Червов Н. Ф
| Вид материала | Документы |
СодержаниеПочему мы потерпели жестокое поражение в самом начале войны? Протяженность границы |
Почему мы потерпели жестокое поражение в самом начале войны?
Критический анализ нашей катастрофы в самом начале войны, построенный не нешаблонных оценках происходящего, позволяет впервые рассеять туман, который до сих пор окутывает истинные причины поражений Красной Армии летом 41-го, объяснить наши провалы и неудачи. Одновременно показать в единой цепи сложнейших событий политическую прозорливость и принципиальность Советского руководства в ходе войны. Думается, что все это заслуживает внимания в годовщину 60-летия Победы на фашистской Германией и последующих юбилеев о войне, память о которой вечна.
Безусловно, в этом плане особый интерес представляют нестандартные версии о том, почему Советский Союз, зная о неизбежности войны с фашистской Германией, оказался недостаточно подготовленным и был на грани поражения, а немцы оказались под Москвой? Где кроятся глубинные причины наших просчетов и ошибок?
По оценке отечественных историков и многих военачальников – авторов мемуарной литературы, в числе основных причин неудач обычно называются: внезапность нападения фашистской Германии на Советский Союз; запоздалое отмобилизование, стратегическое сосредоточение и развертывание Вооруженных Сил; несвоевременное приведение в полную боевую готовность войск приграничных военных округов; недооценка сил противника и переоценка возможностей Красной Армии и др. причем все эти просчеты связывают с именем Сталина и его диктаторским единовластием. Такие просчеты, конечно, были. Их много раз признавал сам Сталин накануне и в ходе войны, в 45-м, когда говорил, что «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения…» Но являются ли эти просчеты решающими в трагическом начале войны?
Нет, не являются, они не выдержали испытание временем. Главные причины наших неудач в самом начале войны кроятся в другом, что подтверждается фактами, документами. Назовем в этой связи свои версии, свои оценки, выводы и аргументы:
- Миф о «внезапности нападения» не очень убедительно объясняется в основном в военной литературе, чтобы оправдать наши просчеты в подготовке войск и армии в целом вероломством противника. Фактически не было внезапности нападения фашистской Германии на Советский Союз – ни политический, ни военно-стратегической. Мы знали и о неизбежности войны, и о времени нападения. 5 мая 1941 г. Сталин, выступая в Кремле на приеме выпускников военных академий, сказал, что война с Германией начнется «вскоре», что она неизбежна, и «если Молотов и его аппарат наркомата иностранных дел сумеют оттянуть начало войны на два-три месяца – это наше счастье». В конце мая 41-го на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП (б), то есть менее чем за месяц до войны, Сталин предупреждал: «Обстановка ободряется с каждым днем. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии. От таких авантюристов, как гитлеровская клика, все можно ожидать, тем более нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии».
Сказано четко и ясно. Всякие другие суждения (будет- не будет нападение) теряют смысл. Оба заявления Сталина основывались на многочисленных данных советской разведки и других источников, где назывались противоречивые, но конкретные дни нападения. Эти разведанные неоднократно публиковались в печати. В связи с приближением войны в Центре и на местах были приняты соответствующие меры на случай внезапного нападения. Что конкретно было сделано на этот счет?
- Сразу же после кремлевской речи Сталина, т.е. после 5 мая, Тимошенко и Жуков дали приказ западным приграничным военным округам подготовить планы отражения гитлеровских ударов («Планы обороны государственной границы»)5*. Окружные планы были представлены в Генеральный штаб 10-20 июня 1941 г.
- С середины мая 1941 г. из глубины страны на запад выдвигались семь общевойсковых армий: 16,19,20,21,22,24,28 (всего 28 дивизий). Это было начало выполнения плана сосредоточения и развертывания стратегических резервов на западном направлении.
- 14 мая командующему ЗапОВО генералу армии Д.Г. Павлову было направлено распоряжение № 503859/СС/Ов, написанное от руки генерал-майором А. Василевским в двух экземплярах. В нем было приказано: к 20 мая 1941 г. разработать детальный план обороны госграницы; детальный план противоздушной обороны. Ставились задачи на оборону – не допустить вторжения… Предусмотреть нанесения контрударов механизированными корпусами… подготовить тыловые рубежи на всю глубину обороны, включая Р. Березина. На случай вынужденного отхода разработать план… Иметь план подъема войск по тревоге. Подписи: Тимошенко, Жуков.
- В мае западным округам было приказано в срочном порядке строить полевые фронтовые (армейские) командные пункты и 19 июня вывести на них фронтовые (армейские) управления ПриОВО, ЗапОВО, КОВО. Управление Одесского округа добилось такого разрешения ранее.
- К началу июня 1841 г. на учебные сборы призвано из запаса 800 тысяч человек (кроме того, скрытно было призвано ещё 300 тыс., чел.), и все они были направлены на пополнение войск приграничных западных военных округов и их укрепленных районов. 14 мая был проведен досрочный выпуск курсантов военных училищ.
- В мае командирование КОВО получило оперативную директиву из Москвы, которая определяла задачи войск округа на случай внезапного нападения Германии. Задачи ставились конкретные: выявить сосредоточение войск противника, группировку его сил; быть готовыми упорной обороной надежно прикрыть мобилизацию, сосредоточение и развертывание войск округа; спешно подготовить в 30-35 километрах к передислокации на полевые аэродромы.
- 18 июня 1941 г. приграничные военные округа получили из Москвы указания о приведении войск в боевую готовность. Подтверждением этого являются следующие факты и документы:
- «Приказ Командующего Прибалтийским Особым военным округом №00229 от 18 июня 1941 г. управлению и войскам округа о проведении мероприятий с целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа». Сов. Секретно, особой важности6.
Согласно этому приказу все войска приводились в боевую готовность и к 21 июня занимали свои исходные районы (районы сосредоточения). Приказ подписали: командующий генерал-полковник Кузнецов, член Военного совета корпусной генерал Диброва, начальник штаба генерал-полковник Кленов.
Примером практического выполнения указанного приказа являются действия 28 тд. В полдень 18 июня в 28 танковую дивизию (командир-полковник И.Д. Черняховский) был доставлен нарочным пакет «Особой важности». Командир 12 мехкорпуса генерал-майор Н.М. Шестопалов требовал привести дивизию в полную боевую готовность и в 23.00 выступить с зимних квартир (г. Рига) в район сосредоточения Груджяй, Мешкуйчяй, Буйвони – в 15-20 км. севернее г. Шяуляй.
Через 1,5 часа штаб дивизии разослал в войска приказ: «Части дивизии приводить в боевую готовность в соответствии с планом поднятия по боевой тревоге, но самой тревоги не объявлять. Всю работу провести быстро, но без шума, без паники и болтливости, имея положенные нормы носимых и возимых запасов продовольствия, горюче-смазочных материалов, боеприпасов и остальных видов военно-технического обеспечения. С собой брать только необходимое для жизни и боя». (Архив МО СССР, ф.28 тд., оп. 3834, д.2. л.1).
К утру 20 июня 28тд сосредоточилась в указанном районе – в 130 км от госграницы с Восточной Пруссией. Состав дивизии – 9300 чел., 250 боевых танков Т-26 и БТ – 7. За два ночных перехода 28тд совершила марш 220 км. Утром 23 июня дивизия Черняховского нанесла удар по вклинившемуся противнику в направлении Таураге.
- Генерал армии М. А. Пуркаев (бывший начальник штаба Киевского Особого военного округа): «13 или 14 июня я внес предложение вывести стрелковые дивизии на рубеж Владимир- Волынского укрепрайона, не имеющего в оборонительных сооружениях вооружения. Военный совет округа принял эти соображения и дал соответствующие указания командующему 5-й армией.
Однако на следующее утро генерал-полковник М.П. Кирпонос в присутствии члена военного совета обвинил меня в том, что я хочу спровоцировать войну. Тут же из кабинета я позвонил начальнику Генерального штаба и доложил принятое решение. Г.К. Жуков приказал выводить войска на рубеж Ура, соблюдая меры маскировки».
- И.Х. Баграмян: «15 июня мы получили приказ (из Москвы – авт.) начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже все было подготовлено к этому: мы ещё в начале мая по распоряжению Москвы провели значительную работу – заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Мы не замедлили это сделать». («Так начиналась война». Воениздат, М. 1977. Стр. 76-77).
- Маршал Советского Союза М.В. Захаров бывший начальник штаба Одесского военного округа: «…Приказом НКО от 19 июня войскам предписывалось замаскировать аэродромы, боевые и транспортные машины, склады, парки и базы, а также сосредоточить самолеты на аэродромах. Флоты и флотилии должны были повысить боевую готовность и усилить карабельные дозоры… По настоятельной просьбе Военного совета ОдВО личным распоряжением начальника Генерального штаба Г.К. Жукова от 14 июня Одесскому военному округу согласно мобплану разрешалось «выделить армейское управление и 21.6. 1941г. ввести его в Тирасполь…»
- Генерал-полковник Л.М. Сандалов (бывший начальник штаба 4-й армии Западного военного округа): «…в то время, как приграничные армии не принимали никаких мер по приведению войск в боевую готовность, стрелковые корпуса, дислоцированные в восточных областях Белоруссии, по указанию Генерального штаба 18-21 июня начали выдвижение походным порядком и по железной дороге ближе к границе». В ЗАПВО боевые самолеты оказались не рассредоточенными, не замаскированными на стационарных аэродромах. Приказ НКО от 19 июня выполнен не был. Более того, распоряжением командующего ЗапВО с боевых самолетов были сняты оружие и боеприпасы. Этого ни понять, ни оправдать никак нельзя. В большинстве соединений и частей не хватало оружия, боеприпасов, горючего, в то время как фронтовые и армейские склады ломились от боеприпасов, а в хранилищах ГСМ были закачены миллионы тонн горючки.
Таким образом, документы и факты, касающиеся западных приграничных военных округов, подтверждают непреложную истину о том, что указания Генерального штаба о приведении войск в боевую готовность были направлены в округа 18 июня 1941 г., а не в 00.30 22 июня, как об этом пишут некоторые историки и военачальники в своих мемуарах.
Что касается телеграммы Генерального штаба, направленной в войска в ночь на 22 июня, то она лишь подтверждает сказанное. В ней говорится:
«1. В течение 22-23. 6. 41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибВО, ЗапВО, КОВО, ОДВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников». Такова преамбула.
В приказной части (пункт 3) указано: скрытно занять огневые точки Уров, рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, войска держать рассредоточено и замаскировано, других мероприятий без особого распоряжения не проводить. Подписи: Тимошенко. Жуков. 22.6. 41 г.
Эту телеграмму Г.К. Жуков назвал в «Воспоминаниях… директивой. Однако таковой ее назвать нельзя ни по содержанию, ни по форме, потому что в ней лишь подтверждается то, что войскам военных округов уже было указано Генеральным штабом от 18 и 19 июня 1941 г.: продолжать "быть в готовности"; выдвигаться из мест постоянной дислокации в те районы, где они должны вести бой (об этом говорится в указаниях от 18 июня); рассредоточить авиацию (об этом была специальная директива от 19 июня).
В «ночной» телеграмме ничего не говорится о вскрытии секретных пакетов для подъема войск по боевой тревоге. Почему? Потому что приказ об этом был отдан военным округам ранее – 18 июня, за четыре дня до начала войны. А главное предназначение «ночной» телеграммы – «не поддаваться ни на какие провокационные действия».
Все сказанное выше дает основание утверждать, что предусмотренные НКО и Генштабом с разрешения т.н. «политики» мероприятия по приведению западных округов в боевую готовность свидетельствуют о то, что для войск приграничных фронтов (флотов) нападение гитлеровцев не было внезапным. Все они (кроме Западного фронта) успели привести в исполнение соответствующие меры и 22 июня встретили вторжение противника организованным сопротивлением. Да и о какой «внезапности нападения» можно говорить, если уже 21 июня приграничные военные округа решением Политбюро были преобразованы во фронты? Если 18 июня военные округа получили из Центра распоряжение о приведение войск в боевую готовность и приступили к реализации соответствующих мероприятий?
Мне могут возразить, что приведение армий прикрытий в боевую готовность следовало бы начать раньше, не спеша. Однако этого делать было нельзя. Агрессивные западные государства, прежде всего фашистская Германия, оценили бы такие действия, как непосредственную подготовку к развязыванию войны и объявили на весь мир СССР агрессором. А Германия начала бы войну намного раньше под предлогом отражения советской агрессии, что для нас было невыгодно, так как в оперативном построении советских армий прикрытия все равно бы ничего не изменилось. Поэтому названные выше меры осуществлялись нашей страной в оптимальные сроки и в мирное время.
Что касается «внезапности нападения» Германии на Советский Союз, о которой так много говорится в исторической литературе, как об одной из главных причин нашего поражения в самом начале войны, то она трактуется и понимается неправильно. Маршал Г.К. Жуков: «Что значит внезапность, когда мы говорим о действиях такого масштаба? Это ведь не просто внезапный переход границы, не просто внезапное нападение. Внезапность перехода границы сама по себе ещё ничего не решала. Главная опасность внезапности заключалась не в том, что немцы внезапно перешли границу, а в том, что для нас оказалась внезапной ударная мощь немецкой армии; для нас оказалось внезапностью их шестикратное и восьмикратное превосходство в силах на решающих направлениях; для нас оказались внезапностью и масштабы сосредоточения их войск, и сила их удара. Это и есть то главное, что предопределило наши потери первого войны. А не только и не просто внезапный переход границы». (Маршал Жуков. Каким мы его помним. М. 1988. Стр. 104).
В указанной формулировке Г.К. Жуков, правильно излагает суть «внезапности нападения», вместе с тем он констатирует лишь сам факт ошеломленности и связывает с ней наши потери. А почему такое произошло? Имелась ли возможность не допустить подобной внезапности? Об этом маршал не счел необходимым высказать свое мнение, хотя именно в ответе на эти вопросы кроется глубинная причина нашей трагедии в самом начале войны, о чем будет сказано ниже.
Приведу ещё один пример так называемой «ошибки» Сталина, которую, по мнению маршалов Г.К. Жукова и А.М. Василевского, он допустил при оценке направления главного удара противника, что явилось, дескать, одной из важных причин наших неудач в первые дни войны.
Как пишет в своих мемуарах Г. Жуков, в оперативном плане 1940 г. наиболее опасное направление было белорусское. При рассмотрении оперативного плана весной 1941 г. Сталин убеждал, что «…гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донецким бассейном, чтобы лишить нашу страну важнейших экономических районов и захватить украинский хлеб, донецкий уголь, а затем и кавказскую нефть». («Воспоминания и размышления». Т. 1. Стр. 235. М. 1974 г.). Наркомат обороны и Генштаб согласились сотрудничать с суждениями Сталина и внесли изменение в оперативный план – опасным стратегическим направлением стало львовско-киевское.
«В соответствии с этим, - отмечает А. Василевский, - Генштабу было поручено переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки наших войск на Юго-Западном направлении…План был отработан не только Генеральным штабом с соответствующими управлениями Наркомата обороны, но и с командованием войск приграничных военных округов». (А. Василевский. «Дело всей моей жизни», стр. 106. Политиздат. 1975).
По мнению Жукова, концентрация наших главных сил на киевском направлении была стратегической ошибкой, которая, «…несомненно, отразилась на оборонительных действиях на западном направлении». (Т. 1. Стр. 235).
Указанные рассуждения двух маршалов относительно «ошибки» Сталина оставляют в тени, по крайней мере, три вопроса: какие силы потребовал Сталин дополнительно выделить КОВО (на киевское направление)? Откуда были взяты эти силы: из Белоруссии, Прибалтики или внутренних военных округов? Какие соединения и в каком составе были дополнительно выделены для усиления КОВО?
Из мемуаров Г. Жукова известно, что усиления КОВО (ЮЗФ) было проведено только в первые дни войны за счет сил внутренних военных округов (19-я армия из СКВО и 16-я армия из Забайкалья), которые выдвигались в КОВО, но были перенацелены в состав Запфронта – обе армии в район Орша-Руднинск – Смоленск. О других каких-либо мероприятиях по усилению западного направления нигде ничего не говорится.
В связи с этим представляет интерес посмотреть, насколько сильно отличается по своему боевому составу КОВО и ЗАПВО, то есть определить, произошло ли практическое усиление КОВО до начала войны? Для этого читателю предлагается нижеследующая таблица, в которой приведены данные о боевом составе приграничных военных округов (ЛенВО, ПрибВО, ЗапВО, КОВО, ОдВО).
Таблица
| | ЛенВО | ПрибВО | ЗапВО | КОВО (без 12 А*) | ОДВО |
| Дивизии: - стрелковые | 15 | 19 | 24 | 26 | 13 |
| - танковые | 4 | 4 | 12 | 16 | 4 |
| - моторизованные | 2 | 2 | 6 | 8 | 2 |
| - кавалерийские | - | - | 2 | 2 | 3 |
| Отд. стр. бригады | 1 | 1 | - | - | - |
| Полоса обороны на дивизию, км. | 87 | 16,5 | 18 | 15,5 | 30 |
| Протяженность границы: - сухопутная | 1200 | 300 | 450 | 800 | 450 |
| - морская | 380 | 420 | - | - | 170 |