Кириллова Н. Б. Медиасреда российской модернизации. М.: Академический проект, 2005. 400 с
| Вид материала | Документы |
- Н. Б. Кириллова Медиакультура: от модерна к постмодерну Москва, 2005. Кириллова, 4955.24kb.
- Г. П. Основы социальной медицины. М., Академический проект, 2005. 572 с. Ткаченко, 33.09kb.
- Ббк 81 Ml 8 Мальханова, 2529.11kb.
- Старовойтенко елена борисовна культурная психология личности монография издательство, 3608.26kb.
- Вопросы к экзамену по истории и философии науки для магистрантов Определение понятия, 17.61kb.
- Учебное пособие для студентов вузов. М.: Академический Проект, 2000. 352 с. (Gaudeamus), 3979.67kb.
- Учебное пособие для студентов вузов. М.: Академический Проект, 2000. 352 с. (Gaudeamus), 3941.05kb.
- Проект, 483.22kb.
- Юренева Т. Ю. Музееведение: учебник для высшей школы. М.: Академический Проект, 2003., 71.38kb.
- Задачи Проекта модернизации общего образования на территории города Омска: определить, 35.2kb.
Глава 3
Субъекты медиасреды в условиях становления информационного общества
За два десятилетия демократических реформ в российском обществе были проведены радикальные преобразования в экономической, политической и социально-культурной сферах. Идет процесс капитализации страны. Преобразуются институты исполнительной, законодательной, судебной власти. Меняется система государственного управления, в которой очевиден процесс децентрализации. На фоне многопартийной системы в обществе складывается обстановка политического, идеологического, национального и религиозного плюрализма, выражающегося не только в разнообразии гражданских позиций и ориентаций, но и в их полемике и соперничестве.
Призывы к «коренному повороту истории», к «преодолению позорного прошлого», к «смене цивилизации» из публицистического контекста переходят в научный оборот. Тезис о тотальной «ненормальности» России в прошлом и настоящем стал чуть ли не общим местом в выступлениях как представителей либеральной интеллигенции, так и официальных реформаторов. Лишь с большим трудом и замедленными темпами проникает в научный оборот идея специфичности и многообразия процессов модернизации, их зависимости от социокультурной среды, идея цивилизационного своеобразия, присущего всей мировой истории и сохраняющего свое значение в современной России.
Политико-идеологические крайности прозападной демократии порождают столь же упорное — и растущее — противостояние левонационалистических сил. Национально-патриотические программы направлены на приоритетное решение принципиально иной задачи: поиска «национальной идеи», «спасения России», восстановления ее духовно-нравственных ценностей и т. д. Каждая из сторон исходит из крайностей, отстаивая свою правоту.
Можно согласиться с Б. Ерасовым в том, что нельзя рассматривать процесс модернизации как осуществление некоей «образцовой» модели, сформированной на опыте ведущих западных стран, перешедших к постиндустриальному обществу. «Этот процесс во всякой стране неизбежно развертывается через некоторые противоречия, накладывающиеся на реальную социально-экономическую, политическую и социокультурную специфику данного общества».1
Первым, наиболее очевидным и легко воспринимаемым противоречием процесса модернизации в сфере собственно культурной является противоречие между необходимостью достаточно быстрого обновления сложившегося культурного достояния и системы духовной регуляции, уже не отвечающей новым потребностям общества, и сохранением того ценного, что поддерживает жизненно важные функции общества в его многообразной и многоуровневой системе производства и деятельности. Это противоречие выливается подчас в ожесточенную борьбу между модернизаторами и консерваторами, между западниками и сторонниками российской самобытности, между сторонниками новой «индустрии культуры», ее перевода на рыночные отношения и теми, кто отстаивает гуманистическое достояние культуры прошлых эпох.
Новые прагматические ориентации не могут возместить весь комплекс утраченного, так как важные сферы человеческого существования и социальной регуляции нуждаются в поддержании и постоянном воспроизводстве функциональных норм, ценностей и смыслов, вошедших в цивилизационное достояние данного общества.
Утверждение утилитарных ориентаций, романтизация «здорового бизнеса» и поэтизация богатства и потребления могут заполнить лишь ограниченное место в культурном комплексе общества, за рамками которого по-прежнему необходимы идейно-возвышенные, высокодуховные ориентации, устойчивые идеалы и представления о должном и достойном.
«Присоединиться к постиндустриальной цивилизации одним рывком нельзя уже потому, — отмечает В. Е. Кемеров, — что Россия не представляет простой или органической цельности, которой достаточно концентрированного усилия для совершения форсированных действий или изменений»2 (вспомним демагогическую формулу: «пропасть нельзя преодолеть в два прыжка»). И еще одну мысль исследователя можно привести в подтверждение, что «Россия существует как неопределенная совокупность социальных групп, региональных образований, субкультур, объединенных общим пространством, но слабо связанных временем социального воспроизводства, продуктивной деятельностью, представлениями о перспективах и т. д.3
Эту проблему также нельзя не учитывать в анализе процесса становления гражданского общества в России.
3.1. Правовая основа медиаменеджмента
Эффективность медиаменеджмента (от англ. to manage — управлять), как системы управления информационно-коммуникационной сферой, во многом зависит от социально-экономического развития общества, его законодательной базы, политической культуры, взаимодействий государства и бизнеса, специфики медиарынка и т. д.
Однако все структуры медиаменеджмента (как государственного, так и частного) должны опираться на правовую основу данной сферы деятельности, направленную на защиту интересов каждого конкретного человека.
В проекте ЮНЕСКО «Декларация о правах человека и верховенстве права в информационном обществе», в котором информационные и коммуникационные технологии (ИКТ) признаются «движущей силой построения информационного общества», способствующей «конвергенции различных средств коммуникации», заявлено, что «осуществление прав и свобод, закрепленных в Конвенции (ECHR), должно быть обеспечено для всех без исключения, независимо от используемых технических средств».1
Здесь же подчеркивается, что ИКТ открывают невиданные доселе возможности для свободного самовыражения людей и одновременно «представляют собой серьезный вызов этой свободе, в частности, в форме государственной и частной цензуры».2 Вот почему государства — члены Совета Европы «должны принимать и усиливать правовые и практические меры против государственной и частной цензуры, а также обеспечивать выполнение положений Дополнительного Протокола Конвенции о киберпреступности и других действующих договоренностей, квалифицирующих акты расизма и ксенофобии, совершаемых с помощью компьютерных сетей, как противоправные действия. В этом контексте государства — члены СЕ должны создавать условия для саморегулирования и совместного регулирования со стороны частного сектора ИКТ (индустрия провайдеров информации и услуг Интернет, разработчиков программного обеспечения, Международной торговой палаты). Такие условия должны обеспечить защиту свободы самовыражения и коммуникаций»3 в противовес процессам концентрации СМИ.
Такие конституционно-правовые институты, как свобода слова, печати, массовой информации, имеют особое значение для судьбы демократии в России. Дальнейшее развитие и совершенствование правовых институтов возможно в условиях достижения баланса принципов и норм свободы и ответственности субъектов социальных взаимодействий.
Рассмотрим опыт Запада в данном вопросе. В разных странах процессы концентрации СМИ идут по-разному, поэтому используются разные средства борьбы с ней. Так, в США основными средствами являются антитрестовские законы, которые неоднократно использовались американскими судами. В других странах (Франция, Великобритания, Норвегия), несмотря на наличие общего антиконцентрационного законодательства, эти отношения детально регулируются особыми законодательными актами о СМИ.
Есть и иные меры воспрепятствования концентрации. Так, например, правительство Австрии субсидирует все ежедневные газеты с тем, чтобы помочь их выживанию на рынке прессы и тем самым поддержать существование широкого спектра мнений. Кроме того, в рамках специальной программы помощь получают и несколько небольших газет, которые играют особенно важную роль в формировании различных политических мнений.
Шведское правительство финансирует так называемые газеты «второго ряда» (занимающие второе место по тиражам). Кроме того, в североевропейских государствах средства из казны получают партийные издания, религиозная пресса и газеты мнений.
В Англии министр торговли обладает полномочиями ограничивать концентрацию прессы в одних руках. Без его согласия невозможна передача издания (при тираже свыше 500 тысяч экземпляров) в собственность другому лицу, если в результате передачи новый собственник может закрыть газету. Кроме того, английский закон о вещании (1990 года) ограничивает покупку СМИ разных видов одним лицом.
Законодательство Германии гарантирует плюрализм печатных органов как важнейшего элемента свободы прессы путем запрета на монополии. В федеральном Законе о монополиях есть специальные положения, позволяющие осуществлять контроль за малыми и средними объединениями в сфере СМИ. В соответствии с ним Федеральное агентство по монополиям может запретить слияние компаний.
Правительство Канады ограничивает право собственности в области СМИ определением доли на рынке, а также препятствует на основе Закона о ревизии образованию монополии, если ее формирование может нанести вред канадскому обществу.
В Нидерландах не существует специального правового регулирования собственности на СМИ. Однако правительство рассматривает проекты регулирования прессы с тем, чтобы один собственник не мог владеть слишком высокой долей СМИ на рынке.
В США пресса на общих основаниях является объектом регулирования федеральных законов и корпоративных законов штатов. В отношении электронных СМИ есть и специально принятые акты, которые косвенно затрагивают и печатную прессу (например, правило «один на рынке», устанавливающее запрет на одновременное владение одним лицом газетой и радио- и телестанцией в одном городе или на одном информационном рынке).
Во Франции концентрация прессы регулируется специальным законом, налагающим ряд ограничений на покупку СМИ или пакетов их акций.
Совет Европы в рекомендациях «О мерах обеспечения прозрачности СМИ» напоминает, что «концентрация СМИ на национальном и международном уровнях может иметь не только позитивное, но и пагубное воздействие на плюрализм и разнородность СМИ». Это противоречие между настоятельной потребностью в организационно-финансовом укрупнении отдельных медиа-структур для их более успешного функционирования, с одной стороны, и борьбой с монополизмом в сфере СМИ как непременного условия для обеспечения свободного развития и справедливой конкуренции в системе масс-медиа — с другой носит объективный характер и в западных странах разрешается по-разному, в зависимости от традиций и от состояния законодательной базы.1
В России пока нет ни традиции, ни правовой базы для регулирования концентрации средств массовой информации, ведь общеэкономические регуляторы, в частности антимонопольное законодательство, плохо применимы к такой специфической отрасли, как СМИ. Решением этих вопросов должно было бы заниматься государство, но оно само является крупным медиамонополистом и не заинтересовано в ограничении своего влияния на информационном рынке. Для решения этой проблемы многими российскими экспертами неоднократно предлагалось создать общественный орган, призванный решать вопросы, связанные с функционированием СМИ.
В России законодательство о средствах массовой информации стало активно развиваться в 1990 х годах, когда был принят целый ряд принципиальных актов, которые сформировали основу информационной деятельности в стране. Однако многие законы являются, по существу, рамочными, остается целый ряд не отрегулированных, с точки зрения права, проблем. Так, законодательство не стало системой документов, где бы базовые из них сопровождались сателлитными. Все это предопределяет дальнейшее развитие законодательства о СМИ.
Его ядром является Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации», принятый в декабре 1991 года. Этот акт с честью выдержал испытание политическими потрясениями эпохи. Поправки, которые вносились в его текст, были в основном вызваны тем, что развивались и другие отрасли российского права, и это требовало синхронизации норм законов. Демократический потенциал Закона «О средствах массовой информации» сохраняется.
Основной идеей Закона «О средствах массовой информации» стала свобода печати и недопустимость цензуры. Для России это были не столько новые, сколько ранее не осуществленные идеи (хотя его предпосылкой, как мы отмечали, был Закон о СМИ 1990 года). Опыт свободы страна переживала только в начале XX века дважды — в 1905 — 1906 годах и в феврале — октябре 1917 года. И оба раза провозглашенная «свобода печати и отмена цензуры» были использованы освобождающейся от абсолютизма страной не столько во благо, сколько во зло. События обеих российских революций отмечены трагедией гражданского противостояния, что сопровождалось не только физическим насилием, но и насилием информационным. В начале века свободой печати, в первую очередь, воспользовались партии и движения радикального и экстремистского толка, которые видели в пропагандистской деятельности один из важных элементов борьбы за власть.
Однако этот опыт прорыва в «царство свободы» для России очень ценен хотя бы тем, что уже на новом этапе, в эпоху перестройки и в начале 1990 х годов, общество воспринимало идею независимости прессы с учетом ее прошлых ошибок и заблуждений. Демонтаж советской системы средств массовой информации не сопровождался, как когда-то, подыгрыванием экстремистским силам, разжиганию межнациональной и межклассовой розни в России. И хотя дискуссии в прессе времен перестройки и гласности носили острый, порой ожесточенный характер, политическая культура публичной информационной деятельности не позволяла журналистам выходить за рамки общепринятых норм цивилизованного спора.
Для утверждения этих норм в правовой практике государства многое сделал упомянутый Закон «О средствах массовой информации». Философия свободы прессы, выведенной из-под контроля власти и поставленной на службу гражданскому обществу, способствовала формированию других демократических институтов. Основные тезисы закона вошли в статью 29 Конституции Российской Федерации (1993), которая гласит:
1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.
2. Не допускается пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.
3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.
4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.
5. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается.
Для охраны интеллектуальной собственности в сентябре 1992 года был принят Закон РФ «О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных», чуть позже Закон «Об авторском праве и смежных правах» (июль 1993; в него были внесены коррективы в 1995 году). Статья 4 данного Закона ввела и обосновала в соответствии с международными стандартами многие термины и понятия, связанные со спецификой медиаменеджмента и ИКТ, такие как «автор», «аудиовизуальное произведение», «база данных», «воспроизведение произведения», «запись», «исполнение», «передача в эфир», «показ произведения», «программа для ЭВМ», «публичный показ», «репродуцирование», «сдавать в прокат» и т. д.
В развитие этих идей в сентябре 1993 года принят Закон Российской Федерации «О государственной тайне», четко обозначивший круг сведений, не подлежащих разглашению в прессе. Если раньше все подобные ограничения документировались исключительно подзаконными актами, то теперь государство впервые гарантировало доступ ко всей информации, за исключением упомянутой в законе. В феврале 1995 года был принят еще один акт — «Об информации, информатизации и защите информации», в котором создавались правовые гарантии развития информационного пространства России.
Важным документом в этом ряду стал и Закон «О порядке освещения деятельности органов государственной власти в государственных средствах массовой информации». Принятие этого акта в январе 1995 года, по сути, отделило государственную прессу, которой власть могла предписывать конкретные информационные решения, от негосударственной: действие закона распространялось только на те периодические издания, радио- и телепрограммы, в составе учредителей которых были те или иные органы государственного управления в центре и регионах. Для постсоветской России это стало принципиальным решением, поскольку подтверждался отказ государства использовать право как рычаг оказания давления на независимую прессу и декларировался примат базового Закона «О средствах массовой информации».
Вместе с тем у него есть существенные недостатки. Его основной изъян — в неразвитости норм, регулирующих экономические отношения, прежде всего, отношения собственности в сфере деятельности СМИ. В значительной степени именно из-за этого и у государства, и у капитала оказались развязанными руки при установлении своего влияния в информационном пространстве России.
Попытка депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации преодолеть их с помощью законопроекта «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации» была сделана в 1997 году и является неудачной, поскольку сферу собственности издателя (вещателя) предлагалось ограничить только «средствами индивидуализации» и «продукцией средства массовой информации». Собственность не трактовалась как имущественная категория, как категория экономической и управленческой ответственности в процессе выпуска средств массовой информации. Кроме того, она не была отделена от собственности редакции, которая по законопроекту также является собственником продукции данного средства массовой информации.
Другой актуальной юридической проблемой остается государственное участие в регулировании информационных процессов. Тот же законопроект виделся в 1997 году как путь к укреплению роли государства в более жестком контроле над прессой и возвышении прав представителей законодательной и исполнительной власти при проведении информационной политики тех средств массовой информации, которые финансируются из государственного бюджета. Обществу предлагалось признать, что депутаты Государственной Думы имеют преференции в доступе к газетной полосе или эфиру. Законопроект не был поддержан ни экспертным сообществом, ни большинством депутатов российского парламента.
В 1996 году появился Федеральный Закон «О государственной поддержке кинематографии Российской Федерации», впервые в истории нашей страны обосновавший специфику и функции продюсерской деятельности и давший возможность отечественному кинематографу расширить свои технические, экономические и творческие возможности.
В 1997 году Президент России Б. Ельцин подписал Указ «О переходе России к информационному обществу», который положил начало таким специализированным документам, как: «Концепция национальной безопасности Российской Федерации», «Концепция государственной информационной политики», «Концепция внешней политики РФ», «Доктрина информационной безопасности Российской Федерации» (принята в 2000 году). Суть этих документов сводится к тому, что развитие и повсеместное внедрение современных информационных технологий повысили уязвимость общества и государства. В связи с процессом информатизации, охватившим практически весь мир и основанным на массовом внедрении информационных и компьютерных технологий, расширились как позитивные, так и негативные информационные воздействия не только на отдельного человека, но и общество в целом. В этих условиях первоочередными задачами в связи с информатизацией сферы политики России были поставлены:
— компьютеризация массовых библиотек, музеев, архивов;
— создание общедоступных баз и банков данных в области гуманитарных и социальных наук;
— создание широкой сети культурно-информационных и информационно-развлекательных центров в регионах;
— создание и развитие русскоязычного сектора в Интернете, технологическая поддержка сайтов органов государственной власти и управления, политических партий и общественных движений;
— обеспечение информационной безопасности личности, общества и государства.
Все они позитивно сказались на последующем расширении медиапространства и создании условий для формирования новой медиасреды в России.
В 2000 — 2002 годах предлагалось множество законопроектов, направленных на реформирование системы СМИ и информационной политики. Один из них был подготовлен группой депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации в составе Н. М. Безбородова, П. Т. Бурдукова, К. В. Ветрова, В. И. Илюхина, В. В. Каретникова, Н. Д. Ковалева, В. Я. Комиссарова и И. А. Овчинникова. Речь идет о проекте под названием «О внесении изменений в статью 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» и в статью 15 Федерального закона «О борьбе с терроризмом». Другой — «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации» вышел из-под пера депутатов Государственной Думы Н. И. Булаева, К. В. Ветрова, П. И. Коваленко, В. Я. Комиссарова, И. В. Лебедева, Б. Л. Резника. Авторами третьего законопроекта — «О праве на информацию в Российской Федерации» — стали депутаты В. В. Похмелкин и С. Н. Юшенков. Законопроекты, в которых преследовались цели изменить существующие отношения в сфере средств массовой информации, имеют общие черты: они политиризованы, т. е. отражают «партийные интересы» их авторов, в том числе намерения вернуть прессу в лоно государственного управления, ужесточить, сделать всеобъемлющим контроль власти над информационной деятельностью в стране. Анализ этих и других законопроектов о печати, радио и телевидении убеждает в том, что по уровню правового осмысления протекающих процессов, по мастерству редакционного исполнения эти документы значительно хуже уже действующих, они не только не улучшили бы российское законодательство, а, напротив, значительно ухудшили бы его.
Наиболее профессиональным, по мнению российских и зарубежных экспертов, является законопроект доктора юридических наук, секретаря Союза журналистов России М. Федотова,1 автора действующего Закона «О средствах массовой информации». Его проект содержит ряд принципиально новых подходов и идей, которые учитывают изменившуюся за прошедшие годы ситуацию на российском информационном рынке. Так, М. Федотов предлагает узаконить существование института собственника СМИ. В рамках проекта собственник приобретает право на использование СМИ как «результата интеллектуальной деятельности», а не просто как «формы распространения информации». В его распоряжение перейдут «продукция и информационные ресурсы, созданные в процессе выпуска СМИ». Закон «О средствах массовой информации» в его нынешней редакции практически не регулирует имущественных, финансовых отношений между учредителем, редакцией и издателем.
В то время как концепция нового законопроекта предполагает, что собственник не может считаться абсолютным хозяином принадлежащего ему СМИ, поскольку журналистика — это не только предпринимательская деятельность, но и вид публичной службы обществу. Поэтому вмешательство владельца СМИ в информационную политику должно быть ограничено законом и уставом редакции.
Проект М. Федотова предполагает также создать правовые основы для предотвращения монополизации СМИ. Так, планируется установить количественные ограничения на концентрацию СМИ «в одних руках». Любой владелец, будь то государство или «частник», распоряжающийся печатными СМИ тиражом более 25% совокупного разового объема выпуска всех периодических изданий в пределах определенного рынка, не вправе претендовать на получение лицензии на теле- или радиовещание, осуществляемое на той же территории.
Еще одно новаторство законопроекта состоит в четком разграничении «государственных» и «негосударственных» СМИ. «Нельзя быть немножко государственным или даже государственным на 51%», — считает М. Федотов. Среди прочего это сказывается и на профессиональной этике журналистов, поскольку в этом случае они отражают определенную точку зрения, а не просто сообщают информацию. Проект М. Федотова не допускает создания «совместных предприятий» государственными учреждениями и негосударственными физическими и юридическими лицами. При этом для каждой категории субъектов права СМИ устанавливаются свои режимы деятельности. Скажем, финансирование государственных СМИ должно осуществляться только из госбюджета. Документ предусматривает и то, что любому государственному СМИ предоставляется возможность трансформироваться в частное благодаря последовательному сокращению государственного финансирования его деятельности.2
Однако есть специалисты, которые убеждены в необходимости сохранить в неприкосновенности уже существующую правовую конструкцию, не пересматривать Закон «О средствах массовой информации» и тем более не принимать нового акта взамен существующего. Аргументы этой части экспертов основываются на том, что потенциал закона 1991 года не исчерпан. Его главной идеей было обеспечить независимость прессы от государства, создать условия для осуществления важнейшего из гражданских свобод — свободы печати. Для России, имеющей непростую историю отношений прессы и власти, эти положения закона остаются более чем актуальными, поскольку, как уже отмечалось, роль государства в сфере информации становится все более заметной и потому нуждается в регулировании.
Что же касается неотложных проблем совершенствования законодательства, в частности, правового оформления отношений собственности, экономической деятельности в сфере средств массовой информации, то тем же автором — М. Федотовым был предложен в 2000 году еще один законопроект, направленный именно на решение этих проблем, — «Об основах экономических отношений в сфере массовой информации». Однако этот документ также остался без широкого внимания и общественности, и законодателей.
В связи с вступлением России в Совет Европы и предстоящим вступлением в ВТО возникают также проблемы совместимости российского и международного законодательства в информационной сфере. Крайне важна и синхронизация действий с государствами-участниками СНГ. Для координации и взаимодействия в рамках СНГ может быть сформирован рабочий орган, например, Общественный Совет по правовому регулированию информационных отношений при Межпарламентской Ассамблее государств-участников СНГ, который может инициировать создание Экономического суда СНГ или Судебной палаты Содружества по рассмотрению информационных споров.