Червов Н. Ф
| Вид материала | Документы |
Из военного дневника генерал-полковника Ф. Гальдера (22 июня 1941 г.)
Общая картина первого дня наступления такова: противника был захвачен немецком нападением врасплох. Тактически он не был развернут для обороны. Его войска в приграничной зоне находились в своих обычных местах расположения. Охрана границы в целом была плохой.
Тактическая внезапность привела к тому, что вражеское сопротивление непосредственно на границе оказалось слабым и непорядочным, а потому нам удалось захватить через приграничные реки, прорвать находившиеся вблизи границы позиции пограничной охраны (полевые укрепления).
Сосредоточенные на направлениях главных ударов крупные силы вермахта, в том числе, основная масса танковых соединений, имели значительное превосходство над советскими армиями прикрытия. Достаточно сказать, что на смежных флангах Северо-Западного фронтов, где наносили удар войска группы армий «Центр», на четыре советские дивизии, выдвигавшиеся на широком фронте к границе, обрушились три танковые, две моторизованные и десять пехотных немецких дивизий.
В результате превосходства в силах танковым и моторизованным соединениям групп армий «Север» и «Центр» к исходу 22 июня удалось прорваться на глубине до 35 км., а местами и до 50 км. Войска группы «Юг» продвинулись от границы на 10-20 км. Роковую роль в этом сыграли и установки командования Красной Армии не поддаваться на провокации противника, чтобы не спровоцировать вооруженного конфликта с Германией.
Для выяснения положения на фронтах и оказания помощи в организации отпору врагу уже в середине дня 22 июня были направлены начальник Генерального штаба Г.К. Жуков (Северо-Западный фронт).
…После первого шока противник вступил в бой.
Наступлением наших дивизий на всех участках противник был отброшен с боями в среднем на 10-12 км, понеся потеря. Тем самым был открыт путь моторизованным соединениям. (ОГБ. Т. 2. Кн. 1. стр. 581 - 882).
- Командующий 2-й танковой группой немецкий генерал Гудериан, рассказывая о тех днях начала войны, не мог скрыть своего изумления, как его танковые дивизии, благодаря уцелевшим и разминированным мостам, беспрепятственно ринулись в атаку. Фронт был открыт.
- Фельдмаршал фон Клюге: «Как мы предполагали, к вечеру 21 июня русские должны были понять, что происходит, но на другом берегу Буга перед фронтом 4-й армии и 2-й танковой группы, то есть между Брестом и Ломжей, все было тихо… К 3 часам 30 минутам – это был час «Ч» - вокруг по-прежнему все тихо. В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь. И затем случилось то, что показалось чудом: русская артиллерия не ответила. Не было никакого сомнения, что 4-я армия и 2-я танковая группа захватили русских врасплох». («Роковые решения». Воениздат, 1958 г. стр. 82 - 83).
- Немецкие летчики свидетельствуют: «Мы едва поверили собственным глазам. На аэродроме стройными рядами, как на параде, выстроились самолеты – разведчики, бомбардировщики и истребители». (М. Спик «Асы люфтваффе». Смоленск, Русич. 1999. Стр. 128)3.
- О неготовности войск ЗАПОВО к отражению к агрессии говорится в отчете командующего 1-й танковой группы генерал-полковника Клейста: «В ночь на 22.6 пехота бесшумно заняла район исходного положения. Они, кажется, ничего не предполагают».
- «Общая оценка обстановки, - говорится в донесении группы армий «Центр» к исходу 22 июня, - следующая… Полевые укрепления или вообще не имеют гарнизонов или имеют очень слабые гарнизоны… Отдельные бетонные доты продолжают упорно сопротивляться».
Итак, документы первого дня войны всех групп армий «Центр» подтверждают, что войска западного приграничного военного округа были застигнуты врасплох. Только на второй день войны, судя по документам, советские войска начали оказывать упорное сопротивление. Однако подвижные подразделения противника и соединения, поддерживаемые массированными ударами авиации, захватившей господство в воздухе, продвигались вперед по 20-40 километров в сутки.
В Минском укрепленном районе атаки вражеских танков отражала 64-я стр. дивизия полковника С.И, Иовлева, 100-я (ставшая в последствии 1-й гвардейской) дивизия под командованием генерал- майора И.Н. Руссиянова, части 181-й стрелковой дивизии полковника А.И. Михайлова.
По оценке начальника штаба 4-й армии полковника А.М. Сандалова, «у нас со связью с первого часа войны все как-то пошло кувырком. Вместо уставной системы связи «сверху вниз», как правило, складывался обратный порядок: снизу вверх. Мы ищем связи со штабом фронта, штабы соединений – с нами, штабы частей – со штабами соединений, командиры подразделений – со штабами частей. В результате управление войсками или нарушается или отсутствует вообще». («Пережитое». Стр. 131).
Командование Западного фронта возлагало большие надежды на контрудар в районе Гродно, который должен был создать и возглавить генерал Болдин. Однако контрудар не привел, да и не мог в условиях господства вражеской авиации в воздухе, привести к существенным результатам. Несколько пехотных, танковых и воздушных частей противника четверо суток были прикованы к району контрудара.
Генерал Павлов, памятуя видимо, о январской оперативно-стратегической игре в Москве, в ходе которой «западные» окружили «восточных» в районе Лиды, по-видимому, предположил, что и немцы будут осуществлять подобный замысел. Поэтому вместо заблаговременной организации обороны в Минском укрепрайоне в первые три дня войны он сосредоточивал свои главные резервы в районе Лиды (под командованием генерал-лейтенанта П.М. Филатова, объединенные в 13-ю армию).
Однако замысел не удался. Танковые силы Гота, развивая наступление на стыке между Северо-Западным и Западным фронтами, рвались к Минску. С юго-запада к Минску устремились соединения Гудериана. К исходу 25 июня обе танковые группы продвинулись на глубину до 200 км и вышли к Минскому укрепленному району. 28 июня танковые части Гота и Гудериана ворвались в Минск. Войска 3-й и 10-й армий оказались в окружении. Положение Западным фронтом стало предельно критическим. Сил нет. Павлов растерялся.
Для усиления Западного фронта в его состав на рубеже Днепра включили 19,20,21 и 22-ю армии. С усилением, а точнее – с созданием нового фронта Ставка решила поставить во главе нового опытного военачальника. Это было сделано по предложению К.Е. Ворошилова. 30 июня Павлов был освобожден с поста командующего Западным фронтом. На должность командующего войсками Западного фронта 4 июля был назначен Маршал С.К. Тимошенко.
Невольно возникает вопрос: действия командующего Павлова, вопреки своей боевой готовности и в ущерб своих войск, - что это было? – безграмотность или бездеятельность власти, неспособность управлять высшим объединением в современной войне? Следственные органы определили в этом деле – преступление. (Приведу пример на этот счет документ ОГБ СССР на арест Павлова за измену и участие его в заговоре, начиная с Испании).
Во время следствия (был арестован 6 июля) Павлова обвинили во многом несправедливо, приписали измену и даже участие в заговоре. В числе обвинений названы следующие обстоятельства:
- привлекался к партийной ответственности за разглашение военной тайны;
- Павлов неоднократно восхищался обучением германской армии и её офицерством, как в бытность пребывания в Испании, так и раньше; пользовался неизменным покровительством И.П. Уборевича, который на допросе показал, что Павлов является участником антисоветского военного заговора; обвинение Павлова в заговоре позднее будет опровергнуто;
- Павлов был связан с врагами народа – Уборевичес, Рудевым, Бобровым, Карпушиным, Мальцевым (все из БВО);
- Арестованные участники антисоветского заговора Урицкий, Берзин, Белов, Смирнов, Рожин изобличают Павлова как участника этого заговора;
- Берзин: «По приезде Павлова в Испанию меня с ним познакомил Мерецков, представив как «нашего боевого командира и белоруса», прошедшего хорошую школу Ионы Петровича Уборевича. Я Павлова спросил, инструктировали ли его в Москве Фельдман и Урицкий и в курсе ли он дела, на что он ответил, что информирован достаточно как в Москве, так и здесь Мерецковым и Кривошеиным и что «все понятно».
- Белов: «Встретившись на учении, мы имели широкую возможность с Павловым разговаривать. В этом разговоре я сказал Павлову, что мне все известно о его участии в военном заговоре. Павлов мне это подтвердил. Я рассказал Павлову обстановку, в которой работают участники военного заговора, указав, что для многих из них арест неизбежен и просил Павлова в пределах его возможности поддерживать некоторых работников, в частности Рудева. Павлов мне дал на это обещание».
- Ариен (б. Командир 5-й мехбригады): « … В Испании Павлов близко сошелся с Берзиным и вместе с ним проводил предательскую линию, направленную на поражение войск Республиканской Испании. Здесь Павлов поощрял трусов, троцкистов, которых незаслуженно представлял к наградам, и издевательски относился к бойцам-испанцам, разжигая среди них национальную вражду».
Постановил: Павлова Д.Г. арестовать по месту нахождения и подвергнуть обыску.
Подписи: Павловский. Тутушкин.
5 июля 1941 г.
(№ 378. Постановление 3-го Управления НКО СССР на арест Павлова4.
ОГБ СССР ВОВ. Том второй, книга 1. Стр. 210-213).
Сейчас можно лишь догадываться, почему Наркому обороны и начальнику Генштаба казалось, что на местах все было предусмотрено, руководство находится на своих командных пунктах. Об этом Тимошенко и Жуков информировали Сталина, докладывали ему о чрезвычайных мерах, направленных на повышение боевой готовности войск приграничных округов. Сталин верил им и был уверен в достаточности этих мероприятий для отражения агрессии. Однако получилось невероятное. Из-за преступно-халатного отношения к своим обязанностям командующего Павлова и его штабных генералов для многих соединений ЗАПОВО нападение противника стало неожиданным. Переправы через приграничные реки были захвачены немцами исправными. В первый день войны ВВС фронта потеряли на аэродромах 800 самолетов. Начался великий разгром!
Анализируя ход упомянутых событий на Западном фронте, хотелось с большим желанием и сочувствием показать трагическую судьбу генерала Павлова. Показать его мужество, способность управлять войсками при отражении ударов превосходящих сил противника на главном направлении наступления гитлеровского вермахта. Увидеть в тяжелейшей обстановке его богатый жизненный опыт, полученный в трех войнах. Что представлял собой, как полководец, командующий Западным фронтом генерал Д. Павлов?
По оценке маршала Г.К. Жукова, у Д.Г Павлова «потолок командира дивизии. Все это знали. Тем не менее он командовал фронтом…»
Однако его жизненный путь был многосторонним. Дмитрий Григорьевич Павлов (1997 – 1941 гг.) – из крестьян, член КПСС с 1919 г., в Красной Армии с 1919 г. воевал ещё в 1-ю мировую войну, в Гражданскую – дошел до помощника командира полка. Закончил Военную академию имени М.В. Фрунзе и Военно-Технические курсы при академии.
Участвовал в Гражданской войне в Испании, за что получил звание Героя Советского Союза, в боях на Халкин-Голе, в финской войне, после которой получил высшее генеральское звание и был назначен командующим войсками Западного Военного округа, которым командовал с июля 1940 г. по 6 июля 1941 г. здесь же, в Белоруссом военном округе в 1931 г. командовал механизированным полком, в 34-36 гг. – механизированной бригадой. В целом, в белорусском округе он служил около 6 лет и хорошо изучил данный театр военных действий. Но полководческого таланта не было. Отсюда – провал, приговор.
Подписывая приговор допроса, Павлов на нем добавил: «Признаю себя виновным в поражении, но в заговоре не участвовал». Абсурдность обвинения Павлова в антисоветском военном заговоре была отвергнута Сталиным. Когда он получил на подпись решение о казни Павлова и его командиров, то сказал Постышеву: «Я одобряю приговор, но скажи Ульриху, пускай он выбросит весь этот хлам о «заговоре» (Упомянутое сочинение. т. 2. кн. 1, стр. 214).
Сегодня есть все основания утверждать, что «расстрельные генералы», включая Д. Г. Павлова, в заговоре не участвовали. Основная цель упомянутого восстановления ГКО (Приложения 6) заключалась в принятии строжайших мер против трусов, паникеров, дезертиров. Чтобы поднять дух воинов Красной Армии, показать роль и значение принимаемых высшим руководством строжайших мер, названное постановление ГКО предлагалось прочесть во всех ротах, батареях, эскадронах, авиаэскадрильях. Реабилитированы 28 марта 1957гг.
Не буду описывать ход событий тех дней на западном направлении. Они известны. Отмечу лишь отдельные, на мой взгляд, характерные обстоятельства, которые иногда истолковываются привратно.
Катастрофа Западного фронта произошла примерно при равном соотношении сил сторон. Действующая в полосе фронта германская группа армий «Центр» имела 51 дивизию (пд-34, тд-9, мд-7, кд-1), 1611 самолетов.
Состав Западного фронта – четыре армии и пять отдельных механизированных и стрелковых корпусов. Всего – 44 дивизии (сд – 24, тд-12, мд-6, кд-2). В ходе боев поступило ещё 45 дивизий. Всего в боях участвовало 89 дивизий. Боевых самолетов – 1785.
Во-первых, несмотря на сопротивление войск, Западный фронт проиграл приграничное сражение вчистую. Уже к исходу 22 июня противник вторгся на территорию Белоруссии на глубину 30-40 км и более. К исходу 27 июня – захватил Бобруйск. Наши войска отступали. Командование Западного фронта не располагало необходимыми данными о сложившейся обстановке. Контрудары готовились плохо, задачи ставились нереальные. Управление войсками было потеряно.
Начальник штаба 4-й армии Л.М. Сандалов 28 июня встретил под Могилевым командующего фронтом Павлова: «Меня поразили происшедшие в нем изменения. Это был уже совсем не тот самоуверенный человек, каким я привык его видеть. Павлов как-то осунулся, сгорбился. Голос стал тихим, в глазах светилась тревога. Чувствовалось, что теперь ему самому стало ясно, насколько несильно для него командование фронтом, да еще в такой сложной обстановке». («Пережитое», стр. 156).
Во-вторых, из-за слабого руководства растерявшего командования Западным фронтом войска оказались в тяжелейшем положении. Немецкие танковые группировки Гудериана и Гота, развивая наступление, 29 июня сомкнулись у Минска. В результате почти половина сил Западного фронта были окружены в районе Белостока. К исходу 10 июля противник вышел к Днепру и Западной Двине.
Таким образом, задача по отражению удара гитлеровских войск на западном направлении оказалось невыполненной. Уцелевшие от разгрома соединения отошли за Днепр, прежде чем выдвигающие на этот рубеж новые армии сумели его занять и подготовиться к отражению противника. Поэтому танки Гудериана и Гота на ряде направлений сумели форсировать с ходу Днепр и Западную Двину.
Первая оборонительная операция в Белоруссии продолжалась с 22 июня по 10 июля. За 18 дней боев войска Западного фронта потеряли 417790 человек, то есть почти 70% его численности к началу войны, танков 3332, артиллерийских орудий – 1809 ед.
Немцы потеряли около 22 000 человек в том числе 6000 убитыми и пропавшими без вести; танков – 50%.
Фактически Западный фронт обвалился, образовалась брешь шириной более чем в 400 километров. Ворота противнику были открыты. Разгромленные соединения и части были вынуждены отходить на восток на глубину 450-600 км.
Какие бы доводы не приводились в оправдание, вина Павлова и ряда его штабных генералов безмерна. Их трагическая судьба закономерна. По приговору Верховного суда СССР за преступные бездействия, отсутствие распорядительности и развал управления войсками были осуждены и расстреляны командующим фронтом генерал армии Павлов Д.Г., начальник штаба фронта генерал-майор Климовских В.Е., начальник связи генерал-майор Григорьев А.Т. начальник артиллерии фронта генерал- майор Клич, командующий 4-й армии генерал – лейтенант Коробков А.А. (Приложение 3,4,5).
Минуло 65 лет. Но судьба «расстрельных генералов» не забывается. В настоящее время, например, вновь поднимаются версии об аресте командующего войсками Запфронта Павлова и упомянутых генералов.
Версия маршала Жукова: «30 июня мне в Генштаб позвонил И.В. Сталин
------ и приказал вызывать командующего Западным фронтом Д.Г. Павлова.
------ На следующий день генерал Д.Г. Павлов прибыл. Я его едва узнал, так изменился он за восемь дней войны. О прибытии Павлова я немедленно поставил в известность Сталина. «Пусть подожет, - услышал в ответ. Белый как полотно сидел Павлов у меня в кабинете. «Что сделает со мной Сталин?» - спросил он в ответ я мог только пожал плечами. Однако вызова долго не было. Я решил напомнить о нем. «Пусть снова едет туда, откуда прибыл, - зло сказал Сталин. Я недоумеваю: «Зачем? Ведь там уже Еременко». Сталин твердо повторил: «Прикажите выехать к месту прежней службы». Попрощавшись, Павлов ушел. Как я впоследствии узнал, на одной из станций в вагон зашли представители НКВД и арестовали его, а затем судили вместе с остальными работниками штаба и управления Западного фронта». (Военно-исторический журнал №3, 1995, стр. 42-43).
Версия генерал-лейтенанта А.И. Еременко: «28 июня прямо с аэродрома я явился к Наркому обороны к маршалу С.К, Тимошенко. Он тут же вручил мне предписание о назначении меня командующим Западным фронтом и в ночь на 29 июня я вместе с Маландиным выехал под Могилев, где в лесу находился штаб фронта.
В ответ на приветствие Павлова я протянул ему предписание. Прочитав глазами документ, Павлов, не скрывая недоумения и беспокойства, спросил:
- А меня куда же?
- Нарком приказал ехать в Москву, - ответил я». (А. И. Еременко. «В начале войны». М. 1965. Стр. 78).
Версия ВНО №43, 2000 «Командарма арестовал офицер ГРУ».
«24-го утром начальник разведуправления генерал Филипп Голиков вызвал Мамсурова к себе. Полковник руководил 5-м разведывательно – диверсионным отделом и полагал, что разговор пойдет о развертывании партизанской, диверсионной работы в тылу врага. Однако начальник военной разведки объявил, что получил приказ откомандировать Мамсурова в распоряжение маршала Ворошилова, который срочно едет на фронт. Голиков сообщил Мамсурову, что Ворошилов ждет его на Белорусском вокзале.
Поезд «первого красного офицера» уже стоял под парами. Ворошилов быстро сказал, что они едут в Минск, так как с 22 июня после немецких ударов потеряна связь со штабом Западного особого военного округа, а все попытки Генштаба выйти на Павлова до сего часа 24 июня ни к чему не привели. Беспокоили Ворошилова и судьба двух заместителей наркомов обороны-маршалов Б. Шапошникова и Г. Кулика. Они находились в войсках.
На седьмой день войны спецпоезд Ворошилова стоял на запасных путях под Могилевом. Сутки назад полковник Мамсуров отыскал Шапошникова, вместе с ним был и камандарм 1 ранге Д.Г. Павлов со своим штабом. Мамсуров узнал в лице Павлова «генерала Пабло» (по Испании).
29 июня маршал Ворошилов отдал приказ Мамсурову арестовать командарма 1 ранга Д. Павлова, 2-го ранга В. Климовских и генерала Н. Клич. Мамсуров так рассказал об аресте генералов: «Первым подошел сам Павлов. Снял ремень с пистолетом и, подав их мне, крепко пожал руку и сказал: Не поминай лихом.
Кстати, наверное, когда-нибудь в Могилеве встретимся. Вторым сдал оружие начальник штаба Климовских. Мы с ним раньше никогда не встречались. Он был спокоен, ничего не сказал, вслед за Павловым сел в ту же легковую машину. Третьим подошел ко мне мой замечательный товарищ, великолепный артиллерист – командующий артиллерией округа Клич. Мы прекрасно знали друг друга по Испании и всегда общались как хорошие товарищи. Он протянул свое оружие, с улыбкой обнял меня. Через несколько минут небольшая колонна машин двинулась под охраной в путь на Москву».
Подробно рассказал последнюю версию лишь потому, что генерал-полковник Хаджи-Умар Мамсуров (первый заместитель начальника ГРУ) лично мне знаком. Находился под его началом в 1965-1966 гг. во время своей учебы в Военной академии Генерального штаба. Это был человек легенда, равного которому имелись единицы.
Что касается «расстрельных генералов», то их сложившейся фронтовой судьбе можно лишь по-человечески посочувствовать. И не более, так как архивные документы категорически отвергают встать на их защиту. Трагические события Запфронта накануне и в первые дни войны подтверждают, что их невозможно ни понять, ни оправдать, ни простить никак нельзя.
Катастрофа Западного фронта поставила в тяжелейшее положение войска Юго-Западного и Северо- Западного фронтов. Вслед за Западным фронтом обрушился Юго-Западный фронт при активном участии самого Гитлера. Под впечатлением успешного наступления в Белоруссии Гитлер в одной из своих бесед 4 июля 1941 года с командующим Группой Армий «Центр» генерал-фельдмаршалом фон Боком, затронул вопрос о некотором изменении стратегического плана войны в ближайшем будущем: «Я уже давно пытаюсь поставить себя в положение противника. Практически он уже проиграл войну. Очень хорошо, что нам в самом начале удалось уничтожить русские бронетанковые войска и авиацию. Русские не смогут восполнить их потери… Что же произойдет после прорыва «линии Сталина» - рубежа Днепр и Западной Двины? Самым трудным решением в этой войне является решение, повернуть ли нам на север или на юг. Сможет ли вообще группа армий «Юг» провести эффективный охват?» (войска Юго-Западного фронта на Киевском направлении – Н.Ч.).
Тревога Гитлера была обоснованной. Киевское направление в это время надежно прикрывалось Юго-Западным фронтом, войска которого, опираясь на Киевский и Коростеньский УРы и нанося контрудары, заставили противника прекратить наступление на Киев до 20 августа. Гитлеровцам не удалось с ходу взять Киев и форсировать Днепр. Гитлеровцам не удалось с ходу взять Киев и форсировать Днепр. Был создан, хотя и неустойчивый, сплошной оборонительный фронт.
Однако войскам ЮЗФ не хватало авиации, танков, артиллерии и даже стрелкового оружия. В начале сентября после ожесточенных боев противнику удалось форсировать Днепр и захватить ряд плацдармов на его восточном берегу севернее и южнее Киева. В этой обстановке Гитлер внес изменения в свой прежний план войны. Образовавшийся опасный разрыв между группами армий «Центр» и «Юг», а также возрастающая потребность в экономических ресурсах Украины заставили Гитлера остановить наступление на Москву (после Смоленского сражения) и повернуть часть сил «Центра» - 2-ю танковую и 2-ю полевую армии – на юг для удара во фланг и тыл Юго-Западному фронту. Одновременно с плацдарма в районе Кременчуга, то есть с юга на север навстречу 2-й танковой армии нанести удар силами 1-й танковой армии с единой целью – окружить и уничтожить войска Юго-Западного фронта на Левобережной Украине.
Упорное удержание советскими войсками рубежа Днепра в районе Киева Киевского Ура в сентябре 1941 г. в условиях, когда противник глубоко охватил фланги ЮЗФ, способствовали реализации гитлеровского замысла и привели к тому, что основные силы войск ЮЗФ были окружены и разгромлены. Это резко изменило соотношение сил на Украине в пользу противника. Брянский фронт не мог остановить продвижение указанных гитлеровских армий и они 10 сентября вышли в район Ромны, глубоко охватив фланги и тыл ЮЗФ. Выход из окружения был организован плохо, управление потеряно, прорыв через вражеский фронт осуществлялся отдельными отрядами и группами численностью по нескольку сотен (тысяч) человек.
В течение 82 суток (с 7 июля по 26 сентября) Юго-Западный фронт потерял почти весь личный состав – 616 300 человек. На восток пробилось лишь 15000 человек. 20 сентября погибли командующий войсками ЮЗФ генерал-полковник М.П. Кирпонос и почти все управления фронта. Образовалась новая брешь шириной более 300 километров.
Несмотря на трагедию на киевском направлении, случившейся не по вине обороняющихся здесь армий, упорство и героизм советских воинов, защищавших почти два месяца столицу Украины, сыграли большую роль в срыве плана Гитлера, заставили его перебросить на это направление значительные силы с других участков советско-германского фронта. Наступление на Москву было остановлено более чем на полтора месяца и закончилось поражением.
Западные историки утверждают, что если бы Гитлер послушал Браухича, Гудериана, Гальдера и не повернул часть сил на юг против ЮЗФ, а бросил бы все силы после Смоленского сражения сразу на Москву, то «Тайфун» оказался бы успешным и Москва была захвачена к зиме. Во всяком случае германские войска не потерпели такого крупного поражения. Что можно сказать на этот счет? Дело, конечно, не в том, что Гитлер повернул часть сил на Украину, остановив наступление на Москву, а не бросил все силы против нашей столицы после Смоленского сражения.
Если бы гитлеровская армия бросилась на Москву в тот период, то у германской армии могло получиться ещё хуже, чем получилось. Потому что те резервы, которая Ставка вынуждена была потом использовать для создания нового фронта на Юго-Западном направлении, могли быть использованы во фланг и тыл Гитлеру. Главная причина в том, что фюрер переоценил свои силы и недооценил возможности Красной Армии и резервы Ставки.
По оценке главного штаба вооруженных сил Германии, Красная Армия к концу сентября потеряла 2, 5 млн. человек. Германская разведка докладывала фюреру, что Красная Армия полностью разгромлена, «у русских просто нет солдат, что война закончена и Россия поставлена на колени». Однако немцы жестоко просчитались. Война только начиналась. 6 ноября Сталин заявил: «немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что ж, если немцы хотят истребительную войну, они её получат».
Между прочим, немцы это поняли еще раньше. Главное командование сухопутных войск Германии уже в конце июля пришло к выводу о предрешенности провала стратегического «блицкрига» на советско-германском фронте. Документально известно, что 4 августа Гитлер в сопровождении начальника штаба верховного главнокомандования фельдмаршала Кейтеля и начальника штаба оперативного руководства генерала Йодля прибыл в штаб группы армий «Центр» в г. Борисов. Туда же были приглашены Гудериан и Гот. На этом совещании Гитлер впервые заговорил о причинах неудач на Восточном фронте.
Оценив сложившуюся на советско-германском фронте. Обстановку, Гитлер отдал вооруженным силам директиву №34, в которой указывалось, что за последние дни появились крупные силы противника перед фронтом и на флангах группы армий «Центр». Это заставляет «…временно отложить выполнение целей и задач, построенных в директиве №33 от 19.7, перейти к обороне, используя наиболее удобные для этого участки местности».
Прямо скажем, чтобы главная ударная группировка немецкой армии переходила к обороне, такого случая еще не было во 2-й мировой войне. Произошло такое впервые – вынужденно, под ударами советских войск, создания новых рубежей обороны за счет стратегических резервов. В это время начальник генерального штаба сухопутных сил генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике: «50-й день войны… Стратегия «блицкрига» терпит крушение». Но завершающие битвы «Барбаросса», жертвы и потери были впереди.
К великому горю народа, поражения Красной Армии в самом начале войны были жестокими. Однако глубинные причины нашей трагедии до сих пор не раскрыты. А многие из тех, кто по грубому, но точному выражению Сталина, «просрал» оборону страны, потом в своих мемуарах все просчеты и ошибки взвалили на Верховного Главнокомандующего. Почему 1941-й год стал одним из самых памятных и трагических в истории России? Даже шесть десятилетий спустя нельзя не задуматься над тем, почему немцы тогда смогли добиться столь впечатляющих успехов и оказались под Москвой, хотя в конечном итоге они были разгромлены и проиграли войну?