Geum.ru

В. Н. Иванов тайны гибели цивилизаций минск литература

Вид материалаЛитература
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   30
часть, извлекал кровь, спускался и смазывал ею лицо демона, сделав определенный

сигнал танцующим. Они

начинали пускать в него стрелы по очереди, когда танцуя проходили с быстротой;

сердце же его было отмечено

белым знаком, и таким образом они превращали всю его грудь в мишень,

[выглядевшую], как щетина из

стрел.

Если должны были ему вырвать сердце, его приводили во двор с большой

пышностью, в

сопровождении народа, вымазанного лазурью и в его пышном головном уборе. Затем

его приводили к

круглому возвышению, которое было местом принесения жертв. Жрец и его служители

мазали этот камень в

голубой цвет и изгоняли демона, очищая храм. Чаки брали несчастного, которого

приносили в жертву, с

большой поспешностью клали его спиной на этот камень и хватали его за руки и за

ноги все четыре, Так что

его перегибали пополам. Тогда након-палач подходил с каменным ножом и наносил

ему с большим

искусством и жестокостью рану между ребра-

ми левого бока, ниже соска, и тотчас помогал ножу рукой. Рука схватывала

сердце, как яростный тигр,

и вырывала его живым. Затем он на блюде подавал его жрецу, который очень быстро

шел и мазал лица идолам

этой свежей кровью.

В других случаях это жертвоприношение совершали на камне наверху лестниц

храма и тогда

сбрасывали тело уже мертвое, чтобы оно .скатилось по ступенькам. Его брали внизу

служители и сдирали всю

кожу целиком, кроме рук и ног, и жрец, раздевшись догола, окутывался этой кожей.

Остальные танцевали с

ним, и было это для них делом очень торжественным.

Этих принесенных в жертву сообща они имели обычай погребать во дворе

храма или иначе съедали,

разделив среди тех, кто заслужил, и между сеньорами, а руки, ноги и голова

принадлежали жрецу и

служителям. Этих принесенных в жертву они считали святыми. Если они были рабами,

взятыми в плен на

войне, их сеньор брал кости, чтобы извлекать во время танцев как трофей в знак

победы.

В других- случаях они бросали живых людей в колодец Чичен-Ицы, полагая,

что они выйдут на

третий день, хотя они никогда более не появлялись.

Эти люди крайне боялись смерти, и это они обнаруживали во всех служениях,

которые они совершали

своим богам и которые были не для другой цели и не ради другого дела, а только

чтобы они даровали им

здоровье, жизнь и пищу. Но когда приходила смерть, нужно было видеть сожаление и

плач их по своим

покойникам и общую печаль, которую это им причиняло. Они оплакивали их днем, а

ночью с громкими и

очень горестными криками, и пе-

чально было слышать их. Они ходили удивительно грустными много дней;

соблюдали воздержание и

посты по покойному, особенно муж или жена, и говорили, что его унес дьявол, ибо

они думали, что от него

приходит к ним все дурное и особенно смерть.

Умерших они завертывали в саван, набивая им рот размолотой кукурузой,

которая служит им пищей

и питьем и которую они называют к'ойем, и с ней несколько камешков, из тех, что

они употребляют как

монеты, чтобы в другой жизни у них не было недостатка в пище.

Они погребали [умерших] внутри своих домов или позади их, помещая им в

могилу несколько своих

идолов: если это был жрец, то несколько книг, если колдун, то его колдовские

камни и снаряжение. Обычно

они покидали дом и оставляли его необитаемым после погребения. Иначе было, когда

в нем жило много

людей, в чьем обществе они отчасти теряли страх, который вызывал в них мертвец.

Что до сеньоров и людей очень значительных, они сжигали их тела, клали

пепел в большие сосуды и

строили над ними храмы.

У сеньоров древнего рода Коком они отрубали головы, когда они умирали, и,

сварив их, очищали от

мяса; затем отпиливали заднюю половину темени, оставляя переднюю с челюстями и

зубами. У этих половин

черепов заменяли недостающее мясо особой смолой и делали их очень похожими [на

таких], какими они были

[при жизни]. Они держали их вместе со статуями с пеплом и все 'это хоронили в

молельнях своих домов, со

сврими идолами, с очень большим почитанием и благоговением.

Этот народ всегда верил в бессмертие души больше, чем многие другие

народы. Ибо они верили, что

была после смерти другая жизнь, более хорошая, которой наслаждались души,

отделившись от тела. Эта

будущая жизнь, говорили они, разделяется на хорошую и плохую жизнь, тягостную и

полную отдыха. Плохая

и тягостная, говорили они, для людей порочных; хорошая и приятная для тех, кто

хорошо жил по своему

образу жизни.

Они верят, что эти жизни, хорошая и плохая, не имеют конца, ибо не имеет

его душа".

Повествования испанца красочны и, вероятнее всего, правдивы. Но это

взгляд со стороны, и

наверняка, немного свысока. Обратимся ко взглядам и свидетельствам более

объективным.

Государство майя (рис. 21) насчитывало свыше ста городов, украшенных

великолепными храмами,

дворцами, скульптурами. К сожалению, от майянских рукописей осталось всего три

манускрипта, но до нас

дошло немало надписей и рисунков, повествующих о жизни и истории загадочного

народа и украшавших их

храмы и дворцы.

Однако, наряду с культурными ценностями майя, режут глаз сцены их

жертвоприношений. Зловещий

колодец Чичен-Ица, куда веками сбрасывали человеческие жертвы и драгоценности,

стал предметом наживы

для авантюристов и кладоискателей. Но это уже другая история. Сегодня же мы

можем только поражаться

мужеству и вере самих жертв, торжественно и добровольно шедших на заклание. Что

это? Низкая культура

или высокая самоорганизация общества? Об этом мы еще напишем.

То, что мы нашли у де Ланда, скорее всего относится к потомкам более

древних майя, завоеванных

племенами ацтеков, пришедших в упадок к нашествию конкистадоров на Юкатане в

первой четверти XVI века

и окончательно уничтоживших культуру майя. Поэтому, чтобы получить представления

о более древней и

развитой цивилизации майя вновь откроем знакомую нам книгу Зенона Косидовского

"Когда Солнце было

Богом". Нет сомнения, что Ко-сидовский, как и Керам, был мастером литературной

обработки исторических

фактов, часто излагаемых учеными точно, но сухо. Итак, начнем с того места, где

де Ланда закончил описание

жертвоприношений в Чичен-Ице, а затем еще дальше уйдем в глубь веков с помощью

прекрасного

интерпретатора исторических хроник 3. Косидовского.

"В 1855 году двадцатипятилетний американец Эдвард Герберт Томпсон прибыл

в Чичен-Ицу,

величайший и могущественнейший город-государство майя, о котором ходили по всему

свету самые

фантастические легенды.

Едва забрезжил рассвет, Томпсон вскочил с постели и, выпив несколько

глотков кофе, немедленно

помчался к пирамидам. Взобравшись на первую попавшуюся, он долго любовался

панорамой руин. Вдруг,

пристально всмотревшись вдаль, Томпсон радостно вскрикнул - среди деревьев, как

серебряное зеркальце,

блестел небольшой круглый пруд.

- Священное озеро - храм бога дождя, - шепнул он мексиканцу-проводнику.

Озеро имело очень мрачный вид, и нечего удивляться, что местные жители

боялись к нему прибли-

жаться. Это была по существу зияющая бездна - яма, наполненная водой.

Берегами его являлись

отвесные каменные стены высотой до 20 метров. Поверхность черного омута

покрывали водоросли, листья и

плавающие стволы полуистлевших деревьев.

Томпсон опустил лот и убедился, что глубина пруда достигает

приблизительно 25 метров.

Тщательно обследовав берега озера, Томпсон сел на камень и еще раз

задумался над смыслом своей

экспедиции. Он вынул из кармана книжку с сообщениями архиепископа Диего де Ланды

и в который раз

прочитал: "Если в этой стране было когда-нибудь золото, то большая часть

его'находится на дне озера в Чичен-

Ице".

Майя в отличие от ацтеков своим многочисленным божкам приносили в жертву,

как правило, лишь

цветы и фрукты. Только когда наступала засуха и нужно было умилостивить

разгневанного бога дождя Чак-


Мооля, который, по преданиям, жил на дне озера, жрецы опускали ему невесту,

самую красивую девушку.

Люди давали ей очень богатое приданое: бросали в воду драгоценности и различную

домашнюю утварь.

Диаметр озера составлял около 70 метров, поэтому не могло быть и речи,

чтобы обыскать все его дно.

Томпсон справился с этими трудностями очень остроумно. Толстый ствол дерева,

напоминающий по контуру

человеческую фигуру, он бросал в воду до тех пор, пока не определил место, куда,

по всей вероятности,

попадали живые жертвы. Здесь он пустил в ход изготовленный для поисков ковш.

Ковш извлекал на поверхность черный, как смола, ил, гнилые ветви,

истлевшие деревья, а однаж-

ды даже сцепленные между собой кости ягуара и серны, немое свидетельство

лесной трагедии. Солнце

пекло немилосердно; на берегу росли кучи ила и грязи, наполняя воздух

невыносимым смрадом. Так работа

продолжалась изо дня в день, не принося никаких результатов. Но однажды появился

первый робкий вестник

успеха: среди ила ученый обнаружил бело-желтые кусочки какой-то смолистой массы.

Разогретые на огне, они

распространяли сладковатый пьянящий аромат. Томпсон не сомневался, что нашел

благовония, которые

жрецы использовали во время церемонии приношения жертвы.

Вскоре, как из рога изобилия, посыпались разнообразные находки. Каждый

ковш приносил добычу:

украшения, вазы, копья, ножи или чаши из обсидиана и яшмы. Окончательным

подтверждением рассказа

Ланды был скелет молодой девушки, извлеченный со дна озера.

Дальнейшие поиски молодой ученый решил проводить в скафандре водолаза.

Свои подводные

переживания и приключения он описывает настолько красочно и с таким

драматическим напряжением, что

лучше предоставить слово ему самому.

"Когда я ступил на первую перекладину лестницы, - вспоминает Томпсон, -

парни, которые

обслуживали помпу, по очереди подходили ко мне и с мрачной миной пожимали мне

руку. Нетрудно было

угадать их мысли: они прощались со мной навсегда, не веря, что я вернусь живым.

Отпустив лестницу, я

погрузился, как мешок, наполненный свинцом, оставляя за собой цепочку

серебристых пузырьков.

Свет стал сначала желтым, потом зеленым, нако-

нец, пурпурно-черным, и вот я очутился в кромешной тьме. Уши пронзила

острая боль - возрастало

давление...

...Приятно было думать, что я - единственный человек в мире, который

посетит это место живым и

живым его покинет. Рядом со мной появился водолаз-грек, мы пожали друг другу

руки.

Наши рабочие верят, что в черных глубинах "священного озера" живут

гигантские змеи и чудовища.

Водолаз-грек и я как-то раз настолько увлеклись работой, собирая памятники

древности, что забыли об

обычной осторожности.

Результаты поисков были сенсационными и полностью подтвердили предание о

том, что майя

бросали в озеро девушек. На поверхность извлекли тысячи разнообразных предметов:

бусы, браслеты, чащи и

статуэтки идолов, сделанные из яшмы, золотые щиты с сюжетным барельефом, ножи и

прекрасно

отполированные зеркала из обсидиана, но главное - черепа молодых женщин".

Теперь история майя стала приоткрывать свои тайны.

В 1947 году археологическая экспедиция, проводя исследования в

мексиканских штатах Чиапас и

Бонампак, открыла 11 храмов, относящихся к первым векам нашей эры. На стенах

виднелись изображения

воинов, жрецов и королей, нарисованные желтыми, красными, коричневыми, зелеными

и голубыми красками.

Характерной деталью сооружений майя является то, что их возводили на

искусственных платформах

из камня в форме пирамиды с усеченной вер-

шиной. Стены храмов и дворцов, как правило, очень толстые, облицовывались

каменными плитами с

резьбой. Внутрь зданий вели необычайно узкие и низкие входы, а своды комнат

имели вид удлиненных

остроконечных арок, характерных лишь для архитектуры майя. И вообще эти здания

производили бы

впечатление приземистых крепостей, если бы не сюжетные барельефы, украшавшие их

стены сверху донизу.

На них изображены головы людей и животных, страшные змеи и идолы, напоминавшие

химер средневековых

соборов, будто выхваченных из бредового сна, но стиль барельефов отличается

выразительностью и точностью

рисунка.

Среди руин встречаются здания с такими маленькими входами и комнатами,

словно их построили для

пигмеев. Наиболее известен так называемый Дом Карликов. Правдоподобно

предположение, что майя строили

эти дома для духов или даже для каких-то мифических существ, которым они желали

дать приют.

Город майя Чичен-Ица превосходил все другие города пышностью архитектуры,

богатством

скульптур, красотой цветных фресок, но главное - своими размерами: ,он занимал

свыше 3,5 квадратных

километров.

Приблизительно в центре города возвышается, касаясь облаков, громадное

круглое сооружение.

Когда-то здесь размещалась астрономическая обсерватория майя. Ее окна

расположены так, что взгляд по

прямой линии попадает на определенные созвездия. Но наиболее интересен стадион.

Надо сказать, что майя

были страстными любителями игры в мяч. Мы видим на стадионе огромную стену,

украшенную ба-

рельефами, с карнизом в виде извивающихся змей. На стене горизонтально

укрепленный каменный

обруч радиусом в полтора метра.

На этом стадионе жители Чичен-Ицы следили за жаркими состязаниями разных

команд, бились об

заклад, восторженно приветствовали своих любимцев и осыпали бранью и насмешками

тех, кто не оправдал

их ожиданий. В хрониках сообщается, что проигравшие должны были у всех на виду

раздеться догола и отдать

свою одежду победителям.

В северной части Юкатана на небольшом расстоянии друг от друга находятся

два других города -

государства майя - Ушмаль и Майяпан. Богатством архитектурных и художественных

памятников они почти

не уступают Чичен-Ице.

Среди гор и девственных лесов мексиканского штата Чиапас белеет древний,

священный город майя,

который именуют Паленке - по названию соседней индейской деревеньки. Если учесть

то обстоятельство, что

каменная часть города была религиозным центром, где жили только жрецы и

аристократия, а все остальное

население обитало в мазанках, от которых, естественно, не осталось и следа,

следует предположить, что город

насчитывал в период расцвета около 100 тысяч жителей. Эта громада покрытых

изображениями, тщательно

отесанных каменных глыб производит неизгладимое впечатление. Достаточно сказать,

что там сохранилось 18

прекрасных дворцов и храмов, а также 22 других сооружения, среди которых -

высокая башня для

астрономических наблюдений. Все эти постройки были возведены на фундаментах в

форме пирамид.

Считалось, что пирамиды майя, в противоположность египетским пирамидам,

не являлись

гробницами царей, а служили искусственными подножьями храмов и дворцов. Но

однажды археолог Альден

Масон заметил на полу Храма Надписей в Паленке какую-то плиту с отверстиями.

Когда ее подняли,

показалась узкая, забитая камнями лестница, ведущая в глубь пирамиды. Четыре

года продолжалась

кропотливая работа - и, наконец, археологи вошли в маленькую комнату с большим

каменным саркофагом, в

котором находились кости пяти молодых индейцев - двух девушек и трех юношей.

Огромное количество

украшений из яшмы указывало, что молодые люди - наверно, жертвы религиозного

ритуала - происходили

из аристократических родов. Через треугольный вход, закрытый многотонным

монолитом, исследователи

вошли в огромный зал, буквально очаровавший их своими сталактитами, свисавшими с

потолка, и

сталагмитами, торчавшими с пола лесом игл.

Посредине зала стоял тяжелый каменный саркофаг с останками какого-то

короля или высокого жреца.

Покойник был усыпан украЩениями из зеленой яшмы, а его лицо закрывала маска,

отделанная мозаикой из

плиток яшмы. Ткань одеяний совершенно истлела.

Саркофаг был украшен сюжетным орнаментом и иероглифами, из которых Масон

сумел выделить

дату: 27 января 603 года...

Паленке принадлежал к городам старой империи майя. Следует отметить, что

археологи делят их

историю на два больших периода: новую и старую империю. Первые майя населяли

южную часть Юкатан-

ского полуострова, современные - Гондурас, Гватемалу и мексиканские штаты

Чиапас и Табаско,

Это было приблизительно с X века до н. э. до VI века н. э. На первые века нашей

эры приходится вершина

расцвета старой империи. Около 610 года н. э. в государстве майя произошло нечто

совершенно беспримерное

в истории мира. Однажды население закопало свои пожитки и навсегда покинуло

города с их замечательными

улицами и площадями, храмами и дворцами, чтобы в северной части Юкатана возвести

совсем новые города

- Чичен-Ицу, Майяпан и Ушмаль.

Как только ученые убедились в исторической достоверности этого, отовсюду,

как из рога изобилия,

посыпались различные теории, пытающиеся его объяснить - от нашествия

завоевателей и страшных

стихийных бедствий до глобального изменения климата.

Однако разгадка этой тайны майя оказалась весьма прозаичной.

Отсталость, спесь и оторванность аристократии от жизни народных масс

привели к тому, что

общество остановилось в своем развитии. Это особенно отразилось на сельском

хозяйстве, где методы

обработки земли были чрезвычайно примитивными. Достаточно сказать, что майя не

знали даже плуга.

Чтобы вырастить кукурузу, крестьянин поджигал участок джунглей и на

полученной таким образом

полянке делал заостренной палкой ямки, в которые бросал зерна. Когда земля на

участке истощалась и

переставала родить, он переходил на другое место, потому что удобрять землю майя

не умели. Заброшенные

участки зарастали джунглями и только много лет спустя их молено было снова

обрабатывать.

В поисках урожайной земли крестьяне углублялись в джунгли, удаляясь от

городов, которые им

приходилось кормить. Жить горожанам становилось все труднее, в их дома начинал

заглядывать голод.

Огромные пространства оказались истощенными, и народ понял, что единственное

спасение - это эмиграция.

В то время, когда на севере возникала новая империя, древние города Уашактун,

Тихаль, Наран-хо, Копан и

Паленке затерялись в диких зарослях, тысячи лет скрывавших от людских глаз руины

старой империи.

Из хроник, написанных в XVI - XVIII вв. на языке майя латинскими буквами

(книги Чилам Балам),

мы узнаем, что в северном Юкатане существовало три главных политических центра:

города-государства

Майяпан, Чичен-Ица и Ушмаль. Властителями Майяпана были жрецы во главе с