Geum.ru

Начало формы Конец формы

Вид материалаДокументы

Содержание


По-над петраркой
Война над красной поляной
Подобный материал:
1   ...   72   73   74   75   76   77   78   79   ...   84

ПО-НАД ПЕТРАРКОЙ


Лето 1944 года. Враг уже выбит из гор, откатился из Предкавказья. Как

пригодилось теперь географам знание заочного страноведения. Сколько

географических - уже совсем не по Кавказу - справок понадобилось победно

движущимся на запад фронтам.

С волнением и завистью читаю Наташины письма. Счастливая, она теперь

уже самостоятельно продолжает исследования Кавказа. Пишет, что из последнего

маршрута ей пришлось возвращаться на южный склон по долине Малой Лабы, что

было дико и горько видеть заповедный Лабенок, исковерканный следами недавних

боев, усыпанный ржавыми касками и патронами, обломками лыж и саперных лопат,

обрезками колючей проволоки и телефонных проводов. Выше устья Цахвоа, в

самые сокровенные глуби гор проникали захватчики! Но все-таки они не были

допущены к перевалу. Кто, какие герои удержали здесь натиск врага в страшном

троге Лабенка, заваленном хаосом осыпей?

Красная Поляна, так и не достигнутая врагом, встретила Наташу прежней

прелестью, лишь несколько запущенная. Зелень бушевала как ни в чем не бывало

- густым мелколесьем покрылись за шесть лет многие памятные нам лужайки.

Особенно буйно зазеленел участок турбазы. Но в его верхней части не было

Собиновки. Мою любимую белую дачу с башней сожгли какие-то временные жильцы.

Услыхав об этом, я словно расстался с частицей все еще жившей во мне юности.

В Южном отделе заповедника нашлись и старые знакомые - наблюдатели.

Сколько с ними теплых, радостных встреч - как с родными! А вот и новые люди,

прежде всего сам начальник, Петр Алексеевич Савельев. Ревностный защитник

природы и хороший хозяин, он сумел даже в военные годы, активно помогая

фронту, не только не запустить, но и украсить и даже обогатить чудесный

лесопарк Южного отдела.

К Савельеву на инструктаж по очередному учету туров собрались

наблюдатели. Наташа сидела и слушала, как одному из них предлагалось пройти

по маршруту через Лоюб на Юху, другому на Псеашхо, на Дзитаку и на гору

Воробьева, третьему на Малый Чугуш. Наконец двум наблюдателям с Ачипсе

поручалось "пройти по-над Петраркой на Пришвина". Наташа встрепенулась.

- Простите, что вмешиваюсь. Скажите, откуда вы знаете эти названия?

- А мы эти места давно так называем. Почему это вас заинтересовало?

- Видите ли, я помню, как эти названия были предложены, и никак не

думала, что они уже вошли в жизнь. Петр Алексеевич просиял.

- Так это вашу записку в туре я нашел на Ассаре?

- Конечно, нашу!

Савельев даже прервал инструктаж и с увлечением рассказал, как при

первом же обходе вверенного ему Южного отдела он поднялся на Ассару,

обнаружил наш каменный тур и записку в коробке из-под бульонных кубиков, как

понравилось ему упомянутое в записке, пусть шуточное и условное, название

Петрарка и как он своей властью ввел его среди прочих имен в официальную

документацию заповедника.

Вот как получилось, что предложенные нами названия оказались в ходу у

рядовых наблюдателей, не имевших и представления о любви прославленного

итальянца к своей Лауре. Позже мне приходилось встречать в Поляне и

интеллигентных людей, убеждавших меня, что "Петрарка" это старое черкесское

название, вероятно, какое-нибудь искаженное "Петрархо".

Так при помощи записки на Ассаре я заочно познакомился с хорошим

человеком. Через несколько лет я впервые явился к нему, назвал свою фамилию

и сказал:

- А мою визитную карточку вы видели на Ассаре.

Это было началом долгой и прочной дружбы.

Еще через несколько лет я присутствовал на творческом вечере Михаила

Михайловича Пришвина. Взял да и рассказал ему при всех собравшихся, как мы

шли на Ассару, как слушали барса и читали "Жень-шень" при свете костра, как

нанесли на карту пик и озеро имени Пришвина и как счастливы преподнести их

ему в качестве подарка, хотя и спустя несколько лет, после того, как

название уже привилось в заповеднике. Тут же мы вручили писателю фотографию

пика.

Пришвин, взволнованный неожиданным сюрпризом, встал и сказал:

- Впервые в жизни попадаю в этакое пиковое положение. Таким подарком я

настолько обрадован, что и сказать не могу. Все боялся, что моим именем

переулок или тупик назовут. А это ведь пик! Это же лучше, чем памятник!

Если бы о подобном подарке можно было рассказать и Петрарке!

Теперь надо раздразнить туристов - пусть поднимутся на пик Пришвина и

укрепят на нем мемориальный камень с указанием названия и высоты пика!

ВОЙНА НАД КРАСНОЙ ПОЛЯНОЙ


Отрывочно - от Савельева, от наблюдателей - Наташа узнает о том, как

приближалась война к Красной Поляне. Поугрюмел, по-особому притих в эти дни

поселок. Враг был в тридцати километрах. Не раз из-за горы Перевальной

вываливался фашистский самолет и наугад, словно торопясь, сбрасывал на

Поляну бомбы. Пострадало несколько зданий.

Фашистские армии заняли Псебай, Даховскую и Хамышки, прижали

отступающих советских бойцов к безлюдным и бездорожным горам. Лишенные

подвоза и пополнений, войска были вынуждены уходить горными тропами на южный

склон. К Красной Поляне спускались разрозненные группы солдат, измученные

долгими переходами, и спешили в Адлер и Сочи на формирование.

Уходили на юг от приближающегося нашествия и жители предгорных станиц -

Тульской, Даховской, Каменномостской. Через суровые перевалы устремлялись

они к морю, одни - к Дагомысу и Сочи, другие по главному маршруту

заповедника к заветной Красной Поляне.

Кони были мобилизованы на нужды армии. Массы людей шли пешком,

навьюченные всем, что могли унести с собою. Матери вели и несли малолетних

детей. Шли не только с рюкзаками, но и с авоськами и сверточками в руках...

В помощь обороняющимся войскам были брошены наблюдатели заповедника - ведь они знали все тропы, все подступы, могли обеспечить даже многолетнее существование партизанских отрядов на случай, если бы неприятель и совсем окружил заповедные горы.

С Белореченского перевала спустилась на север рота советских солдат под

началом лейтенанта Ф. А. Шипа. У них был приказ любой ценой удержать

Гузерипль.

По краю Гузерипльской поляны над обрывами Белой соорудили дзоты и 18

августа 1942 года приняли неравный бой. Во много раз превосходивший роту

отряд немецких фашистов был разгромлен и отброшен вниз по

Белой за Хамышки. Гузерипль устоял, почти единственный на северном

склоне Западного Кавказа! Неподалеку от гузерипльского дольмена видна теперь

братская могила трех бойцов роты Шипа, удержавшей этот ключ к Белореченскому

перевалу.

Не взяв Гузерипля, враг устремился вверх по Малой Лабе. Часть его войск

прорвалась через Алоус, там, где так скорбно и гневно ревели олени, и вышла

по лавинной долине Уруштена ко вновь сожженному Холодному лагерю. Другая

часть пробивалась по Лабенку к перевалу Аишха.

Враг в тридцати километрах от Красной Поляны! Сбудется ли прогноз

Торнау, и не только отважные люди, но и сама природа помешает врагу пройти к

Поляне по узкой ступеньке Бзерпинского карниза? Но люди оказались сильнее

природы. Миномет с горы Перевальной остановил фашистов задолго до Бзерпи: он не дал неприятелю сунуться ни в одну из перевальных долин - ни в

Псеашхинскую, ни в Озерную долину Дзитаку. У Холодного захлебнулось,

выдохлось фашистское наступление на Поляну.

Разве не новым содержанием наполнится теперь восхождение на вершины

горы Перевальной? И прежде прекрасная, она по-новому зовет теперь туристов

на свое северное плечо - на огневую позицию миномета, преградившего

захватчикам дорогу к Красной Поляне.

Наши тропы, такие мирные и привычные, стали в эти дни единственными

путями на передовую. По ним, сколько можно вьюками, а дальше пешком на себе,

подносили солдаты боеприпасы, оружие и продукты... И было это не в бархатный

туристский сезон, а в морозы, в заносы, под страшной угрозой и бомбежек, и

снежных лавин...

Какими мелкими, незначительными становятся, если сравнишь, все наши

хождения по этим же хребтам! Какими ничтожно благополучными все

приключения,- даже смешно, что ходили, чего-то опасаясь, а иногда и себя

чувствовали чуть ли не героями... Теперь здесь побывали подлинные герои, и

стыдно, что мы о них ничего не знаем.

Еще найдутся военные историки и краеведы, которые шаг за шагом

проследят пути врага в глубь гор заповедника и отметят рубежи героической

обороны, которую держали здесь простые русские люди, в большинстве своем не

знавшие этих гор, люди, которые, казалось, могли бы пасть духом от одних

только физических трудностей и лишений - среди снегов и скал, круч и

пропастей, лиан в кустарников.