Сказка « а бабке той лет восемьдесят. Не кочует уже, зиму в поселке, в доме коротает, а в мае с сестрой младшей Павлой саму-то бабку, старшую, Галиной зовут, Выучейская Галина Николаевна, уходит в тундру и почти до ледостава рыбу ловит.

Вид материала

Сказка

Содержание Аборигены арктики Какими они были? Материк в северном ледовитом океане? Страна, где вкушается блаженство Оазис во времени и пространстве И еще одна сказка

Подобный материал:

• Л. Ф. Пичугин. Сто восемьдесят лет старообрядческая Церковь, именуемая поповской,, 3776.26kb.
• Моу «Дмитриевская средняя общеобразовательная школа», Дряпочка Анна, 11 лет, 11.01kb.
• Контрольная работа по дисциплине «Иностранный язык», 212.68kb.
• Феано Путь Свободы цикл «Царица» 2007 сказка, 123.36kb.
• Расскажи мне сказку, 76.62kb.
• Семь дней творения Трагифарс Действующие лица: Маринка 46 лет Светка-дочь Маринки,, 389.55kb.
• I. Оптический компьютер, 145.96kb.
• Музыкальная сказка «Снежная королева» в исполнении учителей школы Автор и режиссер-постановщик, 107.35kb.
• Ивакин Григорий Анатольевич, Кучер Ия Валерьевна, Калугина Марина Николаевна, Ткачева, 103.27kb.
• Администрации Городецкого муниципального района, 86.57kb.

Григорий ТЕМКИН


КОЛЫБЕЛЬ ПОД СЕМЬЮ ЗВЕЗДАМИ

СКАЗКА

«...А бабке той лет восемьдесят. Не кочует уже, зиму в поселке, в доме коротает, а в мае с сестрой младшей Павлой — саму-то бабку, старшую, Галиной зовут, — Выучейская Галина Николаевна, — уходит в тундру и почти до ледостава рыбу ловит. Чум себе там ставят за ернистой сопкой, лодчонка у них на каждом озере, сеточки небольшие, — большие-то бабкам не по силам, они хоть и крепкие еще, да все не то что раньше. Однако иной раз много рыбы привозят: щуку, сорогу, раз бабки заметили: рыба на одном озере из сетей пропадает. Везде ловится, а на этом пусто, только чешуя в ячеях. Решили ночь сторожить, подсмотреть вора. Смелые бабки! Сетку поставили снова, на берегу в ернике спрятались, сидят. А ночи светлые, все видно... Долго ли ждали, коротко — слышат, хнычет кто-то, вот так: «У-ху-ху! Ю-ю-юх...» Тоненько, будто дитя плачет. Сестра-то, Павла, испугалась, пойдем, шепчет, отсюда. А Галина боевая: нет, говорит, посмотрим. Посидели еще сколько-то, подождали — и дождались. В словно снег с сопки помело. А ведь лето стояло, а там снег. А облачко к озеру все ближе, ближе... Потом по воде пошло, над сетью остановилось, бабки — и обмерли. Не облако это, а мужик. Маленький, как ребенок, волосы тоже белые, а все перебирает, перебирает — и рыба сама к нему из сетки в мешок прыгает.

Бабки в кустах ни живы ни мертвы, шелохнуться боятся, а мужичок рыбу выбрал да на бабок как зыркнет! Знал, видно, что прячутся они тут. Погрозил им пальцем вот так: мол, мое озеро, и рыба моя. И пропал. А над тем местом между озером и небом столб стоял из света, будто фонарь кто включил.

Опомнились бабки — и быстрей с того озера, пока целы. Испугались сильно. Не ходят туда больше, однако. Галина-то вспомнила, как ей еще ее бабка рассказывала: всегда в этих сопках они жили. Кто «они»? Да сиртя, кто ж еще. Черт — не черт, человек — не человек; днем под землей прячется, ночью гулять, промышлять выходит. Раньше, старики говорили, их много по тундре жило...»

СИРТЯ

Сказку эту услышал я в майскую оттепель 1987 года, в крохотном поселке Ямжа на Канинском полуострове. Рассказала ее старая ненка после долгого чаепития, расспросов о Москве, писательской работе, жизни в городе. Рассказала, только когда сама и ее муж, пожилой оленевод, десяток лет назад вышедший на пенсию и сменивший кочевую жизнь пастуха на бревенчатый дом с каменной печкой, прониклись ко мне расположением и сочли возможным поделиться со мной таинственной историей.

Сказка про бабок и сиртя мне запомнилась, и, путешествуя по Канину, я стал просить ненцев рассказать о сиртя. Молодежь ничего не знала. Взрослые пастухи и женщины с улыбкой отмахивались: мол, нашел о какой ерунде расспрашивать. Старики не улыбались, порой, наоборот, хмурились и тоже, как правило, ничего не говорили. Лишь двое еще подтвердили с неохотой, что да, водились на Канином раньше сиртя — маленькие человечки, колдуны; людей эти сиртя избегали, в сопках прятались, а если кто встречался с ними, с тем вскоре случалась беда...

Больше о сиртя мне у канинцев узнать не удалось. Я вернулся в Москву, не сомневаясь, что услышал занятную сказочку, не более.

С тем настроением и начал работу над очерком о ненцах-оленеводах.

Однако, как это нередко бывает, простая на первый взгляд тема заводит тебя в такие дебри, из которых выбираешься не скоро и совсем не с тем материалом, который первоначально собирался написать. Так и я, чем больше углублялся в научные и литературные материалы о ненцах и приполярной зоне, тем ясней становилось, что мифические сиртя — вовсе не миф, а реальность. И относительно недавняя.

АБОРИГЕНЫ АРКТИКИ

Существует немало убедительных доказательств того, что аборигенная культура, населявшая северные побережья европейской тундры до прихода туда самоедских племен, и была этим загадочным народом «енртя», или, как называют их ненцы в Болыпеземельской тундре, «сихиртя».

Прежде всего следует привести даже не доказательство, а просто незыблемый научный факт, мало кому известный за этнографическими кругами. Этот факт гласит: самоедские, или самодийские, племена — ненцы, энцы, нганасаны, населяющие тундру на арктическом побережье, — не являются коренным, аборигенным населением Севера. Они пришли к берегам Северного Ледовитого океана издалека, с Саянского нагорья, где еще двести лет назад встречались племена, говорившие на самодийских языках. К середине XIX века эти языки уже исчезли, полностью вытесненные тюркскими, но факт зафиксирован такими видными учеными, как Страленберг, Миллер, Фишер, Георги.

По мнению многих историков, самодийские племена впервые появились на европейском Севере в начале I тысячелетия нашей эры и постепенно заселяли его, завершив расселение к XVII веку. Точку зрения ученых подтверждают и сами ненцы. В 20-х годах ненцы рода Вэнонга на севере Ямала рассказывали советскому исследователю В. Н. Чернецову, что их предки пришли на полуостров всего пять-шесть поколений до этого. Их оценка соответствовала количеству захоронений на родовом кладбище. Даже доведя с учетом ряда поправок число поколений до десяти, Чернецов определяет приход рода Вэнонга на Ямал началом XVIII века.

Итак, ненцы осваивали новый для них край приблизительно с XI по XVIII век. Населял ли кто эти обширные земли до них?

Ответ на этот вопрос однозначен: несомненно, населял. И до прихода ненцев, и при них на протяжении многих столетий — пока последние островки аборигенной культуры, следы которой явственно присутствуют и в языке, и в традициях современных ненцев, не были в XVII—XVIII веках окончательно ассимилированы ненцами и другими самодийскими народами.

Первым достоверным письменным сообщением о северных племенах считается текст 1096 года из летописи Нестора: «Сказа мя Гюрята Роговичь Новгородец: послах отрок свой в Печору, яже суть дань дающие Нову-городу; и пришедшю отроку моему к ним, оттуда иде во Югру; Югра же людье есть язык нем и соседят с Самоядью на полуночных странах».

В 1246 году посланник папы римского, монах Плано Карпини пересек всю Русь. В своем отчете он писал о северных народах: «А люди эти, как говорят, живут только охотами; палатки и платье их также сделаны из шкур зверей».

В «Житие Дмитрия Прилуцкого», в описаниях русских торговых путешествий XIV века, упоминаются «логаньски человека, еже зовут югра и печера, иде же живут чудь и самоядь».

В июне 1594 года из Нидерландов к северным берегам России вышли три корабля под командованием Яна Гюйгена ван Линсхотена. О своем плавании капитан Линсхотен оставил весьма подробные и интересные записи. Так, в районе острова Вайгач морякам встретились люди, которые жили в хижинах, «построенных по образцу финских и лапландских», и промышляли главным образом охотой. «Платья их из меха, непокрытого снаружи, волосом вовнутрь, на руках перчатки, приделанные к рукаву, чтобы можно было всегда снимать и одевать так же, как и шапки на голове, приделанные к одежде». Вождь этих людей сообщил Линсхотену, что «все они одного рода, что люди с Вайгача, Новой Земли и с большого пространства земли, а также с Печоры до реки Оби, все его подданные».

Участник двух датских морских экспедиций в северные страны, судовой лекарь Пьер де Ламартиньер в середине XVII века описывал жилища некоторых племен как землянки с каркасом из «рыбьих» (китовых) костей, очень низкие, покрытые дерном, без окон, с входным отверстием, напоминающим устье печи. На Новой Земле датчане захватили двух туземцев «вместе с челноком, устроенным в форме гондолы, длиною от 15 до 16 футов, сделанным очень искусно из рыбьих костей и кожи; внутри кожа была сшита таким образом, что получался как бы мешок от одного конца челнока до другого; внутри такого челнока они были укрыты по пояс, так что вовнутрь лодки не могла попасть ни единая капля воды, и они могут таким образом выдерживать вполне безопасно всякую непогоду».

Немало землянок, похожих на описанные Ламар-тиньером, обнаружены в начале нашего века на мысах Тиутсй-Саля и Хаэн-Саля на западном берегу Ямала, на острове Вайгач, в районе Варандея на юго-восточном побережье Баренцева моря.В землянках найдены костяные и каменные орудия, немало железных изделий и украшений, керамические осколки и литейные формочки, в которых отливался, как показал спектральный анализ, сплав, содержащий медь, олово и никель. В одной из землянок сохранилось захоронение, датированное IV веком. Бронзовые наконечники и литье датированы IV—III веком до нашей эры. Кто же были эти люди? Являлись ли они представителями самодийских племен, пришедших с Саянского нагорья после X века?

С уверенностью можно утверждать, что не являлись. Хотя авторы XV—XIX столетий, как правило, огулом называют все северные племена «самоедами», более ранние летописцы добросовестно старались выделить различия и не путать «югру» с «самоядыю», а «чудь» с «печерой».

Действительно, есть коренные различия, которые позволяют считать, что древняя культура существовала на побережье Баренцева и Карского морей до появления кочевников с Саян и независимо от них. Это и развитый морской промысел, о котором свидетельствуют вышеприведенные описания, — самоедские племена с материка просто не смогли бы за короткий срок его освоить и развить до такого уровня; кстати, ненцы до сих пор почти не занимаются морским промыслом. Это и землянки, свидетельствующие об оседлости, чуждой самодийским кочевникам. Это собачьи упряжки у аборигенов— саянские самоеды собак в хозяйстве не использовали. Можно назвать также еще один характерный признак: наличие у аборигенов глухой одежды с пришитыми рукавицами и шапкой — малицы. Чтобы выработать столь удобный, оптимальный, можно сказать, тип северной одежды, нужны столетия эмпирического опыта, которого у пришельпев не было; саянцы упорно придерживались разрезных одежд, что подтверждает декоративный шов спереди на малице, по сей день сохранившийся в некоторых северных районах.

Любопытно заметить, что многие из тех же признаков не только свидетельствуют о различиях между пришедшими на Север саянскими самоедами и коренным населением побережья от Канина до Ямала, но и говорят о весьма впечатляющем сходстве между последними и всеми другими обитателями арктического побережья.

Землянки из «рыбьих костей» отмечены по всему побережью от Лапландии до Чукотки. Раскопки на Оленьем острове в Кольском заливе, на реке Колве в Большеземельской тундре и в Северной Якутии обнаружили керамику с одинаковым «рогожным» орнаментом — рельефом в виде крупноячеистой сетки, такой орнамент наносился на сырую глину специальной лопаточкой с желобками; черепки датированы II—I тысячелетием до нашей эры. Этническое родство подтверждается сходством наскальных изображений, техникой обработки костяных изделий, обрядами погребения. Описание новоземельского челнока с «кожаным мешком» практически повторяет конструкцию каяка эскимосов и алеутов. Существенные сходные черты имеются и в языках населения Крайнего Севера. На основании детального анализа многие ученые, и в том числе советский этнограф Г. Н. Прокофьев, пришли к выводу, что в состав досамоедского аборигенного населения этого региона «входили племена, которые оказались причастными также к формированию современных нам луораветланов (чукчей), нымыланов (коряков), эскимосов и, может быть, других народностей крайнего северо-востока Сибири».

Различия, которые имеют под собой общую основу... Неизвестное аборигенное население...

Впрочем, так ли уж неизвестное? А сиртя?

Информация о них содержится не только в народных сказках. Существует зафиксированное свидетельство ненецкого рода Вэнонга: их родоначальники на Ямале не раз вступали с сиртя в сражения, а в периоды перемирий вели с ними торговлю, более того, одна из женщин в свое время вышла замуж за сиртя. Наконец, слово «сиртя» неоднократно встречается в топонимике европейской тундры: река Сиртя-яха, мыс Сиртя-саля, Сиртя-седа («сопка сиртя»), Сиртя-мя («чум сиртя»).

Вывод очевиден: до самоедских племен арктическое побережье, по крайней мерс его европейскую часть, заселяла культура сиртя.

Однако один ответ темы не исчерпывает и только разжигает любопытство. Словно сам по себе, возникает следующий вопрос.

КАКИМИ ОНИ БЫЛИ?

«Что касается их личности и одеяния, — писал в XVI веке ван Линсхотеи, — то это был бедный и некрасивый народ маленького и среднего роста, с плоским и некрасивым лицом, маленькими глазами, совсем без бороды, которую, как нам потом сказали, они вырывают ради красоты, волосы их очень черные,гладкие и скверные, висят до ушей, по черному их цвету они напоминают мулатов в Испании».

Веком позже, продвигаясь вдоль побережья Северного Ледовитого океана па восток, де Ламартиньер писал о лапландцах, что у тех «как мужчины, так и женщины — маленького роста, но сильны н ловки, имеют широкое лицо, плоское, круглое и курносое». Затем он встретил «борандийцев» — племена в окрестностях Ва-рандея, — о которых сообщил, что «они были еще ниже ростом, чем лапландцы; у них такие же глаза, но белок желтовато-красный, лицо плоское и широкое, голова большая, нос очень курносый; они смуглы до невозможности». К востоку от Печоры де Ламартиньер познакомился с еще одним племенем, обитавшим в хижинах; об этих людях он пишет, что они «еще коренастей, чем лапландцы и борандийцы, имеют также довольно большие головы, лицо плоское, нос широкий и курносый».

Французский исследователь и путешественник Реньяр, посетивший Лапландию в конце XVII века, писал об аборигенах побережья: «Эти люди созданы совершенно иначе, чем остальные. Рост самых высоких из них не превышает трех локтей... У них большая голова, широкое и плоское лицо, раздавленный нос, маленькие глаза, широкий рот и густая борода, которая спускается до живота». Малый рост лопарей отмечали и такие авторитетные исследователи, как Линней, Георги, Пушкарев, Немирович-Данченко.

— Постойте! — слышу я возражения читателя. — При чем тут лопари?!

Спешу заверить, что лопари попали в этот текст не случайно. Лопарями, или лопью, в России называли саамов —¦ жителей северных районов Скандинавии и Кольского полуострова, различая их с обитавшими к востоку от Белого моря самоедами. Однако насколько обосновано такое разделение? И вообще, что это за слово такое — «самоед»?

На тему эту написано немало работ, высказано множество гипотез, большая часть которых не удовлетворяет никого, кроме их авторов. Среди наиболее убедительных и общепризнанных можно выделить, пожалуй, толкование известного советского этнографа Б. О. Долгих. По его мнению, «название «самоеды» является модификацией словосочетания самэнэде, то есть «земля саамов». Это название было перенесено русскими с саамских племен, занимавших, видимо, когда-то весь север Европейской Россия, на появившихся здесь позже ненцев и затем на энцев и нганасан».

О том, что саамы в древности жили не только на Кольском полуострове и к западу от него, но и восточнее, свидетельствуют еще и сейды — каменные боги саамов. Сейд, как правило, представляет собой каменную плиту на «ножках» из булыжников; на плите лежит камень поменьше — «голова» сейда; венчает сейд пирамида из мелких камушков, символика которых пока не разгадана. Сейды широко распространены на Кольском полуострове и в Карелии, однако автору довелось лично видеть сотни сеидов на необитаемых островах Белого моря. Поклонение каменным богам имело место и значительно восточнее: на Канинском полуострове, на Ямале, на Северном Урале; архимандрит Вениамин, в начале XIX века вознамерившийся окрестить северных язычников, сообщал о двух камнях-идолах Вэсако (Старик) и Хадако (Старуха) на острове Вайгач; в Большеземельской тундре есть поселок со старинным названием Сейда. Перечень сходных черт можно было бы продолжать.

Из вышесказанного остается сделать заключение о весьма близком, если не коренном родстве древнего населения арктического бассейна и выделить общие антропологические черты, совпадающие в текстах у большинства авторов: это крупная голова, плоское, как бы расплющенное, лицо, темная кожа. И маленький рост. По некоторым описаниям, почти карликовый. А шведский миссионер Лестадиус в своих записках прямо так и называет северных аборигенов: пигмеи.

ПИГМЕИ

А кто, собственно, такие пигмеи? Слово «пигмей» греческого ПРОИСХОЖДЕНИЯ И буквально означает «величиной с кулак». Племена пигмеев встречаются в Африке — это племена акка на севере континента и батра на юге, рост которых в среднем составляет 140 сантиметров; на Филиппинах пигмеи представлены племенем аэта, рост — 146 сантиметров; на Андаманских островах в Бискайском заливе живут пигмеи ростом до 148 сантиметров; на Новой Гвинее средний рост пигмейских племен колеблется от 145 до 155 сантиметров. Энциклопедический словарь «Гранат» начала века в детальной статье, посвященной пигмеям, определяет их как представителей общей расы, которых отличают «очень темный цвет кожи, у всех шерстистые волосы, широкий нос и общий облик лица, напоминающий негра».

Малая Советская Энциклопедия 1937 года определение «пигмеи» распространяет на все низкорослые племена Африки и Азии.

Большая Советская Энциклопедия 1955 года, после короткого общего вступления, решает наконец-то внести ясность в вопрос пигмеев и доводит до нашего сведения, что «в 80—90-х гг. 19 в. швейцарский анатом Крльмаи выступил с неправильной теорией, согласно которой П. рассматривались как древнейший тип предков современных человеческих рас».

Статья в последнем издании БСЭ значительно меньше, об азиатских пигмеях вообще ничего не говорится, зато Большой советский энциклопедический словарь 1987 года опять определяет пигмеев как «негро-австра-лоидную расу». При этом все без исключения источники вспоминают «Илиаду», где Гомер описал битву пигмеев с журавлями.

Добавлю, что у античных греков была и еще одна легенда, связанная с пигмеями. Когда Геракл победил сына Земли великана Антея и прилег отдохнуть после трудной схватки, пигмеи, жившие в норах в песке, выползли на поверхность в полном вооружении и напали на героя. Геракл пробудился, сгреб их всех в свою накидку из львиной шкуры и унес с собой.

Куда же унес Геракл пигмеев?

Похоже, что на север — иначе откуда в преданиях и сказках Северной Европы, где пигмеи не обитают, взялись в таком количестве карлики-маги, живущие главным образом под землей? В английском фольклоре это прежде всего «маленький народец» эльфы, у норвежцев — тролли, у датчан и шведов — дворги, у шотландцев — банши. Кроме того, это также по всей Европе известные феи и гномы. Это, наконец, карлы-колдуны в российском фольклоре (вспомним пушкинского волшебника Черномора).

Если к североевропейскому фольклору и ненецким преданиям о сиртя добавить не вымышленную, а достоверно установленную малорослость аборигенов Севера, их темнокожесть и приплюснутое лицо, так напоминающие антропологический тип пигмеев, — столь ли невероятным покажется предположение, что на севере Европы в древности и на самом деле могли жить негроиды-пигмеи?

— Ну, это уж слишком! — рассердится кое-кто из читателей. — Всему, даже фантазиям, нужна мера!

Согласен, согласен. Но не стоит спешить отрицать то, что еще не доказано. Не все недоказанное — опровергнуто. Слишком мало мы знаем дороги тысячелетий, чем дальше в прошлое, тем хуже разбираем пути передвижения древних народов, и даже магистральные маршруты продолжают вызывать среди ученых-этнографов острые споры; дерзость предположений, высказываемых на ученых диспутах, порой превосходит любую фантастику — например, такая (невыдуманная!) тема: «Населяли ли негры Венгрию 6 тысяч лет назад?»

Еще в свое оправдание добавлю, что не претендую на авторство гипотезы о пигмеях на Севере. Четыре столетия назад всемирно известные картографы Ян Бушмехерс и Герард Меркагор, независимо один от другого составляя карту Арктики, уже написали на большом острове к северу от Новой Земли и архипелага, ныне известного как Шпицберген (то есть над территорией обитания сиртя):

«Здесь живут пигмеи, их рост около 4 футов, и жители Гренландии называют их скрелингерами».

МАТЕРИК В СЕВЕРНОМ ЛЕДОВИТОМ ОКЕАНЕ?

Да, мнение средневековых картографов выражено в их картах вполне недвусмысленно. И иа карте Буш-мехерса (1590 г.), и на карте Меркатора (1595 г.), и на карте Орвига Финея (1535 г.) Северный полюс кольцом окружает обширный материк, рассеченный па четыре части могучими реками. По первым двум названным картам, реки эти текут от полюса, у Финея — наоборот, к полюсу, но сам Северный полюс на всех трех картах изображен как скала, окруженная внутриматериковым морем. Дабы не было сомнений, под рисунком начертано по-латыни: «Гора черная и высочайшая».

На каждом из четырех островов, образующих материк-кольцо, тоже своя надпись. Про остров у запада от земли пигмеев сказано, что он «самый лучший и самый здоровый на всем севере» и что река между двумя этими островами «каждый год три месяца находится подо льдом». Река справа от земли пигмеев, как написано на соседнем острове, «имеет пять устьев и вследствие узости и быстроты течения никогда не замерзает», а в северной его части живут упомянутые венецианцем Марко Поло барги; поселение баргов отмечено и на «Большой земле» напротив этого острова, примерно там, где сегодня лежат Новосибирские острова. О четвертом острове, лежащем напротив Аляски, информации нет, зато на нем написано, что «гора, которая находится над полюсом, в окружности имеет 33 лиги». 33 лиги — это около 70 километров.

Однако откуда взялся таинственный материк в Арктике? Что за фантазии водили рукой уважаемых картографов XVI века, заставляя изображать в Океане Семизвездия, то есть океан Большой Медведицы, Северный океан, то, чего нет? И как подобное мифотворчество совместить с на редкость точными для того времени обозначениями не только европейских берегов, но и Гренландии, и Новой Земли, и озер в Канаде, и Гудзонова залива, и пролива между Америкой и Азией, уверенно нанесенного на карту почти за столетие до официального открытия его Семеном Дежневым и за полтора века до плавания Витуса Беринга, чье имя пролив носит сегодня?

Логично предположить, что «белые пятна», мало известные средневековым мореплавателям, картографы восполняли информацией, почерпнутой из более древних источников. Из каких?

«В Греции все есть», — говорил известный литературный персонаж. Может быть, в Греции есть и ответ на этот наш очередной вопрос? Ведь европейские ученые в средние века, как правило, владели греческим языком и хорошо были знакомы с трудами древнегреческих философов, историков, поэтов.

Что ж, обратимся к античной Греции.

ГИПЕРБОРЕЯ

«За высокими недоступными горами, — сообщает «отец истории», древнегреческий историк Геродот (V в, до и. э.), перечислив все известные ему народы с юга на север, — живет другой народ, который спит в течение шести месяцев». И далее добавляет, что та страна «отличается столь суровым климатом, что в течение восьми месяцев здесь стоит нестерпимый холод, а пролитая в это время на землю вода не делает грязи, разве разведешь огонь». В той стране, пишет Геродот, «нельзя ни смотреть вдаль, ни пройти вследствие того, что там рассыпаны перья; и в самом деле, перьями наполнены там земля и воздух; они-то и мешают зрению».

Под «недоступными горами» Геродот подразумевает Рифейские горы — Урал; метафору «перьев» он сам далее растолковывает как снег; сон продолжительностью в шесть месяцев — несомненно, полярная ночь.

Обитаемые земли, однако, на этой негостеприимной стране у греков не заканчиваются. Выше, по ту сторону Северного ветра, на побережье, обращенном к океану, живет счастливый народ».

Северный ветер — это титан Борей, живущий в Рифейских горах. Потому и страна, лежащая выше, севернее, «над Бореем», у греков получила название. Гиперборея, а ее жители стали именоваться гиперборсями.

Сюжет о гипербореях был весьма популярен у греческих авторов и у римских поэтов, которые позже широко использовали легенды и предания греков. Считалось, что греки в древности (еще более ранней, чем та, когда творил Геродот) имели постоянную связь с гиперборсями, которые регулярно посылали через скифов дары, завернутые в пшеничную солому. Причем дары были адресованы не вообще в Грецию, а на остров Делос. Что не случайно: согласно мифу, когда-то остров Делос не стоял неподвижно в Эгейском море, а носился на волнах по всему бескрайнему океану. На острове укрылась дочь титанов Лето, преследуемая драконом Пифоном, там же родила она близнецов: златокудрого Аполлона и вечно юную Артемиду. И произошло это где-то далеко-далеко на севере, в Гиперборее.

Любопытно, что титаны — родоначальники сонма греческих богов, — тоже связываются с Гипербореей. Например, Эсхил и Пиндар в V веке до нашей эры писали, что в Гиперборсе жили Форкиды — дочери титана Форкия ужасные горгоны, взгляд которых превращал всякого в камень. Именно там, в Гиперборес, Персей побывал с помощью Афины и совершил свой подвиг, убив горгону Медузу.

Очень интересна под этим углом легенда о могучем Кроне, отце громовержца Зевса. Проанализировав произведения древних поэтов Пиндара, Гесиода (VIII в. до н. э.) и Ференика (1 в. до н. э.), историк М. Д. Струпина пришла к такой трактовке этой легенды. Победив Крона и его союзников титанов, Зевс отправил их далеко на север, за Кронийское море, на остров, где «природа... и мягкость окружающего воздуха удивительны». Титанов Зевс заковал в цепи, а Крону «вместо оков послал сон». Потомки титанов Гипербореи с почетом поместили тело Крона в глубокую пещеру, на «златовидный камень», и устроили там святилище. Жрецы этого святилища не только служили богам, но и постигали всяческие науки.

То, что в Гиперборее науки были развиты, подтверждает один из персонажей Плутарха (I—II в.). После путешествия в Гиперборею он рассказывал, что приобрел там «столь большие познания в астрономии, до каких только может дойти человек, изучавший геометрию».

Древнегреческий историк Диодор Сицилийский (I в до н. э.) писал, что гипербореи «имеют свой собственный язык, но к эллинам очень близки, и особенно к афинянам и делосцам, с древнейших времен поддерживая это расположение».

Автор «Описания Эллады», древнегреческий писатель Павсаний (II в.) сообщал, рассказывая о Дельфийском оракуле, что «это прорицалище было основано в честь бога людьми, прибывшими от гиперборсев; в их числе был и Олен; он был первым пророком бога и первый произносил пророчества в гекзаметрах». Эти строки очень интересно увязываются с мифом, что Дельфийское святилище основал Аполлон, зарыв там тело поверженного Пифона, и с легендой о «гиперборейском происхождении» златокудрого бога.

О гостях из Гипербореи сообщает и Геродот. Он рассказывает о двух гиперборейских девушках Типерохе и Лаодике, которые принесли на Делос священные дары и остались на острове навсегда, принятые с великим почетом. Их гробницу внутри святилища Артемиды (вспомним: Артемида тоже якобы родилась в Гиперборее) греческие девушки посещают перед свадь бой, «отрезают себе локон волос, наматывают на веретено и кладут на могилу».

Еще раньше, говорит «отец истории», на Делосе прожили жизнь гиперборсяне Арга и Онида, которым тоже оказывались большие почести и в чью память слагались гимны. Геродот указывает расположение могил гиперборейских дев: Гиперохи и Лаодики — «внутри святилища Артемиды, с правой стороны от входа, на ней растет оливковое дерево»: Арги и Ониды — «позади храма Артемиды, по направлению к Востоку, вблизи пиршественной залы кеян».

В 20-х годах нашего столетия остатки гробницы гиперборейских дев были обнаружены французскими археологами — точно там, где указывал Геродот.

СТРАНА, ГДЕ ВКУШАЕТСЯ БЛАЖЕНСТВО

Неисчерпаемой кладезью мудрости, зеркалом древнего мира, литературным шедевром называют вот уже многие столетия «Веды» — уникальный памятник древнеиндийской культуры конца II — начала I тысячелетия до нашей эры. «Веды», на санскрите означающие «знания», содержат неоценимую информацию по социально-экономической и культурной истории древнейшей Индии и взаимодействовавших с Индией народов. В «Веды» входят гимны, жертвенные формулы, теологические трактаты.

Не менее уникальны древнеиндийские эпос «Махабхэрата», состоящий из восемнадцати книг, и «Законы Ману», — кодекс правил и наставлений, а также древних преданий и легенд, составленный якобы прародителем всех людей Ману.

Говорят ли эти старинные и мудрые книги индийцев что-либо о столь далеком и, очевидно, малоизвестном им Севере?

Как ни странно, говорят, и весьма подробно.

Согласно древним книгам, именно на Севере расположен центр мироздания, там, где бог-творец Брахма укрепил Дхруву (Полярную звезду). Вокруг Дхрувы движутся Семеро Ришп (Большая Медведица), Арундхати (Кассиопея) и Свати (звезда в созвездии Волопаса). Под неподвижно стоящим Дхрувой находится гора Меру, где живот сам Брахма — «Великий Меру, непорочная, благая обитель». «В Меру и солнце и месяц ходят ежедневно по кругам слева направо, также делают это и все звезды». Гору Меру омывает Молочное море, которое периодически замерзает, и тогда образуются «плененные воды», или «принимающие красивые образы ниспадающие воды». Там же, в обители богов Меру, чьим именем индийские астрономы иногда обозначают Северный полюс, «живут десять апсар» — блистающих искрометных русалок, рожденных радугой.

На севере Молочного моря, к северу от Меру, лежит большой остров Шветадвипа (Белый остров). Вот там-то и находится «страна, где вкушается блаженство». Жители той страны — «смелые мужи, удаленные от всякого зла... к чести-бесчестью равнодушные, дивные видом; преисполненные жизненной силой; крепки, будто алмаз, их кости... Здесь не живет человек жестокий, бесчувственный и беззаконный».

Попасть в ту страну почти невозможно. Когда царь Сугрпва отправлял армии обезьян на поиски похищенной жены Рамы, он предупредил войско, которое послал на север, что им придется преодолеть лежащую далеко-далеко на севере область ужасного мрака, где дерзких на каждом шагу караулит смерть. Но далее лежит счастливая обитель света, где живут небесные девы и священные муни. Там повсюду растут плоды, золотые цветы, и реки текут в золотых руслах; там Вечный океан и золотая гора, вершины которой касаются неба.

Сутки там равны году. «У богов день и ночь — год, разделенный надвое: день — период движения солнца к северу, ночь — период движения солнца к югу».

Важное место в эпосах занимает культ Зари. В Ригведе зорям посвящено двадцать гимнов! Зори — это тридцать сестер, которые одна за одной выходят на горизонт и уже не уходят, прибавляясь друг к другу. О долгом наступлении рассвета (тридцать сестер — это, очевидно, тридцать суток, которые длится заря) свидетельствуют следующие строки:

Многие зори не просвечивались до конца,
О дай, Варуна, нам зори до света прожить.

К сожалению, стране этой суждено было погибнуть -— как утверждает легенда, от потопа. Но Ману получает предупреждение от бога и спасается на судне, куда берет с собой также различных животных и растения...

Вот такая удивительная страна на Севере. Причем именно близ Северного полюса, в Арктике. Только там «неподвижно стоит» по отношению к наблюдателю Полярная звезда, а другие звезды на небосводе как бы движутся кругами вокруг нее. Только высоко в северных широтах можно наблюдать солнце, которое не заходит, а словно ходит по спирали относительно точки зенита. А «плененные воды», а блистающие радужные апсары — метафора северного сияния, а романтичное описание «года из дня и ночи», то есть состоящего из полярного дня и полярной ночи...

Уточнить местоположение чудесного острова Шветадвипы помогает текст о тридцати сестрах-зорях. Самая долгая заря между полярной ночью и полярным днем, естественно, на Северном полюсе —там рассвет тянется почти пятьдесят суток. Тридцатисуточная заря — это где-то между Северным полюсом и линией Северного полярного круга. Запомним этот вывод.

ЭРАНВЕЗ Древнеиранское собрание священных зороастрийских книг «Авеста» насчитывает не меньше столетий, нежели «Веды». А некоторые ее части — возможно, и больше. До нас дошли далеко не все тексты «Авесты», но одна из древнейших ее книг, «Вендидад» («закон против дэвов»), к счастью, сохранилась. И рассказывает она, в частности, о сотворении мира.

Бог-творец Агура Мазда создавал страны одну за другой, наделяя их радостью и благодатью, а злой дух Ангра Майнью, противоборствуя добру, привносил во вновь созданные земли беды и напасти. Шестнадцать стран поочередно перечислены в «Авесте», и почти каждая надежно идентифицирована исследователями с той или иной территорией сегодняшнего мира. Кроме самой первой в перечне страны, по поводу которой до сих пор не прекращаются споры.

Первой Агура Мазда сотворил страну Эранвез, и сказано в «Авесте», что это лучшая страна, «прекрасная обитель», где ни холода, ни зноя, «где много собак и птиц и прекрасных пламенеющих огней». По просьбе людей боги поместили эту страну недалеко от собственной обители. Где же это?

«На великолепной золотой горе Хукайрья, — отвечает «Авеста», — с которой ниспадают могучие незапятнанные воды Ардвы... на величайшей вершине гор Харайти, где вращаются звезды, луна и солнце». В числе звезд упоминается и Большая Медведица.

На Харайти (Высокая Хара) есть и озера, и реки в золотых руслах. У подножия Высокой Хары плещется огромное море Воурукаша. Посреди моря лежит остров, где живут священные животные и растут удивительные растения. Вот там-то, неподалеку от Высокой Хары и моря Воурукаша, основал герой эпоса Иима чудесную страну Эранвез, где люди, животные и растения «самые прекраснейшие», где нет болезней и несчастий, где «живут люди прекраснейшей жизнью».

Да, щедро оделил страну великий Агура Мазда. Но ведь есть и коварный Ангра Майнью, что за «ложку дегтя» внес он? Увы, злой дух наслал на Эранвез холода. И вот уже зима в Эранвезе, читаем мы, которая длится целых десять месяцев и во время которой «замерзают воды и земля».

Противоречие в тексте? С одной стороны, «прекраснейшая», а с другой — десятимесячная зима. Может, речь во втором случае идет не о самом Эранвезе, а о каких-то соседних землях? Или на ранние легенды наслоились более поздние, отражающие некое похолодание?

Скорее последнее. Потому что климат в Эранвезе, сообщает «Авеста», продолжал ухудшаться, и какое-то время спустя Агура Мазда сказал Йиме: «Йима, благородный сын Виваигхаты! На землю низойдут губительные зимы, они принесут снег на 14 пальцев глубиною даже и на высочайших горных вершинах. И все три рода животных погибнут: и те, что живут в лесах и степях, и те, что живут на высоких горах, и те, что живут в глубоких долинах. Поэтому сделай Вара о четырех углах и большой длины по каждой стороне. И туда собери всех, и овец, и коров, и птиц, и собак, и красный пылающий огонь».

Не правда ли, знакомый сюжет? Только древнеиранский герой Иима, сын Вивангхата, строит убежище — дом (Вара) от мороза и снега, а древнеиндийский герой Ману, сын Виеасвата, чтобы спастись от потопа, строит ковчег. Как библейский Ной.

Кстати, о Библии. И в ней — да-да, даже в Библии, писанной в краях, весьма отдаленных от Арктики, — мы встречаем фразы о некой горе на севере, где обитали боги. В Ветхом Зазете, в книге пророка Исайи, мы находим: «А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божьих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севера». А у Иова встречаем упоминание мест, где «воды, как камень крепнут, и поверхность бездны замерзает», и строки, удивительно напоминающие описание полярной ночи — гнетущей, мучительно долгой: «Ночь та, — да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев! О! ночь та — да будет она безлюдна... Да померкнут звезды рассвета ее: пусть ждет она света, и он не приходит, и да не увидит она ресниц денницы».

— Полноте! — воскликнет скептик. — Легенды легендами, но давайте рассуждать трезво — какие могут быть «благодатные земли» и «счастливые народы» посреди Ледовитого океана?! Приведенным выше сказкам от силы несколько тысяч лет, геологически ничтожный срок, а разве существовал в Арктике какой-то материк так недавно?

Ответ на этот вопрос в следующей главе, но прежде хочу напомнить: понятия «недавно» и «давно» весьма относительны. Например, в Центральных Андах, на высоте 3812 метров, лежит горное соленое озеро Титикака. Однако «недавно», всего четыре тысячи лет назад оно было частью океана — это доказали найденные на скалах близ озера морские донные отложения. Что касается возраста приводимых легенд, то он, возможно, и не столь мал, как кажется на первый взгляд. В «Ведах» говорится, что Брахаспати (Юпитер) был лучше всего виден тогда, когда почти закрывал собою звезду Тисхиу. Астрономы вычислили, что подобное расположение планет и звезд соответствует звездному небу IV—V тысячелетий до нашей эры, что значительно отдаляет в прошлое время написания «Вед». События же и явления, нашедшие отражение в мифах, могут быть намного древнее самого эпоса.

А за последние десять-двадцать тысяч лет на Земле многое могло измениться, и изменилось.

АРКТИДА

Выдающийся советский океанограф Я. Я. Гаккель, участник многих арктических экспедиций, составитель первой батиметрической карты Арктического бассейна, писал: «Многие геолого-геоморфологические, зоогеогра-фические, флористические, гидробиологические и некоторые другие данные указывают на то, что более значительные, чем сейчас, участки суши существовали в позднечетвертичное время не только в пределах шельфа, но, по-видимому, и в Арктическом бассейне; не исключено, что по простиранию крупнейших подводных хребтов здесь протягивались грядой небольшие острова, образовывавшие в совокупности Арктиду».

Исследования последних десятилетий дают все новые и новые подтверждения блестящей и дерзкой догадке Гаккеля. Собраны конкретные научные доказательства того, что многие ледники на существующих сегодня арктических островах имеют послеледниковое происхождение. Из чего следует: далеко не все острова в Арктике в период голоцена (около 15 тысяч лет назад) были покрыты ледниками, как предполагалось ранее. Но и этот факт, сам по себе вызвавший сенсацию, еще не все. Есть серьезные основания полагать, что еще несколько тысяч лет назад эти острова... не были островами.

Одним из крупнейших географических и океанологических открытий нашего столетия было открытие на дне Северного Ледовитого океана трех мощных подводных хребтов. Самый крупный из них, протянувшийся от Земли Гранта до Новосибирских островов, назван именем Ломоносова, который в XVIII веке гениально предугадал существование в океане некой подводной преграды, препятствующей продвижению льдов с запада на восток. Другой хребет, Срединный Арктический, стыкующийся со Срединным Атлантическим хребтом и подтверждающий гипотезу о существовании планетарной системы океанических хребтов, назван в честь его первооткрывателя Я. Я. Гаккеля. И, наконец, подводная горная цепь, простирающаяся от шельфа Восточно-Сибирского моря до шельфа Новой Земли, вошла в географию под именем хребта Менделеева.

Так вот, осадки, пробы которых были взяты с хребта Менделеева, оказались надводного происхождения! Анализ показал их возраст: 9300±180 лет. Вершины хребта Ломоносова, по мнению ученых-полярников, также находились в надводном положении, то есть были островами, около 12 тысяч лет назад.

Однако над вершинами хребтов Ломоносова, Гаккеля и Менделеева сегодня многие сотни метров воды, в то время как над океанским дном они возвышаются почти на четыре километра. Чем же был тогда обширнейший арктический шельф, глубины которого составляют всего от ста до двухсот метров, а во многих районах — не более 40—60 метров?

По всей видимости, сушей. Или, говоря по-научному, шельф находился в субаэральном состоянии.

В этом контексте с новой убедительностью звучит мнение Я. Я. Гаккеля о том, что и Новосибирские острова, и остров Врангеля — остатки суши, ушедшей под воду всего пять тысяч лет назад. Сушей были, очевидно, и архипелаг Шпицберген, и острова Земли Франца-Иосифа и Северной Земли, и Канадский архипелаг; хребты же Гаккеля, Ломоносова и Менделеева возвышались над этими территориями могучими горными системами, соединявшими Америку с Евразией. Глубоководные котловины, заключенные между горными хребтами, вполне могли быть внутренними морями или озерами, пока некий глобальный катаклизм не вверг горы в пучину морскую.

Возраст надводных отложений на подводных ныне вершинах — десять-двенадцать тысяч лет — не доказывает, что катастрофа обрушилась на Арктиду именно в тот период, хотя свидетельств о глобальном катаклизме в тот временной отрезок немало. Но этот факт доказывает, однако, что десять-двенадцать тысяч лет назад под воду ушли вершины арктических гор; погружение остальной суши могло начаться значительно раньше и происходить более или менее постепенно, в несколько этапов.

Опускание арктического шельфа продолжается и по сей день. Уже в нашем веке, в 30-х годах, скрылись под волнами острова Василевского, а в 50-х — острова Семенковского в море Лаптевых. Песчаные банки в проливе Дм. Лаптева — напоминание об островах Меркурия и Диомиде, Менее чем сто лет назад исчез остров Фигурина. А сколько островов исчезло в Северном море в средневековье! Это, по-видимому, и легендарные острова Ис, Лионесс, Авилон из кельтского эпоса, и остров Гельголанд, площадь которого с XI века сократилась с 90 до каких-то 0,6 квадратного километра, и остров Нордштранд, который море завоевывало медленно и полностью поглотило к XIX веку. На карты Меркатора и Бушмехерса аккуратно нанесены Шетландские острова, остров Фер-Айл, Фарерские острова, Исландия и... Фрисландия. Последнюю бесполезно искать на более поздних географических картах. Зато на физических картах того региона на месте «мифической» Фрисландии мы видим мелководные банки Хаттан и Роккол.

Коль скоро мы вспомнили карты Бушмехерса и Меркатора, вернемся к еще некоторым интересным совпадениям. У средневековых картографов абрис Арктиды весьма точно соответствует контурам арктического шельфа на современных картах; река между «островом пигмеев» и «островом баргов», оканчивающаяся недалеко от оконечности Новой Земли, совпадает с совсем недавно открытым подводным желобом Св, Анны; хребет Гаккеля на физической карте Арктики выглядит как цепь светло-голубых пятен на темно-синем фоне — подводные мелководья, окруженные многокилометровыми глубинами, — и простирается с запада на восток приблизительно там, где у Бушмехерса и Меркатора нанесен горный хребет, окаймляющий юг арктической земли; хребет Ломоносова проходит с запада на восток почти через самый Северный полюс, где якобы стояла «гора черная и высочайшая», и оканчивается у края шельфа Новосибирских островов между полюсом и Полярным кругом (вспомним зори в «Авесте») — на средневековых картах в этом месте изображена оконечность горного хребта, лежащая через узкий пролив напротив большого материкового полуострова; и, наконец, расположение «верхнего» хребта Арктиды у картографов XVI века сопоставимо с подводной горной цепью хребта Менделеева.

Вспомним заодно и древневосточные эпосы. «Авеста» утверждала, что первой горой, возникшей па земле, была Высокая Хара, отроги которой протянулись с запада на восток. Сама Хара росла в течение восьмисот лет, затем из нее уже выросли все остальные горы на земле. Меру у индийцев тоже уходит корнями в глубь земли, и эти корпи соединяют ее хребты с другими горами мира. Ну как тут не провести параллель с гипотезой о планетарной системе океанических хребтов, совсем недавно подтвержденной открытием Срединного Арктического хребта!

Итак, допустим, под давлением прямых и косвенных доказательств — или, хорошо, не доказательств, а аргументов, — скептик начинает уступать. Уступает, но не сдается. «Ну, ладно, — говорит он, — была там какая-то Арктида или Гиперборея за Полярным кругом. Не исключено даже, что там когда-то жили какие-то особо морозоустойчивые племена. Но чтобы в Арктике «росли плоды» и «благоухали цветы» — это, извините, нонсенс...»

Нонсенс. Если исходить из того, что климат в Арктике всегда был таким же холодным, как сегодня.

Но вот этого-то как раз делать нельзя.

ОАЗИС ВО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВЕ

В середине прошлого столетия английский естествоиспытатель Чарлз Лайель заложил основы новой науки о физико-географическом прошлом Земли — палеогеографии. За неполные полтораста лет палеогеография не только окрепла, набрала силу сама, но и дала начало таким научным дисциплинам, как палеоэкология, палеобиогеография, палеоклиматология, палео-гидрология, палеотектоника, палеогеоморфология, палеовулканология и целый ряд других.

Так вот, данные этой уникальной науки свидетельствуют о том, что похолодание, результаты которого мы видим в Арктике сегодня, произошло где-то в середине I тысячелетия до нашей эры, когда начала образовываться современная тундра. А до того в Арктике по крайней мере не протяжении тысячи лет господствовал теплый и сухой суббореальный климат. Период этот также называют «второй климатический оптимум».

Первый, или голоценовый, климатический оптимум существовал в Арктике, по мнению одних исследователей, от 9 до 2,5 тысячи лет назад, по мнению других — от 6 до 4 тысяч лет назад. В этот период климат был настолько теплым и держался так долго, что Северный Ледовитый океан перестал быть «ледовитым», то есть полностью освободился от ледников и замерзал только зимой. Продолжительный «оптимум», несомненно, вызвал бурный рост фауны и флоры на Севере. Однако, коль скоро этот климатический оптимум называется первым, следует ли считать, что прежде весь Север всегда был нераздельным владением ледников?

Гляциологические экспедиции на острова Арктики доказали, что ледники не лежали там тысячелетиями неподвижно, а то наступали, то отступали. Известно об «оттепели» 10—12 тысяч лет назад. Еще раньше, 32—20 тысяч лет назад, на Севере было так называемое Каргинское потепление.

Таким образом, арктический «оазис» довольно широко разбросан во времени.

«Пространственные» свидетельства существенных и продолжительных потеплений в Арктическом бассейне также собраны замечательной наукой палеогеографией. На Шпицбергене, например, в моренных отложениях обнаружено множество ракушек-гребешков и другой морской теплолюбивой фауны, торфяники, плавник. Профессор Ленинградского государственного университета А. И. Толмачев, проведя анализ распространения цветковых растений в арктических областях, пришел к выводу о недавней прямой трансарктической флористической связи между полуостровом Таймыр и Канадским Арктическим архипелагом. При этом он отмечал, что между канадской и таймырской флорой больше сходства, чем между канадской и чукотской, и подчеркивал «невозможность связи таймырских флор с канадскими через посредство чукотских». «Трансарктическая флористическая связь» — это мост из островов или сплошной суши, на которой могли произрастать цветковые растения, и климат на этом «мосту» должен был быть, по крайней мере, не более холодным, чем на материках. Окаменелые стволы деревьев, найденные на Новосибирских островах, подтверждают это.

Когда в XVIII веке в Северную Америку потянулись переселенцы из Европы, они встретили на новом, изолированном, казалось бы, от их родины континенте множество знакомых животных: бобров, оленей, рысей, диких кошек, птиц... Но если для птиц океан не преграда, а животные, допустим, могли перебраться с континента па континент по ледяным мостам, то как попала в Северную Америку пресноводная европейская щука?! Ответ один: между Америкой и Евразией существовал не просто мост из островов, и не ледяной мост, а перешеек, по которому текли пресноводные реки.

Какой-то наследственный инстинкт заставляет некоторые виды птиц, например, черную казарку, свой сезонный перелет совершать через Центральную Арктику и се приполюсную область. А розовая чайка — редчайшая птица, гнездящаяся в Сибири, — летит на север... зимовать! Генетическая память о некогда теплых краях?

Можно было бы продолжить перечень примеров, подтверждающих не столь давнее — в пределах нескольких десятков тысячелетий — существование в Арктике оазисов с относительно теплым климатом.

И всякий раз, когда подобный оазис образовывался в океане Семизвездия, его заселял человек.

ПРЕДКИ

То, что легенды древних населяли Арктику племенами и народами, которые якобы обитали там испокон веков, попятно — на то он и фольклор. А что говорит наука? И что вообще такое «испокон веков» применительно к человеку?

В течение очень долгого времени северной границей расселения древнего человека принято было считать линию оледенения, которая, предполагалось, уходила па тысячи километров к югу от Полярного круга. И только с середины нашего столетия археологи своими открытиями начали расширять ареал древних людей — в глубь тысячелетий и все дальше к северу.

На Шпицбергене был обнаружен петроглиф — изображение кита, выбитое на камне, — и стоянка человека, жившего там 6 тысяч лет назад. На Печоре, несколько южнее линии Северного полярного круга, найдена стоянка возрастом 20 тысяч лет. В Якутии раскопки вскрыли древние культурные слои, относящиеся к десятому, четырнадцатому и даже тридцатому тысячелетиям. Возраст стоянки, обнаруженной на Колыме, — двенадпать-восемнадцать тысяч лет.

В отношении острова Врангеля, лежащего за Полярным кругом, до конца 70-х годов вообще не было никаких сомнений, считалось, уж его-то ледник покрывал надежно и постоянно, и первые люди поселились там, только когда в 1926 году на острове была открыта полярная станция. Однако археологические находки показали: первые люди «прописались» на острове Врангеля не менее 8 тысяч лет назад.

На реке Сунгирь в Сибири найдены захоронения, датированные XX—XXI тысячелетием до нашей эры. В одном лежали скелеты двух мальчиков головами друг к другу. Рядом с ними в могиле нашли изящные костяные украшения и оружие: два длинных копья, сделанных из распрямленных бивней мамонта. Копья произвели сенсацию — до сих пор никто в мире не владеет секретом выпрямления слоновой кости. В другом захоронении лежали останки взрослого мужчины. Его одежды, реконструированные специалистами, поражали изяществом, продуманностью, удобством: они состояли из кожаных куртки с капюшоном и цельно-сшитых брюк-сапог. Костюм дополняли бусы из мамонтовой кости, подвески и орнамент из клыков песца. Скульптор М. М. Герасимов восстановил облик сунгирца по черепу, и перед потомками предстало лицо пращура — умное, живое, с правильными чертами. Советский антрополог Г. Дебец писал тогда, что предок «ни по уму, ни по эмоциональному богатству ничем ие отличался от нас. И знал он не меньше нашего. Только знания эти были другие».

Может быть, теперь, убедившись — или почти убедившись, — что в Арктике под семью звездами Большой Медведицы в древности существовала довольно обширная суша, и что климат на ней бывал весьма благоприятным на протяжении целых тысячелетий, и что далеко на севере обитали люди с развитой культурой, — может быть, теперь мы допустим, что легенды о гипербореях не сплошной миф, а имеют под собой, как это не раз оказывалось в других случаях, реальную основу?

В таком случае, с учетом вышеприведенных гипотез, предположений и научных фактов выстраивается следующая модель.

МОДЕЛЬ

30—40 тысяч лет до нашей эры. В центре Арктики, за могучими горными хребтами, лежит обширная страна, посреди которой плещется теплое жизнетворное море. Полноводные реки пересекают всю страну с севера на юг, соединяя внутреннее море с океаном Семизвездия, окружившим Арктиду. Океан бездонной бушующей преградой пролег между Арктидой и берегами Евразии и Северной Америки, доходящими почти до линии Северного полярного круга. В южных пределах Арктиды, за горными цепями, климат резкий, суровый, с холодной снежной зимой, во время которой замерзают устья рек и океан, но в самой этой стране нет ни убийственных морозов, ни иссушающей жары, в се благословенном климате растут пальмы и плодовые деревья, леса изобилуют дичью, воды — рыбой и морским зверем.

В этой стране — условимся называть ее греческим именем, Гипербореей, — живут несколько разных народов, среди которых есть и племя низкорослых темнокожих людей с крупными головами и плоскими лицами. Гипербореи имеют развитые ремесла, обладают немалыми научными познаниями, достигли определенных высот в искусствах. Они поддерживают отношения с соседними пародами.

Разом ли, постепенно, по на прекрасную Гиперборею опускается беда. Климат делается все холодней, землетрясения рушат горы, извергаются вулканы. Приблизительно 12 тысяч лет назад в океанскую бездну проваливаются самые высокие горы. Исчезает каменная преграда в Атлантике, стоявшая на пути Гольфстрима, и его теплые воды меняют курс и устремляются на северо-восток, вокруг Европы. Начинается таяние ледников, освобождается ото льда пролив между Америкой и Азией. Уровень Мирового океана быстро повышается. А что же наша Гиперборея?

Ее трагедия была не менее ужасной, нежели легендарной Атлантиды (погибшей, по Платону, именно в то время). Море поглотило Гиперборею почти целиком, вместе с ее плодородными долинами, лесами и горами. Катастрофа разворачивалась стремительно, и все же часть жителей спаслась, успев перебраться на немногие уцелевшие острова и архипелаги, а с них — па северное побережье Европы и, быть может, Америки.

Затем наступает первый климатический оптимум, во время которого тают последние ледники и уровень океана поднимается еще на 150—200 метров. Затапливаются огромные площади, превращаясь в шельф, но наступление моря происходит постепенно, и гипербореи имеют время отступить на юг. При этом на достаточно возвышенных участках арктической суши, не затронутых потопом, поселения гппербореев могли сохраняться на протяжении всего климатического оптимума. И все же большая часть людей уходит на юг, и, возможно, довольно далеко: племена пигмеев — к экватору, племена баргов — до Центральной и Южной Сибири (заметим, что в Прибайкалье было племя «баргуты», «баргузином» называют реку в Бурятии и северный ветер, а в монгольском языке есть слово «барга», которое означает «примитивный», «стародавний», «патриархальный»).

Наступление ледников в третьем-втором тысячелетии до нашей эры наносит еще одни удар по остаткам гиперборейской цивилизации. Снова происходит массовая миграция на юг, а тех, кто решает остаться на севере, ждет суровая жнзнь в суровом мире.

Следующий климатический оптимум во втором-первом тысячелетии до нашей эры позволяет потомкам гипербореев в приарктических территориях частично возродить древнюю цивилизацию, установить торговлю с соседями, возможно, наладить связи даже с античной Грецией. В этот период па север возвращается часть ушедших ранее племен.

Очередное похолодание опять превращает жизнь арктических племен в сплошную борьбу за выживание. Мучительно долгая, леденящая полярная ночь загоняет людей в землянки и пещеры, а короткого лета едва хватает, чтобы обеспечить себя запасами на зиму. В таких условиях начинается быстрый регресс культуры, который заканчивается возвращением в каменный век.

Племена же, которые в свое время предпочли уйти на юг, продолжают миграции. Они частично сохранили культуру предков и оказывают заметное влияние на аборигенные народы, которые встречают на своем пути. Такой точки зрения придерживался видный советский этнограф академик А. П. Окладников: он считал, что уже в третьем-втором тысячелетии население Восточной Сибири и Северной Европы взаимодействовало, а древнейшие жители Северной Европы и их культура в своем происхождении связаны с племенами арктической и субарктической полосы Северной Азии.

Сопоставительная лингвистика дает очень интересные подтверждения этой взаимосвязи. Мы уже знакомы с древиеиранским и древнеиндийским преданиями о стране в Арктике, однако похожие легенды имелись и у многих северных народов.

Багдадский посланник Ибн Фадлан, побывавший в X веке в «стране булгар на Волге», удивлялся краткости ночи. Но добавлял, что на севере есть народ «вису», где ночь длится меньше часа! «Но и за «вису», говорят, — писал Ибн Фадлан, — есть еще более удивительный народ, который отделен от других морем, живет на острове, но окружен горами, и никто из людей не может проникнуть в ту область».

Саэмы верили, что на море далеко на севере есть священные горы, где в счастье и покое пребывают души умерших.

Аналогичный миф существовал у финнов, которые страну умерших называли Северным домом, а море, где она находится — «Сарайас». И вот что характерно: по-фински «море» так и будет — «сарайас»; «море» на языке ханты — «сарае»; на мансийском — «еарнс»; по-удмуртски — «зарез»; в Древней Индии море называли «джрайас»; а в древнеиранской «Авесте», говоря о священном море Боурукаша, используется слово «зрайа».

В ученом мире немало споров ведется относительно родины легендарных ариев, которых индийцы считают своими прародителями. Арии пришли в Северную Индию и на Иранское плато на заре истории, и многие исследователи пытались определить местоположение покинутой ариями страны. Намек па это, возможно, содержится в «Авесте», в названии той самой первой, благословенной страны. Выше мы именовали Эрапвез, пользуясь названием, которое дастся в одном из поздних переводов. Однако в более ранних переводах это название транслитерировалось с древнеираиского и звучало как «Айрийайна Вейо», что переводится «семя ариев». Опять «попадание» в Арктику? Известный индийский ученый и писатель Бала Гангадхара Тилак, досконально исследовав «Веды», считал Арктику прародиной индийцев; его книга так и называется: «Арктическая родина в «Ведах».

В принципе, связь протоарктических народов с племенами Северной Европы и Сибири общепризнана. Спорным моментом считается направленность этой связи. Например, Страленбсрг полагал, что самоеды Саянского нагорья — потомки аборигенов приполярной зоны, часть которых под влиянием каких-то причин двинулась на юг и расселилась в Саянах. А Фишер и Кастрен считали, что северные самоеды являются, напротив, потомками саянских племен.

Наша модель «примиряет» обе точки зрения: по нашей версии, саянские самоеды действительно потомки гиперборейских племен — и в то же время предки северных самоедов, так как в начале новой эры, а может быть, и не раз до того, часть их двинулась с Саян обратно в приполярные области. Там, на Крайнем Севере, они сосуществовали с потомками своих далеких предков уже не как родственники, а как пришельцы вплоть до XVII—XVIII веков, пока не ассимилировали последние островки культуры аборигенов, которые за тысячи лет своей истории у разных пародов имели много различных названий.

И которых ненцы до сих пор называют «сиртя».

И ЕЩЕ ОДНА СКАЗКА

Гипотеза, смоделированная нами, стоит на зыбкой грани между фантастикой и наукой. Подкрепленную немалым количеством аргументов и авторитетных точек зрения, ее трудно опровергнуть. Как, впрочем, н доказать. Многих читателей она, не сомневаюсь, оставит на перепутье колебаний: вроде бы и хочется поверить, но как-то... Еще бы какой-нибудь фактик...

И все же, несмотря на то, что есть еще и факты, и мнения специалистов в моей писательской «заначке», очерк о сказочной «стране, где вкушается блаженство», Эранвезе, Гиперборее, Арктиде, Сарайас, стране счастья, благополучия, любви, позволю себе закончить не очередным научным доводом, а очередной сказкой.

Это ненецкая сказка. Точнее, обрывок эпоса. Ее записал советский этнограф С. Г. Писахов в 1924 году на Новой Земле.

«Если пройдешь льды, идя все к северу, — говорится в сказке, — и перескочишь через стены ветров кружащих, то попадешь к людям, которые только любят и не знают ни вражды, ни злобы. Но у тех людей по одной ноге, и каждый отдельно они не могут двигаться, но они любят и ходят обнявшись, любя. Когда они обнимутся, то могут ходить и бегать, а если они перестают любить, сейчас же перестают обниматься и умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса».

Как говорится, сказка ложь — да в ней намек...