Книга представляет собой запись фактов, событий, воспоминаний и размышлений, навеянных работой в чернобыльской зоне и многочисленными встречами с участниками этих работ.

Вид материала

Книга

Содержание Чернобыльская Таня Едет комиссия. Вот тебе и продувка

Подобный материал:

• Библиотека Альдебаран, 2446.13kb.
• Методические указания по выполнению курсовых работ учебной дисциплины, 169.91kb.
• Программа, написанная непосредственно в процессорных кодах, представляет собой последовательность, 302.67kb.
• Виталий Семенович Макаренко (1895-1983). Мой брат антон семенович. [Воспоминания], 697.94kb.
• Выступление губернатора на встрече с активом троо участников ликвидации последствий, 26.77kb.
• Радиации вследствие катастрофы на чернобыльской аэс, 820.17kb.
• Оценка последствий налоговой реформы, 50.61kb.
• В. В. Полуэктов полевые и манипуляционные технологии настольная книга, 6716.55kb.
• Ли Чжунъюй – Основы науки цигун, 594.79kb.
• Источник: В. Гейзенберг, Физика и философия, М., Наука, 1989, сс. 3-132, 2670.06kb.

Чернобыльская Таня

Трудно найти у нас человека, которому бы не было известно имя Тани -- юной партизанки, оставшейся до последних мгновений своей короткой жизни верной Советской Родине,-- Зои Космодемьянской.


Как-то от своего товарища узнал, что и в Чернобыле тоже есть человек, повторивший в годы Великой Отечественной войны подвиг Тани.


И вот передо мной совсем юная девчонка, словно только что вышедшая на прогулку в лес. Задумчивые глаза, босые ноги на прогретом солнцем валуне, стройная девичья фигура, толстая, лишь до половины заплетенная коса. В пробивающихся через кроны деревьев лучах солнца вся она словно сияет каким-то внутренним счастьем.


И это нежное, хрупкое создание -- партизанка? Честно говоря, не просто представить себе такое. Но у самого валуна чьей-то заботливой рукой высажены цветы: видно, добрую память оставила о себе эта девочка.


Стоит она сейчас под сенью пышных деревьев рядом со школой № 2 в Чернобыле. Не может быть, чтобы не знал о ней кто-нибудь из работающих сейчас в помещении этой школы: ведь за цветами же кто-то ухаживает. И я пытаюсь расспрашивать о ней. Увы, большинство -- а это молодежь -- ничего сказать не может. Но вот люди постарше -- другое дело, хотя они и не жили в этих краях до аварии.


Да, это именно та девочка-партизанка, отважная связная; передававшая ценные разведывательные сведения партизанам в леса белорусские. Скульптор подсмотрел именно тот момент, когда она заплетала в свою богатую косу бумажку с очередным донесением подпольщиков.

«А цветы?»

«Так ведь это Федоры Ивановны забота. Мы ее сейчас поищем».


Вот и она, Петенок Федора Ивановна. Она и раньше жила в Чернобыле, и сейчас ей хватает здесь дел. Дом ее рядом со школой -- по ул. Красноармейской, 25. И все непосредственно ее касается. Возраст не сделал ее безразличной к окружающему, даже к тому, что вроде бы могло и не трогать ее лично. Не почувствовал я в разговоре с ней религиозности, но она не может спокойно смотреть на то, как зарастает сорной травой двор Ильинской церкви в Чернобыле, как облазит краска на ее постройках, как разрастается куча мусора у входа. Ничего не должно быть у нас бесхозным. Память -- это уважение к прошлому, без него не может быть человека. С какой обидой, почти со слезами рассказывает она о том, как совсем еще молодая девушка -- комсомольский организатор -- норовит обойти ее, чтобы избежать разговора о своей ровеснице -- Тане. Видно, очень уж не хочется «организатору» распылять свое сознание на такие абстрактные понятия, как Память. Обходится, наверное, и без нее. А вот Федора Ивановна обойтись не может.


...Трудно представить себе злоключения Чернобыльской Тани после аварии. Оказалась она в какой-то мастерской -- словно скрывали ее от постороннего взгляда в глубоком подполье. Вывела же ее снова на свет Федора Ивановна -- и привела поближе к людям, во двор школы. И продолжает заботиться о ней -- знает, что любила Таня лесные места и цветы. Так вот и стоит сейчас она среди цветов и шумных деревьев, среди людей, которые не мыслят жизни без памяти о тех, кому они жизнью своей обязаны. И очень хочется Федоре Ивановне, чтобы знали люди о Тане, помнили о ней.


Но почему же именно в Чернобыле, где самоотверженность и мужество людей были нормой поведения, практически никто не знает о самоотверженности и мужестве этой простой девчонки? Не к лицу нам такая ущербность! Даже в музее, расположенном в здании комендатуры по ул. Ленина, 26, удалось прочесть лишь одну короткую фразу под фотографией обелиска и маленькой девичьей фотокарточкой: «Обелиск в с. Лодыжичах на могиле Паши Oсидач -- отважной партизанки, которая погибла от рук фашистов в 1943 г.».


Скромно -- ничего не скажешь... И скромность эта не украшает нас. Мы просто обязаны знать о короткой, но яркой жизни этой девочки как можно больше. Разные люди по-разному рассказывают о ней, приводят различные подробности из ее жизни. Родилась она в Лодыжичах. Сестра ее после аварии была эвакуирована -- кажется, в село Сукачи Иванковского района. Говорят, что и мать ее жива, но не знают, где она сейчас. А Таня (или Паша) была связной у партизан, располагавшихся в Брагинском районе -- в Белоруссии. Вот туда и несла она свое последнее донесение, заплетенное в косу. Там. около Котичева, и схватили ее фашисты. Долго мучили, издевались и закопали живьем в землю.


Это легенда. Возможно, не все в ней точно. Но в главном едины все, это совсем еще юное создание проявило в труднейшее для нашей Родины время завидное мужество, самоотверженность, она смогла пожертвовать ради общей победы над врагом самым дорогим, что принадлежало ей лично,-- своей, только еще расцветающей, жизнью.


Как часто мы слышим или даже повторяем сами, увы, ставшую банальной фразу: «Никто не забыт и ничто не забыто». Но, может, время перестать наконец лицемерить перед самим собой? Пока еще можно что-то уберечь в человеческой памяти, пока еще живы участники и свидетели тех героических дел. Пока еще живы! Пока еще... Ведь как мало их осталось, и как дорого все то, что хранит их память.


...Позором и для тех, кто жил до аварии в Чернобыле, и для всех нас, работавших или работающих там, является то, что эта девочка, эта Чернобыльская Таня, фактически забыта. Сделаем же сейчас все, чтобы хоть чуть-чуть загладить свою вину перед Великой Памятью!


Все вместе мы сможем это сделать.


И нижайший поклон Федоре Ивановне, не пожелавшей смириться с провалами в нашей совести и нашей памяти!


Чернобыль, лето 1988г.

Едет комиссия.


К нам едет комиссия! Нет, еще не приехала. Через несколько дней будет. Но какие это несколько дней?! Так и хочется сказать -- дни (и ночи тоже) самоотверженного, коммунистического труда. Вот только слово "коммунистический" как-то не выговаривается.


Вон там, недалеко от здания котельной, мощным импортным бульдозером ровняют площадку. Что там для этой техники какие-то траншеи, котлованы или кучи строительных материалов? Зато какой результат! Все чисто и все гладко.


А там вот уже полотно готовят для бетонных дорожек. Не важно ведь, что здесь только что проходила траншея, трубы в которой не успели проверить, да, и песок насыпной провалится. Но зато, какая красота: приходишь утром, а перед тобой уже готовая гладкая, бетонная дорога с первыми, глубокими следами прошедших по ней людей.


Вся площадь, окружающая котельную, преображается прямо на глазах. Исчезает все, что могло бы смутить придирчивый взгляд членов надвигающейся комиссии. В мгновение ока исчезают под слоем песка трубы с еще не законченной изоляцией и еще не перекрытые траншеи. Все это потом. А пока -- в сторону сомнения, сделаем все, чтобы порадовать взгляд дорогой комиссии. А ведь и впрямь -- весьма "дорогой"!


Бурную деятельность обрывает появление комиссии. Что успели «запрятать», то и «запрятали». Все вокруг замерло словно по стойке "смирно". Парадное оцепенение длиться не долго: час-полтора....и комиссия удалилась. Территория котельной быстро пустеет. Всем -- заслуженный отдых. Поработали на славу, в грязь лицом (перед начальством) не ударили, вроде бы угодили. До конца дня и весь следующий день кругом тишина, как в детском саду в тихий час.


Передышка закончилась и снова за работу. Там нужно закончить теплоизоляцию труб, откопав предварительно засыпанные траншеи. А там что-то трубы потекли прямо под новенькими бетонированными дорожками, ничего, долго ли разобрать. И так далее и тому подобное. Что из того, что за время подготовки "встречи" и еще в течение многих дней после этого много дурной (и очень дорогой!) работы проделано, но ведь угодили же начальству! А это самое главное.


Но самое захватывающее -- это пуск самой котельной. Сказочное зрелище! Даже больше: в сказке ведь из ничего может появиться что-то только при наличии весьма квалифицированного волшебника. А здесь, в связи с отсутствием такового в штате, приходится обходиться без него. И, я бы сказал, весьма успешно.


Если первый раз попадешь на "пуск" подобного объекта, то многого просто не сможешь понять. Даже и пытаться не стоит понять что-нибудь, найти во всем этом здравый смысл или, хотя бы, что-нибудь логическое. Ходишь по котельной, смотришь как много еще не доделано или совсем не сделано, и становится совершенно ясно, что месяца два-три на все это не слишком много. А тебе говорят, что пуск через неделю. И очень уж серьезно говорят, на шутку не похоже. Да, что вы, это же просто не возможно! А вот увидите, что все будет пущено в срок. И снисходительно улыбаются, имея в виду мою неопытность в подобных вопросах.


Работы идут, конечно, на полных оборотах. Хотя не очень понятно, почему основные силы брошены на чисто марафетную их часть. Но это непонимание опять, видимо, от моей неопытности. Это я уже потом понял, что не так уж важно сделать все хорошо, главное -- "произвести впечатление". А для остального уже создана "саперная команда", возглавляемая врожденным "сапером" Панчуком Александром Алексеевичем, который, как говориться, всегда готов в любое время дня и ночи броситься на "разминирование" любого "сюрприза", любовно оставленного строителями и монтажниками. Как тут не восхититься изощренностью в создании и размещении таких "сюрпризов"?!


Вот, например, казалось бы, самый примитивный случай: элементарное фланцевое соединение трубопровода с задвижкой. Тут и сюрприз то изобрести не просто. Но можно! Только подали воду, а она как из ведра (нет, куда сильнее!) бьет. Но не везде, а только в одну сторону. Болты-то, оказывается, затянули лишь с одной стороны, где попроще и поудобнее. Ну, чем не сюрприз. Сразу не догадаешься.


А вот насос водяной стоит: молча так, солидно. Но это пока не пустили его. А тут вдруг загудит, засвистит. Ну разве же догадаешься, что еще на заводе в подшипник пружинку от масленки заложили. Видно также какой-то "эксперимент" затеяли: справится ли подшипник с пружинкой этой? Не могли же монтажники сорвать такой "эксперимент". Вот и записали они "ревизию подшипников" только на бумаге, не стали извлекать эту "экспериментальную" пружинку. "Сюрприз" все-таки. А подшипник справился, на мелкие кусочки поломал пружинку, но почему-то дальше работать отказался: так возмущенно гудел и так распалился от злости, что пришлось снимать его с этой должности и нового на его место назначить.


Тот вон насос посолиднее, какие уж тут "сюрпризы". Ан нет, и тут ведь придумали. Видать шибко способный народ на заводе-то. Так уж «сюрприз» свой упрятали, что и не догадаешься. Специальную дырочку в литом корпусе предусмотрели. Здорово ведь придумали! Дырочка какой-то грязью замазана. Но только пустишь насос, а тебя водичкой с ног до головы! Хорошо хоть холодной. Видно изобретатели этого "сюрприза" твердо знали, что на их оборудовании не только при "пуске", но и еще долго после него горячей воды не получишь. И ведь точно рассчитали.


О многих других, еще более "остроумных" и "отлично" технически выполненных "сюрпризах" я и говорить боюсь. Как бы не обвинили меня работники завода изготовителя и монтажных организаций в разглашении их "профессиональных секретов".


Так вот и занимались: большую часть времени -- поиском очередных «сюрпризов», а оставшееся время -- работами по пуску и наладке оборудования. Работы еще очень далеки от завершения, а комиссия, теперь уж приемная, вот- вот нагрянет.


И нагрянула! Водили их, конечно же, там, где марафет успели навести. В другие места и сама комиссия не рвалась. Все по доброй договоренности: одни не хотят показывать, а другие не хотят видеть. Приемка объекта состоялась!


Отзвучали фанфары, отлились праздничные возлияния, а теперь снова за дело. И долго еще завершали монтаж, искали новые «сюрпризы», устраняли недоделки, пускали и налаживали оборудование, раскапывали засыпанные трубы, ломали не на месте и не вовремя положенный бетон. Словом, как на любой другой пусковой стройке в нашей запутавшейся в каких-то изощренных «принципах» стране. Но теперь все это делалось на «действующем» объекте.


Происходило все это в совсем новом, строящемся городе Славутичь, будущем служебном городе Чернобыльской АЭС. Занесло меня туда не по своей воле: перебор дозы облучения и временное выведение из зоны в безопасное место. Так вот и довелось потрудиться слесарем по теплоэнергетическому оборудованию. И объект этот был очень нужен городу: приближалась первая в его истории зима. Надо сказать, что это чувствовали все: одни спешили подписать бумаги, а все остальные старались как можно быстрее и лучше завершить все работы. И благодаря этим остальным жители нового города встретили эту первую зиму в теплых квартирах.


Лето-осень, 1987г.

Вот тебе и продувка


24 Февраля 1987 г. Обед остался позади. Большая группа работников, в том числе и военнослужащих, продолжает работы по дезактивации вентиляционных помещений блока третьего и четвертого реакторов (помещение 7001). Уже приступила к работе вторая смена солдат. Подполковник Иванов, руководящий работами, сетует на то, что очень сильно пахнет гарью, как будто где-то поблизости ведутся сварочные работы.


Обходим близлежащие помещения, но ничего похожего на сварочные работы не обнаруживаем. Звоним в диспетчерскую ЧАЭС. И... как снег на голову, ответ:

"А мы проводим продувку вентиляционных систем реакторов. Уже с 11 часов». «Но ведь там же люди!"

В ответ скромное молчание.

Подполковник Иванов: «Немедленно покинуть помещение!».


Люди подвергнуты опасности, работы сорваны. Не слишком ли дорогая халатность?! Ведь все знают, что работа людей в зоне вентиляционных помещений реакторов при продувке вентиляции категорически запрещена. Вот ведь даже такой жестокий урок, как «Урок Чернобыля», многих «руководителей» так ничему и не научил.


Кстати, на другой день были запрещены работы в помещении 7001 до 15-00 именно в связи с продувкой вентиляции. Значит, отлично все знают. Но вот «за заботами» разве вспомнишь о людях.


Февраль, 1987г.