно отмечает Ф.Г.Гилязев, что эти психические компоненты "... участвуют в психологическом механизме преступления и от свойств их зависят форма вины, квалификация преступления и т.д." - Гилязев Ф.Г. Вина и криминогенное поведение личности. (Уголовно-правовые, криминологические и социально-психологические черты). М.: Изд-во ВЗПИ, 1991, с. - 20

28

являются определяющими, поскольку эмоции зачастую выступают лишь фоном или базой протекания последних.

При определении форм вины новый УК России, к сожалению, не ушел далеко от тех ошибок и упущений по этому вопросу, которые были присущи У К 1960г. Разумеется, положительным является то, что отдельно определяются виды умысла и неосторожности, что внесены определенные изменения в их содержание и т.д. Однако эти нововведения либо юрико-технического характера, например, отдельное определение видов умысла и неосторожности, либо вносят чисто "косметические" поправки к пониманию умысла и неосторожности. В то же время, нововведения обошли главное. Например, каково отношение при неосторожности к деянию, к чему вообще должно устанавливаться психическое (виновное) отношение, что объединяет эти формы и виды вины в один класс вины, какими интеллектуальными и волевыми моментами отличаются друг от друга формы и виды вины? Если к этому прибавить, что в нормах УК 1996г. "имеется различная трактовка вины в свете определения связанных с ней понятий, то становится понятным, почему в науке уголовного права и следственно судебной практике нет единства мнений у юристов по проблематике вины.

Нововведения коснулись прямого и косвенного умысла. В свете научных рекомендаций уточнено содержание их интеллектуальных моментов. Так, изменилась трактовка характера предвидения последствий. При прямом умысле предвидение общественно опасных последствий может быть в пределах от их неизбежности до возможности. В то же время, при косвенном умысле лицо предвидит лишь возможность наступления общественно опасных последствий. Интеллектуальные моменты, показывающие отношение лица к совершаемому им деянию у прямого и косвенного умысла одинаковы.

Если характеристика волевого момента прямого умысла в новом УК осталась в такой же форме как и в У К 1960г., то волевой момент косвенного

29

умысла представлен с изменениями, а именно: "...лицом..., не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично." Как видим, волевой момент косвенного умысла раскрывается с помощью ранее существовавшей формулы - "сознательно допускало" и новых моментов - "не желало" и "либо относилось к ним безразлично".

Мы полагаем, что раскрытие волевого момента косвенного умысла через форму "...не желало...эти последствия" - неудачно. Понятно, что законодатель хотел резко отделить, разграничить волевую характеристику прямого умысла от воли при косвенном умысле. И в этом контексте можно рассматривать формулу - "не желало". Тем более, что оно потом еще усиливается "сознательным допущением", "безразличием". Но у этой формулы есть и другая сторона. Если исходить от обратного слова желать, желание, то "не желало может означать и внутреннюю потребность не делать что-то, не допускать чего-то.' А это уже не косвенный умысел! Мы полагаем, что благодаря этой формуле стирается грань между косвенным умыслом и преступным легкомыслием и не в пользу последнего. В этой связи, нам представляется совершенно обоснованным мнение Л.И.Рарога о том, -по при прямом и косвенном умысле волевой элемент "...означает одобрительное, положительное отношение к наступлению общественно опасных последствий, ...и не следует характеризовать как активное нежелание этих последствий."² Это тем более так, что отсутствие "не желания" последствий при косвенном умысле подтверждается тем, что виновный совершает действия "...не рассчитывая при этом на какие-либо обстоятельства, которые, по мысли виновного, должны были и по своему характеру могли бы предотвратить наступление результата."³

• См.: Краткий толковый словарь русского языка. М.: Русский язык, 1985, с. - 57 _ ² Рарог А.И. Теория вины в советском уголовном праве. (Общие и специальные вопросы). М., 1988,с.- 18 ' Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М., 1972, с. - 92

30

Изменилась редакция неосторожной вины, хотя суть ее осталась прежней. Было воспринято и нашло отражение в законе положение, высказанное Г.А.Кригером, что самонадеянность правильнее было бы называть преступным легкомыслием.' Формула преступного легкомыслия, предложенная законодателем в У К 1996г., подтвердила нашу позицию в том, что самонадеянный расчет (ранее - легкомысленный расчет) является интеллектуальным признаком этого вида неосторожности², а не волевым³ или интелектуально-волевым¹. Этот вывод следует не только из того, что рассчитывать, сопоставлять, определять достаточность или недостаточность оснований по избежанию последствий - функция интеллекта, но и из этимологии понятия "самонадеянно". Оно состоит из слова ."сам" -непосредственно, лично участвует в чем-нибудь⁵ и слова "надежда" -ожидание чего-нибудь⁶. Иначе говоря, участвовать, ожидая - означает понимать, сознавать фактическую и социальную сторону того, что может наступить и с помощью чего можно пресечь наступление чего-то. Кроме того, сам вид этой неосторожности определяется интеллектуальным моментом -преступным легкоМЫСЛИЕМ (выделено нами. - В.Я.).

Что касается небрежности, то новый У К не внес существенных изменений в ее трактовку. К прежней формуле "...должно было и могло их предвидеть", присовокуплено выражение "...при необходимой внимательности и предусмотрительности...". Однако эта добавочная формула не раскрывает, не показывает не только психического, но и в целом

' См.: Кригер Г.А. Разграничение умысла и преступной самонадеянности. Советская юстиция,

1980, №17, с. - 14. Следует отметить, что термин "легкомыслие" доя обозначения психического

отношения лица к деянию применялся и в дореволюционной юридической литературе. См.,

например, Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Юрьев, 1907. с. - 315

² См.: Якушин В.А. Ошибка и ее утоловно-правовое значение. Казань, 1988, с. - 28-29

⁵ См.: Дагель П.С., Михеев Р.И. Теоретические основы установления вины. Владивосток,

1975, с.-37 '

* См.: Дагель П-С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление.

Воронеж, 1974,с,- 133-134

⁵ См.: Краткий толковый словарь русского языка. М.: Русский язык, 1985, с. - 171

⁶ См.: там же, с. - 100

31

личностного отношения человека к своему деянию и его последствиям. В силу этого она не может быть юридическим основанием субъективного вменения личности каких-либо последствий (вреда). Вменение вреда на основе лишь оценочных категорий - "необходимой внимательности и предусмотрительности", вне рамок действительного психического отношения к нему и тем действиям, которые его предопределили, ведет к субъективизму и абсолютному судебному усмотрению, то есть к объективному вменению и беззаконию. Такой подход не только не согласуется с материалистическим пониманием обоснования уголовно-правового вменения, но и свидетельствует о неправильном понимании некоторыми учеными сути психической связи при преступной небрежности и диалектики соотношения сознания и предвидения. Так, например, А.И. Чучаев утверждает, что вменение вреда при неосторожности определяется не психическими связями виновного в отношении происходящего (видимо имеется в виду само действие и ситуация. В.Я.) и последствиями... (при небрежности такой связи нет или почти нет), а неосмотрительностью, невнимательностью."'

Из такого понимания вменения вреда при неосторожных действиях следует, во-первых, что преступную небрежность нельзя рассматривать как психическое отношение лица к своему преступлению, как психическую связь лица с совершаемым, и, во-вторых, что эта психическая связь не имеет значения не только при преступной небрежности, но и преступном легкомыслии. Из этого можно сделать только один вывод. Зачем устанавливать эту связь, когда все определяется неосмотрительностью и невнимательностью лица? Конечно же, вопрос о том, осмотрительно или внимательно действовало лицо, решается

¹ Чучаев А.И. Безопасность железнодорожного, водного и воздушного транспорта. Саратов, 1988, с. - 78. Такой подход к трактовке небрежности не является новым. Еще Б.С.Утевский в своей работе, посвященной вопросам вины, писал, что "...при небрежности в психике виновного отсутствует как воля, так и сознание в отношении ' последствий." - Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. М.: Госюриздат, 1950,

32

компетентными органами". Таким образом, вместо действительного установления содержания психического на момент совершения преступления появляется "мнение".

Казалось бы, что автор этого положения и в дальнейших своих рассуждениях должен следовать ему. Однако этого не происходит. Видимо. забыв это положение он пишет, что в нормах об умысле "...под виной понимается такой психический процесс, когда сознание общественно опасного характера деяния, предвидения наступления общественно опасных последствий и определенное к ним отношение составляют органичное единство."' (Подчеркнуто нами. - В.Я.). Получается уже, что и при небрежности эта психическая связь есть и, что во всех неосторожных действиях ее необходимо учитывать к деянию и последствиям - "...к разрушению, повреждению предметов и другим последствиям".2

Подобная непоследовательность суждений некоторых ученых определяется, видимо, и сложностью рассматриваемой проблемы, и непоследовательностью законодателя при формулировании норм о формах вины в свете иных норм Общей и Особенной части УК.

Сложность неосторожной вины предопределила неоднозначное понимание учеными ее содержания. Это касается как преступного легкомыслия гак и преступной небрежности. Основное противоречие мнений у ученых по неосторожной вине существует по поводу того имеется или нет в этих видах неосторожности у лица, совершающего преступление, сознание общественной опасности (противоправности) совершаемого? Одна группа ученых считает, что ни при преступном легкомыслии, ни при преступной

' Чучаев А.И. Безопасность железнодорожного, водного и воздушного транспорта.

Саратов,1988, с. - 83.

² Чучаев А.И. Безопасность железнодорожного, водного и воздушного транспорта.

Саратов,1988, с. - 82

33

небрежности подобного сознания нет'. По мнению других такое сознание допустимо и имеет место лишь при преступном легкомыслии.² Третьи полагают, что и при преступной небрежности лицо сознает общественную опасность, противоправность, недозволенность

' См.: Дагель П.С. Причинная связь в преступлениях совершаемых по неосторожности. В кн.: Вопросы борьбы с преступностью. М., 1981, №34, с. - 37; Дагель П.С. Совершенствование законодательного определения принципа вины в советском уголовном праве. В кн.: Проблемы советской уголовной политики. Владивосток, 1985, с. -]6; Дагель И.О., Котов Д.П. Указ.соч. С. - 64, 126, 129; Демидов Ю.А. Умысел и его виды по советскому уголовному праву. Автореф.на соиск.учен.степ.канд.юридич.наук. М.. 1964, с. - 16; Дьери К. Учение о вине в социалистическом уголовном праве. В кн.:

Современные тенденции развития социалистического уголовного права. Наука, 1983, с. -55; Трухин А.М. Интеллектуальные критерии разграничения форм вины в советском уголовном праве. Вестник Моск.ун-та, Право, 1976, №1, с. - 78; Трухин А.М. Неосторожность как форма пипы. Аптореф.пя соиск.учеч.степ.кянл.юриттич.наук, МГУ, 1984, с. - 13; Чучаев А.И. Безопасность железнодорожного, водного и воздушного транспорта. Саратов. 1988, с. - 77-78: Келина С.Г.. Кудрявцев В.Н. Указ.соч. С. - 117:

Кудрявцев В.Н. Право и поведение, М., 1978, с. - 10; Угрехелидзе М-Г. Проблема неосторожной вины в уголовном праве. Тбилиси, 1976, с. - 65, 88

² См.: Гринберг М.С. Преступная самонадеянность. Правоведение, 1976, №3, с. - 70; Он же. 11реступное действие (управленческие и психологические аспекты). Правоведение, 19НЗ, М>5, с - 40-41; Он же. Случайные (вероятностные) процессы и уголовное право. Сов-гос.право, 1986, №1, с. - 132; Он же. Субъект преступления и субъективный критерий неосторожности (вопросы специальной вменяемости). Правоведение. 1986. №3, с. - 64-65: Он же. Должностные преступления и крайняя необходимость. Сов.гос.право, 1989, №5, с - 65-66; Он же. Преступное невежество. Правоведение, 1989, №5, с. - 77; Макашвили В.Г. Уголовная ответственность за неосторожность. М., 1957, с. - 51; Матышевский П.С. Ответственность за посягательство на социалистическую собственность по советскому уголовному праву. Автореф.на соиск.учен.степ.канд.юридич.наук. Киев, 1970, с. - 24; Мачковский Л.Г. Преступные нарушения правил безопасности движения. Автореф.на соиск.учсн.степ.канд.юридич.наук. МГУ, 1979, с. -12; Наумов А.В. О Гегелевской идее права применительно к уголовному праву. Государство и право, 1993, №4, с. - 24; Нерсесян В.А. Некоторые проблемы неосторожной формы вины. Сов.гос.право. 1989, №3, с. - 111; Он же. Ответственность за неосторожные преступные деяния в свете научно-технической революции. Автореф.на соиск.учсн.степ.канд.юридич.наук. М., 1983, с. - 23; Ойгензихт В.А. Воля и вина в гражданском праве. Сов.гос.право, 1982, №4, с. - 52; Портнов И. Отграничение косвенного умысла от преступной самонадеянности. Социалистическая законность, 1977, .№9, с. - 46; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961, с. - 369, 380; Рарог А.И. Вина и квалификация преступлений. М., 1982, с. - 40; Он же. Теория вины в советском уголовном праве. (Общие и специальные вопросы). Автореф.на соиск.учен.степ.докт.юридич.наук. М., 1988, с. - 12-13; Он же. Вина и реформа уголовного законодательства. Сов.гос.право, 1988, №10, с. - 65-66: Утевский Б.С. Указ.соч. С - 271;

Широков В. Ответственность за нарушение правил охраны труда. Советская юстиция, 1982, №4, с. - 22

34

совершаемых действий.' Следует отметить, что подобный диапазон мнений по этой проблеме присущ ученым иных государств.²

Логико-генетический метод исследования вины, как определенного класса, имеющего свой предмет (различные формы и виды вины), показывает, что у всех предметов данного класса должно быть что-то общее. Это общее должно быть сущностным моментом и одновременно элементом содержания психического, который присущ всем предметам класса. Мы исходим из того, что такие сущностные моменты для форм вины и их видов является сознание общественной опасности и противоправности совершаемых действий. Этот сущностный момент, являясь одновременно содержанием психического в каждой из форм и видов вины, покалывает их принадлежность к специфическому психическому образованию - к вине, -определяет отрицаемость этих психических форм, нашедших проявление в совершенном деянии. Без этого нет вины. Совершенно прав М.С. Гринберг, утверждая, что

' Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, КГУ, 1975, с. - 39, 61; Квашис В.Е. Ответственность за правонарушения на автотранспорте. М., 1974, с. - 40:

Квашис В.Е., Махмудов Ш.Д. Ответственность за неосторожность. Душанбе, 1975, с. - 1&-19;

Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. МГУ, 1969, с. - 48; Куринов Б.А. Квалификация транспортных преступлений. МГУ, 1965, с. - 152; Он же. Автотранспортные преступления Квалификация и ответственность. М., 1976, с. - 99; Керимов Д.А. Психология и право. Государство и право, 1992, №12, с. • 15; Лунеев В.В. Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответственности. Государство и право, 1992, №9, с. - 56;

Миньковский Г.М., Петелин В.Я О понятии вины и проблемах ее доказывания Государство и право, 1992, №5, с. - 58; Тадевосян М. Индивидуализация уголовного наказания за неосторожное причинение смерти. Сов.юстиция, 1982, №4, с. - 19; Он же. Ответственность за неосторожное лишение жизни по советскому уголовному праву. Автореф.на соиск.учсн.степ.канд.юридич.наук. М., 1963, с. -13.

Следует отметить, что отдельные ученые считают, что при преступной небрежности в некоторых случаях лицо осознает социальную опасность своих действий, а порой и не осознает ее. См., например, Филановский И.Г. Социально-психологическое отношение субъекта к преступлению. Автореф.на соиск.учен.степ.докт.юридич.наук. Ленинград, 1970, с. -20; Гилязев Ф.Г. Вина и криминогенное поведение личности (уголовно-правовыс, криминологические и социально-психологические черты). М., ВЗПИ, 1991, с. - 41; Клочков В.В. Вопросы борьбы с неосторожной преступностью. В сб.: Современные проблемы уголовного права (по материалам 11 Конгресса МАУП). М., 1981, с. -110-111

² Подробнее см.: Сб. научных трудов под ред. В.В.Клочкова, Современные проблемы уголовного права (по материалам XII Конгресса МАУП). М„ 1981, с. - 1-99; Чан Ван До. Вина и ее формы по вьетнамскому уголовному праву. Автореф.на соиск.учен.стец.канд.юридич.наук. М., МГУ, 1985. с. - 3-21

35

как "...нельзя определить общественную опасность деяния, если нет уяснения ее социального содержания..., так не существует и порицаемых психических форм, не сопряженных с негативным отношением личности к обществу.' Поэтому, если лицо, сознавая упречность, недозволенность, опасность своих действий, совершает их, то в этом уже проявляется его вина как порицаемая психическая форма. Отсюда, вряд ли обосновано утверждение, что нельзя интеллектуальное отношение к деянию рассматривать как саму вину.²

В юридической литературе высказаны различные мнения о том, к чему должна устанавливаться вина - к последствию, к действию, или одновременно и к тому, и к другому? Видимо, с учетом редакции ст.ст.8-9 УК 1960г., которые были сформулированы применительно к материальным составам (это не изменилось и сейчас), с учетом деления составов в теории уголовного права на материальные и формальные, большинство ученых признавало виной психическое отношение к деянию (в формальных составах), к деянию и последствиям или только к последствиям (в материальных составах) - при умысле, и только к последствиям - при неосторожности.³ Значительная часть ученых считала, что необходимо устанавливать психическое отношение лица к совершаемому действию и последствиям от него и при неосторожной вине.⁴ Мы

' Гринберг М.С. Должностные преступления и крайняя необходимость. Сов.гос.право,

1989, №5, с.-65

² См.: Рарог А.И. Вина и квалификация преступления. М., 1982, с. - 46.

³ См., например: Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М., 1972, с. 175-176, 182-184; Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 1963, с.189-191; Он же. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972, с.173; Лукьянов В.В. К вопросу о "раздвоении" вины в преступлениях со сложным составом. Сов.гос.право. 1988, .№10,с.7Г, Рарог А.И. Теория вины в советском уголовном праве (общие и специальные вопросы). Автореф.на соиск.учен.степ.докт.юридич.наук. М.,1988,с.13. ⁴ См., например: Квашис В.Е. Ответственность за правонарушение на транспорте. М.,

1974, с. - 40; Он же. Уголовная политика в сфере борьбы с преступной неосторожностью (социологические аспекты). В кн.: Проблемы советской уголовной политики. Владивосток, 1985, с. - 119; Квашис В.Е., Махмудов Ш.Д. Ответственность за неосторожность. Душанбе, 1975, с. - 19, 48; Куринов В.А. Квалификация транспортных преступлений. МГУ, 1969, с. - 35-36; Он же. Автотранспортные преступления. Квалификация и ответственность. М., 1976, с. - 75-76; Лунеев В.В. Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответственности. Гос-во и право, 1992, №9, с.-60

36

не ставим перед собой задачу проанализировать многочисленные нюансы трактовки этого психического отношения, высказанных сторонниками этих двух подходов к пониманию вины. Отметим лишь то, что законодательная конструкция не только умышленной, но и неосторожной вины практически осталась без изменений. Это означает, что каждый из сторонников того или иного подхода "может оставаться при своем мнении".

Между тем, анализ норм УК 1996г. позволяет сделать вывод о том, что наиболее правильно понимала психическое содержание вины лица, совершившего преступление по неосторожности та группа ученых, которая предлагала устанавливать это психическое отношение к деянию и его последствиям. Так в ч.1 ст. 14 УК вина понимается как психическое отношение к общественно опасному деянию в целом, то есть собственно к деянию (действию или бездействию) и к его общественно опасным последствиям.

В ст.25 УК психическое отношение к деянию как к комплексному понятию уже дифференцируется. Имеется самостоятельная психическая характеристика действий (бездействий) и их последствий. Однако, больший упор в рамках этих характеристик сделан на отношение к последствиям. Дефиниция умышленной вины больше тяготеет и приемлема для оценки материальных составов преступлений.

Еще "решительнее" законодатель поступает при определении неосторожной формы вины. В ст.26 УК психическая характеристика действий при легкомыслии и небрежности отсутствует. Норма сформулирована применительно к материальным составам преступлений. Возникает вопрос. Может быть это сделано специально, поскольку в Особенной части У К нет формальных составов преступлений, которые бы совершались по неосторожности? Анализ норм Особенной части говорит о другом. Мы полагаем, что ряд преступлений с формальным составом могут быть совершены по неосторожности. Это касается, например, преступлений,

37

связанных с нарушением специальных правил безопасности (ч.1 ст.215, ч.1 ст.217, ч.1 ст.247), ненадлежащим исполнением лицом возложенных на него обязанностей (ч.2 ст.225).

Правда, можно сослаться на ч.2 ст.24 УК и сделать вывод о том, что поскольку ответственность за неосторожные действия в этих нормах специально не оговорена, то их нельзя расценивать как преступление. Нормы Особенной части свидетельствуют о другом. Во-первых, даже в материальных составах, совершаемых по неосторожности, ничего не говорится порой о том, что они выполняются с этой формой вины. Это касается, например, халатности (ч.1 ст.293 УК РФ). Во-вторых, тот факт, что при определении халатности, например, законодатель использует выражение "...в следствие недобросовестного или небрежного отношения к службе. ..." (подчеркнуто нами. - В.Я.), еще не говорит о неосторожной вине. Если строго исходить из редакций ч.3 ст.26 и ч.1 ст.293, то "небрежность", как вид неосторожной вины, не тождественна "небрежной службе". Первое понятие раскрывает отношение к последствиям, а второе характеризует действие. В пользу нашей позиции говорит и то, что законодатель в ст.293 УК при характеристике халатности, как неосторожного деяния использует почти такие же термины, которыми характеризует неосторожные действия в некоторых формальных составах. Это касается, например, преступления, предусмотренного ч.2 ст.225 УК - специальный вид халатности.

Мы полагаем, что правомерность и необходимость установления психического отношения в неосторожных преступлениях не только к последствиям, но и к действиям (бездействиям) - в материальных составах, и к действию (бездействию) - в формальных, вытекает из принципа вины. Он гласит: "Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействия) и наступившие общественно

опасные последствия, в отношении которых установлена его вина"'

(подчеркнуто нами. - В.Я.).

Более того, несмотря на всю весомость психического отношения лица к общественно опасным последствиям своего действия, мы полагаем, что определяющее значение в содержании вины принадлежит психическому отношению к самому общественно опасному действию (бездействию).² Этот вывод мы делаем исходя не только из того, что сознания общественной опасности, недозволенности, запрещенности выделяется нами как сущностный момент вины, но и из того, что этот сущностный момент, хотя и косвенно, но нашел отражение в уголовном законе. Так, в ч.2 ст.9 УК скачано: "Временем совершения преступления (исходя из ч.1 ст. 14 УК и временем проявления виновного отношения к нему. - В.Я.) признается время совершения общественно опасного действия (бездействия), независимо от времени наступления

последствий", (подчеркнуто нами. - В.Я.).

В процессе субъективного вменения и квалификации содеянного возникает вопрос: к чему устанавливать психического отношение виновного? К деянию и последствию в целом или к каждому составляющему их признаку в отдельности? Кроме того, одинаковым ли должно быть по своим свойствам это психическое отношение к различным признакам, к деянию и последствиям или нет?

Относительно первого вопроса наблюдается два подхода ученых. Одни полагают, что вина как психическое отношение лица устанавливается к деянию (последствиям) в целом³, а другие

' УК РФ. Российская газета за 18 июня 1996г., с. - 4

² С.Г.Фельдштейн подметил: "То, что мы называем обыкновенным умыслом, например, при убийстве, есть в сущности сознавание целого ряда действий, при помощи которых пожег быть допущено умерщвление." (подчеркнуто нами. - В.Я.) - Феяьдштейн С.Г. Психологические основы и юридическая конструкция форм виновности в уголовном праве. М., 1903, с. - 65

³ В свое время Я.М.Брайнин писал, что при вине есть психическое отношение лица к совершаемому им общестаенно опасному деянию в форме умысла или неосторожности. См.:

Брайнин Я.М. Указ.соч., с. - 2Й. Еще более определенно по этому вопросу высказался В.Н.Кудрявцев. Он отметил, что вина, как правило, едина. По закону она в материальных составах определяется "...отношением к общественно опасным последствиям, а в формальных - к своим общестаенно опасным действиям. - Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации

преступлений. М.. 1972, с. - 173

39

исходят из иного' . Подобное различие мнений наблюдалось также и у ученых дореволюционной России. Н.Д.Сергеевский писал, что "...уголовное право всегда имеет дело не с явлением во всей его фактической полноте, со всеми его подробностями, а лишь с одною или некоторыми его сторонами."² По мысли же Н.С.Таганцева в уголовном праве необходимо "...доискиваться бытия виновности, ее оттенков...".³

Мы полагаем, что решение этого вопроса зависит от того как понимать поведение (в том числе и преступное) людей, конкретного человека. Мы исходим из того, что преступление как вид поведения, есть не только единство объективных и субъективных аспектов⁴, выраженных вовне, но и поведение, совершаемое вопреки нормативным стандартам и правовым предписаниям. С учетом того, что не только объективные аспекты поведения - особенность действий, их способ, время и место их осуществления, но и нормы, дозволяющие или запрещающие это поведение, всегда конкретны и многогранны, что многоаспектны и психические формы отражения этих реалий.

Из этого вытекает ответ и на второй вопрос, ибо многоаспектность означает не только отражение в психике различных объективных признаков состава преступления, но и неодинаковое не только отражение, но и отношение к ним личности, совершающей этот поступок. Это означает, что может быть неодинаковое психическое отношение к совершаемому им деянию и последствиям от него. Иначе говоря, может быть совершено

' См.: Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1974, с. -74; Рарог А.И. Теория вины в советском уголовном праве (общие и специальные вопросы). Автореф.на соиск.учен.степ.докт.юридич.наук. М., 1988, с. - 12, 17; Дагель П.С. Содержание, форма и сущность вины в советском уголовном праве. Правоведение, 1969, №1, с. - 79-80; Владимиров В.К., Ляпунов Ю.И. Социалистическая собственность под охраной закона. М., 1979, с. - 78; Квашис В.Е. Профилактика неосторожных преступлении. Учебное пособие. Киев, 198), с. - 23; Кругляков Л.Л. О конкуренции составов преступлений. Правоведение, 1989, "2, с. - 44. ^г Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. С.-Пб., 1910, с. - 252

³ Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. М., 1994, т.!, с. - 223

⁴ См.: Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответстаенностъ. М., 1986, с. - 90

40

преступление с двумя формами вины. Это сейчас закреплено в ст. 27 УК РФ 1996г. В юридической литературе неоднозначно решался вопрос о том, возможна ли двойная или смешанная форма вины при совершении тех или иных преступлений. По нему, например, на страницах журнала "Советская юстиция" 1979-1980гг. шла дискуссия. Одни ученые признавали двойную или смешанную форму вины', а другие отрицали ее². Поднимался этот вопрос и при подготовке нового уголовного законодательства при обсуждении его в печати.³

Вопрос о сложной, двойной или смешанной форме вины поднимался и в дореволюционной литературе.⁴ В советском уголовном праве эта идея разделялась теми, кто представлял содержание вины в виде сложного психологического явления, которое не в полной мере отражалось в законодательной конструкции УК 1960 г.5 Как это ни странно, но наиболее активно вопрос о смешанной вине ставился теми учеными, которые отрицали наличие сознания общественной опасности (противоправности) при неосторожной вине. Видимо, значительная часть преступлений, совершаемых по неосторожности, очевидно свидетельствовала о том, что лицо сознает явно противоправные действия. Отрицать это обстоятельство было бы нелепо и эти ученые поддержали идею смешанной формы вины. При этом понятия

' См.: Дагель П.С. Дискуссия не закончена. Сов.юстиция, 1980, "22, с. - 28-29; Лортаов И. Двойная вина в практике применения уголовного закона. Сов.юстиция, 1980, №23, С.-26-27

² Кригер Г.А. Определение формы вины. Сов.юстиция, 1979, №20, с. - 4-6; Кригер Г.А. Разграничение умысла и преступная самонадеяннос1ъ. Сов.юстиция, 1980, №17. с. - 13-14;

Кузнецова Н.Ф. О квалификации вины. Сов.юстиция, 1980, №23, с. - 25-26; При определении форм вины нужно исходить из требований закона (итоги дискуссии). Сов.юстиция, 1980, №24, с. - 25-26

³ См.: Рарог А.И. Вина или формы уголовного законодательства. Сов.гос.право, 1988, №9, с. - 64-65; Лукьянов В.В. К вопросу о "раздвоении" вины в преступлениях со сложным составом. Сов.гос.право, 1988, №10, с. - 71

⁴ См.: Таганцев П.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. М., 1994, т.1, с. -

260-265

⁵ См.: Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., МГУ, 1984, с. - 112:

Он же: Квалификация транспортных преступлений. М., МГУ, 1965, с. - 136; Квашис В.Е. Ответственность за правонарушения на автотранспорте. М., 1974, с. - 40

41

"сложная форма вины", "двойная форма" и "смешанная форма" вины зачастую отождествлялись, рассматривались как синонимы.'

Высказывалось мнение о том, что различное психическое отношение к деянию и разным последствиям не образует новой (третьей) формы вины, и что правильнее при этом говорить не "двойная", "смешанная", "сложная" вина, а преступления, совершаемые с двумя формами вины.² В 1984 году появляется работа А.А.Пинаева, в которой обосновывается необходимость самостоятельного рассмотрения двойной и смешанной формы вины³, а в работе Ф.Г.Гилязева "окончательно определяется водораздел между ними"⁴. Суть этого "водораздела" состоит в том, что двойная форма вины показывает, что законодатель предусмотрел в Особенной части УК нормы, как бы совершающие два преступления, в которых наблюдается "...различное психическое отношению к деянию (преступлению) к последствиям (тожс преступлению)..."⁵. Закон (УК 1996 года) такую комбинацию психических отношений называет не двойная форма вины, а преступления, совершаемые с двумя формами вины, но формами вины уголовно-правового характера и природы. Эти преступления широки представлены в новом УК. При этом "вторая вина" допустима лишь по отношению к отдаленным общественно опасным последствиям, а не к каким-то иным квалифицирующим признакам умышленного преступления. Например, к возрасту потерпевшей при изнасиловании или способу опасному для жизни многих при умышленном убийстве. Эти признаки, как например, способ, либо вплетены в саму преступную деятельность и поэтому не могут иметь иное отражаемое

'См., например: Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. Владивосток, 1968, с.-136-141

² См.: Рарог А.И. Вина и квалификация преступлений. М., 1982, с. - 51-52

³ См.: Пинасв А.А. Особенности составов преступлений с двойной и смешанной формами вины. Харьков, 1984

⁴ См.: Гилязев Ф.Г. Вина и криминогенное поведение личности (Уголовно-правовыс, криминологические и социально-психологические черты). М.: ВЗПИ, 1991, с. - 55-74

⁵ Гилязев Ф Г. Вина и криминогенное поведение личности. М.: ВЗПИ, 1991, с. - 59

42

свойство как и иные элементы действия, либо не могут быть отражены иначе. поскольку сама деятельность осуществляется ради них - объекта, предмета, то есть с учетом их свойств, особенностей и т.д. Поэтому возраст потерпевшей при изнасиловании имеет значение лишь тогда, когда он нашел отражение в соответствующей форме в психике виновного.

С учетом этого вряд ли обоснованы утверждения, что применительно к возрасту потерпевшей при изнасиловании возможно и неосторожное отношение', что в этом случае речь мол идет не о форме вины, а об объеме ее (сами не замечают, что объем умышленной вины расширяют за счет неосторожности, будто он существует вне формы и содержания).² Такой подход, вольно или невольно, с теоретических позиций пытается объяснить Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 года "О судебной практике по делам об изнасиловании", который предусматривал, что изнасилование несовершеннолетней будет тогда, когда лицо, совершающее это преступление, не только знало и допускало несовершеннолетие жертвы, но "...могло и должно было это предвидеть"³. Стремление некоторых ученых доказать правильность такого подхода осталась даже тогда, когда Пленум Верховного Суда России в своем постановлении от 22 апреля 1992г. по данной категории дел занял иную позицию. Более того, утверждается, что и в этом постановлении поддерживается позиция Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 года.⁴ Между тем в постановлении Пленума Верховного Суда России от 22 апреля 1992 года по этим делам сказано, что применение уголовного закона

' См.: Горбуза А., Сухарев Е. О вменении при умышленной вине. обстоятельств, допущенных по неосторожности. Сов.юстиция, 1982, №18, с. - 9

² См.: Савинов В.Н. О психическом отношении виновного к квалифицирующим обстоятельствам в умышленных, преступлениях против личности. В кн.: Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Ярославль, 1989, с. -107-108

³ Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1986. М., 1987, с. - 618

⁴ См.: Гилязев Ф.Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве. Уфа, 1993, с.-76

43

за изнасилование несовершеннолетней и малолетней возможно ''... лишь в случаях, когда виновный знал или допускал, что совершает насильственный половой акт с несовершеннолетней или малолетней".' Видимо, в целях недопущения расширительного толкования "двойной" формы вины применительно к изнасилованию в следственно-судебной практике У К 1996г. предусматривает в п. "д" ч.2 и п."в" ч.З ст. 131 признак заведомости.

Другое понимание и содержание смешанной формы вины. Суть ее заключается в том, что в некоторых составах законодатель предусматривает совокупность правонарушения и преступления. При этом умышленно нарушаются, например, правила дорожного движения или умышленно совершается иное правонарушение, которое повлекло последствия уголовно-правового характера и к ним имеется психическое отношение в форме неострожной вины, предусмотренной уголовным законом.

Не все ученые разделяют идею смешанной формы вины. Отмечается, например, что вина в правонарушении и в преступлении качественно неоднородна, а отсюда их совмещать нельзя², что в отношении правонарушения имеется лишь сознание общественно опасного поведения, а это еще не умысел и иное понимание противоречит редакции умышленной вины³, что правонарушение и вина к нему не могут быть элементом состава преступления⁴.

Мы исходим из того, что из двух сформулированных в законе форм вины можно комбинировать различное их соотношение применительно к специфике норм Особенной части. При этом содержание компонентов,

' Сборник постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации 1961-1993.

М., 1995, с.-313

² См.: Ляпунов Ю.И. Нарушение правил движения и эксплуатации транспорта лицами,

управляющими транспортными средствами. В кн.: Преступления против общественной

безопасности, общественного порядка и здоровья населения. М„ 1970, с. - 71-72

' См.: Кригер Г.А. Определение форм вины. Советская юстиция, 1979,№20,с.-5; Рарог А.И.

Вина и квалификация преступлений.М.,1982, с. - 26; Чучаев А.И. Безопасность

железнодорожного, водного и воздушного транспорта.Саратов,1988, с. - 84.

⁴ См.: Кузнецова Н.Ф. О квалификации вины.Советская юстиция. 1980, №23, с. - 25.

44

составляющих психических, в тех или иных формах вины независимо от отраслей права, однородно. Различно лишь содержание этих компонентов, их объем и степень значимости. Поэтому никакой несовместимости нет, когда говорят, что умышленно совершено правонарушение, повлекшее по неосторожности последствия уголовно-правового характера.

Что касается доводов, будто включение в содержание смешанной вины умышленного отношения лица лишь к факту правонарушения противоречит конструкции умышленной вины, что сознание общественной опасности совершаемых действий не есть вина, то с ними вряд ли можно согласиться. Во-первых, правонарушения предстают как формальные составы, в которых не нужно выяснять содержание психики к последствиям правонарушительного характера. Во-вторых, как уже отмечалось, лицо, сознавая эту опасность действий совершает эти действия и тем самым проявляет свое отношение к нему и тому благу, на которое оно воздействует. В силу этого вряд ли можно согласиться, что в этой части смешанной вины -умышленного совершения правонарушения, имеются "...не все признаки умысла..."', а лишь "...некоторые признак", присущие умыслу -"^:.

Несмотря на то, что в Общей части нового уголовного кодекса ничего не сказано о смешанной вине в совершаемых преступлениях, она проявляется при характеристике отдельных составов преступлений. Хотел законодатель того или нет, но некоторые нормы Особенной части УК он сформулировал исходя из конструкции смешанной формы вины. Это можно говорить в отношении таких составов, как: ч.1 ст.263, ч.1 ст.264, ч.1 ст.268, ч.1 ст.269 и других составов, связанных с умышленным нарушением правил и неосторожным причинением вреда здоровью человека или имущественного ущерба гражданам и организациям. Так, к примеру, сформулирована ч.1 ст.264 - нарушение правил дорожного движения и эксплуатации

' Гилязев Ф.Г. Вина и криминогенное поведение личности. М.: ВЗПИ, 1991, с. - 62 ² Пинаев А.А. Указ.соч., с. - 21

45

транспортных средств. Закон гласит: "Нарушение лицом, ...правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью человека либо причинение крупного ущерба." (Подчеркнуто нами. - В.Я.). Из этой же законодательной формулы следует, что составы подобного рода нельзя отнести к преступлениям, совершаемых с двумя формами вины, о которых говорит ст.27 УК РФ, поскольку в целом они не являются умышленными (в уголовно-правовом аспекте вины) преступлениями. Умышленность преступных действий в уголовно-правовом значении этого психического отношения определяет и умышленность действий в целом, хотя отдаленные последствия наступают по неосторожности (это еще раз подтверждает нашу мысль о том, что в рамках уголовно-правового психического отношения лица к деянию и последствиям доминирующее, определяющее значение имеет психическое отношение к деянию). В данных составах этого нет. Умышленно совершается правонарушение (нарушаются правила эксплуатации, движения и т.д.). Но это умысел не уголовно-правового свойства, поэтому для уголовного права определяющим здесь будет психическое отношение к последствиям, выраженное в неосторожной вине уголовно-правового характера. В этом и проявляется смешанная форма вины. По сути дела мы имеем преступления, совершаемые с двумя формами вины, но формами, содержащимися в различных отраслях права.

Мы полагаем, что в интересах законности, обеспечения прав и свобод человека и для того, чтобы уголовный кодекс действовал, по выражению Н.Ф.Кузнецовой, как добротный уголовный закон'', необходимо отразить в нем правила квалификации, уголовно-правовой оценки содеянного при

смешанной форме вины. Наподобие того, как это сделано применительно к •

' См.: Кузнецова Н.Ф. Цель и механизм реформы уголовного кодекса. Гос-во и право, 1992, №6, с. - 80

46

преступлениям, совершаемым с двумя формами вины уголовно-правового свойства.

Конечно же, в процессе субъективного вменения правильное вменение личности той или иной формы вины будет влиять и на квалификацию и на определение мер собственно уголовно-правового воздействия. В свою очередь необходимо определить, какие обстоятельства предопределяют форму вины. что помогает ее установить? На умышленную форму вины может указывать сам законодатель в нормах Особенной части, например, умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115 УК); она может вытекать из характера действий - хищение, изнасилование, угроза убийством и т.д.; их длительности - злостное уклонение родителей...: указанием на заблаговременную известность опасности этих действий, например, признак заведомости и т.д. Так, по нашим данным законодатель 41 раз использует признак заведомости для обозначения умышленной вины к основному или квалифицированному составу. В юридической литературе пути, "приемы, способы описания и установления форм вины рассмотрены достаточно полно.'

' См., например, Дагель П.С., Михеев Р.И. Теоретические основы установления вины. Владивосток, 1975; Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974

47