Психическая саморегуляция

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 42

Мне нечего особенно распространяться о внешних условиях, при которых возникают галлюцинации. Они бывают во всякое время дня и при самом различном состоянии духа. Статистика, однако, показывает, что около 40% всех случаев приходится на время пребывания в постели, но в бодрствующем состоянии. Это обстоятельство заслуживает внимания, потому что объясняет, что благоприятные внешние условия в значительной мере способствуют появлению галлюцинаций. Образ, произведенный галлюцинацией, гораздо легче смешивается с действительностью в полутьме, чем при ярком солнечном свете: явление, получающее в темноте характер полной галлюцинации, при свете дня, вероятно, достигло бы только силы псевдогаллюцинации.

Очень интересную и вызывающую в последнее время большие споры задачу составляет вопрос о причинах возникновения галлюцинаций. Мы говорим не о тех частых случаях, которые вызваны болезненными процессами: лихорадкой, душевными болезнями, острыми и хроническими отравлениями, болезнями глаз и ушей. Хотя мы и при этом еще далеки от полного понимания физиологических причин явления, но все же мы знаем, что здесь имеется налицо тяжкое поражение нервной системы, которое и выражается в ненормальных психических явлениях. Но здесь мы будем говорить только о "нормальных галлюцинациях". Французский психолог Бинэ, с которым согласен и Париш, предложил теорию, по которой всякая галлюцинация имеет свой исходный пункт в чувственном восприятии. Внешнее раздражение может быть очень слабым, но все-таки оно служит как бы направляющей точкой. Эта теория основана прежде всего на опытах с загипнотизированными. Однако постоянное присутствие такой направляющей точки при внушенных галлюцинациях еще не доказывает необходимости ее при галлюцинациях, самостоятельно появляющихся. Во всяком случае опыт, по-видимому, не подтверждает этого предположения, как мы сейчас увидим при разборе некоторых примеров из богатой английской коллекции.

Что действительные чувственные восприятия играют известную роль в происхождении очень многих галлюцинаций, об этом не может быть и спору, так как можно найти целый ряд случаев, которые как бы служат переходной ступенью между иллюзией и галлюцинацией. Возьмем следующий пример.

"Когда мне было около 18 или 20 лет, однажды я отправился с отцом и еще тремя другими господами в горы. Раз вечером, когда мы находились еще в нескольких милях от нашего ночлега, отец и другой господин ушли в сторону от дороги. Прождав около получаса, мы отправились дальше, тревожась за отца, который был плохой ходок. Было уже темно, когда мы пришли на ночлег, но отца там не было. Я очень беспокоился и присел на минутку в приемной комнате, чтобы обдумать, что мне предпринять. Я помню хорошо, что одной рукой закрыл глаза. Когда я отнял руку, то очень ясно увидел в воздухе между мною и печью верхнюю половину фигуры отца. Научный дух и тогда уже был во мне сильнее религиозного или суеверного, - назовите как хотите, - и я сказал сам себе: "Клянусь Юпитером, - это привидение; посмотрим, откуда оно взялось". Я стал всматриваться ближе в мой половинчатый призрак и увидел, что он состоит из пятен на печке и прилегающем карнизе. Когда я это заметил, то очерк сделался менее явственным, и явление исчезло. Вскоре пришел отец: оказалось, что он заблудился в ущелье, выкупался в водопаде и чуть не утонул".

Очевидно, в данном случае видение было так близко к иллюзии, что точное решение вопроса о роде явления, то есть была ли это иллюзия или галлюцинация, могло быть сделано только более близким осмотром пятен и признанием большего или меньшего сходства их с человеческим лицом. Но видение может быть и очень близко к настоящей галлюцинации, когда оно настолько мало основано на чувственном восприятии, что наблюдатель при всем старании не может найти его причину.

Примером этого может служить следующий рассказ: "Я видел старуху в красном платье, качающую на руках ребенка. Она сидела на камне среди обширного поросшего травою выгона. Было это уже более двадцати лет тому назад в начале осени, при ясном солнечном освещении. Я несколько раз пытался подойти к ней, но она всякий раз исчезала, когда я подходил к камню. Вблизи не было человеческого жилья, и спрятаться было решительно негде".

В данном случае явление было вызвано чем-то находившимся возле камня, но это что-то, вероятно, было очень незначительно, раз наблюдатель при тщательном исследовании не нашел ничего. Большей частью, однако, можно бывает открыть повод к возникновению галлюцинаций, хотя, например, зрительный образ может быть вызван каким-нибудь слуховым впечатлением и т. п.

"Я услыхал в коридоре шум и, заглянув туда, увидел мужчину в темном платье, стоявшего в дверях. Я испугался ужасно и бросился в соседнюю комнату, где отец нашел меня лежащим на полу. Я видел человека очень ясно: у него были длинные волосы. Мне было тогда 11 лет. Я в это время сидел за приготовлением уроков, но был в очень нервном состоянии. Мое воображение было расстроено фигурой привидевшегося мне человека; я знал его и недавно перед тем видел его в гробу. Вид трупа произвел на меня сильное впечатление, и это было причиной моей нервозности. Слышанный мною звук, вероятно, имел какую-нибудь вполне естественную причину".

В этом случае, где мы имеем дело с несомненной галлюцинацией, различие между ней и иллюзией очень резко заметно. При последней неправильное представление имеет всегда большее или меньшее сходство с действительным чувственным восприятием. Источник сшибки лежит в неправильном толковании ощущения. Преувеличение сходства зависит от того, что не вполне ясное представление произвольно пополняется другими ассоциациями с ним. При настоящей же галлюцинации действительно воспринимаемое впечатление не имеет ни малейшего сходства с тем, за что его принимают; так, например, в вышеприведенном случае вовсе не сказано, что звук показался мальчику похожим на человеческие шаги. Следовательно, в промежутке между чувственным восприятием, обращающим на себя внимание, и последующей галлюцинацией должна произойти бессознательная психическая работа, конечно, состоящая из воспроизведения ряда представлений. Воспринятый шум сначала бессознательно вызывает представление о приближении человека, а потом этот человек принимает образ мертвеца, удручающего воображение мальчика. Здесь ход процесса понять довольно легко, потому что исходная его точка есть определенное внешнее раздражение. Но это далеко не всегда бывает так. Галлюцинации весьма сходны в этом отношении с предчувствиями, наступающими без всякого видимого повода, так как весь процесс в области бессознательного вызывается одним из совершенно неопределенных и неопределимых представлений, входящих в данную минуту в состав сознания.

Пример этого нам дает следующий рассказ: "Я видел, как моя мать прошла из прихожей в детскую, которая имела сообщение и с комнатой, где я стоял около рояля и пел. Она прошла от меня не далее аршина. Мне было 14 лет, я был здоров и спокоен. Я был так удивлен, что перестал петь и окликнул ее. Когда я вышел в детскую, в ней никого не оказалось, а мать сидела в столовой. Сестра, сопровождавшая меня, заметила, что я, должно быть, брежу, так как она ничего не видела. Ни раньше, ни позже ничего подобного со мной не бывало".

Этот и предыдущий рассказы суть типичные примеры самопроизвольных галлюцинаций, так как в них ясно выступают все черты, которыми это явление определяется. Чем бы ни был произведен галлюцинаторный образ, внешним ли раздражением или совершенно неизвестной причиной, в обоих случаях он стоит вне всякой связи с существующим в данное время состоянием сознания и не вызван прямо и непосредственно чувственным восприятием. Именно эта независимость галлюцинации от всего круга сознательных представлений личности и заставляет нас признать наличность бессознательных душевных процессов. Галлюцинация тем и отличается от иллюзии, что при последней бессознательные процессы не имеют места. Но, так как совершенно точное разграничение психических процессов невозможно, то всегда мыслимы случаи, где осознанное чувственное восприятие настолько сильно, а роль бессознательных процессов так незначительна, что каждый наблюдатель может отнести данное явление в категорию галлюцинаций или иллюзий.

Кроме самопроизвольных есть еще другая группа - внушенных галлюцинаций. Последние могут быть результатом или самовнушения (галлюцинация ожидания), или постороннего внушения, так как в английской коллекции мы имеем много случаев таких явлений, то мы проанализируем некоторые из них, чтобы лучше подчеркнуть разницу между самопроизвольными и внушенными галлюцинациями.

"Когда мне было около 40 лет, я сидела однажды в отеле и ждала к обеду мужа. Дверь комнаты была открыта, и я могла через нее видеть со своего места часть лестницы и коридора. Так как муж не являлся, то я иногда поглядывала через дверь в коридор. Вдруг мне показалось, что он взошел на лестницу и медленно идет по коридору. Я все время его видела совершенно отчетливо: он приближался со знакомой усмешкою на губах, и я встала, чтобы пойти к нему навстречу; но в тот момент, когда я

думала к нему подойти, видение исчезло. Через полчаса он пришел на самом деле. Я была совершенно здорова, когда это со мною случилось".

Различие между этим и предыдущим случаями галлюцинаций очевидно. Здесь сознание не было наполнено другими мыслями, а, напротив, усиленно сосредоточено, может быть, даже не без страха, на приход мужа. В таком настроении дама смешивает образ своего воображения с действительным восприятием - типичный пример ожидательной галлюцинации, произведенной сосредоточением внимания. При внушении со стороны наблюдают такие же явления.

Одна девушка пишет: "Однажды мне показалось, что я вижу женщину возле своей кровати; а может быть, я и в самом деле ее видела. Мне было около 16 лет, и в одной комнате со мною жила другая девушка, немного старше меня. Раз ночью она вдруг будит меня и спрашивает, не вижу ли я чего-нибудь. В ту же минуту мне показалось, что в ногах моей постели стоит высокая серая фигура, что, однако, не произвело на меня большого впечатления".

Неизвестно, видела ли что-нибудь старшая девушка, но галлюцинация младшей, несомненно, продукт внушения. Неожиданный вопрос сосредоточивает на себе внимание, а фантазия сейчас же дает соответствующий образ. Темнота и внезапное пробуждение, конечно, значительно способствовали наступлению галлюцинации, но главная причина ее, несомненно, заданный вопрос.

Галлюцинации, как и предчувствия, могут, разумеется, иметь характер пророчества, но это бывает редко. В английском сборнике таких примеров очень мало, и это совершенно понятно. Сны и предчувствия получают пророческий смысл только при сопоставлении их с последующими событиями, и только сбывшиеся из них запоминаются, почему лишь небольшое число снов признаются вещими. Такие необыкновенные явления, как галлюцинации, гораздо легче удерживаются в памяти, чем обыкновенные сны и предчувствия, а между тем и из галлюцинаций лишь немногие вследствие случайного совпадения с последующими событиями могут быть признаны вещими, большая же их часть в этом смысле не имеет никакого значения. Только те люди, которых часто посещают галлюцинации, имеют время от времени и вещие галлюцинации. У Сократа и Жанны д'Арк такие явления бывали довольно часто.

Бессознательные (автоматические) движения. Этим термином мы назвали такие движения, которые не зависят ни от находящихся в данную минуту в сознании представлений, ни от внешних раздражений и являются, таким образом, одной из форм проявления деятельности бессознательной сферы. Если считать предчувствия и галлюцинации неожиданными сновидениями наяву, то такие движения можно назвать "лунатизмом при бодрствовании". В то время как мысль занята какими-нибудь предметами, члены тела исполняют целый ряд сложных движений, не имеющих никакой связи с содержанием сознания, так что от них остается в мозге только неясное ощущение.

В обыденной жизни мы встречаем на каждом шагу такого рода явления.

Дамы, например, могут заниматься какой-нибудь сложной работой и вместе с тем принимать живейшее участие в разговоре.

Многие мужчины любят вертеть что-нибудь в руках во время спора и при этом нередко, не замечая .того, ломают очень крепкие вещи. Другие покрывают целые листы бумаги рисунками, монограммами, изречениями и т. п.; если отнять бумагу, то субъект не замечает этого и не помнит, что он делал. При таком пачканий бумаги зрение большею частью принимает участие, но иногда и нет.

Очевидно, что все подобного рода действия направляются известными представлениями, но индивидуум их не сознает. От таких простых движений уже очень недалеко до более сложных, в результате которых оказываются те удивительные сообщения, образчики которых мы получаем на спиритических сеансах, при помощи планшетки, психрографа или просто карандаша.

Опыт показал, однако, что не каждое лицо обладает способностью производить "автоматическое письмо", имеющее какой- нибудь смысл. Многие не идут дальше черчения ничего не значащих штрихов, но зато одаренные этой способностью - писать автоматически в то время, когда мысль занята другим, - могут путем упражнения довести ее до высокой степени и получить весьма интересные результаты. Нужно только продолжить путь для того, чтобы бессознательная деятельность могла найти себе внешнее выражение. Мы видели, что бессознательные представления находят доступ в сознание гораздо легче в том случае, когда субъектом овладевает особое состояние сильной рассеянности или полусна, хотя бы вызванное произвольно искусственными приемами. Для получения автоматических движений такая предварительная подготовка сознания оказывается излишней; для этой цели достаточно только развить высокую возбудимость двигательного аппарата, что достигается упражнением на почве природного предрасположения. Следовательно, для приобретения способности давать связные сообщения посредством автоматичео кого письма необходимо иметь значительное развитие природной медиумической способности.

Весьма нередко можно обнаружить ясную связь между сообщениями не только одного сеанса, но даже нескольких, следующих друг за другом. Это напоминает случаи, где сновидения продолжались несколько ночей подряд, и, подобно последним, намекает на начинающееся развитие у субъекта двойной психической жизни. Часто, даже тогда, когда медиум - не спирит, все сообщения подписаны одним и тем же именем. У некоторых, особенно непривычных медиумов, попадаются иногда анаграммы, то есть РЯД букв, по-видимому, не имеющий смысла, но получающий его, если переставить известным образом буквы. Подобное же проявление бессознательной деятельности мы уже видели при описании зеркальных видений.

При большем развитии медиумических способностей, то есть при более легком проявлении бессознательных процессов, получаются еще более замечательные явления. Различные сообщения бывают подписаны различными именами, и каждый из пишущих духов имеет свой почерк, по которому его можно узнать, при этом часто делаются сообщения о вещах, о которых сообщающий не имеет понятия, и на языках, ему неизвестных.

Очень красивый пример мы имеем в произведенных в 1886 г. опытах двух братьев Шиллер, английских студентов, нисколько не склонных к спиритизму. При этих опытах участвовали не менее девяти духов, приводивших между прочим цитаты на греческом и древненорманнском языках. Медиум не знал этих языков, но не отрицал, что мог где-нибудь видеть эти цитаты. Некоторые фразы попадались на хиндустанском наречии, что еще удивительнее, так как хотя медиум родился в Индии, но покинул эту страну восьми месяцев от роду и, сколько помнил, никогда не слыхал этого языка. Впрочем, индийские слова были не вполне правильны.

Из этих опытов видно, что самые отдаленные представления, казалось бы совсем забытые, не исчезают бесследно и при благоприятных обстоятельствах могут вынырнуть из глубины бессознательной области. Поэтому нельзя придавать никакого значения заявлению медиума, что он никогда не слыхал о какой-нибудь вещи; всего вероятнее, что соответственные представления были где-нибудь в бессознательной области. При автоматическом писании проявляются не только уже имеющиеся у медиума представления, но могут обнаруживаться влияния, полученные им во время самого сеанса.

Подобно автоматическому письму, можно вызвать и автоматическую речь. Однако у нормального человека в бодрствующем состоянии это едва ли возможно. Собственно, "говорящие медиумы" всегда находятся в трансе, то есть высшей форме медиумизма.

Хотя наши познания о бессознательных психических процессах еще очень ограниченны, тем не менее мы видели, что они повинуются известным психологическим законам. Их исходная точка лежит всегда или во внешнем чувственном раздражении, или во внутреннем строе сознательных представлений. Мы можем думать, что сущность этих процессов, подобно известным нам сознательным процессам, заключается в воспроизведении рядов бессознательных представлений, которые обнаруживаются или проникая в сознание, или выражаясь в форме движений. Знание этих фактов важно для нас потому, что этим путем мы получаем ключ к пониманию целого ряда суеверий старых и новых и можем подводить их под известные психологические законы.

Однако остается еще ряд случаев, где при самом тщательном исследовании не удалось открыть, откуда ясновидящий почерпнул свои знания. Уже при разборе вещих сновидений мы видели, что иногда решительно невозможно объяснить, каким естественным путем сновидец узнал факты, которые он видел во сне, и 94 JI которые впоследствии оправдались на деле.

Наконец, в знаменитом труде Джернея, Мейерса и Подмора, мы находим отдельные факты самопроизвольных галлюцинаций, имевших пророческий характер. Общее во всех этих случаях - явление известных лиц другим в форме зрительных и слуховых галлюцинаций в течение 12 часов до или после смерти и далеко от места событий.

Многое в работе Бессознательного проявляет теория К. Юнга об архетипах.

Понятие архетип истолковывается в самых различных аспектах. В него включают биологические механизмы наследственности, социально-психологический контекст и даже усматривают в "коллективном бессознательном" некую кладовую всечеловеческого знания. Впервые теорию "коллективного бессознательного" выдвинул крупнейший швейцарский ученый Карл Густав Юнг (1875-1962).

По теории К. Юнга, "коллективное бессознательное" представляет собой всеобщую духовную основу человечества, его сверхличностную психологическую природу. "Коллективное бессознательное" - это универсальный фундамент духовной жизни всех и одновременно каждого отдельно взятого человека. Существенной особенностью "коллективного бессознательного" является то, что оно не поддается осознанию, рациональной обработке и поэтому никакая аналитическая техника не поможет его вспомнить, ведь оно не было вытеснено или забыто. "Коллективное бессознательное" более похоже на атмосферу, в которой мы живем, чем на что-то, что находится внутри нас" (1973).

Сердцевиной "коллективного бессознательного" является архетип, так называемые "первичные условия, или паттерны, психического формирования вообще". Человек наследует эти образы от своего родового прошлого, которое включает как его человеческих, так и предчеловеческих или животных предков. Поэтому архетип - это не столько фиксированные образы, сколько некие возможности определенным образом воспринимать мир и реагировать на него. Эти возможности современные люди унаследовали от древних времен в виде определенных форм мнемонических структур головного мозга. Иными словами, архетипы - это врожденные возможности представлений, регулирующие принципы формирования наших взглядов на мир, условия его понимания и осмысления.

Архетипы как первичные структурные формирующие элементы Бессознательного могут быть представлены двояко: в виде определенных, передаваемых от поколения к поколению структур, и в виде определенных ситуаций. Доминирующим способом представления архетипа, по К. Юнгу, является символ. Символизация - это главный и, пожалуй, единственный путь проявления Бессознательного - всеобщего основания психической жизни всех людей. "Как растение порождает цветок, - писал К. Юнг, - так и душа создает свои символы. Следовательно, символ можно определить как архетипический образ".

Согласно К. Юнгу, человек воспринимает мир "мифологически", то есть в основном формируя архетицические образы, которые проецируются на мир реальный. Например, ребенок сначала воспринимает свою мать как Великую Матерь, матерь вообще. Поскольку человеческая жизнь во многом зависит от подсознания, можно говорить о том, что человек в своей деятельности мыслит не только логически, но и мифологически, архетипическими образами, символами, которые являются спонтанным выражением Бессознательного. Последнее означает, что наряду с символами, которые мы быстро схватываем сознанием, имеются и другие, которые могут быть поняты лишь в контексте развития общества или совсем не поняты, оставаясь иррациональными и вне сферы сознания. К. Юнг считал, что существует общемировой архетип, проекцией которого и является мифологический образ, принимаемый обществом независимо от времени и пространства. - Так, красный цвет воздействует на подсознание (учащение пульса, дыхания и т. д.) независимо от возраста испытуемого, его культуры, местонахождения и так далее; эротика воздействует на 75% мужчин и 25% женщин. Очевидно, "коллективное бессознательное" проявляет себя именно через подобные архетипичные образы. В этом, вероятно, и заключается секрет живучести многих символов, их интернациональный характер.

И, наконец, в чем тайна воздействия искусства, и в частности, символа, на человека? По мнению Е. Юнга, она состоит как раз в особой способности творца почувствовать архетипические черты и по возможности точнее реализовать их в своих произведениях.

Символ всегда многозначен. По сути, природные феномены превращаются в символы тогда, когда начинают включать в себя иное значение и роль, чем имелись изначально. При этом на символы переносятся свойства символизируемого в такой полноте, что символ становится не только объектом поклонения, но и наделяется силой, присущей тому, что он символизирует. Отсюда склонность приписывать некоторым символам особую, магическую силу.

Blog

Психическая саморегуляция