Функционирование личных местоимений в разносистемных языках: русском, английском и адыгейском 10. 02. 20 Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Вид материала

Документы

Содержание Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Г.П. Немец Общая характеристика работы Содержание работы Первая глава Во втором параграфе Вторая глава Во втором параграфе Адрэр джыри къэкIуагъэба? – А тот Он глубоко вдохнул. Ветер редкими порывами проносился вдоль улиц. Он Мы кIалэр еджапIэм макIо. – Этот мальчик ходит в школу. Ар He must be the only person on this earth who regards you as an irresponsible schoolboy. It Третья глава Во втором параграфе Я совершенно согласен с вами Сэ непэ сш1эрэр, Сахьид, а зы такъикъым сщэгъупшэжьы… Ащк1э уицыхьэ къыстегъэлъ!… (Машбаш). «Сагид, что я Я тебе ухи оболтаю за твоих Гуаков, дьяволенок ты эдакий!» (Бунин). She В третьем параграфе Сэ 1офыш1ук1э уадэжь сыкъэк1угъэп… (Машбаш). «Я Ар о1о шъхьак1э, Мос, Улапэ укъыдэхьагъэу Хъанкъомэ адэжь у1умыхьэу, пщэрэм хэмыгъэшыпыхьэу къыхэк1ырэп… (Машбаш). «Хоть ты это В четвертом параграфе ... Полное содержание

Подобный материал:

• Вербализация концепта «международный терроризм» в русском и английском языках (на материале, 297.93kb.
• Сопоставительный анализ фразеологических единиц с компонентом фитонимом в английском, 923.49kb.
• Лексико-фразеологические способы выражения семантического единства «память/забвение», 977.39kb.
• Атрибутивные словосочетания в русском и английском языках (сопоставительно-типологический, 336.37kb.
• Устойчивые сравнения с колоративным компонентом в английском и русском языках 10. 02., 378.05kb.
• Названия экзотических растений в английском и русском языках (структурно-словообразовательный, 378.31kb.
• Семантические и словообразовательные особенности межъязыковых субстантивных паронимов, 401.96kb.
• Лингвокультурологические характеристики категории посессивности в русском и немецком, 813.26kb.
• Испанские заимствования в английском языке 10. 02. 20-сравнительно-историческое, типологическое, 661.94kb.
• -, 426.73kb.

На правах рукописи

БЛЯГОЗ Зулима Зулькариновна


ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЛИЧНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ

В РАЗНОСИСТЕМНЫХ ЯЗЫКАХ: РУССКОМ,

АНГЛИЙСКОМ И АДЫГЕЙСКОМ


10.02.20 – Сравнительно-историческое, типологическое и

сопоставительное языкознание


А в т о р е ф е р а т

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Краснодар – 2003

Диссертация выполнена в Кубанском государственном университете

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Г.П. Немец

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Ю.А. Тхаркахо

кандидат филологических наук

Панеш С.Р.


Ведущая организация: Адыгейский государственный университет


Защита состоится «__» декабря 2003 г. в 9 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.101.08 в Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская 149, ауд. 231.


С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета.


Автореферат разослан _____________________


Ученый секретарь

диссертационного совета В.И. Тхорик


ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Местоимение определяется как лексико-грамматический класс слов, который включает в себя слова, указывающие на предметы, признаки, качества, количество, определяемые ситуацией, но не называющие их (Смирницкий). Поэтому местоимения иногда называют указательными или дейктическими словами, указывающими, дифференцирующими посредством соотнесения с лицами и предметами, находящимися в том или другом отношении к говорящему. Они соотносятся с другими частями речи – с именами существительными, прилагательными, числительными, могут обладать качествами последнего.

Сравнение как общенаучный прием изучения явлений в дейст­вительности играет большую роль. Сравнение лежит в основе суж­дений о сходстве или различии рассматриваемых объектов. С фило­софской точки зрения, «сравнением выявляются количественные и качественные характеристики предметов, классифицируется, упо­рядочивается и оценивается содержание бытия и познания. Срав­нить — это сопоставить «одно» с «другим» с целью выявить их воз­можные отношения; посредством сравнения мир постигается как «связное многообразие» (ФЭС).

Вопросы сопоставительно-типологического изучения русской и английской грамматических систем отражены в трудах таких лингвистов, как Л.В. Щерба, К.А. Ганшина, А.Г. Басманова, Б.И. Турчина, В.Д. Аракин и др. Что же касается сопоставительного описания структур адыгейского и английского языков, то, пожалуй, можно назвать лишь несколько работ: «Наречие в адыгейском и английском языках (сопоставительный анализ)» (А.А. Калашаова, 2001), «Языковые средства выражения модальности в разносистемных языках (на материале русского, английского и адыгейского языков)» (Л.Г. Паранук, 2001) и некоторые другие.

Сопоставительному исследованию до сих пор не подвергались личные местоимения в русском, английском и адыгейском языках.

Актуальность темы исследования определяется тем, что к настоящему времени уровень и глубина изученности местоимений не соответствует, во-первых, общепринятому и общему современному уровню теоретической разработки русского, английского и адыгейского языков в целом, и, во-вторых, той системообразующей роли, которую местоимения выполняют в общей структуризации языка. Работы, посвященные местоимениям, за редким исключением, или отрицают, или подтверждают частеречный статус местоимений (Шемелева). В данной работе мы стремимся выявить и сопоставить функции личных местоимений в разноситемных языках. Подобные исследования являются важными для развития прикладной лингвистики и методики обучения исследуемых языков.

Объектом изучения данного исследования являются личные местоимения в современном русском, английском и адыгейском языках. Русский язык относится к славянской группе индоевропейских языков, английский - к герман­ской группе индоевропейских языков, адыгейский - к абхазо-адыгской группе иберийско-кавказских языков.

Предметом исследования являются особенности функционирования личных местоимений в языках разной структуры – русском, английском и адыгейском.

Существует ряд крупных проблем, связанных с теорией и типологией местоимений и наиболее актуальных в контексте современной лингвистики. К числу этих проблем относятся: универсальные категории личных местоимений; функциональные типы употребления местоимений: дейксис и анафора; местоимения в ряду других лексико-грамматических средств референции. Часть проблем принадлежит традиционным сферам интереса лингвистов; другие же начали активно исследоваться лишь в последнее время и в ряде случаев результатами этих исследований явились принципиально новые данные не только о местоимениях как таковых, но и о грамматике и языковых универсалиях, о которых подробнее будет сказано ниже (Крылов, Падучева).

Функциональная характеристика личных местоимений русского, английского и адыгейского языков в сопоставительном аспекте должна представлять собой систему трех координат: семантики, синтагматики и прагматики. В соответствии с перечисленными выше многоаспектными характеристиками местоимения формулируется цель исследования.

Цель: Рассмотреть функции личных местоимений в русском, английском и адыгейском языках с точки зрения сопоставительно-типологического анализа, а также исследовать прономинальные грамматические категории в рассматриваемых языках и выявить общие и специфические черты.

Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:

1. Определить теоретические основы сопоставительного исследования
   

местоимений в разносистемных языках и рассмотреть основы методики межъязыковых сопоставлений.

2. Проанализировать принципы выделения местоимений в свете теории отечественного и зарубежного языкознания. Дать общую характеристику и определить сущность грамматических категорий местоимений в исследуемых языках.

3. Осуществить анализ и описание грамматических категорий личных местоимений в русском, английском и адыгейском языках в сопоставительном плане.
   
4. Выявить и описать сходства и отличительные черты в семантических, синтаксических и прагматических функциях личных местоимений в разноструктурных языках.
   

Методологической и теоретической основой исследования по­служили лингвофилософские концепции, касающиеся основных ха­рактеристик языка - использование языка как средства общения, связь языка с мышлением, а также положение о системном характере языково­го организма, о внутренней органической обусловленности и взаимосвязи языковых единиц; общепризнанные работы отечественных (Л.В. Щербы, В.В. Виноградова, И.И. Мещанинова, В.Г. Гака, А.И. Смирницкого, Г.П. Немца, И.А. Бодуэна де Куртене, Б.А. Серебренникова, В.Н. Ярцевой, У.С. Зекоха, З.У. Блягоза, Ю.А. Тхаркахо) и зарубежных (В. фон Гумбольда, Ш.Балли, Ф. де Соссюра, О. Есперсена) ученых-лингвистов по русскому, английскому и адыгейскому языкам;

Научная новизна работы заключается в том, что впервые проводится комплексное исследование личных местоимений в русском, английском и адыгейском языках на основе сопоставительно-типологического анализа. Исследование функциональных особенностей прономинальной системы с подобной точки зрения позволило выявить общие и специфические черты в семантическом, в синтаксическом и прагматическом аспектах. Более того, сопоставление грамматических категорий личных местоимений в разносистемных языках ярко отражает своеобразие русского, английского и адыгейского языков.

Теоретическая значимость. Настоящее исследование, на наш взгляд, вносит опреде­ленный вклад в область исследования функционирования личных местоимений, а также прономинальных грамматических категорий в разносистемных языках. Результаты исследования способствуют дальнейшей разработке вопросов, связанных с изучением основ грамма­тического строя разносистемных языков. Теоретическое значение работы состоит также в комплексности исследования, поскольку функции личных местоимений ана­лизируются с позиций семантики, синтагматики и прагматики.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования выводов и материалов данной работы, а также ее конкретных положений при чтении основных и специальных курсов по грамматике сопоставляемых языков, при составлении школьных и вузовских учебников, методических пособий для учителей, студентов-практикантов, теории и практики перевода, руководств для самостоятельного изучения исследуемых языков, двуязычных и многоязычных грамматических словарей и т.д.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. В русском, английском и адыгейском языках местоимение, выделяясь как особая часть речи, делятся на три группы: местоимения-существительные, местоимения-прилагательные, местоимения-числительные. Разряды по значению, в исследуемых языках, в большинстве случаев, совпадают. В адыгейском и русском языках отсутствует абсолютная форма притяжательных местоимений, как это имеет место в английском языке.
   

2. Признавая разносторонний характер личных местоимений как особой лексико-грамматической категории, морфологические категории лица, рода, числа и падежа в исследуемых языках рассматриваются в неразрывной связи их смысла и внешних признаков выражения, для вы­явления их специфических особенностей. Так, личные местоимения обладают категорией падежа во всех трех языках, с той разницей, что в русском языке существует 6 падежей, в английском – 2, а в адыгейском – 4. Основным отличием личных местоимений адыгейского языка является то, что они не обладают категорией рода, как это имеет место в русском и английском языках.

3. Исследование прономинативных особенностей функционирования в русском, английском и адыгейском языках обнаруживает общие и отличительные черты в каж­дом языке, базирующиеся на грамматических нормах и типологических характеристиках языков, социолингвистических влияниях. Соотношение дейктической и анафорической функций в русском, английском и адыгейском языках наиболее ярко проявляется в сочетании прямой и авторской речи в тексте.

4. Синтаксические функции личных местоимений в исследуемых языках обнаруживают много сходств. Личные местоимения в функциях подлежащего и дополнения являются наиболее частотными во всех трех исследуемых языках. Функционирование в синтаксической позиции сказуемого является наиболее характерным для адыгейского языка, где местоименный формант обычно входит в структуру самого глагола-сказуемого.

5. Прагматические функции личных местоимений в разносистемных языках реализуются по-разному. Коммуникативный аспект личных местоимений вы, мы обнаруживает сходства и различия в их использовании. Характерное для русского языка использование формы множественного числа Вы для передачи вежливого обращения к собеседнику не свойственно английскому и адыгейскому языкам, где такое отношение выражается лексическим способом.

Методы исследования определены спецификой пред­мета исследования и поставленными задачами. Материалы указанных ли­тературных языков рассматриваются и в собственно описательном и в сопоставительном планах. Стержневым в работе является сопоставитель­но-типологический метод. Ему подчинены такие общелингвистические методы и приемы, как анализ и синтез, дедукция и индукция, классифи­кация, сравнение и сопоставление, описание и обобщение.

Источники исследования. Иллюстративный материал извлечен из произведений художественной литературы разных жанров, публицисти­ческих статей, фундаментальных грамматик, использован также словар­ный материал и данные живой разговорной речи (всего около 2000 единиц). Исследование базируется на данных национальных литературных языков. Все языковые факты на адыгейском и английском языках даны с переводом на русский язык. В ряде случаев адыгейские и английские слова и выражения переведены буквально с целью сохранения и точной передачи особенностей оригинала.

Апробация и публикации. Работа выполнялась и обсуждалась на кафедре общего и славяно-русского языкознания Кубанского государственного университета. Апробация материалов осуществлялась в виде докладов на международных и региональных научно-практических конференциях в Краснодаре (1999, 2003), Майкопе (2001, 2002, 2003), Сухуми (2001), Карачаевске (2001), Санкт-Петербурге (2002), Армавире (2003).

По теме диссертации опубликовано 10 научных работ.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трех глав и Заключения. В конце прилагается Библиографический список (247 наим.). Список использованной художественной литературы (19 наим.). Общий объем работы 165 страниц машинописного текста.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, формулируются цели и задачи диссертации, положения, выносимые на защиту, отмечается научная новизна полученных результатов и практическая значимость работы.

Первая глава «Теоретические основы местоимений в отечественном и зарубежном языкознании» включает два параграфа. В первом параграфе «Сравнительно-сопоставительная аспектность типологического исследования как основа определения сходств и различий в языках: методика и методы» раскрываются теоретические и методологические основы сопоставительного исследования различных лингвистических явлений в разносистемных языках, подвергаются критическому анализу существующие в русистике, в англистике, а также в адыговедении научные труды по проблемам местоимений, определяются позиции автора по данным вопросам.

Развитие современной лингвистической науки характеризуется наличием приемов и подходов, ориентированных на сравнение язы­ковых данных. В начале 80-х годов известный языковед С. Д. Кацнельсон подробно обосновывает необходимость объединения типо­логии и сравнительно-генетического языкознания в рамках единой дисциплины - лингвистической компаративистики.

С развитием лингвистической науки изменяют­ся подходы ученых к определению сравнительного метода изучения языков. Так если в конце XIX века обсуждалась возможность при­менения сравнительного метода в изучении неродственных языков, то к концу XX века эта возможность превратилась в реальность. В этом большую роль сыграли работы многих ученых: А. Мейе (Мейе А., 1954) , Ж. Вандриеса (Vendryes S., 1946), представителей Праж­ского лингвистического кружка Б. Трнка, В. Матезиуса, Н. С. Тру­бецкого, датского структуралиста Л. Ельмслева.

Составной частью типологических исследований является установление так называемых универсалий, под которыми можно понимать общие свойства или аналогичные явления в разных языках. Выявление этих общих свойств и явлений предполагает использование по отношению к ним некоторого общего терминологического аппарата. Только при соблюдении этого условия можно говорить о тождестве или подобии рассматриваемых явлений, выявить то об­щее, что позволяет выделять лингвистические универсалии.

Задача установления общих для всех языков черт связана с универ­салиями. Универсалии - это те общие признаки, которые не зависят ни от генеалогии, ни от географических контактов и которые являются общечеловеческими. Наличие универсалий объясняется общими закономерно­стями языка как средства общения, глубинными отношениями между языком и мышлением, окружающей действительностью и другими фак­торами. Недаром универсалии в языке часто считают скорее философ­скими (логико-понятийными), чем лингвистическими категориями (на­пример, наличие у всех языков средств для обозначения времени, пространства, качества, количества и т.д.).

В последние годы наиболее значительные результаты в области теории контрастивных исследований как в общем плане, так и на отдель­ных уровнях языка получены в работах В.Н. Ярцевой, В. Д. Аракина, В.Г. Гака, У.К. Юсупова.

Основной задачей любой науки является познание свойств и зако­номерностей связей предметов и явлений окружающего нас мира. Эта за­дача придает всякой науке динамичность. Наука не останавливается на достигнутом, процесс познания не может быть стихийным, он должен быть подчинен методу или методически организован. Преобладание того или иного метода в определенную историческую эпоху может даже опре­делять общий характер развития языкознания.

«Метод представляет определенный подход к изучаемому явлению, определенный комплекс положений, научных и чисто технических прие­мов, применение которых дает возможность изучить данное явление. Поэтому метод всегда является системой» (Серебренников).

Подытоживая все сказанное, мы можем заключить, что метод является системой и представляет определенный подход к изучению различных сторон окружающего нас мира. Процесс познания должен быть методи­чески организован. Изучение такого многогранного явления как язык, требует сочетания различных методов применительно к каждой стороне языка. Помимо этого, специфика научно-исследовательских методов за­висит от многих аспектов.

Во втором параграфе «Параметры, принципы выделения и особенности дефинирования местоимений в сопоставительно-типологическом языкознании» рассматриваются точки зрения различных ученых по этому вопросу.

Характерной особенностью местоимений в сопоставляемых языках является то, что они составляют особый грамматический класс субъективно-указательных слов, определяющих действитель­ность в ее отношении к говорящему или к данной обстановке речи. Причем этот грамматический класс является древним во всех язы­ках. За время функционирования в языке местоимения претерпели большие изменения. Например, в русском языке большая часть ме­стоимений слилась с категориями имен прилагательных, наречий, союзов и частиц.

Анализируя взгляды на местоимения русских ученых Г. Павского, И. И. Давыдова, К. С. Аксакова, А. А. Потебни, А. М. Пешковского и других, В. В. Виноградов приходит к выводу, что совре­менная русская грамматика остается во власти двух точек зрения: античной, «классической», при которой местоимения сохраняются как самостоятельная часть речи (Шахматов), или романтической, когда ученые, лишая местоимения звания особой части речи, распре­деляют их по классам имен и прилагательных. Сам же В. В. Вино­градов считает целесообразным объединение местоимений на осно­ве лексико-семантических признаков (Виноградов).

В «Русской грамматике» в качестве от­дельной знаменательной части речи выделяются местоименные и указательные слова, не называющие предмет или признак, а лишь указывающие на него (с. 458). Отдельно рассматриваются место­имения-существительные, указывающие на предмет, и местоимен­ные прилагательные, не называющие качества или свойства, а толь­ко указывающие на него (мой, тот, свой, каждый).

Как в русском, английском, так и в адыгейском языках местоимения трудно поддаются классификации на ос­нове каких-либо общих последовательно выдержанных принципов, поскольку в одной и той же группе, объединен­ной по функционально-семантическому признаку, могут оказаться местоимения, разнородные по своей морфологи­ческой природе, и, наоборот, местоимения, выражающие одни и те же грамматические категории, могут иметь весьма различные значения и функции.

Ученые-адыговеды при описании местоимений в адыгейском языке делают акцент именно на функцию замещения, выполняемую ими. Начиная с первых исследователей адыгских языков, местоиме­ния определяются как заменители других частей речи. Так, Ш. Ногмов характеризует местоимение как «часть речи, заменяющая имя, предмет или качество и в то же время означающая сего имени или качества к событию» (Ногмов).

Более подробную характеристику местоимений адыгских язы­ков представил У. С. Зекох: «Местоимение - часть речи, указы­вающая на лицо или предмет и выражающая значения указания в двух грамматических состояниях - субъектно-объектном, которые благодаря категории падежа приобретают соответствующие слова в их синтаксической позиции дополнительных членов предложения, и предикативном, которые благодаря категории наклонения полу­чают те же слова в их синтаксической функции главного члена предложения, а также в не зависящих от синтаксического выступ­ления слов грамматических категориях времени и числа» (Зекох).

Относительно русских местоимений мы придерживаемся опре­деления, данного в «Лингвистическом энциклопедическом слова­ре»: «местоимение - лексико-семантический класс знаменательных слов, в значение которых входит либо отсылка к данному речевому акту (к его участникам, речевой ситуации или к самому высказыва­нию), либо указание на тип речевой соотнесенности слова с внеязыковой действительностью (его денотативный статус)» (ЛЭС). Это определение можно в полной мере отнести и к русским, и к английским местоимениям.

Итак, по семантической соотнесенности с другими частями речи и грамматическим особенностям, местоимения во всех исследуемых языках делятся на три группы: местоимения-существительные – я, ты, мы, вы кто, что, кто-то, что-то; I, you, we, someone; сэ, тэ, о, шъо; местоимения-прилагательные – мой, твой, наш, ваш, этот, какой; my, your, our; сэсый, тэтый, шъошъуй; местоимения-числительные – сколько, несколько, столько; some; тхьапш.

По значению местоимения в русском языке делятся на следующие разряды: личные, возвратное, притяжательные, указательные, вопросительные, относительные, отрицательные, неопределённые, определённые.

В английском языке местоимения делятся на следующие разряды: личные (personal), притяжательные (possessive), возвратные (reflexive), указательные (demonstrative), неопределенные (indefinite), отрицательные (negative), обобщающие (universal), разделяющие (detaching), взаимные (reciprocal), вопросительные (interrogative), союзные (conjunctive), относительные (relative).

По морфологическим признакам местоимения в английском языке могут быть:

а) простыми (simple pronouns), состоящими из одной морфемы-корня: I-я, you-

ты, he-он; this-этот, some-некоторые, who-кто, all-весь и т.д.

б) сложными (compound pronouns), состоящими более чем из одного корня:

my-self-себя, them-selves-их, some-body-кто-то и т.д.

в) составными (composite pronouns), имеющими форму фразы: each other-друг-

друга, one another-один-другого.

Особенности функционирования местоимений в исследуемых языках и их дистрибутивные свойства заметно отличаются от того, что характерно для других частей речи. Возьмем, к примеру, личные местоимения в английском языке: указывая на одушевленные и неоду­шевленные объекты и выступая в синтаксических функциях подлежащего и дополнения, они тем самым сближаются с существительными, но их синтаксическая сочетаемость совершенно иная: они не сочетаются с артиклем и не могут определяться прилагательными. Кроме того, личные местоимения отличаются от существительных рядом морфологи­ческих характеристик: они имеют грамматическое значение лица и рода и могут употребляться в объектном падеже.

Различным группам местоимений, и даже иногда различным местоимениям одной и той же группы, при­сущи различные грамматические категории.

Формы единственного и множественного числа, именительного и объектного падежей, лица, мужского, женского и среднего родов свойст­венны личным местоимениям.

Формы именительного и объектного падежа также имеется и у местоимения who (кто). У притяжательных и возвратных местоимений, наряду с личными, существуют формы единственного и множественного числа, лица, рода, с той лишь разницей, что притяжательные местоимения обладают двумя формами: присоединительной и абсолютной.

Степени сравнения свойственны количественным место­имениям many, much, few, little. Указательные местоимения обладают только формами единственного и множественного числа.

Большинству местоимений несвойственна сочетаемость с артиклями, поскольку они, как и артикли, могут выступать в качестве детерминативов существительных. Не сле­дует забывать, что артикли развились из местоимений и обладают столь же абстрактными и относительными значе­ниями. Поэтому местоимения и артикли могут быть частич­но взаимозаменяемыми, например: а boy (какой-то парень) – some boy (какой-то парень), the boy (этот парень) – this/that boy (этот/тот парень), the boys (эти парни) — these boys (эти парни).

В адыгейском языке местоимения делятся на следующие разряды: личные, указательные, притяжательные, вопросительные, определительные, неопределенные, отрицательные.

Поскольку местоимения многочисленны, последние исследования их насчитывают в русском языке 314 (Шемелева), в данной работе мы ограничились только личными местоимениями в русском, английском и адыгейском языках, так как функционально они наиболее значимы и частотны в речевых реализациях, а также из-за необходимости ограничить рамки исследования.

Подводя итог сказанному выше, отметим, что сопоставительная лингвистика в последние годы вышла за рамки чисто системного, таксономически ориентирован­ного описания отдельных единиц языка, категорий и явлений и обрати­лась к функционально-коммуникативной проблематике, используя при этом разнообразнейшие методы и приемы.

Налицо целесообразность объединения достижений теории сопос­тавительного языкознания с достижениями смежных дисциплин (типоло­гии, социолингвистики, психолингвистики, теории перевода) и исследо­вательской практикой в целях оптимизации процесса познания неродного языка, которое может осуществляться в различных языковых ситуациях (одноязычие, двуязычие и многоязычие). В представленной диссертации делается попытка в свете именно такой постановки вопроса подойти к изучению основных грамматических категорий и функционирования личных местоимений в разносистемных языках.

Рассмотрев и проанализировав взгляды ученых-лингвистов на вопросы, касающиеся местоимений, мы приходим к выводу: в русском, английском и адыгейском языках местоимения, по семантической соотнесенности с другими частями речи и грамматическим особенностям делятся на три группы: местоимения-существительные, местоимения-прилагательные и местоимения-числительные.

Что касается деления на разряды по значению, то во всех трех языках в классе местоимений наблюдается соответствие большинства разрядов, за некоторыми исключениями, которые обусловлены историческим развитием языков. В адыгейском и русском языках отсутствует абсолютная форма притяжательных местоимений, как это имеет место в английском языке. В адыгейском языке отсутствует возвратное местоимение и не выделяется класс, или разряд, относительных местоимений.

Вторая глава «Структурно-семантические характеристики грамматической категориальности личных местоимений в разносистемных языках» включает два параграфа. В первом параграфе «Грамматические категории как основа грамматического строя языка в русском, английском и адыгейском языках», определяется сущность грамматических категорий в языкознании.

Изучение грамматической системы любого языка невозможно без установления и анализа тех явлений и категорий, которые лежат в ее основе и определяют ее развитие. Как известно, основой грамматического строя языка являются его грамматические категории. Они, безусловно, выделяются среди других формальных явлений.

Раскрытие сущности грамматической категории лингвисты трактуют по-разному. Как известно, для существования и выявления грамматической категории необходимо, чтобы характеризуемые ею грамматические единицы располагали грамматическими значениями и грамматическими формами. Говоря о двусторонней сущности грамматических категорий, мы вынуждены поставить вопрос о том, какая из сторон является основной, определяющей. Безусловно, таковой является содержательная. Значение является главным компонентом грамматической категории, как и любого другого грамматического явления. Ярким подтверждением тому служат слова Л.В. Щербы: «Существование всякой грамматической категории обусловливается тесной неразрывной связью ее смысла и всех ее формальных признаков. Не видя смысла, нельзя еще устанавливать формальных признаков, так как неизвестно, значат ли они что-либо, а следовательно, существуют ли они, как таковые, и существует ли сама категория» (Щерба).

Признание двусторонней природы грамматической категории не отрицает возможности раздельного рассмотрения плана содержания и плана выражения этих категорий. Но, более убедительной нам представляется двусторонняя (формально-семантическая) концепция грамматической категории, в которой обе стороны соединены тесной, нерасторжимой связью. Иными словами, грамматические категории мы рассматриваем как единство категориального значения и форм его выражения. Эта концепция соотносится и с общим пониманием языка как двустороннего явления, заключающего в себе план языкового содержания и план выражения.

Адыгейский языковед У.С. Зекох выделяет словоизменительные и несловоизменительные формальные категории, которые базируются на разных значениях. В частности, автор пишет: «Определяющими компонентами собственно грамматической (словоизменительной) категории являются значения, имеющие единое семантическое основание словоформ – членов парадигмы слова. Семантической основой несобственно грамматической категории служит значение слова во всех его словоформах и называемое еще классификационным значением» (Зекох). По мнению автора, словоизменительной морфологической категорией в адыгейском языке является, например, категория падежа, наклонения, а категорию притяжательности он считает несловоизменительной.

В структуре грамматической категории очень ярко проявляется своеобразие языков. Например, привычная для русского или белоруса категория рода вообще не известна целым семьям – тюркской, финно-угорской, абхазо-адыгской и другим. В то же время и три рода, существующие в славянских и других языках, тоже не предел.

Одним из ведущих принципов исследования природы и сущности языка в современном языкознании как отечественном, так и в зарубежном является принцип функциональности.

Функциональный подход к языку опирается на значительную лингвистическую традицию. Как одно из ведущих научных направлений он получил развитие и широкое распространение в зарубежной лингвистике (Ф. Брюно, Р. Якобсон, Э. Бенвенист, О. Есперсен и другие). Существенное значение в разработке теоретических и практических вопросов функциональной лингвистики имели труды А.А. Потебни, А.А. Шахматова, И.А. Бодуэна де Куртене, А.М. Пешковского. Важное значение для разработки теоретических основ функциональной грамматики имели труды Л.В. Щербы, И.И. Мещанинова, В.В. Виноградова. Функционально-семантический аспект плодотворно развивается в исследованиях современных лингвистов (Н.Д. Арутюнова, А.В. Бондарко, В.Г. Гак, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, Н.Ю. Шведова, Г.А. Золотова и другие).

Сущность функционально-семантического подхода обычно видят в двояком направлении анализа, а именно: от функции к средствам и от средств к функции.

Функциональный подход, изучающий язык в действии, в основе своей ориентирован на языковую личность, поскольку нельзя познать сущность и законы языка, не обратившись к его создателю – человеку. Изучение языка с точки зрения антропоцентризма ставит человека в эпицентр его анализа в целом: познание человека невозможно без обращения к языку. Организация материала на функциональной основе позволяет заострить внимание не на формальной, а на содержательной стороне изучаемых языковых явлений, то есть на изучении элементов разных уровней языка в семантическом аспекте, что немаловажно для практики обучения неродному языку.

Таким образом, многообразие подходов к проблемам, связанным с грамматическими категориями, выражает сложность самого понятия «грамматическая категория». Сложность эта заключена в отсутствии симметрии между языком и логикой, в наличии множества разноплановых возможностей для передачи того или иного содержания, в сложном характере взаимодействия грамматических категорий с иными элементами структуры языка.

Во втором параграфе «Грамматические категории личных местоимений в разносистемных языках (русском, английском и адыгейском):структурно-семантический анализ» рассматриваются грамматические категории личных местоимений в сопоставительном плане.

В русском, английском и адыгейском языках выделяются следующие личные местоимения: я, ты, он, она, оно – мы, вы, они; I, you, he, she, it – we, you, they; сэ, о, ар (мор, мыр) – тэ, шъо, ахэр.

Личные местоимения, как справедливо указывает А.И. Смирницкий, далеко не равны по своему месту в языке, и это приемлемо для всех исследуемых языков. Значение лица и числа у личных местоимений в английском языке не является морфологическим явлением; они принадлежат лексике; никакого морфологического способа выражения этих значений у личных местоимений не существует.

В сущности, единственное универсальное противопоставление личных местоимений – это лицо. Нужно отметить, что этот термин понимается неоднозначно: коммуникативное понимание, семантическое и референциальное. В большей части языков существование универсальной трехличной системы и базовое сходство между тремя лицами (их предназначенность для классификации референтов) отображаются в сходстве формального выражения лиц посредством местоимений и личных маркеров. Однако существуют и значительные отличия 3-го лица от 1-го и 2-го. Вслед за Э. Бенвенистом, Дж. Лайонз писал о фундаментальной неискоренимой разнице между этими двумя подклассами местоимений. В некоторых языках формальная асимметрия между 3 лицом, с одной стороны, и 1-м и 2-м, с другой, представлена отсутствием специальных средств маркирования 3-го лица. В частности, в качестве местоимений 3-го лица используются указательные местоимения. В таких случаях разумно считать, что 3-е лицо, как и всегда, имеется, а отсутствуют лишь специальные местоимения 3-го лица (Крылов, Падучева). Такое явление наблюдается в адыгейском языке.

Например: Адрэр джыри къэкIуагъэба? – А тот еще не пришел?

Грамматическая категория числа является почти столь же универсальной категорией личных местоимений, как и лицо. В некоторых языках, например, в исследуемых нами русском, английском и адыгейском через все три лица проходит однотипная корреляция по числу (ед./мн.): я-мы, ты-вы, он, она, оно - они; I – we, you – you, he, she, it – they; сэ-тэ, о-шъо, ар, мор, мыр -ахэр.

Местоимения 3-го лица в адыгейском языке референциально неоднородны, они являются лично-указательными. В русском языке местоимения 3 лица единственного числа изменяются по родам, а точнее, имеют морфологически выраженный род: он, она, оно. Например: он сказал, она сказала, оно шумело. Эти местоимения также имеют форму множественного числа – они. Например:

• Равик почувствовал, как тает свинцовая тяжесть в теле. Он глубоко вдохнул. Ветер редкими порывами проносился вдоль улиц. Он снова посмотрел на освещенное окно (Ремарк).
  
• Всегда здесь жить? – спросила Жоан. Она откинула волосы назад и переспросила (Ремарк).
  

Что же касается местоимения 3-го лица единственного числа в адыгейском языке, то оно вообще не имеет категории рода, не изменяется по родам при склонении, не меняет своей основы, в нем падежные формы различаются только окончаниями. Это местоимение наполняется грамматическим содержанием рода только в контексте и ситуации.

Например: Мы кIалэр еджапIэм макIо. – Этот мальчик ходит в школу.

Ар дэгъоу еджэ. - Он хорошо учится.

Мы пшъашъэр дэгъоу сэшIэ. – Я знаю хорошо эту девочку.

Ар дахэу къашъо. - Она хорошо танцует.

Во всех трех языках личные местоимения обладают грамматической категорией падежа, т.е. склоняются по падежам. В русском языке 6 падежей, а в английском – 2 падежа, в адыгейском – 4.

В русском языке местоимения склоняются специфически, при этом наблюдается супплетивизм (я, меня, мне, мной, обо мне). Под супплетивизмом мы понимаем выражение грамматического значения при помощи другой лексической морфемы.

В адыгейском же языке местоимения, склоняясь по четырехпадежной системе, имеют три формы, так как формы именительного и эргативного падежей совпадают.

Местоимения 3-го лица единственного и множественного числа ар «он» и ахэр «они» считаются лично-указательными, и, соответственно, склоняются, как указательные.

Во множественном числе во всех падежах при склонении лично-указательных местоимений, как мы видим, сохраняются такие же окончания, только перед окончаниями появляется формант - хэ -, для выражения значения множественного числа.

В английском языке категория падежа выражена двумя падежами – именительным и объектным. Парадигма ущербна: форма падежа неразличима в случае местоимения второго лица и местоимения it.

Особо следует остановиться на местоимении it «оно», которое имеет совершенно особые функции, не считая указания на предмет. Оно, как и в русском и адыгейском языках, может анафорически обозначать ситуацию: Например:

He must be the only person on this earth who regards you as an irresponsible schoolboy. It gives me great pleasure (Сноу).

«Должно быть, он единственный человек на земле, который считает тебя безответственным учеником. Это доставляет мне большое удовольствие».

В приведенных случаях местоимение it «оно» условно передает лексическое содержание упомянутого ранее названия предмета или описания ситуации. В отличие от других местоимений в русском и адыгейском языках в английском языке it «оно» имеет также чисто грамматические структурные функции, отвлеченные от какого бы то ни было лексического содержания, когда оно замещает позицию подлежащего в бессубъектных предложениях: It’s raining. «Дождливо». It is warm today. «Сегодня тепло». Это так называемое безличное it «оно». Кроме того, оно предваряет инфинитивные обороты или подчиненные предикативные единицы, неспособные занимать позицию подлежащего или дополнения в силу своей структурной громоздкости. Например:

- It was difficult to snap your fingers when your head was going round (Вилсон).

«Трудно было сжать пальцы, когда твоя голова шла кругом».

Существует мнение, что кроме структурных функций, it «оно» в этих случаях имеет некое весьма обобщенное лексическое значение указания на ситуацию. Это мнение представляет собой спорный вопрос.

Таким образом, семантическая сфера личных местоимений в английском языке шире, чем только анафорическое указание на лицо или предмет (или в случае it «оно», на ситуацию). При отсутствии анафоры, местоимения we «мы», you «вы», they «они» принимают обобщенно-личный характер, а местоимение it «оно» в тех же условиях функционирует как чисто грамматический заместитель подлежащего или дополнения.

Итак, личные местоимения во всех трех языках обладают категорией падежа, только четыре падежа, существующие в адыгейском языке, охватывают значения шести падежей в русском, в то время как английский язык обходится только двухпадежной системой, с помощью которой выражаются все падежные значения, имеющиеся в сопоставляемых языках.

Как показали результаты исследования и наши набдюдения, личные местоимения (it «оно», they «они») в английском языке соотносятся c большим количеством предметов. It «оно» может соотноситься с неодушевленным предметом, то есть получать функции рода, эквивалентные русскому среднему роду; it может полностью десемантизироваться и быть безличным; и it может соотноситься с целой ситуацией, что также имеет место в адыгейском. Помимо своего основного значения, they «они» может соотноситься с довольно неопределенной группой предметов.

Личные местоимения 3 лица единственного числа в русском и английском языках обладают категорией рода, но в русском языке различия являются морфологическим признаком, а в английском – лексическим. В то время как в адыгейском языке отнесенность местоимения к тому или иному полу можно определить только при наличии контекста или речевой ситуации.

Третья глава «Универсальное качество функциональности личных местоимений в русском, английском и адыгейском языках» включает четыре параграфа. В первом параграфе «Понятие функции в теории языкознания» подробно рассматриваются вопросы, связанные с функциями языка.

Функции языка представляют собой проявление его сущности, его назначения и действия в обществе, его природы, т.е. они являются его характеристиками, без которых язык не может быть самим собой. Двумя главнейшими, базовыми функциями языка являются коммуникативная и когнитивная (БЭС).

Ю.С. Степанов выводит три основные функции языка, которые основаны на семиотическом принципе, это: номинативная, синтаксическая и прагматическая. При этом Ю.С. Степанов рассматривает их как универсальные свойства языка, соответствующие трем аспектам общей семиотики: семантике – номинация, синтактике – предикация, а прагматике – локация.

В нашем исследовании мы считаем целесообразным придерживаться теории Ю.С. Степанова, основанной на семиотическом принципе. Актуальность этой теории нам кажется очевидной, так как рассмотрение функций местоимений, в частности личных местоимений, в системе трех координат - семантики, синтактики и прагматики - является наиболее полным. Изучение семантических, синтаксических и прагматических функций, на наш взгляд, показывает ясную и довольно очерченную картину функционирования личных местоимений в речи. Что касается определения функции, то мы рассматриваем её как результат функционирования, т.е. реализованное назначение, достигнутая в речи цель.

Во втором параграфе «Семантические функции личных местоимений в русском, английском и адыгейском языках» рассматривается семантика личных местоимений.

Известно, что местоимения с точки зрения характера собственно местоименного значения делятся на логико-семантические разряды, которые, в свою очередь, объединяются в три крупные группировки: дейктические, анафорические и кванторные. Кванторные местоимения, являющиеся семантически неоднородными, не включают в себя разряд личных местоимений. Следовательно, личные местоимения, в данном случае, следует рассматривать только как дейктические и анафорические.

Для личных местоимений первого и второго лиц основной функцией является дейктическая, а для личных местоимений третьего лица – анафорическая. Например:

• Я совершенно согласен с вами, учитель, что гораздо почтеннее философствовать… (Гюго).
  

• All right. Let’s go. You wouldn’t confess if you had pain either (Натхо, с. 244).
  

« - Хорошо. Пошли. Ты не должен жаловаться, если будет больно».

• Сэ непэ сш1эрэр, Сахьид, а зы такъикъым сщэгъупшэжьы… Ащк1э уицыхьэ къыстегъэлъ!… (Машбаш).
  

«Сагид, что я сегодня делаю, тут же через минуту забываю… Не сомневайся

насчет этого! …».

Наши наблюдения показывают, что соотношение анафорического и дейктического во всех исследуемых языках хорошо видно там, где сочетается прямая и авторская речь: в прямой речи отражен собственно дейксис, а авторская речь оказывается реализацией дейктического контекста. В этих случаях указание может быть одновременно и дейктическим, и анафорическим, так как авторская речь излагает те сведения, которые должны составить знания собеседника. Например:

• Он очень часто кричал на Кузьму: « Я тебе ухи оболтаю за твоих Гуаков, дьяволенок ты эдакий!» (Бунин).
  
• She couldn’t but answer to his question: ”I can tell you exactly, that you are the only one to make me happy” (Райс).
  

« Она не могла ответить на его вопрос иначе как: «Я с уверенностью могу сказать вам, что вы единственный человек, который сможет сделать меня счастливой».

• Биболэты тыдэгущы1эзэ Аслъан ик1алэ къытэк1ол1агъ. Бэ тыримыгъаш1эу ащ ик1алэ, Биболэты нэ1уасэ фиш1ыгъахэу, ятэ ре1о: « Зыгорэ уищык1агъэ хъумэ, сик1ал, мыщ ек1уал1, еупч1. Афэдэм хъайнапэ хэлъэп» (Керашев).
  

«Разговаривая с Биболетом, к нам подошел сын Аслана. Немного погодя, уже познакомив сына с Биболетом, он сказал ему: «Если тебе что-нибудь понадобится, сын мой, ты подходи к нему, спрашивай. В таких случаях не надо стесняться».

В русском предложении личное местоимение он в косвенной речи является анафорой, а местоимения я, тебе – дейксисом. То же самое наблюдается и в английском языке. То, что I(я) относится к she(она), известно из авторской речи. Здесь налицо анафора, но внутри самого диалога представлен элемент ситуации - дейксис you(вы). В адыгейском языке мыщ «к нему» относится к Биболету, что также узнается из авторской речи.

Таким образом, основное семантическое отличие местоимений третьего лица от их коррелятов первого и второго лиц состоит в том, что первые обычно указывают на лицо или предмет, известные ранее, в то время как вторые – на участников акта речи.

В третьем параграфе «Синтаксические функции личных местоимений в русском, английском и адыгейском языках» подробно и последовательно рассматриваются личные местоимения в синтаксических позициях подлежащего, сказуемого и дополнения.

В русском, английском и адыгейском языках подлежащее выражается именительным падежом. Идеальной формой номинативного подлежащего, его грамматическим эталоном, как отмечает П.А. Лекант, является существительное в форме именительного падежа.

Местоимения первого, второго и третьего лиц выступают в позиции подлежащего в русском и английском языках в равной степени, т.е. употребляются одинаково часто.

В адыгейском языке также часто функцию подлежащего выполняют личные местоимения первого и второго лиц и определённая форма указательных местоимений А, МО, МЫ (он, она), которые используются и как личные местоимения третьего лица. Все эти местоимения одновременно выражают значения числа и лица. Например:

• Сэ 1офыш1ук1э уадэжь сыкъэк1угъэп… (Машбаш).
  

«Я пришел к тебе с недоброй вестью».

В приведенных примерах личные местоимения сэ «я», о «ты», тэ «мы», шъо «вы» выступают в роли подлежащего. Отличительной особенностью этих местоимений является то, что они не оформляются падежными окончаниями, т.е. они всегда функционируют в форме так называемого неопределенного склонения. Иначе дело обстоит, когда в роли подлежащего выступают лично-указательные местоимения третьего лица (а «тот,он», мы, мо «этот, он»). Эти местоимения всегда оформляются окончаниями именительного или эргативного падежей. Например:

- Ар о1о шъхьак1э, Мос, Улапэ укъыдэхьагъэу Хъанкъомэ адэжь у1умыхьэу, пщэрэм хэмыгъэшыпыхьэу къыхэк1ырэп… (Машбаш).

«Хоть ты это и говоришь, Мос, разве может быть так, что заехав в Уляп, может не заехать к Хануковым, чтобы они не пересмотрели того, что ты везешь и что у тебя?…».

В зависимости от содержания подлежащего предложения в исследуемых нами языках можно классифицировать и выделить определенные общие типы предложений: личные и безличные. Характерной особенностью, основным отличием английских безличных предложений от русских и адыгейских является то, что они всегда имеют подлежащее.

В роли подлежащего могут выступать как местоимения первого, так и второго и третьего лиц единственного и множественного чисел, хотя продуктивность и разнообразие их функционирования неодинаковы.

В русском языке личные местоимения фактически не употребляются в позиции сказуемого, но иногда такое употребление возможно. В вопросительных предложениях русского языка именная часть сказуемого может быть выражена местоимением или сочетанием местоимений. Например:

- Батюшки! Родимые! Кто ж он? – кричали бабы (Толстой).

Существуют также и предложения типа: Я – не ты. Ты – не он. Он ведь не ты. В предложениях такого типа сказуемым можно назвать то местоимение, которое стоит после местоимения-подлежащего, т.е. функцию сказуемого в таких предложениях можно определить не лексическим выражением, а порядком слов.

В английском языке, как и в русском, не часто встречается использование личного местоимения в позиции сказуемого. Такое употребление мы видим только в предложениях, в которых есть составное именное сказуемое.

Например: It is she. – Это она.

Нельзя забывать и о том факте, что в адыгейском языке местоимения могут входить в форму глагола, а, следовательно, и функционировать как глагол. Конечно, в этом случае трудно утверждать, что именно местоимение является основным показателем выражения глагола как сказуемого, но, при этом, правомерно сказать, что местоименный формант указывает на лицо и число глагола. Например:

• Къэс1ощт адэ, пк1энчъэу шхап1эм тшъо щытырахыгъэми тш1эрэп…
  

Умышъхьахымэ, джыри а лъэныкъом зэ тырегъэк1ок1ыжь (Машбаш).

«Конечно, я скажу, мы даже не знаем, может зря с нас в столовой три шкуры

содрали. Если тебе не лень, давай мы еще раз туда сходим».

Анализ личных местоимений в синтаксической позиции сказуемого в разносистемных языках (русском, английском и адыгейском) показал, что возможности местоимений в этом смысле неодинаковы. Во всех исследуемых языках личные местоимения могут выступать в роли сказуемого, но в русском и английском языках это употребление менее характерно, чем в адыгейском. Адыгейские личные местоимения, функционируя в синтаксической позиции сказуемого, могут входить в структуру глагола.

Дополнение как второстепенный член предложения во всех сопоставляемых языках обнаруживает много сходств и в семантике, и в функциях, и в способах выражения.

В четвертом параграфе «Прагматические функции личных местоимений в русском, английском и адыгейском языках» рассматриваются коммуникативная и метаязыковая функции.

Коммуникативная функция или коммуникативный аспект представляет собой процесс общения, обмен сведениями, идеями. Особый интерес представляют случаи замещения личного местоимения второго лица единственного числа формой множественного числа. Попытаемся определить черты общности и различия между функциями личного местоимения ты в коммуникативном аспекте на материале русского, английского и адыгейского языков.

В русском языке для выражения уважительного отношения к старшим, незнакомым людям употребляется личное местоимение вы, которое в таких случаях является субститутом (заместителем) ты. Например:

• Как долго вы будете пребывать у нас, сударь? – спросил мальчик у вновь
  

прибывшего господина.

Иначе обстоит дело в английском и адыгейском языках. В английском языке для выражения 2-го лица единственного и множественного чисел, для выражения уважительного отношения к людям употребляется одно местоимение you. Сравните:

1. 
   – When are you going be back? – he asked his mother.
   

« Когда ты вернешься? – спросил он маму».

2. – What have you prepared for today? – asked the teacher his students.
   

«Что вы подготовили на сегодня? – спросил преподаватель своих студентов».

3. – How are you getting on, Mr. Brown?- «Как Вы поживаете, мистер Браун?»
   

Формы единственного и множественного чисел 2-го лица в адыгейском языке существуют. Это О (ты) и Шъо (вы). Разница лишь в том, что адыгейское Шъо (вы) не употребляется как средство вежливого обращения к собеседнику. Оно используется только для выражения значения множественного числа.

В русской, английской и адыгейской речи нередко адресант говорит о себе, пользуясь местоимением 1-го лица множественного числа - мы, вместо употребления местоимения 1-го лица единственного числа – я. При этом использовании собеседник (адресант) включает себя в какую-либо группу людей, объединенных каким-либо общим признаком (возраст, профессия и т.д.) и его высказывание приобретает характер общеизвестной истины.

Личное местоимение мы во всех исследуемых языках используется в научной речи, при написании научных, исследовательских работ, статей, монографий. Например:

• Мы не исключаем различные варианты вводности, которые могут быть модальными практически во всех случаях… (Немец).
  
• Our subject is the grammatical structure of English… (Ильиш).
  

«Предметом нашего исследования является грамматическая структура

английского языка…»

В материализации метаязыка во взаимодействии двух, трех и более языков, которыми владеет (или может владеть) человек, наблюдается размытость границ определения места и роли каждого из языков в иерархии их отношений друг к другу.

Рассмотрим метаязыковую функцию личных местоимений, которая прослеживается то в одном, то в другом языке: Например:

• Ар узэупч1ырэм елъытыгъ… Баймэ уяупч1мэ, къа1ощтыр фэшъхьаф,
  

тхьамык1эмэ яеплъык1и нэмык1 (Машбаш).

« Это зависит от того, кого ты спросишь… Спросишь у богатых – скажут

одно, а мнение бедных тоже отличается».

В рассмотренном нами предложении языком-основой является адыгейский, а языком-объектом – русский. Метаязыковая функция этого предложения тесно связана с самим переводом, который становится как бы метаязыком по отношению к адыгейскому. Поскольку нас интересует перевод личных местоимений, хочется напомнить об отличительной черте адыгейских местоимений. Раннее мы говорили, что адыгейские личные местоимения часто входят в форму глагола, но при переводе на русский язык эти местоимения занимают отдельную позицию, т.е. пишутся отдельно и, соответственно, функционируют независимо от других частей речи и членов предложения. Несмотря на то, что адыгейские личные местоимения чаще входят в структуру глагола, их отдельное употребление также имеет место. Например:

• О закъор арти гугъэ нэфэу къысфэнэжьыгъагъэр, сшынахьык1, ори гум
  

сизакъоу сыкъиунэжъыгъ (Машбаш).

«Ты был единственным моим утешением, мой младший брат, но и ты оставил

меня наедине со своим сердцем».

Из приведенного выше примера, отчетливо видно, что между элементами двух языков наблюдается полное соответствие, т.е. как в русском так и в адыгейском языках наблюдается раздельное употребление личных местоимений.

Таким образом, метаязыковая функция личных местоимений в разносистемных языках, в очередной раз, доказывает, что эти местоимения неоднородны и разнообразны.

В Заключении изложены выводы, которые вытекают из проведенного сопоставительного анализа всех аспектов исследуемых личных местоимений русского, английского и адыгейского языков; намечаются перспективы дальнейших исследований в плане теории и лингвистической практики.


По теме исследования опубликованы следующие работы:

1. Структурно-семантический анализ личных местоимений в разносистемных языках. Лексико-семантические проблемы и антропология лингвистики: Сборник научных трудов; Кубанский государственный университет. – Краснодар, 1999. – С. 288 – 294.
   
2. Сопоставительная характеристика неопределенных местоимений в разносистемных языках (на материале русского, английского и адыгейского языков). Язык и национальные образы мира. Материалы международной научной конференции (20 – 21 марта 2001). – Майкоп; изд-во АГУ, 2001. – С. 133 – 136.
   
3. Социально-философское «Я» и его реализация в языках разной системы (на материале русского, английского, немецкого и адыгейского языков). Северный Кавказ в условиях глобализации. Тезисы Всероссийской научно-практической конференции /Под ред. Р.Д. Хунагова. – Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. – С. 113 – 118 (В соавторстве).
   
4. К вопросу о личных местоимениях в функции табу на имена. Языки и литература Кавказа: проблемы изучения и перспективы развития. Материалы региональной научной конференции (22 – 24 ноября 2001). – Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 2001. – С. 104 – 106.
   
5. Назначение языка как общественного явления. Экономика, экология и общество России в 21-м столетии. Труды 4-ой Международной научно-практической конференции (21 – 23 мая 2002). В 4-х томах. Т. 1. – Санкт-Петербург: Нестор, 2002. – С 387 – 388.
   
6. О некоторых специфических особенностях функционирования личных местоимений Я и Ты в русском и адыгейском языках в условиях двуязычия. Двуязычие – проблема социокультурная. Материалы круглого стола (26 июня 2002). – Майкоп: Изд-во АГУ, 2003. – С. 51 – 54.
   
7. Роль личных местоимений в образовании и функционировании притяжательных местоимений в русском, английском и адыгейском языках. Сфера языка и прагматика речевого общения: Международный сборник научных трудов. – Краснодар, КубГУ, 2003. – С. 19 – 24.
   
8. Язык и его роль в общественной жизни. Сфера языка и прагматика речевого общения: Международный сборник научных трудов. – Краснодар, КубГУ, 2003. – С. 249 – 257 (В соавторстве).
   
9. О лингвистической специфике культуры родной и неродной речи учащихся в условиях Адыгеи. Культура русской речи. Материалы третьей международной конференции. Армавир, 2003. – с. 341 – 344 (в соавторстве).
   
10. Коммуникативная функция личного местоимения мы в русском, английском и адыгейском языках // Филологический вестник. Вып. 5. – Майкоп, 2003. – С. 140 – 144.