Стенографический отчёт круглый стол «как создать национальную инновационную систему россии» 21 декабря 2005 года
| Вид материала | Документы |
- Лекции председателя Общероссийской общественной организации «Круглый стол бизнеса России», 2287.72kb.
- Всероссийский круглый стол «Формирование Транспортной стратегии России на период, 225.84kb.
- Стенографический отчёт о заседании Комиссии по модернизации и технологическому развитию, 455.5kb.
- Отчет о прибыли и убытках за период, закончившийся 31 декабря 2005 года 4 Отчет, 788.14kb.
- Голод 1932-1933 годов: «геноцид украинского народа», 488.73kb.
- Календарь событий декабрь 2011 года события декабря, 87.63kb.
- Образование как фактор социальной дифференциации и мобильности (“круглый стол”), 285.88kb.
- Кабинете Министров Украины 13. 00-13. 30 Перерыв. 13. 30-14. 00 Менеджмент в охране, 203.44kb.
- Об оценке экономического положения банков, 871.96kb.
- Принят Государственной Думой 19 декабря 2005 года Одобрен Советом Федерации 20 декабря, 230.96kb.
Кто-то
Примерно на порядок вы утрируете. Потому что в министерстве названы шесть приоритетов.
Кто-то
Каждый приоритет, а за ним еще десяток стоит.
Маргарита Баржанова
Именно так, но даже не в этом суть. В любом случае мы можем потянуть не больше двух-трех. Потому что денег на большее не хватит. И, кстати, больше и не нужно, вся история-то показывает, что если деньги концентрируются, самое главное - правильно их направить. Я думаю, что в рамках «круглых столов» и может быть выработано направление движения, определены приоритеты. Я думаю, после этого правительство с удовольствием их утвердит.
Кто-то
А у вас своя версия двух-трех приоритетов?
Маргарита Баржанова
Нет, конечно. Я же депутат.
Вы знаете, я по образованию экономист, кандидат экономических наук, я могу рассказать, как пойдут деньги, то есть - финансовые потоки. Моя диссертация называется «Роль и границы государственного вмешательства в экономику, основанную на знаниях». Это была первая в стране диссертация по этой теме. Поэтому я изучала весь опыт инновационного развития, особенно, конечно, стран Восточной Европы с подобной экономической структурой. И что дало в результате количество денег, брошенное на науку. Как рос ВВП. Да, экономика, она беспощадна, она говорит о том, что деньги не влияют на рост ВВП, на переход к новой экономике. Не влияет количество. Пример - Польша. В Польше 5 процентов от ВВП бросили в науку, и ничего не получили. Но вывод моей диссертации, если кратко, в том, что только деньги, вложенные в образование, в человека, могут дать какие-то результаты.
Следующий момент, который хотелось бы обсудить, экономический. Это деньги. Это то, чего не хватает в утвержденной стратегии. Говорится, в общем-то, про деньги, но они при этом как-то тихо отошли от денег пенсионных фондов. А именно деньги пенсионных фондов во всем мире используются для развития инноваций, для создания новой экономики.
Кроме того, налоги. Вы уже о них говорили, и я с вами абсолютно согласна. У нас налоговая система, к сожалению, не стимулирует вложений в научные разработки. Налоговая система должна стимулировать инвестиции в инновации.
Вот эти три аспекта хотелось бы осветить.
Отдельно, если кто-то заинтересовался, то моя диссертация в полном объеме представлена на моем сайте. В ней говорится далеко не только о Польше. Если, например, взять индийский опыт, то особые экономические зоны первоначально там никакой роли не сыграли. Сыграла роль индийская диаспора в Америке, потому что менеджеры, которые заняли там высокие посты, стали решать некоторые задания при помощи своих соотечественников. После того, как эта практика достигла, действительно, больших объемов, встала необходимость легализации. И они вышли с инициативой в правительство, как результат, были созданы особые экономические зоны. Если это интересно, вся информация на сайте. Спасибо.
Шепелев Геннадий
Заместитель начальника Управления инновационного развития и инфраструктуры Федерального агентства по науке и инновациям
Я бы хотел прокомментировать предыдущие выступления. Насчет денег. Деньги – это один из компонентов, который без, скажем, кадрового потенциала, производственного и так далее, работать не будут. Это, во-первых.
Второе, насчет того, что изучены все страны, весь опыт. Вот я попытался найти то, что меня больше всего интересовало - исследование по России. Так вот у нас исследовано все, кроме России. Вообще говоря, отличие России от зарубежных стран настолько велико, что их опыт не всегда применим в наших реалиях. Вот у нас есть почти все, что есть в зарубежных инновационных системах. В Калуге местные специалисты провели соответствующее исследование - 95 процентов совпадений с тем, что есть в Швеции. Технопарки, инновационные центры, далее по списку. Но вот только конечный результат немного иной.
Третье, насчет аудита промышленности - у нас любой, кто начинает этим заниматься, первым делом пересчитывает, что же было сделано, поэтому аудита сколько угодно. Спрос действительно не исследован, но когда делают попытки заплатить деньги за это исследование, оказывается, что никто всерьез этого делать не умеет. В этом году в Агентстве профинансировано создание десяти информационно-аналитических центров, шесть из них по тем приоритетным направлениям, которые сегодня упоминались. Люди достаточно известные, академики, доктора, но когда просишь представить, что же они будут делать, понимаешь, что они с этим никогда не работали. Что касается предложения. Предложение более-менее, исследовано, но качество этого предложения таково, что на основе описания, ни один здравомыслящий человек на проект денег не даст. На словах вроде бы все неплохо, и рынок там есть, и понимание, как этот рынок захватывать, но написать проект люди не могут.
И если говорится о выходе на мировой контур, то проблема в том, что наших ученых там просто не понимают. У нас в этом году профинансировано несколько центров, ориентированных на зарубежные рынки. Это не конкретные проекты, а именно каналы выхода. Суть технологии в том, что есть две команды, скажем, в России и в Германии, которые между собой договорились о форматах взаимодействия. Дальше, наши ученые работают с нашими специалисты, немецкие бизнесмены работают с немцами – каждый на своем языке. Языке, в смысле - менталитете. Чтобы добиться какого-то понимания, потребовалось полтора года. То есть, если каждый отдельный институт начинает такую работу, то обычно после первых двух-трех контактов процесс замирает. Сопротивление инновациям. В общем, здесь, скажем, вопрос непростой. Идет такой диалог слепого с глухим. То есть, ученые считают, что они сделали хорошее изобретение, промышленность говорит, что им такого барахла не надо, и покупает проверенное за рубежом. Мы сегодня в кулуарах уже обсуждали - тем отраслям, в которых есть деньги, уже ничего не надо. У них горизонт планирования - ближайшие три-пять лет, какие там двадцать.
Кто-то
Пять лет это много. Это очень много на самом деле.
Геннадий Шепелев
Для чего? Это отдельный разговор, времени нет для длинной дискуссии. Я просто хочу сказать, что, прежде всего, надо анализировать причины сопротивления инновациям. Перейти от констатации фактов к пояснению причин, почему складывается сопротивление, и как можно изменить ситуацию. И мы уже ведем такую работу с достаточно широким кругом экспертов. И уже есть что обсуждать, но за два часа явно все не охватишь. Спасибо.
Михаил Рычев
Заместитель руководителя Федерального агентства по управлению особыми экономическими зонами
Я отвечаю в РСС за технико-внедренческие зоны. Но начать хотел бы, с вашего позволения, с того, что, к сожалению, в России нам так и не удалось усадить за один стол бизнес-сообщество, представителей органов власти и академической науки. И добиться хотя бы какого-то обсуждения. Я не раз критиковал Министерство по образованию и науке за невнимание к этому вопросу. И сейчас, оказавшись по эту сторону, полагаю, что в этом году общими усилиям, в том числе и в рамках программы нам удастся провести некоторые упражнения в области широко распространенной технологии Форесайт. Попробуем дать оценки и сценарные планы развития экономики в зависимости от того, какие приоритеты в области высоких технологий страна могла бы выработать. И, наверное, если бы у меня была возможность повлиять на идеологию создания СЭЗ, я бы начал не с конкурса между регионами, а с упражнений подобного рода. Но конкурс уже прошел, его результаты, я думаю, всем хорошо известны. Здесь присутствует Иван Михайлович Бортник, который возглавлял у нас Экспертный совет. Кстати, он один из виновников того, что появилось сначала четыре зоны, а потом пять технопарков. Просто членам экспертного совета очень жалко было несколько проектов, которые не проходили по целому ряду критериев, связанных с зонами, но были, тем не менее, компактными и хорошо проработанными. Инициатива превратить их в технопарки родилась уже в недрах Экспертного совета. Что касается тематики особых экономических зон. На протяжении лета и осени этого года, кого ни спроси, у всех была единая позиция - раньше не получалось, и в этот раз ничего не получится.
И именно это единодушие побудило меня присоединиться к этой команде. Если мы хотим что-то сделать, надо пробовать делать. Присутствующие здесь эксперты нашей инновационной деятельности, господа Салтыков и Бортник, когда-то за руку провели меня по первому кругу этого ада, называвшемуся научным парком Московского университета. И во второй круг с удовольствием пригласили. И я думаю, что результат будет во многом зависеть от нас. Вообще говоря, над законом, который мы на сегодня имеем, можно, и нужно работать. И мы всерьез считаем, что многое определит взаимодействие с первыми пилотами, которых мы отобрали и, которые, действительно, имели на это основание. Они занимались подготовкой проектов больше года, в том числе в части реального формирования тех элементов инновационной инфраструктуры, которые нужны, помимо самой зоны. И то, каким в итоге окажется закон, и как он будет работать, сильно зависит от того, как мы все, то самое инновационное сообщество, будем его править и совершенствовать.
Конечно же, нам нужна собственная модель. Нельзя рассчитывать на то, что мы где-то в отверточной сборке сможем на мировом рынке реально конкурировать. Китайцы говорят о том, что выработка на одного работающего в высокотехнологическом предприятии в ОЭЗ составляет 250 тысяч в год, а у Ивана Михайловича реперная цифра в российском хайтеке - 100 тысяч. И 100 – это, скорее, счастливое исключение. В основном, все же в районе 50. Нам нужно понимать, где наше место, что мы можем и, хотим делать.
Боюсь, что большая часть тех, кто сегодня занимается созданием этих зон, не до конца отдают себе отчет в том, что инфраструктура будет оказывать существенно меньшее влияние на конечный успех этого процесса, чем те инструменты, которые мы поместим внутрь. Будь то там венчурная инфраструктура, будь то сертификационные центры, инкубаторы, центры коллективного пользования. Над всем над этим мы можем работать только вместе, поэтому я прошу тех, кому это интересно, попробовать перейти из режима критики в режим реального участия. Мы, как агентство, готовы к этому, и будем рады, если у нас получится совместная работа. Спасибо.
Дан Медовников
Вопросы есть? Иван Михайлович, может быть, вы прокомментируете, так как вы виновник всего этого дела? Хотелось бы конкретно услышать, почему именно эти ОЭЗ отобраны, каково качество проектов?
Иван Бортник
Генеральный директор Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере
Уж если я стал говорить, мне хотелось бы немного сказать о главной цели дискуссии. Я согласен с тем, что, прежде всего, надо определиться с целью. С целью для России. Чего мы вообще хотим сделать, чего хотим достичь. Как сказал Александр Привалов, мы хотим существенно увеличить долю России а рынке хайтека на 5-8 процентов. Давайте определимся, это реальные цифры или нет? Если это масштабная национальная идея, давайте как-то поиграем в нее. ВВП России, хотим мы этого или нет, составляет от силы 1 процент мирового ВВП. Мы хотим на рынке хайтека сделать 8 процентов. Но другие тоже не спят, они тоже обеспокоены своим хайтеком, своей долей. Они нам собираются ее уступить, что ли? Согласно схеме, на которой показано, что доля России составляет 0,3-0,5 процента от мирового рынка хайтека, определяющие 89 процентов-то принадлежат всего четырем странам - США, Германии, Китаю и Японии. Все. На всех остальных, если отбросить Россию с ее 0,3-0,5 процента, остается 10,5 процентов. На всех остальных, включая, Великобритания, Францию, правильно? И еще сто стран – Индия, Бразилия и так далее. Дай бог, нам до 1,5 процентов всех оттеснить. Даже если мы будем удваивать наш любимый ВВП. Некоторые из этих стран куда быстрее развиваются. У Китая, например, 6 триллионов ВВП при наших шестистах миллиардах. И никто нам не собирается уступать.
Поэтому, коллеги, сначала надо поставить серьезную цель для России. Правильно надо понять приоритеты, которые расставляет Президент. Развитие страны должно строиться на базе национальных проектов, национальных идей.
Если так, я бы двумя руками проголосовал за. Но тогда все остальное будет подстроено под это, тогда докладывать такой национальный проект, конечно, будет не любимое нами всеми уважаемое Министерство образования и науки, а как минимум МЭРТ, да еще в паре с Минфином. И тогда Министерство образования и науки будет просто ведомо. И правильно совершенно.
Почему у нас даже по линии ЮНИДО сейчас финансируется какой-то один Форесайт, вернее, Форесайты, и там бедная, при всем уважении к ней, Ирина Куклина бегает одна. И все. Почему Владимир Петрович Евтушенко, когда излагает свою концепцию, никогда не говорит о Форесайте, а говорит: нас обижают, нас не понимают? Почему промышленность наша сильная не выступает с предложением о Форесайте. Это же ей, прежде всего, надо.
С моей точки зрения, можно было бы что-то реально менять, если бы мы четко определили стратегию. Например, что мы, как финны, собираемся изменить соотношение с наукоемким экспортом и импортом, так скажем, хайтековской продукции. Или, что мы собираемся потеснить другие страны по процентам. Но, во-первых, давайте не ставить нереальные задачи – 5-8 процентов. Нет пока у нас такого ВВП. И пока мы вроде не играем в какие-то игры, а можем, наверное, доллар сделать шесть рублей. Ну, уж десять-то точно. Тогда у нас ВВП сразу подпрыгнет в долларовом исчислении на триллион двести. Но если мы говорим серьезно, тогда надо ориентироваться на реальный ВВП. Но это сложная задача. Надо ее взвесить, надо ее обсудить. Технический аудит, зоны, технопарки - это лишь элементы стратегии, она действительно должна быть сформирована, как национальный проект.
Национальная инновационная система постепенно формируется, институты у нас практически все уже есть. Но все они, так скажем, маломасштабные. У нас уже все, как у людей. Просто все это очень слабенькое. И не соответствует существующему у нас в стране научному и образовательному потенциалу. Если мы сумеем убедить все общество в важности выбранного пути, будет очень хорошо. Лично мне бы этого очень хотелось. Это элемент правильной плановой экономики. В этом деле решающая роль принадлежит все же государству.
Тогда, кстати говоря, надо будет и с нашей долей на рынке хайтека разобраться. Никто у нас эту долю не считает по нормальным, принятым во всем мире, показателям. Надо навести порядок и со статистикой, в том числе по учету инновационной деятельности в России. Но это уже будут элементы единой политики.
Что касается зон или технопарков, я могу сказать, конечно, это не мое личное мнение, а мнение Экспертного совета. Кому-то крупно не повезло, потому что в этот совет, в основном, вошли люди, хорошо представляющие инновационную деятельность и ее состояние в России.
Проводился, с моей точки зрения, во многом не конкурс инновационных потенциалов отдельных регионов, а конкурс команд, которым доверили написание этих заявок. У нас в Москве были две принципиально разные по уровню заявки. И томичи, дубнинцы, петербуржцы, зеленоградцы, они действительно написали заявки хорошие, отражающие реальное состояние инновационной деятельности в закрепленном за ними регионе. Ничем научный потенциал Новосибирского региона не слабее научного потенциала Томской области. Но если сравнивать инновационные составляющие заявок, то одна из них существенно слабее. И эксперты это отражали.
Кстати говоря, мне вот тут устроили разбор полетов в Татарстане, меня первый вице-премьер просто посадил перед этой командой, чтобы я объяснился, почему так недооценили заявку Татарстана. Хорошая заявка, но целый ряд элементов - слабый. Заявка на промышленную зону была сильная, она и прошла. Но заявка на технико-внедренческую зону была написана в сильном отрыве от университетов, хотя формально они где-то там учтены. Нет опоры на новейшие, наиболее эффективные технологии. Ну, и обещания, для некоторых фирм по темпам развития явно несбыточные.
Заявки были условно разделены на несколько групп. Четыре заявки явно вырывались вперед по уровню представления, отражали хороший контакт внутри областей, внутри регионов - между администрацией, научной общественностью, инновационной общественностью. Все нормально - опыт есть, втягивают в зоны уже существующие прозрачные фирмы. Достойные заявки, одним словом. Кроме того, были заявки и явно слабенькие, я на них не хочу останавливаться. А вот вторая и третья группы заявок, хотя не имели общенационального значения, локально были очень интересны. В том числе это заявки из Казани, из Тюмени, из Новосибирска. Поэтому Минэкономразвития на уровне руководства с подачи Экспертного совета приняло решение, в какой-то форме поддержать и те проекты, потенциал которых позволит им в перспективе стать основой следующих зон.
В феврале будет конкурс только на промышленно-производственные зоны, нового конкурса по технико-внедренческим зонам пока не будет. Дай бог с этими разобраться. Поэтому хорошо, что правительство приняло решение о том, что оно готово поддержать такие технопарки, и у МЭРТа есть даже средства на будущий год. Технопарки – это, конечно, не технико-внедренческие зоны. И насколько я понимаю, так же как и по техвнедренческим зонам, первая льгота – это все-таки вложение в развитие инфраструктуры. И деньги, порядка двух миллиардов рублей, на технопарки могут быть найдены. То есть, они, считайте, уже найдены. Во-вторых, агентство может попробовать сделать единовременную льготу по освобождению от таможенных платежей при ввозе оборудования. Я думаю, мы с Министерством образования и науки в этой части будем активно взаимодействовать. Мы, например, как фонд, с удовольствием пошли бы с нашими программами и в технопарки, и в зоны, потому что это линия государства. И нам было бы приятно целый ряд наших программ осуществлять в приоритетном порядке через эти зоны.
Скоро на сайте нашего фонда появится новая программа, потому что технопарки и даже технико-внедренческие зоны, мы считаем обоснованным, создавать вокруг университетов. Должно быть партнерство университета с компаниями, и мы запускаем программу «Пуск» - «Партнерство университетов с компаниями». Вообще, с моей точки зрения, уже сейчас получает ход правильная политика поддерживать уже сложившееся партнерство, а не те коллективы, которые продолжают кивать на непонимание. Спасибо.
Дан Медовников
Спасибо, Иван Михайлович. Давайте дадим слово представителю бизнеса, господину Морозову, генеральному директору компании «Биокард», которая занимается реальным биотехнологическим производством. Пожалуйста.
Дмитрий Морозов
Генеральный директор Биологической компании «Биокад»
Вы знаете, я слушаю Ивана Михайловича, и у меня сердце кровью обливается. Как все хорошо. Да? Просто классно. И парки есть, и вся инфраструктура построена. Только одна проблема – для кого все это делается? Кто в центре всей этой инфраструктуры?
Я думаю, что нам скоро и до Китая будет не дотянуться. Потому что мы похожи на пожарную команду, которая получила вызов на пожар, но которая не знает, куда ехать, и на чем ехать. Спустилась в гараж, увидела машины, и начала обсуждать: на красной поедем или на белой. На красной? А, может быть, к красной еще фонарик поставим, быстрее доедем? То есть, говорят не о том. Я объясню почему. Только предприниматели могут двигать инновационный бизнес, а сейчас разговор идет, в общем, о шагах по созданию инновационной среды. Все говорят - давайте создадим среду, и все будет хорошо. Не будет. Нет предпринимательского потенциала. В том числе и в инновационном бизнесе. Процент предпринимателей в инновационном бизнесе очень маленький, он маленький во всей экономике страны. Понимаете? То есть, можно создавать любую среду, но если в ней некому жить - ничего не будет. То есть, можно говорить о парках, о всяких бирюльках, извините за выражение, но кто там будет жить? Это что, делается под те несколько компаний в Новосибирске или еще где-то? Тогда это обычный лоббистский подход. Возможно, их освободят от НДС. И что? Они выдержат мировую конкуренцию? У них жесткая внутренняя конкуренция? Об этом почему-то никто не говорит. Внутренние предприниматели ведь могут сформироваться только тогда, когда будет жесточайшая внутренняя конкуренция, при защите от конкуренции внешней, потому что мы в неравных весовых категориях. Об этом же никто не говорит. Предлагается, например, мне, как компании-производителю биофармацевтических продуктов, конкурировать с компаниями, у которой миллиард капитализации? Все говорят какие-то общие слова и заявления. А кто говорит о таких, как мы? Ну, ладно, мы более-менее выжили, а много ли тех, кто выжил? Нет. И дело не в среде, дело в предпринимательстве, как таковом. Никто не говорит обо всей цепочке предпринимательства. Начиная с поиска бизнес-возможностей, их в России достаточно, и дальше, дальше, дальше. Вот об этом нет разговора, к сожалению.
Елена Николаева
Заместитель председателя Общероссийской общественной организации «Деловая Россия»
Я, если можно, продолжу. Возьму на себя смелость говорить от имени бизнеса, потому что мы собрали в своей организации небольшую группу как раз по развитию инноваций. И попытались создать некую систему бизнес-ангелов.
Если говорить о деньгах, то я не верю, что государственные деньги приведут к действительному развитию инноваций. Не дай бог нам с ними связаться, по большому счету. И я, вслед за предыдущим оратором, при этом абсолютно доверяю реальному бизнесу, который действительно вложит деньги, но только в те проекты, которые потом принесут какие-либо результаты.
Мы начали отбор таких проектов, мы собрали навскидку достаточно крупные суммы денег, но после этого сели, и подумали: а, собственно, куда? Вот куда эти миллионы долларов мы сейчас инвестируем? И поняли, что не так-то просто выделить что-то стоящее из всей этой пены. Мы ездили на разные инновационные ярмарки, мы встречались с разными людьми. Выбрать очень трудно. И мы договорились, что возьмем двух самых отчаянных, с физтеховским образованием на найденные проекты. И взялись вести их. Мы в них вложились. Знаете, что мы получили за два года работы? Мы получили нормальную конкуренцию с компаниями типа «Дженерал электрик». Два месяца назад я провела переговоры с руководством «Дженерал электрик», и в результате они хотят мою компанию купить. Я сказала: стоп, а я не хочу продавать. Мне хочется реализовать этот проект на территории Российской Федерации.
Я сделала хороший продукт, вполне конкурентоспособный, который востребован на любом рынке. Поверьте мне. Вы знаете, на чем я запнулась? Я не могу это сделать на территории Российской Федерации. Не могу. Потому что бюрократические препоны. Вопрос не в деньгах, вопрос в бюрократических препонах. Для начала, банально, чтобы зарегистрировать прибор, мне нужна лицензия. Чтобы залицензироваться, мне нужен регистрационный номер. Это у меня что-то в голове не укладывается. Второй момент. Говорят: принесите, пожалуйста, ГОСТ на китайскую микросхему. Где ж я вам возьму ГОСТ на китайскую микросхему? А без этого нас не зарегистрируют. О какой регистрации инновационной медицинской техники говорить? Врачи, которые рыдают от результатов, и говорят: мы такого в жизни не видели, мы вас 25 лет ждем. И отказ, нет, не отказ. Мы зарегистрируем. Понятно, по каким схемам - по количеству непроизводственных расходов. Это понятно. Но уже не хочется здесь дальше что-то реализовывать. Просто не хочется. Патриотические мысли очень быстро упираются в бюрократическую стену.
Я могу сказать только одно: мы говорим с иностранцами на одном языке. Абсолютно. Но это должны делать профессионалы. Это должны делать профессиональные менеджеры, профессиональные переговорщики. Никогда ученый не объяснит экономисту, что он сможет. Никогда. Он и не должен это делать. И наша с вами задача – придумать коммуникаторы для того, чтобы мысли наших гениальных ученых, а /их осталось не так много, дошли до реализации.
Другая проблема – в России разрушены школы, так сказать. Нет преемственности школ ученых. Мы этим озаботились, финансируем создание школ, чтобы наши гениальные биотехнологии, гениальные инженеры, гениальные физики студентов имели нормальных. У них даже этого сейчас нет, потому что не идут туда. Это еще одна из проблем, которые встанут завтра. У нас завтра не будет инновационных технологий, потому что сейчас мы живем продуктом 80-х годов.
Итак, мы вскрываем несколько глубинных проблем. Это проблема науки, это проблемы коммуникации, и это проблема бюрократии. Обратите внимание, я не говорю про деньги. Деньги есть, но ничего это не решает. Поэтому, я абсолютно согласна с постановкой, что нам, прежде всего, необходима продуманная инновационная система. Необходимы налоговые преференции для инновационных проектов, но не по принципу лоббизма. У нас должны быть прописаны правила для всех, кто играет на этом рынке. Чтобы все имели эту возможность. Да будь хотя бы тот же самый ЕСН, не бог весь какая привилегия, но все-таки платить его нормально, потому что тут же приходят пожарные. Тут же приходит милиция. Они к нам толпами ходят. Еще ничего сделать не успели, а уже очередь стоит - дай. И в таких условиях нормальный бизнес, инновационный, он не может развиваться, у нас нет нормальной среды для развития инновационного бизнеса. И до тех пор, пока мы с вами не достучимся до самых высоких кабинетов, хотя надо сказать, стучим уже достаточно давно, ничего не изменится. Спасибо.