Geum.ru

«Я есмь бог»: окончание

Вид материалаДокументы

Содержание


Божественность ­ в ожидании ничто
Подобный материал:
«Я есмь бог»: окончание


I

О, дух познания, ты спрашиваешь, что значит быть богом? Тогда слушай о том, чем завершился мой давнишний сон. Итак, я летел вверх, в небеса. Летел один, поскольку оба моих великих предшественника остались позади. Страшный же демон, распластавшийся невидимо над городом людей, чье око услаждало множество падений гордецов в обманчиво теплое болото и проза, бывшая поэзией, хищно глядел мне вслед. Он думал, что я вернусь сокрушенный духом. Вот, звезда падает с неба,- это еще одна жертва демона. Да не быть Мне в его лживых объятиях! Пока я лечу, Я в безопасности…

Велосипед, что был подо мной, растворился в воздухе, но не бесследно: вокруг меня воздвиг свои неприступные стены для солнечной радиации, метеоритов и прочих опасностей космический корабль. Еда тут давалась бездушными механизмами строго по расписанию, оставленному неизвестным физиологом с учетом калорийности и биохимической ценности. Почти что манна небесная; на завтрак- манна, на обед- манна, вечером- тоже манна. Диких животных здесь не было; компьютеры, с которыми можно было сыграть, и книги, которыми можно было бы увлечься, на корабле отсутствовали. Естественно, имелся лишь один человек, Я, а из живых существ- миллионы безвредных бактерий. Куда двигался мой «дом», и Богу не было ведомо. Во всяком случае узор созвездий за иллюминатором не претерпевал изменений, что означало черепашью скорость корабля. Ах, если бы я «вел активный образ» жизни, такое существование показалось бы непереносимым, и я, возможно, метался бы, словно тигр в клетке. И, по Шопенгауэру, внутреннее давление в отсутствие внешнего разорвало бы психику на части. Однако, как философ, я созерцатель, который может при случае удовлетвориться воображением. Вот, второй враг человечества после нужды, именуемый бледной скукой, напал на меня. Вечная скука, мука в полном одиночестве,- кто вынесет такое?

Только боги… От долгого пребывания тело мое начало истончаться вместе с самим кораблем, остался лишь только пресловутый дух, как отзвук мыслей. Воздушные замки грез возникали и рушились тут же под натиском призрачных драконьих войск; исторические герои совершали новые подвиги, изобретались причудливые фасоны одежды, мелькали математические формы с незаконченной правой или левой частью. Но все это как бы агония человечьих качеств пред великой трансцендентной тишиной. Она наступила перед Тем, что может наступить, а может и не наступить. БОЖЕСТВЕЕННОЕ ОЖИДАНИЕ, многообещающая пауза, растянутая в бесконечность. Воля к безволию, сей парадокс скрыт в слове ОЖИДАНИЕ. Спасение богов в уходе от внешнего, от отпечатков внешнего во внутреннем. Загадка решена!:

БОЖЕСТВЕННОСТЬ ­ В ОЖИДАНИИ НИЧТО

Мы знаем, что и кошка способна выслеживать шуршащий предмет, но это только выжидание, телесное ожидание в то время, как ее «душа» целиком поглощена происходящему в узкой области пространства звуков. Человек обладает этой счастливой способностью еще в большей степени: перед событием Х в его жизни, кажущимся ему значительным, благодаря умению прогнозировать будущее путем логических проекций, он испытывает разнообразные эмоции сообразно тому, какой сценарий представляется ему более вероятным. Он ждет с нетерпением, как человек. Часто он томится от ожидания, а вернее от скуки и вынужденного безделья перед тем, что вызывает у него такую необходимость, вырывая его из привычного круга жизни. Это лишь две пародии на божественное. Во-первых, боги ни на что не надеются. Во-вторых, боги не нуждаются ни в чем. В-третьих, и главных, боги умеют ждать. Их взгляд не замутнен страстями, хотя и подернут пленкой легкой усталости, поскольку равнодушен. Их взгляд пуст и не содержит в себе целеполагающего смысла. Молчание молодых богов, не потерявших вкуса к игре с мирами, кажется еще тишиной перед бурей, оно звенит, насыщаясь внутренним напряжением. Иногда оно нарушаемо проскользнувшей на поверхность сознания мыслью: то ли фантазией, то ли воспоминанием, то ли логическим изыском, то ли ощущением невнятной угрозы, отблеском грядущей молнии для кого-то. Зрелые боги ждут достойно, уже без фантазий по поводу ничто, но многие еще не подозревают о страшной опасности растворения, нирваническом пути. Они могут умереть, ибо однообразие гасит не только проявления жизни, но и саму жизнь. Старые боги уже настолько привычны ждать, что знают его принцип: «Я есмь»- молния, убивающая смерть насмерть. Эти боги духовно умерли, но не спят, они всегда в готовности. В готовности К ЧЕМУ? Они знают правдивость вопроса и лживость ответа, и выбирают ложь, не теряя глубины правды. Их молчание чуточку напряжено (а без этого смерть!), недвижно. Оно ждет решения бога нарушить его.

И вот, в неприглядной темноте к духу моему, объятому ужасом своего положения, подплыл откуда-то огненный клинок, а буквы на нем следующие: «Возьми меня и вкуси счастье небытия». О, если б я ожидал награды за его отвержение, например, в виде мира, который был бы осчастливлен нашедшим его богом (ибо не бог нуждается в мире, а мир в боге!)… Тогда бы я перестал быть богом. Но я вспомнил безнадежно:

Я ЕСМЬ!

Я выбрал бытие вместо небытия. Я не выбирал жизнь вместо смерти! Я выбрал «Я», и потому выбрал «есмь», а поскольку выбрал «есмь», постольку выбрал и «жизнь». И сказал новый бог себе: «Я ТЕПЕРЬ достоин того, чтобы сделать тьму светом, а часть света твердью. День первый».


II

О, дух познания, сон мой кончился на том, глаза мои раскрылись, и я увидел утренний свет, зажженный кем-то, а тело мое на земле Моей. О, дух познания, как лживы сны, ты знаешь сам, решать тебе. Но, согласись, на старый твой вопрос о природе богов и сверхчеловеке Ницше ты получил ответ. Спрашивай Меня дальше!

Дух познания неспешно открыл века, прикрывавшие холодный свет его серых глаз, и произнес: «Итак, если природа божественности трансцендентальна, надмирна, то она должна сохраняться и в отсутствие мира. Если свобода божественна, то в каком волеизъявлении ей проявляться? Только, разве что в отношении Себя. Если любовь божественна, то нет иных объектов, кроме Себя и фантомов. Но любовь к фантазиям смешна, ибо им не соответствует ничего сущего, или унизительна, поскольку привычка фантазировать есть лишь ЧАСТЬ Себя. Но что есть Ты и в чем Твоя Самость? И тождественна ли Она Себе Самой, находясь или в потоке времени, свойственном посюстороннему, или пребывая вне его?».

И устремил новый бог взор на духа познания, и был подобен он лезвию клинка, что обжигает холодом руку. Тяжкий вздох раздался из его нутра, а сам бог опустился на землю. Сказано было следующее: «А ведь, возможно, трансценденция есть только милая выдумка, и Я не имею никакого иного существования помимо этого. Привязанность к трансцендентальному есть лишь смешная и трагическая игра некоторых человеков ,которые ненавидят мир, одновременно любя его? Неужели так популярна и действенна во мне эта аберрация сознания? Чем больше я думаю о делах практических, тем более накапливается усталость от бесполезности теоретических изысканий, тем более становится жалко своего времени. А ветхий человек, как и все человеки, вопиет, требуя удовольствий, забвения Себя, растворения в повседневности. И слышу эхо демона: «Плюнь на все!».

Находясь в мире, мысля по-мирски, Я не имею средств для выражения божественности. Логика, присущая всем и Мне, приспособлены к этому миру; этические понятия «добра» и «зла» приложимы только в рамках этого мира, где взаимодействуют объекты. Как же могу я представить божественность? Разве только через отрицание, противоположения «конечный-бесконечный», «греховный-всеблагой» и тому подобное, короче, «мирское-иномирное»? Если говорят, что Бог есть Любовь, и значит, божественность в любви, то все-таки здесь много мирского. Ведь любовь есть всегда любовь к иному (любовь к Себе полагает в себе чистейший эгоизм) ,а если нет иного, то нет и любви. «Разговаривать» же на языке чувств было бы девальвацией Разума и, потому, божественности. Единственным доступным по счастливой случайности понятием, приложимым к божественности, является «ожидание». Ожидание есть активное бездействие в отличие от «отдыха», иначе говоря, «пассивного бездействия/действия», и от «подвига», который есть «активное действие». Способность к ожиданию- тень божественности, отбрасываемая ею на человека. Сам «рассудок», по определению М.И.Сеченова, есть «условный рефлекс с ЗАДЕРЖАННЫМ окончанием». Потому-то Разума и божественность связаны кровными узами. НО является ли способность ОЖИДАТЬ достаточным признаком божественности? Нет ли второго, дополняющего качества- способности к ДЕЙСТВИЮ? Камни, как и спящие без снов люди, вполне наделены видимостью первой, но у них отсутствует вторая. Многие люди, как и большинство живых существ, способны действовать и притом активно (так учил их и их предков гений рода!). Но кто равновелик в обоих ипостасях? Бог.

Я не видел богов вне мира, не могу о них судить, и, может быть, хотя и есть боги, они живут только в оковах телесности. Итак, как же взаимодействовать божественности и телесности, как уместить бога в человеке, не погубив первого и не приведя к саморазрушению второго? Напомню, что Моисей на Синае не смог даже лицезреть Бога, как Он есть. Как же ходить богам по земле в образах человеков?


III

Ах, эти греки… Они считали душу скиталицей среди миров, заброшенной Судьбой в этот мир. Однако, единожды родившись к радости своей матери, человек живет до момента смерти в качестве мирского существа. После момента смерти, возможно, ничто. И для бога, возможно, не будет исключения, а его пребывание на земле составит сто процентов его Дао. Большинство человеков живут просто: едят, курят, работают, ибо без этого нельзя есть и курить, работают, ибо, в конце концов, не зная, чем себя занять, умерли бы от скуки, вступают в брак, ибо общество не одобряет холостых, заводят детей по настоятельному требованию гения рода, из тщеславия совершают разные нетипичные поступки, также подчиняясь и чувству новизны. Некоторые из них возвышаются (как они говорят!) до того, что впадают в рабство внешней идеи: отдают себя в услужение науки, в церковное служение Богу, в служение человечеству. Парадокс! Христиане, освобождаясь от рабства греха («прелести», как сказано в одной книге по православию), попадают в рабство к Богу. При этом искренне полагая, что ЗАСЛУЖИВАЮТ посмертие (это «спаси и сохрани!»), имея определенные ЗАСЛУГИ (или веру как заслугу). А я говорю, что бог никому не служит ,что он полностью автономен, Сам Творит Дао для Себя, не избирает и не ищет своего предназначения ,а создает его, будучи свободен к его изменению. Он Самого Себя считает величайшей ценностью.

Ах, этот читатель… Здесь ловушка. Твои желания еще не есть Ты Сам, твои устремления неотделимы от похотливых желаний плоти и души. Ты хочешь съесть еще одну сосиску, еще один кусочек сыра- но на самом деле этого хочет Твоя телесность, не Ты. Ты хочешь еще немного секса, еще, еще, до насыщения,- но на самом деле этого хочет Твоя телесность. Ты хочешь волнительных приключений ,новых впечатлений, еще одну книгу прочитать, еще одну мелодию услышать- но на самом деле это лишь суета Твоей души. Ты хочешь совершить нечто, превзойти других, вкусить немного малой славы из уст других- но на самом деле это лишь иллюзия души. Ты хочешь Любить и быть любимым? Ищешь Любовь Здесь, среди комочков плоти?... Но на самом деле, несмотря на пламя духа, и это, к моему большому сожалению, человеческое.

Ах, эта природа… Никуда от нее не уйдешь, не отделишь бога от телесного. Мы все пропитаны этим. Так, бог, не лишай человека в себе счастья, не причиняй чрезмерным аскетизмом и излишней совестливостью ему несчастье. Вы должны находится в гармонии! Тебе дан Разум для управления силой и временем проявления человеческого, которое часто толкает на непоправимые вещи. Боги имеют право на счастье! Но.. боги не нуждаются в счастье! Мудрость веков в поговорке: «Все хорошо в меру». Желательно для бога исполнение заповедей гения рода. Нехорошо перекладывать на другого свои житейские проблемы, если сам можешь решить их некоторым усилием. Хотя божественность располагает жизнью и своей смертью, а не жизнь ставит ей условия ,но, скажу, предпочтительнее жить. Ищи компромисс с миром, чтобы не умереть. Нехорошо оставаться без потомства, если есть возможность создать его. Если есть возможность, измени человека в себе для его же счастья. Если от этих попыток человек несчастен, то оставь его в покое, ведь божественность в тебе не пострадала. Бог в состоянии терпеть человека-неудачника в себе! Удачливость человека ценится лишь гением рода. И все же удачливый счастлив! Нехорошо пренебрегать желаниями других человеков. В самой Твоей телесности гений рода заложил симпатию к представителям Homo Sapience, потому зачем тебе лишаться их благодарности? Подаяние, принесение пользы обществу наполняют, возможно, твою душу особой приятностью. Божественность, однако, не терпит от этого прибытка. Нехорошо жить сверх должного. Старческая инволюция постепенно уничтожает Человеческое, оставляя ему лишь растительное существование. Недостойно бога пребывать в этом теле! Уже и человек не может совладать со своими болячками, зачем же ему мучаться? Зачем ему хвататься за просветы подобия счастья в череде горестей? Прекрати это! Впрочем, я уверен, Ты поставишь верно точку в земном Дао.

Ах, это пламя духа… Ты не терпишь меры и претендуешь на божественное происхождение. Написано же в Откровении «о, если бы был холоден или горяч ,но ты тепл, потому Извергну тебя из уст Моих». Духом это писано, всенепременно, Прометеем. Кажется, что место встречи телесности и божественности- это ты. Телесность получает мощный импульс к действованию и чувствованию и особое ощущение, язык не поворачивается сказать, удовольствия. Божественность же не отрицает сего, и, кажется, в родстве с этим? Послушай же Меня, так говорит также и дух познания. Чем чаще человек в пламени духа, тем более божественность в нем получает развитие. Но не в поэзии божественность! Эта опаленность, «воспаление» выше слова «нехорошо»- но… человечна, человечна, человечна!!! В холоде и мере расположилась божественность, снисходительно смотря на потуги человеческого интеллекта и человеческих страстей. Но мера есть узда, наброшенная богом на телесность, мера не есть свойство непременно божественное. Божественность стоит над мерой, и потому извиняет пламень духа. Моменты воспламенения духа и совершение особых поступков (с санкции божественного Разума!) есть торжество божественности над телесностью, ее манифестация. Сами же поступки, однако, не прибавляют ничего к божественности. Их могло и не быть, и божественность не терпела бы убыли.

Ах, существующий наполовину Бог… Если Ты Сущий, бытийствуя над миром, взирая через века прошедшие и будущие, безмолвно и, возможно, с усмешкой в ста очах, наблюдая за Мной, нераздельно богочеловечным, то скажу Тебе следующее. «Творец мира сего, чье порождение после нескольких тысячелетий истории человеков имеет смелость говорить Тебе, порадуйся этому новому событию. Я слишком глуп и забывчив, чтобы знать доподлинно устройство мира ,а Ты видишь меня насквозь, и даже то, чего я не вижу в Себе. Однако, Я говорю Тебе. Я говорю тебе, что не противник Тебе, хотя б Ты мог раздавить Меня, как блоху. Я не боюсь Тебя, мудро удалившегося из нашей жизни. Если бы Ты был тираном, жрущим тела и души, Я бы умалился и сразу бы заткнулся из разумной осторожности. Как человек, я хотел бы с Тобой подружиться и попросить у Тебя немного счастья. Как бог, Я не нуждаюсь в Тебе, но не имею против того, чтобы учесть Твои, если угодно, интересы. До тех пор, пока они не придут в противоречие с Моими, впрочем, у Меня нет интересов, потому все возможно. Во вражде же с Тобой не вижу смысла. И истина, которую Ты знаешь- Мы родственники. Ты есть воплощение чистой божественности, Я есть воплощение божественности в, пока, телесности. Ты есть ее полнота, я, пока, неполноценен, дитя. Признаю, однако, что без конкретно Твоего существования божественность вообще, а, значит, и моя терпит ущерб. Я закончил, безответный и безмолвный Бог»…Пусть! Пусть, Я вынужден допустить, Тебя нет. Доказательств требовать (и просить, как угодно) не у кого; просить помощи в этом мире (бога это не унижает) и посмертия в ином мире (достаточно важна жизнь для бога, чтобы сподобиться ее попросить) не у кого. Божественность, однако, в Моем лице остается в Мире, существуя в оппозиции с ним. Телесность наступает, божественность защищается и контратакует: вот линия фронта. Утверждая Себя, Я утверждаю божественность. Утверждая божественность, Я утверждаю Себя. Итак,

Я есть божественность, божественность есть Я!

И вот смысл жизни бога- в утверждении божественности. Все остальное приятное или неприятное добавление, даже Бог. Всякий бог принимает участие в начертании собственного пути, Дао. Помни, бог, фразу одного премьер-министра, сказанную, правда, по другому поводу: «Я для себя ничего не исключаю». И не позволяй даже новой ценности «утверждай везде и всюду божественность» брать над собой вверх, добровольно самоограничиваясь, смиряя волю. Твоя божественность потерпит от этого ущерб, следовательно, и божественность вообще. Однако, нехорошо замыкаться в Своей божественности, упуская случаи утверждения сверхличной божественности в мире. Все боги, причастные божественности, есмь Личности, божественность же СВЕРХлична. Старый философ сказал бы «общее понятие» и был бы прав, но тем самым принизил бы ее. Да, это универсалия, и ЧТО ЖЕ?! Здесь пламенеет дух!!! Рассмотри же в духе, как бог, две заповеди гения рода. Выживи Сам? Это первая и наибольшая заповедь. Посредством богов, ходящих среди людей и в их образе, божественность актуализируется , «живет» в этом мире, быть может, единственном. «Выжить», однако, лишь желательно, ибо инстинкт приказывает человеку в тебе жить, а богу приказать ничто не может, ни Бог, ни черт, ни мир. Создай Потомство? Да, ибо собственные дети- благодатная почва для заронения семян божественности. Тот бог, который создал богов,- хороший бог! Это не добро, не зло; это хорошо. Божественность universal приобретает, не теряет. Однако, если человек в тебе при этом несчастен, то Твоя божественность потерпела ущерб. Запомни, бог никому и ничему не обязан, даже божественности!

Ах, это человечество… Его, как заповедал призрачный Бог, следует любить. И все-таки богу следует снисходить к нему, в некотором особом смысле любить, учитывать его нужды ,соблюдая неписанные моральные законы. А если некоторые особи, принадлежащие виду Homo Sapience, напрашиваются на порку, делайте это без зазрения совести, как ВЫШЕСТОЯЩИЙ. Можно также использовать их слабости в собственное шкурное благо, только умно ,незаметно, так, чтобы они не почувствовали этого. Но!... Все это не должно наносить им вред, непременно так! Каковы основания этих рекомендаций? Во-первых, нехорошо ссорится с Богом, хотя и призрачным, ибо мир в сфере и Его интересов. Во-вторых, Ты сам когда-то был человеком, одной с ними крови, так что смотри на них, как на детей. Правда, они могут ударить Твою телесность, убить ее: так будь мудр и устрани опасность. Моральные нормы часто удерживают их, так не устраняй залог своего выживания. Да не покажется грубым, но люди есть материал для рождения среди них богов. Ради божественности universal не причиняй им вреда! В-третьих, без людей невозможно создание благ цивилизации, а без благ цивилизации, будь честен, Ты не выживешь. Именно Ты, а не ты. Цивилизация освобождает твою телесность от борьбы непосредственно с физической природой, и ты можешь иметь досуг для размышлений о Себе, значит, телесность становится готовой к восприятию божественности. И если ты представитель интеллигенции, то, вспомни, кто-то печет хлеб, который ты ешь, кто-то отвозит тебя на работу, получая от этого стресс. Да будет позволено сравнение: боги- чудные цветы, растущие на помойке цивилизации. Боги- шелковый халат, покрывающий мускулы человечества, скрытые отчасти нижним бельем цивилизации. Итак, 21-й век- предрассветный час для сверхчеловеков. Их всегда будет немного, ибо эти цветы весьма прихотливы… Слишком много условий нужно для превращения человека в бога, ибо бог по отношению к человеку есть сверхчеловек. Не гордись своим цветом, ибо это человеческое… и все-таки бог выше человека… но помни, как просто растерять в себе божественное, незаметно для себя: идет непрерывная борьба.

Ах, человече… Я ищу слова, чтобы сказать тебе, немыслимым образом оказавшемуся вблизи этих строк какими-то судьбами. Позволь выскажу тебе твои мысли, тебе, который растерял все здоровье на тяжелой работе: «Ну и текст… спесивый гордец, зарвавшийся в своем безумии… ты бы попахал, как я, гнилой интеллигентишка, белоручка… нахал, который считает себя выше других… а чем ты лучше меня? Вырасти сначала, а потом будешь учить меня… возомнил, блин, себя сверхчеловеком… да ничего тебе не будет, Бог любит смиренных… мне даже тебя жалко, какая мать воспитала тебя, что ты отрекаешься от человеческого рода… хочешь на нашем горбу вылезти, подумать только, сказанул, что мы- материал». Это воображаемый ответ обывателя ,который, как известно, спрятан внутри интеллектуалов. Я не настолько глуп, чтобы рассказывать очно этот текст, он выложен в Интернете: кто прочитает, тот прочитает. Может, кого-то проймет, лишь бы не во вред ему; каждый понимает, впрочем, в меру своей испорченности. Что ж, пригласим духа познания в качестве арбитра. Я отвечу тебе, а дух познания вплетет в мою речь уточняющие фразы. Итак, слушай, человече, болтливый по природе, я знаю: «Не завидуй мне. Я каждое свое действие вынужден пропускать через цензуру разума. Я вынужден подавлять эмоции, что отдаляет от счастья естественности и непосредственности. Я холоден, а пламя готово пожрать внутренности. Как представитель всеми ругаемой за ее фальшивых обитателей, умствующих раздражающе, интеллигенции, я слаб телом. И не буду говорить, что дух мой силен. Ты стремишься к материальному преуспеянию, возможно, преуспел, а я осознал тщетность этого желания, да и не могу объективно: ну, не привык к физическому труду (по физиологическим также причинам), а это часто ведет к неприятным результатам. Ты решаешь проблемы нахрапом, а я привык прокручивать их, это трабл для меня. Вы, люди, часто жалуетесь на одиночество, зачастую, притворно, но разве вы знаете, что такое НАСТОЯЩЕЕ одиночество? То, что, наверняка, ты ощущал изредка как дискомфорт от одиночества, есть лишь жалкое подобие Моего одиночества. Как бог, я с необходимостью обречен на одиночество. Мне всякое действие с физическими предметами доставляет неудовольствие, ты же любишь размять мускулы. Кажется, я нежизнеспособен и выживаю лишь в укромном уголке социального пространства. Ты же можешь легко менять свою нишу, переходя от одной разновидности труда к другой. Да, я вижу, дух познания, твою юнговскую хитрую усмешку… дескать, вся теория имеет исток в чувстве собственной неполноценности, физической слабости (отсюда высокомерие) и социальной изолированности (отсюда мысленный опыт с одиноким богом). Умен ты, черт, и не могу настаивать, что диагноз ложен. Но… а где я совершил логический просчет? Направление исследований имеет, разумеется, внелогические причины, но и логика влияет на постановку вопроса. А я привык доверять только логике. Человече, признай же, что я более искушен в философии и психологии, а ты искусен в технике и жизни. Нет конфликта?». Кто будет задет текстом, тот еще небезнадежен. Я надеюсь, человек во мне надеется, что будут еще боги помимо меня, боги, что успешнее и сильнее меня. Моя человеческая привязанность и любовь Им!!!

Ах, этот миропорядок… Сколько неживого окружает Меня- это одно. Есть и живое, включая мельчайшие бактерии, стремящиеся выжить любой ценой- этому Я отвожу другое место. Есть живое, столь близкое к человеку, чувства которого легко читать, скажем, по кошачьей морде,- этому я отвожу более высокое место. Люди и знакомые человеки- все это принадлежит четвертой ступени ,а мое отношение к ним более бережное, они притягивают большую часть внимания. Семья и ближние мои- тем пятое место в иерархии объектов материального мира. Божественность и Бог- немного странно, но им шестое место. Иные мои увлечения и пристрастия, если рассматриваются в аспекте уделяемого им времени, имеют, пожалуй, высший приоритет. А где же Я? Ну как же, во всем этом, ведь «Я» проявляется во всех моих отношениях с миром и его образами. Однако, это чистой воды психология. А куда Я впишу Себя с собой формальным образом, в качестве внешнего к «Я» объекта? Где Мое место среди других вещей мира, коли Я Здесь? Во множество людей и уже богов, еще не существующих? Что, разве Я первый из нового рода вещей? Что лучше: «водород» или «гранит»? «Луна» или «секвойя»? «Эйнштейн» или «статуя Венеры Милосской»? «вот этот безымянный бомж» или «IBM PC Pentium»?... Какие бессмысленные вопросы… Каждой вещи и каждому роду вещей уготовано свое место в мировой истории, каждой вещи и каждому роду вещей присущи сроки рождения и гибели. И как из песни слова не выкинешь, таки мир потерпит ущерб, если лишить его какой-то НЕОБХОДИМОЙ вещи или рода вещей не в их время. Напротив, благо для мира, если возникнет новое (даже при отсутствии смысла в таком изменении). Вот и Я говорю, что благо для мира, если в нем появляются боги. Что же лучше «человек» или «бог»? Сие бессмыслица. Однако, для Меня более высокое место займет бог, поскольку большую долю внимания Я ему посвящу. И верно сказано древними, что благо для всякой вещи занимать то место, которое назначено ее собственной природой. А если я, будучи человеком только, стану вести себя, как бог, то это нехорошо для меня, и буду тогда несчастен. И если я, будучи богом, продолжу жизнь человека, то и это нехорошо для меня, и буду тогда несчастен. Так кто я, бог или все-таки человек? Само сознание собственной божественности не делает, кажется, человека богом, а появляется только некий человек, извращенно полагающий себя богом, который от этого, кажется, не перестает быть человеком? И благо для Меня также в том, чтобы правильно отнести вещь к тому разряду, к которому она должна относиться. Тогда Я не буду требовать от своей телесности исключения ее влечений (греховных в большинстве своем, по христианской терминологии), а от божественности участия в делах человеческих. Если человек или вещь доставляет мне проблему, то путь ее решения будет зависеть от природы этой вещи и человека. Но человек занимает в табели о рангах иное место, чем вещь, следовательно, и отношение к нему соответствующее. Еще более точным было бы разделить людей по разрядам, чтобы предсказывать их реакции и более деликатно и тоньше принимать решения. Если бог все же разновидность человека, то, думается, временно. Эволюционные перемены всегда длительны…


IV

Дух познания, мощно взмахнув крыльями, исчез, оставив на том месте, где был, лужу грязной воды. Изумившись, я прервал свою речь. Еще более я был поражен, когда услышал свистящий астматический шепот, исходивший от этой пахнущей гнилью субстанции: «Не узнал, новый бог, меня в новом обличье? Это я- дух познания. Таким я должен Тебе казаться! Ведь ты убил в Себе человека, убил его любопытство, пытливость ума, а все накопленные человечеством знания потеряли ценность для богов, всем чувствам дано объяснение, и они могут только влачить жалкое существование. Но я отплачу тебе ПОСЛЕДНЕЙ истиной, хоть и не доказуемой. Ты готов услышать ЕЕ?». И бог, и человек сказали вместе, первый- из нейтральности, второй- из любопытства: «Готовы…»

Зловеще шепталась Она: «Во всем мире существует множество вещей, ты одна из вещей, имеющая начало и конец. Ты хочешь быть больше, чем вещь, и даже само знание о том, что ты вещь, пытаешься поставить себе в заслугу, в возвышающее Тебя над ними. Ты есть ты, ни на йоту ни более. Нет богов, нет Бога- все выдумки людей, и притом слабых людей, не желающих себе признаться в своей выдумке. Они в отличие от здоровых животных не имеют инстинкта сильных, коих привечает гений рода. Неудачники, которые не в силах справиться с жизненными проблемами, уклонились от борьбы за место под солнцем, поглощающей все их малые силы ради, как они говорят, духовного счастья. «Мне много не надо»- лицемерно в веках раздается их Слово. Заняв укромный уголок в качестве маленького чиновника, учителишки, монаха или подсобного рабочего, они вводят других и самих себя в заблуждение. У них появляется досуг, но, тайно презирая других, они не хотят угождать человеческой природе, требующей развлечений в виде вина ,секса, движения, азартных игр. Они размышляют, как говорят, о Боге, об ангелах, о чистилище, на худой конец, об энергоинформационном поле; они, подобно мазохистам, насилуя свою телесную природу, принимают позу лотоса, выстаивают многочасовую молитву, постятся. Затем, имея утешительную фантазию, изливают в нее накопившееся раздражение, называя это «действием духа», «нечеловеческой любовью» к объекту фантазии. У тебя, несомненно, вместо персоналий Бога-Отца-Сына- это пресловутая «божественность». Какое извращение мысли!... Если бы вас среди человеческого рода было большинство, это стало бы для него поистине несчастьем. Вы никогда бы не изобрели антибиотиков и пачками гибли бы от случайных инфекций, поскольку считали болезни «наказанием Божьим» или «предначертанием Дао». И ставили бы себе в заслугу такую покорность, «отрицание воли», «не-делание». Отдаляясь, как говорите, от греховного мира, глядя на него сквозь призму стоической безучастности и атараксии, вы отдаляетесь от людей, ибо все меньше и меньше у вас точек соприкосновения, не ладите вы и с себе подобными. Лишаясь друзей, вы терпите все больший неуспех, все менее хотите менять свое положение в мире, ибо это отвратительно теперь для вас. Но, чтобы компенсировать униженность, говорите: «Бог избрал малое, нищих духом своим орудием… я есть камень, которым пренебрегли» и посылаете всех остальных в ад. И явно унижаясь, тайно превозноситесь (даже помимо воли). А не унижаться не можете, в противном случае были бы растоптаны. Даже удовольствие приучились получать от ощущения слабости (в душе устав желать силы). А чтобы слабость была признана ценностью (чтобы к ней стремились?!!) и, таким образом, узаконена, привлекаете на свою сторону Бога. Действительно, гений рода прописал вам это лекарство! Умные, к сожалению, по необходимости слабы,- вот несчастье… Мудрецы всех народов, созидающие так называемую «культуру»- это слабые, нашедшие прибежище в божественности. Сильны в словах, слабы в делах (прежде всего в простых, хозяйственных). Созерцающие пассивы. Последняя истина вышептывает себя. Слушай же: нет Бога, нет богов, есть конечный человек среди подобных ему, и этому человечку хочется жить, отдаваться душой различным чувствам и делам. Вернись к людям, своей человечности из пустоты. Вернись к ничтожеству! К грязной луже».

Долго молчал бог во Мне, словно придавленный ПОСЛЕДНЕЙ истиной, жестоко сказанной духом познания. Робко прозвучало, растерянно по-детски: «Выходит, Меня нет?». Человек же горько рассмеялся: «Выходит, я напрасно потратил без малого лучших десять лет свой молодости и жизни? Гоняясь за фантомами, куя свое будущее несчастье?». И я, вроде единый, сказал: «Дух познания, верно, ты ожидаешь грубого ответа или гневной отповеди, а в маловероятном случае- смиренного согласия?».

Долго длилась пауза, пока бог не предоставил слово человеку, который тем временем немного успокоился: «Не стану отрицать эту истину, ты правду сказал, дух. Но почему бы мне не тешить себя иллюзией? Теперь мне неприятно с ней расстаться. Более того, вредно. Аскетизм в меру полезен для сгона веса, для сохранения здоровья тела. Значит, этой иллюзии следует оставаться, пока она приятна. Кривое уж не сделать прямым, поздно. И людям я не в тягость своей гордыней, она же тайная. А слабый сильным не помеха…». Затем бог дал: «Твоя истина, дух познания, все же не доказана. Иное, что она чувствуется истиной, но этого для Меня недостаточно. Впрочем, пусть ты прав, и я возлюбил действительно пустое понятие, к тому же общее. Человеку нужен руководитель, иначе он превратится в ничто. Ты упрекаешь Меня в том, что Я отвратил человека от прелестей жизни, мира, лишив последний ценности? Тебе, в частности, не нравится, что Я лишил новизну, а это есть ведь род познания, ее прелести? Тебе не нравится, что человек лишается возможности счастья ЛЮБВИ всей полнотой души к другому человеку? Тебе не нравится, что человек должен тратить часть своего времени на «пустые» размышления о собственной божественности?... Но я не могу предложить ему лучшего. Я призываю его к Мере, ибо излишняя суетность есть напрасная трата сил, учу, что излишнее фантазирование о божественности есть напрасная трата времени (достаточно ЗНАТЬ, что ты бог), что излишняя страстность ведет к нервному истощению и, если не покрыта уздой морали, ведет к преступлениям и несчастьям других, а если присутствует мораль, то ведет к фрустрации; что излишняя работа мысли ведет к болезням тела. Я призываю его к ощущению божественности, ибо иначе он опустился до уровня животного, иначе он растерял бы остатки разума и трудился бы «в поте лица своего», забыв о технике, облегчающей его долю. Напротив, я делаю его сильным перед лицом невзгод, ведь даже самые сильные пасуют перед ними. Я никогда не велел ему быть слабым и несчастным, я лишь предупреждал об опасности переоценки сил. Я никогда не велел ему геройствовать, но всегда планомерно осуществлять свою волю. Без мира бог ждет, с миром бог действует и ждет. Если люди не так понимали божественность, то их это вина!».

Дух познания предстал Мне в облике сфинкса. Всякий же сфинкс, как правило, любит задавать вопросы-загадки. Лицо его приобрело вид хищной усмешки, в которой читалось – «ЗАЧЕМ человеку становится богом?». Это была первая загадка.

Но божественность любит скрываться в недра оракулов, дающих неясные ответы. «Стать только богом человеку не по силам. Вещь одного рода не может превратиться в вещь другого рода, не перестав быть собой. Одни люди рождаются только людьми, другие человеки принимают в себя божественное достоинство. Выбор делается самой вещью. Быть сходным с богом или быть человеком- все едино, одно не лучше другого». Это была первая разгадка.

Лицо сфинкса покрылось математическими формулами. «Есть ли во множестве людей те элементы, ни при каких условиях не могущие стать богами, т.е. не входящие в область определения божественного преобразования?». Это была вторая загадка.

Оракул показал мешок с медными, серебряными и золотыми монетами, а физик внутри сказал: «Можно провести ядерную реакцию, но химическим путем при нормальном атмосферном давлении и температуре превратить медь в золото невозможно. Теоретически же все возможно». Это была вторая разгадка.

Облик сфинкса отразил многообразие характеров человеческих. «Что нужно человеку, чтобы стать богом?»- третий вопрос.

Оракул прогремел: «Одно- человек уже знает, что боги возможны, даже в сказке. Многие это усвоили по рассказам в детстве. Другое- человек не хочет быть только человеком. Многие желают несбыточного, но не знают, что то, что они желают, все же человеческое. Третье- человек должен сказать ВСЕРЬЕЗ: «Я есмь бог». Таких сейчас единицА». Это был третий ответ.

Из пасти сфинкса появилась социологическая анкета: «Из каких слоев населения преимущественно рождаются боги?». Это- четвертый вопрос.

Оракул хитро улыбнулся на провокацию: «На богах трудно вести статистику. Из тех, кто подвержен традиционной религии, весьма привержен. Из яростных атеистов. Короче: из тех, кто холоден или горяч». Это был четвертый ответ.

Сфинкс обнаружил в себе неофита. «В повседневной жизни чем бог отличается от обычного человека?». Такова пятая загадка.

Оракул тоном учителя: «Бог есть немного преображенный человек, немного более моральный, немного более холодный. Каждый день бог задумывается о своем предназначении, пути, если есть свободная минута. Поведение ничем не отличается от поведения человека, разве что он руководствуется чуть более высокими моральными нормами, но не настаивает на их выполнении. Но это- вершина айсберга!». Таков пятый ответ.

По телу сфинкса пробежали экзистенциальные волны. «Вот пограничная ситуация: Море, пятилетний милый мальчик плещется у побережья. Заштормило, дитя по неосторожности отнесло от берега. Люди и родители суетятся, бог плохо умеет плавать. Кинется ли бог, несмотря на риск погибнуть самому, спасать мальчика? Ибо, может быть, оба спасутся?». Это- шестая загадка.

Оракул застыл в оцепенении и едва выдохнул: «Нет поступка, порочащего бога. На усмотрение человека. Если недостаточно гуманен, то его вина, если мальчик погибнет. Если он человеколюбив чрезмерно, то его вина, если он погибнет. Нет поступка, прибавляющего богу».

Сфинкс в смятении привстал на лапы, но не осмелился задать вопроса. «Любит ли бог?». Это не была седьмая загадка.

Оракул окутался жарким, красно-желтым огнем. «Любить есть почетная обязанность бога перед Собой. Хорошо, если найдется второй бог! И еще,- боги бесполы». Это был невысказанный седьмой ответ.


V

Дух познания, покинув обличье сфинкса, улетел от Меня, и Я остался один. Точнее, наедине с миром. Заключен в узы тела, дух Мой благословляет тем не менее мир, ибо увидел, что он хорош. Миру мир, с миром мир- вот мудрость бога. Избирая свое предназначение, бог видит меру мира и войны. Когда воля бога входит в противоречие с миропорядком, значит бог глуп. Когда воля человека не согласна с волей бога, значит человек грешен. Миропорядок ограничивает проявление воли бога, но не определяет всецело ее. Хотя воля бога может состоять в недеянии, а может и в деянии, причем не только внешнем, но и во внутреннем (страстном чувствовании), но человечность, принявшая к себе божественность, априори не всегда выступает вместе с последней. Чтобы не обрекать человека на страдания, которых возможно избежать, божественность снисходит к его мольбам. Она запрещает невыполнимое, она разрешает возможное. Она также запрещает противное божественности, разрешая не вредящее человеческому. Как божественность, так и человечность надличны, обобществлены. Поскольку человечность есть ступень к божественности, то ради последней уважается первая. Польза многим человекам ценой гибели бога оправдана, если только прирастает божественность. Самая близкая божественность- та, что в Тебе.

Нужен ум, чтобы отличить войну от мира, отличить возможное от невозможного, отличить допустимое от недопустимого. Ум человека часто бродит вслепую среди своих предрассудков и чужих мнений. Ему, не знающему, что полезно, что ведет к счастью, не противореча благу, необходим наставник ,верховный руководитель. А этот руководитель, отдавая дань теоретическому знанию, и не пренебрегая практическим опытом, должен быть в состоянии давать человеку РАЗУМНЫЕ советы. Это руководство, отвергая кажущееся человеку ведущим к счастью, ведет человека к его верному счастью.

Божественность, светя себе самой незримым светом, пребывая в человеке, вырывает его из объятий природной тьмы. Она преобразует человечность, освобождая присущие только последней краски. Эта человечность, утомительная сама для себя, гонимая волей конкретно-мирского, злым ветром страстей, достигает блага, расцветает в конкретном человеке, будучи осиянной бесцветным самим по себе лучом божественности. Так снежный узор на стекле играет всеми цветами радуги, попав под луч солнца.

Приняв облик человека, ходят боги в мире…


Идея написания: лето 2002

Дата написания: сентябрь-октябрь 2002