М. М. Аксиров сущность новой теории эволюции земли в свете разрешения актуальных проблем геологии и палеонтологии

Вид материала

Документы

Содержание 3. Глобальные биотические кризисы и массовые вымирания 4. Параллелизм форм жизни, фаунистические области

Подобный материал:

• Конференция посвящена обсуждению актуальных проблем современной геологии, гидрогеологии, 46.05kb.
• «Исследование актуальных проблем теории и истории литературы в контексте современного, 118.09kb.
• Удк (575) гипотеза земного абиогенеза в свете данных палеонтологии, молекулярной биологии, 301.96kb.
• Волгоградская академия государственной службы институт переподготовки и повышения квалификации, 356.08kb.
• Владимира Терентьевича Пашуто Москва, 19 21 апреля 2011 г программа, 82.84kb.
• И прилегающих регионов биармийской области, 1515.61kb.
• «Основы стратиграфии», 1875.54kb.
• На правах рукописи здобнова елена Николаевна миоспоры и водоросли, 276.95kb.
• Институт Проблем Экологии и Эволюции им., 5712.14kb.
• Программа Всероссийского совещания «200 лет Отечественной палеонтологии», 147.55kb.

3. Глобальные биотические кризисы и массовые вымирания

Коснемся еще одного интересного аспекта великих вымираний, который выходит не только на величину значительных палеосуток, но и на ее изменение во времени. Глобальные биотические (экологические) кризисы – относительно длительные события, представляющие собой критические моменты существенной перестройки структуры всей биосферы (Аксиров, 1999; Алексеев, 1989; Барсков и др., 1996; Benton, 1987, 1988; Raup, 1982, 1986; Sepkosky, 1986). В основе такого события лежит массовое вымирание – более или менее одновременное в глобальном масштабе исчезновение многих таксонов высокого ранга, принадлежащих различным группам организмов, и резкое сокращение разнообразия тех, которые полностью не исчезают (Аксиров, 1999; Алексеев, 1989; Барсков и др., 1996; Benton 1987, 1988; Raup, 1982, 1986; Sepkosky, 1986). Такие кризисы рассмотрены с излагаемой здесь позиции в работе (Аксиров, 1999). Как убедимся ниже, фактические данные и существующие теоретические разработки свидетельствуют о том, что они наступали в палеозое в основном вследствие изменения величины суток во времени. Выше уже отмечалось, что катастрофы наступали все чаще и чаще из-за сокращения суток с каждым более поздним периодом палеозоя. Поэтому с течением времени группам организмов, чтобы выжить, необходимо было проявить больше динамизма и активности в освоении новых территорий. И те из них, которым удавалось продолжить род, благополучно «уходили» от постепенно и ускоренно надвигающейся палеоночи или невыносимой дневной жары, передвигая границы ареала в направлениях перемещения благоприятной инсоляции. Если вид не обладал достаточным запасом генетической изменчивости, чтобы изменяться в направлении такого динамизма, то он оказывался обреченным: его ареал постепенно накрывали ускоренно надвигающиеся катастрофы. С этой позиции глобальные экологические (биотические) кризисы в палеозое наступали тогда, когда назревали такого рода катастрофы одновременно для многих таксонов высокого ранга разных групп организмов. Ухудшение (дестабилизация) внешних условий при этом не проявлялось синхронно в глобальном масштабе как неблагоприятное свойство абиотической среды, а было связано с увеличением скорости (частоты) наступления катастроф. Более частое наступление палеоночи и невыносимой дневной жары выступало как причина массового вымирания. В глобальном биотическом кризисе участвовали две стороны – внешние условия и биота Земли; и кризис являлся результатом реакции организмов на изменение внешней среды, которое заключалось в более частом наступлении инсоляции, неблагоприятной для жизнедеятельности. В работе (Барсков и др., 1996) говорится о недостаточности экзогенных причин для его возникновения, при этом имеется в виду следующее. Из исторически сложившейся биоты Земли в результате глобального экологического кризиса вымирали одни таксоны, а другие продолжали существовать. С рассматриваемой здесь точки зрения вымирали именно те, которые не обладали достаточным запасом генетической изменчивости в генофонде, чтобы приобрести соответствующий динамизм в освоении новых территорий (Аксиров, 1999). А те группы организмов, которые вовремя могли уходить от ускоренно наступающей палеоночи или невыносимой жары дневного времени суток, продолжали род.

Постепенные, непрерывные и многочисленные климатические перестройки в ходе одной смены дня и ночи, которые в палеозое в совокупности охватывали диапазон от невыносимой жары до оледенения, оказывали огромное влияние на органический эволюционный процесс (Аксиров, 1988,1989, 1996, 1999). Непрерывно повышенное состояние солнечной радиации в течение сравнительно длительного времени и иные факторы, связанные с большой величиной суток, приводили к ускорению темпов мутаций и коренным преобразованиям органического мира. После кризисов наступала диверсификация, которая временами протекала при необычайно благоприятных сочетаниях абиотических параметров среды, которые периодически сопровождали длинные сутки. В таких случаях быстрому расцвету новых молодых филумов способствовали экологические условия, которые возникали как следствие благоприятной инсоляции. Кроме того, здесь играли свою роль и новые освоения ими обширных пространств, которые опустошались в результате глобальных экологических кризисов. Аналогичную роль, правда, в меньшем масштабе, играло и освоение ими пространств, которые периодически опустошались в результате наступления обычных катастроф, связанных с наступлением невыносимой дневной жары или палеоночи. Об этих и других отмеченных выше факторах, которые оказывали эффективное воздействие на биоту Земли в глобальных масштабах не только в палеозое, но и на некоторых других этапах геологической истории, неизвестно широкому кругу научного сообщества. Поэтому многие исследователи уверены, что действительно недостает времени для эволюции. А на самом деле в геологическое время имели место весьма эффективные факторы эволюции, отличные от ныне действующих на Земле. О том, что эти факторы нашли неоспоримые свидетельства в палеонтологической летописи, давно уже известно (Аксиров, 1988, 1989, 1996, 1999; Степанов, 1988), но конкретные их особенности и генезис остаются тайной до сих пор.

Таким образом, если запаса генетической изменчивости недоставало для приспособления многих таксонов высокого ранга, принадлежащих различным группам организмов, в двух направлениях – для перенесения суровых условий, связанных со сменой дня и ночи, или «оперативности», динамичности в освоении новых, благоприятно освещенных ареалов, то наступал глобальный экологический кризис (Аксиров, 1999). Это заключение – естественное следствие излагаемой здесь точки зрения и касается не только палеозойской эры, но и других этапов геологической и биологической истории Земли, когда палеосутки были достаточно продолжительными.

Если наступление каждой длительной ночи или дневной невыносимой жары в пределах локальных территорий, как правило, уносило жизни многих особей разных групп организмов, то во время экологических кризисов всего за несколько оборотов Земли вокруг своей оси с ее поверхности исчезали целые виды, роды и т.д. Показательный пример этого явления – грандиозный кризис в органическом мире на рубеже палеозоя и мезозоя. Отставание скорости накопления запаса необходимой генетической изменчивости в генофонде от роста скорости ротации Земли в это время было совершенно естественным: именно к данному рубежу приурочен «скачок» в росте скорости вращения планеты (Аксиров,1999), который начинался вместе с мезо-кайнозойской перестройкой земной коры.

Другой яркий пример, который совсем не относится к палеозойской эре, но тоже связан с сокращением суток во времени, – кризис в органическом мире в конце мела, на рубеже мезозоя и кайнозоя, когда вымерли многие характерные для мезозоя группы животных, в том числе и динозавры. Проблемы великих вымираний с учетом изменения продолжительности суток во времени подробно рассмотрены в работах (Аксиров, 1988, 1989, 1996, 1999). В частности, с учетом закономерностей изменения суток во времени в течение мезозоя в работе (Аксиров, 1996) дается естественное объяснение вымиранию динозавров и совокупности интересных фактических данных, относящихся к этому событию. Дается истолкование и комплексу фактов биологии этих рептилий. Упомянутые фактические данные будут освещены ниже вместе с вымиранием динозавров в конце мелового периода.

Итак, с излагаемой здесь позиции глобальные биотические кризисы в палеозое «подготавливались» постепенным ростом скорости ротации планеты, но последовательные этапы их реализации в пределах конкретных территорий земного шара опять-таки выходили на наступление палеоночи или невыносимой дневной жары, что подтверждается особенностями изменения среды при значительных палеосутках.

Так, на границе франа и фамена, когда имело место массовое вымирание, отмечаемое исследователями как «великое», «зафиксированы следы развития бескислородных обстановок, похолодания», а причиной фаменско-турнейского массового вымирания указывают «глобальную перестройку среды, которая привела к появлению в морских бассейнах бескислородных застойных обстановок» (Алексеев, 1989; Барсков и др., 1996). Отмеченные особенности, которые сопровождали эти массовые вымирания, скорее всего, были результатом перехода на теневую сторону. Для этого длительность ночного времени суток была достаточной как во фране и фамене, так и в турнейском веке.

Весь процесс массовых вымираний, глобальных биотических кризисов, как правило, завершался бурной диверсификацией, быстрым ростом разнообразия глобальной биоты благодаря отмеченным выше факторам, в том числе занятию освободившихся экологических ниш. В это время проявлялся необычайно большой расцвет, обновление органического мира, что приводило к достижению и превышению разнообразия, существовавшего на предкризисной стадии (Алексеев, 1989; Барсков и др., 1996). И все это тоже находится в соответствии с тем, что глобальное изменение абиотической среды во время кризиса было результатом сокращения суток во времени (Аксиров, 1988, 1989, 1996, 1999).

Когда сутки составляли десятки и сотни тысяч лет и более, каждый из компонентов СКУ тоже отличался аналогичным свойством – сравнительно большой продолжительностью. Группы организмов, оставаясь на одном и том же месте, пребывали в однообразных климатических условиях, обеспечивающих постоянство среды обитания продолжительное время. СКУ медленно, но непрерывно перемещались вдоль параллелей, сопровождалось это появлением новых территорий с благоприятной инсоляцией. Ареал каждой группы организмов, какими бы малоподвижными они ни были, постепенно распространялся на эти новые территории, а некоторые особи из них еще долго оставались на старом месте. Таким путем изоляция популяции и дивергенция затрагивали и самые малоподвижные виды и группы организмов. В результате последовательного и многократного повторения этого процесса ареалы видов оказывались разорванными. Представители одного вида оказывались разделенными большим расстоянием и различными абиотическими условиями среды. Изоляции популяций отдельных групп животных способствовали и встречные географические преграды, которые, врезаясь в ареалы, разрезали их в ходе общего перемещения органического мира вокруг земного шара в условиях длительных суток.

Малоподвижностью, в общем-то, отличались организмы, которые обитали на планете в венде и в более древние периоды фанерозоя. Поэтому им необходимы были большая продолжительность суток и соответствующие длительные однообразные абиотические условия, которые обеспечивали не только возможность выживания и продолжения рода, но и специализацию.

В мезозое и большей части кайнозоя диапазон изменений абиотических условий, в частности климатических, в течение (одних) суток сузился, но все еще оставался довольно широким. Кроме того, они стали более частыми, поэтому представители одного и того же поколения видов вынуждены были жить в разных природно-климатических условиях, которые сравнительно сильно различались. Соответственно биологический прогресс в основном достигался путем общего повышения организации, необходимого для адаптации к условиям среды с широким диапазоном и большим разнообразием. Этим объясняется исключительная продуктивность и своеобразие этого этапа биологической эволюции, появление здесь громадного количества разнообразных видов.

К концу кайнозоя диапазон изменения абиотических параметров среды, в том числе и климатических условий, опять идет в направлении сужения, и начинается соответствующий новый этап специализации в органической эволюции.

Из вышеизложенного следует, что пределы изменения величины суток в течение какого-то периода или эпохи геологической истории сами по себе в определенной степени характеризовали состояние среды в данное время в глобальном масштабе. А с изменением суток во времени, как уже упомянуто, было связано направленное изменение среды. В позднем протерозое и палеозое СКУ сменяли друг друга весьма медленно из-за очень большой величины суток, поэтому об этих явлениях можно говорить как об изменениях климата. А вот в мезозое из-за сокращения суток климатические условия начали сменять друг друга довольно часто и быстро, поэтому больше стали напоминать сезонные изменения, чем колебания климата. В те периоды геологической истории, когда сутки были более продолжительными, в особенностях инсоляции, оказывающих эффективное влияние на абиотическую среду, наиболее важную роль играло вращение Земли вокруг своей оси. В ходе мезозойской эры продолжительность суток приближается к году, поэтому влияние обращения планеты вокруг Солнца на отмеченные особенности инсоляции возрастает. И указанные выше два фактора – вращение Земли вокруг своей оси и обращение ее по орбите – начинают контролировать особенности инсоляции, а следовательно, климатические, физико-географические и геологические условия примерно в одинаковой степени.

В настоящее время, когда отрезок времени, заключенный в сутках, значительно меньше года, движение вокруг Солнца стало главным фактором периодического изменения инсоляции двух полушарий планеты и соответственно сезонных климатических явлений. Кроме того, сейчас Земля вращается почти без ускорения, поэтому этот фактор не оказывает направленного влияния на изменение среды.

По всем данным, то значительное влияние внешних условий на биологический эволюционный процесс, которое имело место в палеозое по свидетельству фактов (Степанов, 1988), могло быть оказано только в условиях продолжительных суток. Оказано именно благодаря суточным, постепенным, многочисленным климатическим перестройкам в диапазоне от жары, несовместимой с жизнедеятельностью, до оледенения (Аксиров, 1088, 1989, 1996, 1999; Аксиров, Иванов, 2006а). Непрерывное воздействие солнечного света в течение значительных промежутков времени при повышенном уровне радиации и прочие факторы, связанные с продолжительностью суток, поддерживали на высоком уровне процессы, осуществляющие мутационное изменение видов и коренное преобразование органического мира.

Таким образом, глобальные биотические кризисы в палеозое завершались бурной диверсификацией, быстрым ростом разнообразия глобальной биоты благодаря заполнению освобождавшихся обширных пространств, экологических ниш (Алексеев, 1989; Барсков и др., 1996). В отдельные этапы времени для некоторых групп организмов диверсификация протекала при максимально благоприятных условиях абиотической среды, которые проявлялись в дневное время длинных суток. В диверсификации играло свою роль и освоение пространств, которые опустошались периодически в результате наступления катастроф неглобального масштаба.

К большому разнообразию природно-климатических, точнее, абиотических условий среды обитания приводило сочетание медленной скорости ротации Земли с ее ускоренным состоянием. Именно из-за этого сочетания двух аспектов ротационного режима планеты абиотическая среда не оставалась сколько-нибудь длительное время в состоянии стазиса – она все время флюктуировала. А это в свою очередь приводило к тому, что изменение абиотической среды обитания непрерывно ставило перед живыми существами все новые и новые внешние условия. «Поэтому выявление на этом фоне переломов в развитии биосферы, связанных исключительно с эволюцией живого вещества (если допустить такую возможность), дело совершенно бесперспективное. Тем не менее, формально можно выделить два класса причин: внешние и внутренние, а последние подразделить на абиотические и биотические.

Эта классификация может быть использована при анализе предложенных ныне гипотез о причинах массовых вымираний. Между тем очевидно, что любой глобальный биотический кризис характеризовался определенной цепочкой (или древом цепочек) событий, каждая из которых являлась причиной для последующего и, таким образом, в рамках системного подхода необходимо говорить не об одной, а о системе причин» (Алексеев, 1989). Справедливости ради нужно заметить, что здесь системный подход или философское отступление ни при чем, просто в традиционных геологических теориях, из которых исходит палеонтология, недостает одной истины по ротационному режиму Земли, о котором многократно говорилось выше.

Автор этой книги надеется, что новая геологическая теория, излагаемая в ней, сможет избавить исследователей от многих лишних хлопот при решении актуальных проблем палеонтологии, в том числе от подобных тем, о которых сказано в приведенной выше цитате. Уверенность эта исходит из того, что гипотеза приливного замедления вращения Земли, выступая в качестве традиционной парадигмы геологии, очевидно, толкает на то, чтобы ставить и пытаться разрешить неестественные, совершенно не имевшие и не имеющие места в подлинной истории Земли и органического мира проблемы в палеонтологии, да и не только в ней.

В заключение данной главы делается очень существенный вывод, который очевиден с позиции автора и не секрет для палеонтологов в части, касающейся их: в геологическом прошлом важные аспекты эволюции Земли и органического мира определялись факторами, которые в настоящее время отсутствуют. Влияние этих факторов в значительной степени определило направление развития органического мира. Заметим, что палеонтологи пришли к аналогичному выводу давно, исследуя только палеонтологические данные (Степанов, 1988). Допущение о внезапных нарушениях хода эволюционного процесса под влиянием уникальных или непериодически действующих мощных абиотических факторов, в качестве которых О.Шиндевольф принимал внезапное повышение уровня жесткой радиации, как раз имело место в рамках нашего расчета изменения суток во времени, но не от вспышек сверхновых звезд, как он полагал, а в результате существования длительных суток в прошлом. Коренные преобразования органического мира, которые вызывались, по его мнению, ускорением темпов мутаций под действием солнечной радиации, обусловливались особенностями инсоляции, характерными для длительных суток.


4. Параллелизм форм жизни, фаунистические области

и центры происхождения


"Процесс исчезновения видов казался облеченным непостижимой тайной... " (Дарвин, 1952), - писал Ч.Дарвин, не сомневаясь в том, что эти события в основном обусловливаются взаимными отношениями между организмами, и поэтому весь процесс представляет собой прямое следствие биотического аспекта естественного отбора. Такое занижение роли абиотических факторов в этом вопросе, которое, кстати, и поныне имеет место в научном мире, тесно переплетается с представлениями великого мыслителя относительно следующего интересного явления.

"Едва ли не самым поразительным палеонтологическим открытием следует признать тот факт, что формы жизни изменяются на всем земном шаре почти одновременно. Наша европейская меловая формация может быть определена по ископаемым во многих весьма отдаленных областях с весьма различным климатом даже там, где нельзя найти никакого обломка самого мела как породы... В этих отдаленных пунктах органические остатки, находимые в некоторых слоях, обнаруживают несомненное сходство с органическими остатками, характерными для мела. Нельзя сказать, чтобы там встречались одни и те же виды; в некоторых случаях нет ни одного вида вполне тождественного, но они относятся к тем же самым родам и подродам и нередко обнаруживают сходство даже в таких маловажных признаках, как скульптура поверхности. Мало того, другие формы, не находимые в европейском мелу, но встречающиеся или в вышележащих или в нижележащих формациях, расположены в одном и том же порядке в этих отдаленных точках земного шара. В разных последовательных формациях палеозойской группы в России, в Западной Европе и в Северной Америке разными авторами был подмечен подобный же параллелизм форм органической жизни, и то же самое, по словам Лайеля, наблюдается в третичных отложениях Европы и Северной Америки. Если даже не обращать внимания на немногие ископаемые виды, общие Старому и Новому Свету, общий параллелизм в палеозойских и третичных ярусах обеих стран все-таки будет очевиден и различные формации легко могут быть сопоставимы одна с другой" (Дарвин, 1952).

Ученые, пораженные фактом "одновременного изменения форм жизни в отдельных частях света в вышеуказанном широком смысле", широко его исследовали и обсуждали. Они писали, что все эти изменения видов, их исчезновение и появление новых не могут быть объяснены одними изменениями морских течений или другими причинами более или менее местными и временными, но зависят от общих законов, управляющих всем животным царством (Дарвин, 1952).

Что же это были за общие законы, которые могли править всем животным царством? Быть может, они управляли не только живыми, ходом накопления палеонтологических остатков, но и иными факторами осадконакопления и иными процессами на Земле, не только биологической эволюцией?

Да, если разобраться по существу, то именно так и обстоит дело, и этой неведомой силой были климатические (СКУ) и другие факторы, непосредственно обусловливаемые особенностями инсоляции, которые зависели от способа получения лучистой энергии разными областями и всем светом в зависимости от величины суток.

В осадконакоплении зафиксирован именно тот факт, что отрезки времени, заключенные в сутках, одновременно были одинаковыми для всех частей света, за исключением полярных областей. Ведь изменялись эти сутки всюду одновременно, вызывая соответствующие перестройки в климатической системе планеты, осадконакоплении и органической жизни. В характере климата (СКУ) и самой инсоляции имелось много общего во всех частях света в результате того, что длительность суток была одной и той же для разных территорий земного шара. По этой причине и биологическая эволюция, и эволюция осадконакопления протекали под контролем внешних факторов, имеющих также много общего для всех континентов. Существенное изменение длины суток вызывало соответствующее изменение в характере климата (СКУ) и в других факторах осадконакопления, зависящих от инсоляции, следовательно, и в свойствах осадочных формаций во всех частях света. В этом и заключается главная причина образования различных типов осадочных формаций в разные периоды геологической истории, о чем уже упоминалось выше. В этом заключается главная первопричина и параллелизма форм жизни на Земле. Сыграли свою роль в этом явлении и следующие два обстоятельства. Первое - жизнь, которая, раз зародившись на планете, никогда не прерывалась, имела ранее, как и сейчас, один и тот же возраст во всех частях земного шара. Второе - в течение длительного времени геологической истории с каждой сменой дня и ночи вся органическая жизнь "обволакивала" земной шар, перемешивая друг с другом все живые существа - представителей разных групп животных и разных видов, родов, семейств и т.д. Благодаря этому ежесуточному "опоясыванию" планеты и смешиванию разных групп организмов разные виды сталкивались друг с другом и взаимодействовали, каждые сутки жизнь обновлялась во всех уголках планеты. С каждым оборотом органического мира вокруг Земли во всех частях света появлялись новые виды, роды и семейства животных, которые возникали в результате восхождения по эволюционному пути на целые палеосутки. При этом в глобальном масштабе формы жизни на двух смежных горизонтах, где имеются палеонтологические останки, связаны эволюционным развитием. Однако вероятность того, что вследствие "кругосветного путешествия", которое имело место в палеозое, потомки отдельных групп организмов вновь окажутся в тех же самых местах, где ранее обитали их предки, была небольшой. Поэтому на ограниченных площадях фауна более молодого слоя чаще всего не только не представляет собой результат эволюционного развития фауны старого слоя на той же самой территории, но и не имеет что-то существенно общее, которое указывает на их взаимную связь.

Сутки или суммарная длительность СКУ на каждом этапе геологической истории заключали в себе одинаковые отрезки времени для всех районов планеты, за исключением полярных областей. Сутки претерпевали в этих районах и одинаковые синхронные изменения во времени, возрастая в докембрии и убывая в фанерозое после кембрийского периода. Все это обусловливало общие черты и в характерах инсоляции, климата (СКУ) на всех широтах, лежащих между полярными кругами, и, по всем данным, является главной причиной параллелизма форм жизни на Земле.

Примечательный факт - "в некоторых случаях нет ни одного вида тождественного, но и они относятся к тем же самым родам и подродам" - следствие того, что у групп организмов не только были общие предки, но и процесс дальнейшего формообразования протекал в течение одного и того же общего отрезка времени геологической истории Земли. И в течение всего этого отрезка времени существенную роль играла общность величины суток, которая была одинаковой для разных частей света. Например, в ходе этапов благоприятных абиотических условий наступали эпохи необычайно большого расцвета органической жизни, экологические ниши оказывались плотно занятыми. В таких случаях значение биотического фактора, как правило, существенно повышалось, что могло быть одной из причин резкого возрастания скорости развития организмов. Но и при этих условиях корни параллелизма форм жизни уходят в величину суток.

В течение мезозоя и кайнозоя земная кора претерпевала глубокую перестройку, из астеносферы выделилось огромное количество воды (см. Дополнение). "Расчеты, основанные на данных глубоководного бурения, показали, что в течение последних 160 млн. лет произошло заметное увеличение объемов впадин Тихого, Атлантического и Индийского океанов" (Рудич, 1984). В результате этих событий происходила ликвидация "сухопутных мостов", соединявших континенты, острова друг с другом. Шел процесс постепенной изоляции континентов, некоторые из островов исчезали под водой. На каждом из континентов, островов и территорий, которые обособлялись, формировались специфические флора и фауна, новые экосистемы и виды в соответствии с имевшими там место климатическими условиями, физико-географической обстановкой и исходным составом мира животных, оказавшихся там ко времени изоляции. Эти факторы нашли свое отражение в родственном отношении между ранее жившими и ныне живущими на одном и том же континенте животными - они близкородственны (Аксиров, 1999; Дарвин, 1952).

Таким образом, на каждом континенте, острове формировались специфическая флора и фауна, виды животных, которые отражают исходное состояние (состав) биоты и особенности среды обитания.

Ранее каждые палеосутки органическая жизнь "обволакивала" весь земной шар, в результате чего механическое перемешивание разных групп организмов было систематическим на протяжении нескольких сотен миллионов лет. С этим процессом было связано и врезание географических преград в ареалы видов, что приводило к изоляции популяции с последующей дивергенцией. В результате этого грандиозного перемещения всего органического мира по земной поверхности представители одних и тех же видов оказывались в самых разных уголках земного шара. Вместе с изоляцией континентов, появлением новых островов такому ходу событий приходит конец. На обособленных территориях формируются новые виды, они разные на разных континентах, но относятся к одним и тем же родам и подродам и "нередко обнаруживают сходство даже в таких маловероятных признаках, как скульптура" (Дарвин, 1952). Последние родственные отношения свидетельствуют о том, что они произошли от одних и тех же или родственных предков, которые в прошлом совершали ежесуточные общие "кругосветные путешествия". Параллелизм форм жизни продолжался, несмотря на то, что пришел конец последним событиям. Ведь оставались же иные общие факторы, которые контролировали эволюцию органического мира во всех частях света. Это общий предок, общий возраст жизни на всех уголках планеты и, наконец, общие пределы длительности суток, которые обусловливали общие признаки климатических и иных абиотических условий существования групп организмов на всем земном шаре.

В ходе мезозойской эры необходимость перенесения экстремальных условий, связанных с суточным колебанием температуры во все еще широких пределах, стала общим постоянным внешним фактором органического мира. Эта необходимость стала реальностью, с одной стороны, вследствие сокращения суток, а с другой - в результате изоляции континентов.

Ч.Дарвин писал: "Таким образом, из этой свирепствующей среди природы войны, из голода и смерти непосредственно вытекает самый высокий результат, который ум в состоянии себе представить, - образование высших форм животной жизни" (Дарвин, 1952). С нашей точки зрения, сюда необходимо добавить следующее об абиотическом аспекте этой кузницы высших форм животной жизни.

Биологическая эволюция прошла через циклические радикальные изменения климата и направленные перестройки глобальной климатической системы Земли, которые были характерны для очень длинных и постепенно меняющихся суток позднего протерозоя и палеозоя. Кроме того, она прошла через экстремальные внешние условия, вызываемые суточным колебанием температуры во все еще широких пределах в мезо-кайнозое, а также последовательные изоляции флоры и фауны континентов. Если земная биологическая эволюция не прошла бы через все эти испытания, а протекала бы при таких же относительно спокойных внешних условиях, какие характерны для современной эпохи, то она не смогла бы сотворить такое великое многообразие видов.

По-видимому, все это как-то ощущал Ч.Дарвин и, нужно полагать, поэтому вновь и вновь он возвращался к проблеме возникновения новых видов в ходе геологической и биологической истории Земли, к тайнам видообразования. Великий мыслитель, наверное, так высоко не ценил бы свое "объяснение посредством ледникового периода", если бы не чувствовал эффективное влияние в прошлом какого-то неизвестного фактора видообразования, действие которого претерпело существенное послабление в современную эпоху. Однако, пользуясь только такими общими туманными представлениями об оледенениях, мало что можно разрешить в этой весьма сложной проблеме. Для ее успешного рассмотрения необходимо было сделать в первую очередь междисциплинарное открытие по истинной истории ротационного режима Земли и рассчитать хотя бы в общих чертах изменение суток во времени за последние два млрд. лет. А затем, исходя из этого результата и фактических данных геологии, палеонтологии и палеоклиматологии, восстановить важнейшие особенности состояния абиотических условий в разные периоды геологической и биологической истории Земли. Такая попытка реализована в работах (Аксиров, 1985, 1988, 1996, 1997, 1999; Aksirov, 1995), и их продолжением нужно считать и эту книгу.

"Кругосветные путешествия", в которых в течение длительного времени вынуждены были принимать участие предки всех выживших на Земле организмов, по существу, представляли собой постоянное «бегство» от невыносимой жары и вечной тьмы. Выживали только те особи, виды, роды и т.д., которые успевали все время уходить от этих постоянных и смертельно опасных "преследователей". И когда закончился этот "великий марафон" продолжительностью в сотни миллионов лет, жизнь на Земле могли продолжить только наиболее динамичные и выносливые группы животных, которые "выиграли это великое состязание". Для одних групп организмов он закончился раньше и в одном регионе, а для других – позже и в другом. Однако экстремальные климатические и термические условия, которым подвергался органический мир, все еще долго продолжали иметь место. Правда, в более мягкой форме, но во все еще довольно суровом состоянии. Эти суровые условия, несомненно, вынуждали группы животных к ныне уже неизвестным миграциям и после того как их предки завершили свое последнее "кругосветное путешествие".

Был и такой переходный этап, когда одни виды все еще могли уходить от суровой ночной тьмы и дневной жары через "кругосветное путешествие", а другие уже выработали необходимые приспособления, чтобы перенести их, оставаясь на одном месте. Были и такие существа, которые выживали, сочетая выносливость своего организма с ограниченными миграциями. Одни могли временами погружаться в спячку, а другие использовать заранее подготовленные укрытия и пищу, как и ныне, например, научиться рыть глубокие норы, заготавливать запасы пищи, чтобы успешно пережить неблагоприятные этапы все еще довольно продолжительных суток, а также сезонного характера. Однако одно несомненно: всем видам, группам животных, раньше или позже, пришлось прервать «кругосветное путешествие» самое позднее – где-то в мезозое. И они оказались перед необходимостью перенести суровые природно-климатические и термические условия, которые преподносили им все еще сравнительно продолжительные сутки и сезонные явления. Не в этот ли период времени в результате переживания за своих детенышей, находясь в глубоких норах и убежищах от холода или жары и не имея возможности выйти наружу и поискать что-нибудь свежее и «вкусное» для них, предки млекопитающих научились вырабатывать в своем организме «пищу» для потомства? Не на этом ли этапе геологического времени в результате чередования холода и жары некоторые животные выработали одновременно и свойство теплокровного и признаки холоднокровного? Не здесь ли нужно искать и ответ на вопрос: "Почему теплокровные животные возникали в то время, когда холоднокровные животные еще оставались многочисленными, и почему они стали сосуществовать?" (Левонтин, 1981).

Ч.Дарвин, уверенный в том, что "климатические изменения должны были иметь могущественное влияние на переселение", писал следующее: "Нельзя отрицать, что нам пока еще очень мало известно относительно пределов климатических и географических изменений на поверхности Земли за последние периоды, а такие изменения нередко могли способствовать расселению. В качестве примера я пытался показать, как велико было влияние ледникового периода на распространение тех же или сходных видов на земной поверхности" (Дарвин, 1952). Если бы великий мыслитель знал, сколько было этих ледниковых периодов как результат существования длительных палеосуток в течение длительного времени геологической истории Земли, то он, наверняка, преподнес бы нам решение многих проблем, которые в настоящее время волнуют ученых-эволюционистов. Но он находился в плену у гипотезы приливного торможения вращения Земли и поэтому никак не мог догадываться о примерном количестве этих оледенений, а также о существовании «кругосветных путешествий», через которые прошла земная биологическая эволюция.

После "великого марафона" каждый вид оказался в каком-то районе или нескольких разрозненных областях земного шара, где впоследствии складывающиеся природно-климатические и физико-географические условия могли быть или приемлемыми для постоянного его существования или губительными. В последнем случае спасение могло прийти еще через миграцию, которая, по всем данным, была довольно распространенной как в мезозое, так и кайнозое.

Вот так кратко можно охарактеризовать вытекающее из наших расчетов изменение суток во времени и построенной на их основе геологической теории представление о внешних условиях появления новых видов на Земле и их расселения в истории Земли.

Таким образом, из всего вышеизложенного вытекает следующий вывод. Неправильно думать так, как будто каждый из видов возник только в какой-то определенной области в смысле того, что вся его филогеническая история в основном протекала в пределах этой ограниченной территории, где он обитает и поныне, или откуда в недавнем прошлом расселился в нынешние места его распространения. А такое представление существует давно и носит довольно распространенный характер. Ч.Дарвин не мог обойти эту проблему в своем главном труде «Происхождение видов», где сказано следующее: "Поэтому мне, как и многим другим натуралистам, кажется, что то воззрение, по которому каждый вид появился первоначально только в одной области и потом расселился отсюда так далеко, как ему позволяли его средства к странствованию и условия прошедшего и настоящего времени, наиболее вероятно" (Дарвин, 1952). Такое представление на самом деле есть одна из наиболее вероятных возможностей, вытекающих из теории приливной эволюции Земли, но оно нуждается в коренном пересмотре с учетом излагаемой здесь точки зрения.

Будем надеяться на то, что недалеко то время, которое позволит претворить в реальность следующую надежду великого ученого по этой проблеме: "Когда мы ознакомимся с разнообразными методами расселения, тогда при свете, который уже проливает и еще прольет геология на бывшие изменения в климате и рельефе Земли, - мы, конечно, будем в состоянии превосходно проследить и прежние способы расселения обитателей земного шара" (Дарвин, 1952). Автор этой книги надеется, что с признанием излагаемой в этой книге геологической теории появится возможность, чтобы палеонтологи и биологи-эволюционисты могли ознакомиться «с разнообразными методами расселения».

Не правильно также думать, что каждый вид после конца "великого марафона" сразу же обосновался, закрепился и продолжает свой род именно на одном и том же месте или в нескольких районах, хотя и такую возможность не стоит исключать. Скорее всего, ныне уже неизвестные миграции, в том числе и довольно дальние, у абсолютного большинства видов продолжались еще долго. В качестве главной причины этого процесса опять-таки выступал климатический, в общем, абиотический фактор. В кайнозое, когда климатическая система Земли довольно близко подошла к нынешнему состоянию, каждый из видов животных и растений оказался в каком-то районе, где и продолжал свое существование. Вот такие территории можно в каком-то смысле подразумевать, с нашей точки зрения, под названиями "фаунистические области" и "центры происхождения", которые сами по себе никак не могут получить точные определения, что следует из сказанного выше.

Поскольку, прежде чем попасть в эти области и центры, предки видов в процессе своего эволюционного становления побывали во многих уголках земного шара, в том числе, огибая его много раз, то эти названия лишены того смысла, который подразумевают под ними исследователи. Таких фиксированных "фаунистических областей" и "центров происхождения", где вид мог бы пройти весь процесс своего формирования со всеми промежуточными звеньями, начиная от момента зарождения первого его предка до настоящего времени, в природе просто не существует и не могло существовать. Но в рамках биогеографии можно поставить другие вопросы: с какого времени тот или иной вид и его предки обосновались и обитают в той или иной области их современного пребывания; какое отношение имеют катастрофы в истории Земли к данной проблеме?

Теперь, исходя из излагаемой в этой книге геологической теории, переключимся в следующей главе на исследование актуальных проблем эволюционной биологии, которые естественно перекликаются с задачами эволюционной палеонтологии.