Правовое регулирование применения технических средств в сфере уголовного судопроизводства
| Вид материала | Диссертация |
- Уголовный процесс сга конституционные принципы уголовного судопроизводства, 15.8kb.
- Оглы сотрудничество государств-членов европейского союза в сфере уголовного судопроизводства., 425.29kb.
- Ения безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства,, 77.76kb.
- Участники уголовного судопроизводства, их права, 248.29kb.
- Тема: «Правовое регулирование международного перевода денежных средств и платежных, 9.64kb.
- Экзаменационные вопросы по уголовному процессу на 2010-2011 учебный год, 88.56kb.
- Гражданско-правовое регулирование ипотечного кредитования в жилищной сфере, 15.62kb.
- Примерный перечень тематики докладов и рефератов, 18.12kb.
- Технических средств и процессов, 579.76kb.
- Правовое регулирование отношений в сфере оказания информационных и консультационных, 732.76kb.
В первом параграфе рассмотрена история законодательного регулирования порядка использования технических средств в сфере уголовного судопроизводства и оперативно-розыскной деятельности, которая, по мнению автора, берет начало в 1966 г. с попыток узаконить использование некоторых видов технических средств при производстве следственных действий.
На сегодняшний день сложился и функционирует комплекс законодательных актов, регламентирующих практически все стороны оборота и использования специальных и других технических средств в уголовном судопроизводстве и оперативно-розыскной деятельности. Тем не менее, технический прогресс и уголовно-процессуальная наука не стоят на месте, и поэтому законодательство требует постоянного реформирования и изменения.
Во втором параграфе рассмотрено современное состояние российского законодательства, относящегося к регулированию вопросов использовании технических средств в раскрытии и расследовании преступлений, которое, по мнению автора, осуществляется посредством комплекса законодательных и нормативных правовых актов, в которых заложены основы правовой базы данного направления уголовно-процессуальной деятельности.
Правовые основы применения технических средств при производстве по уголовным делам определяют не только их статус, но также соответствующие тактику, методику и организацию. Совершенно очевидно, что использование технических средств при раскрытии и расследовании преступлений также должно основываться и на определенных принципах. Но с точки зрения уголовного судопроизводства важнейшим требованием, из которого вытекают все остальные и на котором базируется весь уголовный процесс, является допустимость использования, как самих технических средств, так и материалов, полученных с их помощью в уголовно-процессуальном доказывании.
По мнению диссертанта, для соответствия данному требованию применение технических средств и материалов, полученных с их помощью в уголовным процессе, должно происходить с соблюдением: во-первых, конституционных норм; во-вторых, федеральных законов; в-третьих, подзаконных правовых актов, непосредственно регулирующих порядок их использования и оформления полученных материалов. Кроме того, применение технических средств в уголовном судопроизводстве не может быть основано на секретных, закрытых и неопубликованных нормативных актах, а также документах, противоречащих конституционным нормам и требованиям УПК РФ.
Пятая глава диссертации «Правовое обеспечение защиты конституционных прав и свобод граждан при применении технических средств в сфере уголовного судопроизводства» посвящена исследованию правовой ситуации в области обеспечения гарантий прав и свобод граждан от необоснованного применения технических средств уполномоченными субъектами при осуществлении оперативно-розыскной деятельности и уголовного судопроизводства, а также решению возникающих при этом проблем и вопросов.
В первом параграфе рассмотрено состояние современного законодательства в области обеспечения основных конституционных прав граждан при осуществлении оперативно-розыскной деятельности и уголовного судопроизводства с использованием технических средств.
Исходя из положений Уголовно-процессуального кодекса РФ, Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», а также иных законодательных актов, постановлений Правительства РФ, ведомственных и межведомственных приказов и инструкций, применение технических средств при раскрытии и расследовании преступлений непосредственно затрагивает права граждан, перечисленные в ст. 23–25 Конституции РФ, к которым относятся: 1) право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну; 2) право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений; 3) право на неприкосновенность жилища.
Кроме того, может быть нарушен запрет на сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия, а также затронуты вопросы чести и доброго имени граждан.
Проведенный автором анализ показал, что большинство правовых норм, регулирующих использование технических средств при раскрытии и расследовании преступлений были разработаны и приняты практически без учета возможности использования специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации с нарушением конституционных прав граждан. Кроме того, некоторые из них не только не учитывают современный уровень развития технических средств, но и не соответствуют своему названию и положениям Конституции РФ, из которых вытекают. В этой связи представляется необходимым внести в законодательные нормы, гарантирующие рассмотренные права и свободы граждан, поправки, учитывающие современный уровень развития технических средств и приводящие их в соответствие со смыслом, заложенным в положениях Конституции РФ, выполнение которых они и призваны обеспечивать.
В Конституции РФ и УПК РФ принцип неприкосновенности личности трактуется лишь применительно к задержанию и заключению подозреваемого (обвиняемого) под стражу, то есть действиям, непосредственно ограничивающим свободу гражданина посредством физической изоляции его от общества. В то же время Международный пакт о гражданских и политических правах содержит более общую формулировку: «Никто не должен быть лишен свободы иначе как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом».
По мнению диссертанта, под ограничением свободы следует понимать не только заключение под стражу, но и любое другое ограничение гражданина в праве на перемещение, например, домашний арест, слежение за его перемещением с помощью датчиков, внешнее наблюдение в сфере перемещения и поведения с помощью технических средств. Во всех перечисленных случаях имеет место ограничение свободы, только не в явной форме. Так, например, домашний арест может контролироваться техническими средствами либо установленными в помещении и реагирующими на отсутствие «объекта», либо контролирующими периметр помещения и реагирующими на попытки его пересечения.
Правовая реализация принципа неприкосновенности личности при использовании технических средств в уголовном судопроизводстве, по мнению автора, должна базироваться на двух основаниях: 1) любое основанное на законе ограничение права на свободу и личную неприкосновенность человека, в том числе посредством технических устройств, допустимо только по судебному решению или с его добровольного согласия; 2) применение технических средств для ограничения свободы, и тем более вживление в организм человека любых электронных устройств, должно происходить исключительно с его добровольного согласия.
Неприкосновенность жилища является одним из основополагающих общеправовых принципов, происходящим из Международного пакта о гражданских и политических правах1 (ст. 17). Он закреплен в ст. 25 Конституции РФ и ст. 12 УПК РФ и устанавливает, что «жилище неприкосновенно». Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц, иначе как в случаях, установленных федеральным законом или на основании судебного решения (ст. 25 Конституции РФ). Действие этого принципа в уголовном судопроизводстве проявляется в том, что УПК РФ устанавливает основания для проведения осмотра, обыска и выемки в жилище только исходя из судебного решения; регламентирует порядок производства перечисленных следственных действий и документирования их результатов.
Диссертант полагает, что в Конституции РФ и действующем уголовно-процессуальном законодательстве принято упрощенное толкование данного принципа через подмену понятия «неприкосновенность» на понятие «проникновение человека», поскольку ч. 1 ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах гласит: «Никто не может подвергаться произвольному или незаконному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным или незаконным посягательствам на неприкосновенность его жилища или тайну его корреспонденции или незаконным посягательствам на его честь и репутацию». Очевидно, что в данной формулировке речь идет о более широком понятии – неприкосновенности жилища вообще, а не только о проникновении в него.
Считаем, что неприкосновенность жилища2 нужно рассматривать как основополагающее право человека и гражданина на сохранение в тайне от окружающих всей информации о происходящем внутри жилища.
Таким образом, неприкосновенность жилища является одним из существенных принципов применения современных технических средств в уголовном судопроизводстве, значимость которого с ростом технического оснащения правоохранительных органов и разработкой новейших технических средств будет постоянно возрастать. Существующее толкование принципа неприкосновенности, используемое в Конституции РФ и УПК РФ, должно быть пересмотрено с учетом возможности нарушения неприкосновенности жилища не только проникновением человека, но при помощи любых видов технических средств, как внедряемых через границу жилища, так и позволяющих наблюдать за происходящим внутри без непосредственного проникновения. Обновленный принцип неприкосновенности жилища с учетом возможностей технических средств, также как и ныне действующий, должен базироваться на обязательности судебного решения в случае необходимости нарушения неприкосновенности жилища граждан в любой форме.
По мнению диссертанта необходимо изложить ст. 25 Конституции РФ в следующей редакции: «Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище и нарушать неприкосновенность жилища против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения».
Необходимо также законодательно определить понятие неприкосновенности жилища, дополнив ст. 139 УК РФ примечанием 2 следующего содержания: «Под нарушением неприкосновенности жилища в настоящей статье, а также в других статьях настоящего Кодекса понимается всякое открытое или тайное проникновение в него лиц, которые по закону не вправе находиться в нем, а также установка в жилище и вне его технических средств, предназначенных для осуществления аудиального и (или) визуального наблюдения за происходящим внутри жилища» помимо воли проживающих в нем лиц».
В Конституции РФ и действующем законодательстве не содержится понятия частной жизни. Однако в современных условиях, с развитием информационного общества, все большее значение приобретает информационная составляющая частной жизни. Очевидно, что с учетом имеющейся тенденции информатизации всех сторон жизни общества, неприкосновенность частной жизни непосредственно связана с охраной персональных данных, переговоров, сообщений и информации, передаваемой всеми известными способами. Таким образом, под частной жизнью следует понимать все сферы жизни человека, информацию о которых он не желает предавать гласности.
Диссертант полагает, что предложенное понятие частной жизни охватывает весь спектр возможностей нарушения ее неприкосновенности, в том числе посредством наблюдения с использованием технических средств, предназначенных для контроля и фиксации аудиальной и визуальной информации. Надо отметить, что такие технические средства достаточно просты по конструкции и дешевы (например, радиозакладки, направленные микрофоны, транслирующие видеокамеры), и поэтому в настоящее время распространены весьма широко. Однако данные технические средства не предназначены конкретно для контроля и записи телефонных и других сообщений, поскольку фиксируют всю информацию о происходящем и, поэтому с точки зрения ее количества являются более «эффективными».
Судебное решение должно быть обязательным во всех случаях контроля и записи переговоров, разговоров и любых других способов общения лица с внешним миром, тем более, когда этот контроль осуществляется в жилище, общественных местах или по месту работы граждан. По мнению диссертанта, частная жизнь распространяется за пределы места жительства, и любое ограничение права лица на сохранения в тайне информации о частной жизни без судебного решения является противоправным.
Во втором параграфе проведено исследование проблем обеспечения законности при использовании технических средств в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности. По мнению диссертанта, особую значимость они приобретают в связи с тем, что указанные технические средства на законных основаниях используются для раскрытия и расследования преступлений исключительно органами, уполномоченными законом на ведение оперативно-розыскной деятельности, в ходе которой могут быть существенно ограничены права и свободы граждан, закрепленные в ст. 23, 24 и 25 Конституции РФ.
Проведенное автором обобщение следственной и судебной практики показывает, что современное законодательное обеспечение оперативно-розыскных мероприятий имеет пробелы, из-за которых не может быть в полном объеме гарантировано соблюдение конституционных прав граждан при их осуществлении. Большинство проблем, возникающих при использовании технических средств в оперативно-розыскной деятельности, связано с тем, что некоторые положения Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», относящиеся к ограничению прав и свобод человека при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий, допускают неоднозначное толкование и часто требуют дополнительных разъяснений в ведомственных нормативных актах, в том числе, носящих закрытый характер.
Отдельные положения Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», касающиеся сбора информации о гражданах, в том числе с использованием специальных технических средств, допускают возможность необоснованного ограничения прав граждан, перечисленных в ст. 23–25 Конституции РФ. Нормативная база, регулирующая данную сферу правоотношений, имеет существенные пробелы. Большинство из них связано, во-первых, с недостаточной согласованностью норм Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» о применении технических средств с Конституцией РФ, Федеральным законом «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», Федеральным законом «О персональных данных», а также другими нормативными актами, положения которых касаются соблюдения прав и свобод граждан при осуществлении оперативно-розыскной деятельности. Во-вторых, некоторые положения Закона сформулированы таким образом, что реализация конституционных прав граждан в сфере оперативно-розыскной деятельности становится невозможной или затруднительной в силу множества сопутствующих ограничений, неясных и неопределенных формулировок. И, в-третьих, положения Закона не в полной мере учитывают возможности современных технических средств, при использовании которых существенно затрагиваются основные конституционные права граждан, ограничение которых допускается только на основании судебного решения и в предусмотренных законом случаях.
Для устранения перечисленных пробелов и противоречий в действующем законодательстве автор предлагает осуществить комплекс мероприятий, который должен состоять в следующем: 1) исключить из ч. 3 ст.10 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» не соответствующие действительности и не имеющие правового смысла положения, изложив ее в следующей редакции: «Проведение в рамках дела оперативного учета оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права и свободы граждан, допускается только на основании судебного решения», 2) содержащиеся в ст. 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» понятия «сведения», «сведения об информации», «информация о сведениях» заменить единым понятием «информация», определенном в Федеральном законе «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», сделав соответствующую ссылку на него, 3) дополнить ст. 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» ч. 8 следующего содержания: «Орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, рассматривает жалобы и требования о предоставлении информации в течение 3 суток со дня их получения. В исключительных случаях, когда для проверки жалобы или удовлетворения требования необходимо истребовать дополнительные материалы либо принять иные меры, допускается рассмотрение жалобы или требования в срок до 10 суток, о чем извещается заявитель.
Сформулированные диссертантом предложения никоим образом не исключают необходимость проведения оперативно-розыскных мероприятий с использованием технических средств, а имеют своей целью усовершенствование закона таким образом, чтобы в нем, наряду с декларированием гражданских прав, была предусмотрена возможность их практической реализации.
Шестая глава диссертации «Правовое регулирование использования результатов применения технических средств в сфере уголовного судопроизводства» посвящена исследованию и решению проблем, возникающих в ходе реализации результатов оперативно-розыскной деятельности, полученных с применением технических средств в доказывании по уголовным делам. В главе также рассмотрены проблемы использования в уголовном судопроизводстве самых современных технических средств и разработок, внедрение которых либо только начинается, либо перспективы и возможности использования которых находятся на стадии активного обсуждения.
В первом параграфе рассмотрены процессуально правовые проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности, полученных с применением технических средств в доказывании по уголовным делам.
По мнению диссертанта, одной из наиболее актуальных в настоящее время является проблема использования результатов оперативно-розыскной деятельности, полученных с использованием технических средств, как до, так и после возбуждения уголовного дела. Она заключается в том, каким образом процессуально оформить и, главное, закрепить материалы, полученные оперативно-розыскным путем с применением технических средств, в качестве доказательств.
В свете ст. 89 УПК РФ особое значение для эффективного использования материалов, полученных с применением технических средств в доказывании, имеет соответствие их формы и содержания требованиям, предъявляемым к доказательствам. Именно неопределенность в вопросе о форме и содержании представляемых материалов до сегодняшнего дня является одним из наиболее существенных препятствий для использования результатов применения технических средств, полученных в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности, при производстве по уголовным делам, вплоть до полной утраты их доказательственного значения.
Автор полагает, что для закрепления в качестве доказательств сведений, полученных в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий с использованием технических средств, необходимо выполнение, по крайней мере, трех условий: 1) оформление всех документов, подтверждающих получение таких сведений в соответствии с требованиями, предъявляемыми к доказательствам УПК РФ, для чего уже на начальном этапе проведения оперативно-розыскного мероприятия предусмотреть возможность использования его результатов в доказывании, 2) получаемые материалы не должны содержать технических дефектов и иметь максимальный уровень качества, то есть быть пригодными для проведения в отношении них экспертных исследований (для применения технических средств должны привлекаться сотрудники и лица, способные квалифицированно обращаться с ними и, впоследствии, подтвердить факт и техническую возможность получения искомых сведений в судебном заседании; по завершении накопления необходимой информации, она может быть предоставлена специалисту, который даст заключение о технической возможности получения предоставленных сведений, их аутентичности, а также перспективах их использования в уголовно-процессуальном доказывании); 3) необходимо провести опросы лиц, участвовавших в осуществлении оперативно-розыскных мероприятий, которые могут подтвердить в судебном заседании факт получения представленных сведений.
По мнению диссертанта, известность лица, принимавшего непосредственное участие в получении материалов с использованием технических средств при проведении оперативно-розыскных мероприятий, и возможность его допроса в суде в качестве свидетеля является одной из важнейших составляющих их допустимости в качестве доказательств.
Результаты проведенного исследования показали, что в настоящее время сложилась практика, в соответствии с которой суды не принимают в качестве доказательств материалы, собранные с использованием технических средств при проведении оперативно-розыскных мероприятий, если факт их получения не подкрепляется показаниями свидетелей. Таким образом, использование результатов применения технических средств в качестве самостоятельного доказательства, вне его связи с субъектом получения или при невозможности его привлечения в качестве свидетеля, является весьма сомнительным и может привести к полной утрате их доказательственного значения для уголовного дела.
Выходом из сложившейся ситуации могло бы стать изложение ч. 6 ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» в следующей редакции»: «Запрещается проведение оперативно-розыскных мероприятий и использование специальных и иных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации, не уполномоченными на то настоящим Федеральным законом физическими и юридическими лицами. Не являются нарушением данного положения случаи, когда указанные технические средства применяются лицом в ходе оперативно-розыскного мероприятия под контролем уполномоченного работника по разрешению руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность». Что же касается результатов, полученных негласно с использованием технических средств, не уполномоченными законом лицами по собственной инициативе, то они, по нашему мнению, ни в каком виде не могут быть использованы в доказывании, поскольку порядок их собирания не соответствует действующему законодательству.
Кроме того, для приведения в соответствие с требованиями к доказательствам УПК РФ формы и содержания сведений, получаемых при проведении оперативно-розыскных мероприятий с применением технических средств уполномоченными субъектами, которые предполагается использовать в качестве доказательств, по мнению диссертанта, необходимо дополнить ч.3 Инструкции «О порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд»3 п. 22 следующего содержания:
«22. Если в ходе оперативно-розыскных мероприятий в соответствии с ч. 3 ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» применялись технические средства, а результаты их использования, находящиеся на технических носителях, представляются органу дознания, следователю, прокурору или в суд, то необходимо указывать:
- вид носителя информации и его основные характеристики;
- формат записи, уровень качества, наличие сжатия данных;
- наличие (отсутствие) возможности предоставления оригиналов записей для проведения экспертных исследований;
- аппаратуру, оборудование (программы), необходимые для просмотра, воспроизведения записанной информации;
- основные характеристики технических средств, использованных для получения и фиксации информации;
- наличие (отсутствие) возможности предоставления технических средств, использованных при получении и фиксации информации для проведения экспертных исследований.
Предоставление материалов, полученных с использованием технических средств, в копиях, их монтаж, изменение формата, сжатие, перекодирование и иные действия с оригиналом, влекущие любые изменения его первоначального состояния, не допускаются.
Материалы должны представляться в упакованном виде, по правилам, принятым для упаковки и хранения вещественных доказательств, с печатью органа и подписью соответствующего должностного лица».
Во втором параграфе исследованы опыт и перспективы применения некоторых видов современных технических средств в уголовном судопроизводстве. Среди наиболее интересных и актуальных технических новинок следует, по мнению автора, выделить системы видеоконференцсвязи, возможность применения которых закреплена в ч. 3 ст. 376 УПК РФ, а также полиграфы, допустимость использования которых в уголовном судопроизводстве находится в стадии активного обсуждения.
Определенные сложности при использовании видеоконференцсвязи могут возникнуть и во время телекоммуникационного общения с лицами, страдающими дефектами речи, слуха, а также различными психическими недостатками. При таких обстоятельствах судьям необходимо с большой осторожностью подходить к использованию телекоммуникационного общения с лицами, страдающими дефектами речи, слуха, другими физическими и психическими недостатками, и несовершеннолетними. В некоторых спорных ситуациях целесообразно ориентироваться на «Перечень социально значимых заболеваний» и «Перечень заболеваний, представляющих опасность для окружающих», утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 1 декабря 2004 г. № 715.
При таком неординарном способе проведения судебного заседания, по мнению автора, может возникнуть вопрос о праве осужденного на непосредственное общение с адвокатом, и, следовательно, о том, на какой стороне телекоммуникационного канала должен находиться защитник. В реальной действительности он всегда располагается в зале суда, а не в следственном изоляторе, где помещается осужденный, в результате не соблюдается правило о конфиденциальности общения адвоката со своим подзащитным.
Один из вариантов решения данной проблемы может состоять в том, что перед началом судебного заседания с применением видеоконференцсвязи осужденному, находящемуся под стражей в следственном изоляторе, предоставляют некоторое время для телекоммуникационного общения со своим защитником, который находится в зале суда.
Отдельная проблема вытекает из ст. 240 УПК РФ и затрагивает принцип непосредственности исследования доказательств в ходе судебного заседания. Она имеет особое значение, поскольку видеотехника позволяет участникам процесса только лично воспринимать устную речь, в то время как исследование с ее помощью, например, документов и вещественных доказательств, сопряжено с определенными сложностями. Поэтому применение систем видеоконференцсвязи в отдельных случаях возможно при условии согласия осужденного на такой способ рассмотрения его дела, а также при предварительной договоренности со стороной защиты о месте и способе представления дополнительных доказательств в ходе судебного заседания.
Являясь одним из перспективных направлений освоения технических средств в уголовном судопроизводстве, системы видеоконференцсвязи, по мнению диссертанта, не могут быть ограничены лишь теми областями, которые сегодня указаны в уголовно-процессуальном законодательстве и нашли применение в практической деятельности судов. В перспективе сфера их использования может быть расширена.
Например, следующим этапом внедрения видеоконференцсвязи должно стать юридическое закрепление возможности ее использования для получения свидетельских показаний по уголовным делам. Для этого есть несколько обстоятельств, которые должны подтолкнуть законодателей к принятию соответствующего решения. Так, одной из актуальных является проблема получения показаний свидетелей, находящихся на территории других государств, на основании договоров о взаимной правовой помощи. Такая потребность возникает как по объективным причинам, делающим невозможным личное присутствие свидетеля для дачи показаний на территории запрашивающей стороны (например, большие затраты на переезд и проживание, состояние здоровья и другие факторы), так и при нежелании свидетеля покидать территорию государства. Это может быть связано с политическими мотивами, недоверием к правоохранительной системе запрашивающего государства и т.д.
Другой не менее важной сферой применения информационных технологий, по мнению диссертанта, является проведение следственных и судебных действий с участием свидетелей и потерпевших, на которых может быть легко оказано давление представителями защиты и обвиняемыми (подсудимыми). Это могут быть дети, лица с неуравновешенной психикой и лица, находящиеся в беспомощном состоянии. Применение видеотрансляций является актуальным и при проведении расследования и судебного разбирательства по делам, связанным с организованной преступностью.
Применение систем видеоконференцсвязи в перечисленных случаях является одним из надежных способов защиты субъектов правоотношений и принципиально не противоречит российскому законодательству. Однако в условиях действующего уголовно-процессуального законодательства можно говорить лишь об использовании двухсторонней видеосвязи. Иначе может иметь место получение показаний анонимного свидетеля и нарушение права обвиняемого лично или посредством своего защитника проводить допрос данного лица.
Таким образом, по мнению диссертанта, современные технологии видеоконференцсвязи следует активно внедрять в уголовное судопроизводство, причем использовать их на всех стадиях расследования и судебного рассмотрения уголовных дел. Внедрение в судопроизводство новейших технических разработок поможет разрешить целый комплекс проблем правового, организационного и технического характера, позволит повысить его эффективность.
Интересным и перспективным техническим средством, о расширении практики применения которого в уголовном судопроизводстве ведутся активные дискуссии, является полиграф или детектор психофизиологического состояния человека.
Диссертант считает, что для использования полиграфа и полученных с его помощью данных в уголовном судопроизводстве имеется ряд существенных препятствий: 1) результаты тестирования с использованием полиграфа полностью зависят от квалификации оператора и правильного толкования им полученных результатов; 2) поскольку вывод по результатам тестирования делается на основе субъективного мнения специалиста, то получить достоверную и однозначно толкуемую информацию о причинах эмоциональной реакции испытуемого в принципе невозможно; 3) нет прямой зависимости между показаниями полиграфа и причинами реакций на задаваемые вопросы; 4) результаты опроса с использованием полиграфа не могут быть признаны доказательствами, они могут служить лишь ориентирующей информацией об осведомленности испытуемого лица о том или ином исследуемом событии.
Диссертант полагает, что в сложившихся условиях применение полиграфа в интересах уголовного судопроизводства допустимо лишь в виде экспертизы, назначаемой следователем по просьбе подозреваемого или по его согласию, которую должен производить эксперт-полиграфолог, имеющий соответствующую квалификацию. Применение полиграфа в ходе допроса и, тем более, следователем недопустимо. Следователь не может одновременно осуществлять функции специалиста и эксперта. Предлагаемый подход обосновывается еще и тем, что в последнее время в литературе все чаще выдвигаются предложения об использовании тестирования на полиграфе по просьбе подозреваемого с целью подтверждения оправдывающих его показаний, и, следовательно, его невиновности.
По мнению диссертанта, несмотря на то, что данные, полученные с помощью полиграфа, могут служить важным материалом для построения версий и выбора направления расследования, они в современных условиях не могут являться допустимыми доказательствами. Данное ограничение связано, прежде всего, с тем, что психофизиологические реакции не могут прямо свидетельствовать об осведомленности лица или о лжи. На сегодняшний день не найдены специфические признаки лжи. Именно в связи с отсутствием строгой научной обоснованности и недостаточной точностью данных результаты ОИП имеют только ориентирующее значение и не являются доказательством. Очевидно, что при этом выводы специалиста (и тем более эксперта) могут иметь только вероятностный характер. Однако согласно действующему законодательству вероятное заключение эксперта не может быть положено в основу приговора4.
В этом есть, по мнению автора, главная и трудно решаемая проблема полиграфа. С одной стороны, есть огромный положительный опыт его применения. С другой стороны, несмотря на то, что существует более десятка теорий, в которых были сделаны попытки описания механизма взаимосвязи показаний полиграфа с процессами, происходящими в сознании испытуемого, до сих пор ни одна из теорий не установила четкой причинно-следственной связи между показаниями полиграфа и произошедшими событиями, поскольку механизм функционирования нашего сознания пока не наблюдаем. Следовательно, мы можем только предполагать, но никак не быть полностью уверенными в достоверности выводов, сделанных в результате интерпретации показаний полиграфа.
В заключении подведены итоги диссертационного исследования, сформулированы его основные и наиболее значимые результаты: теоретические положения, обобщения, определения и выводы; концептуальные предложения по совершенствования нормативно-правовой базы, методов, средств и организационно-правовых механизмов использования технических средств в сфере уголовного судопроизводства; практические рекомендации по внесению изменений в действующее законодательство, регулирующее применение технических средств при проведении оперативно-розыскных мероприятий, следственных действий, рассмотрении уголовных дел в суде.
Основным результатом работы является концепция правового регулирования применения технических средств в сфере уголовного судопроизводства, в рамках реализации которой автором разработан комплекс предложений и рекомендаций, предназначенных для соответствующих правотворческих органов с целью принятия ими законодательных, иных организационно-правовых и методических мер по восполнению имеющихся пробелов в законодательстве и улучшению правового регулирования порядка и правил использовании технических средств при производстве по уголовным делам. Разработаны проекты поправок в Конституцию Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности», инструкцию «О порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд».
Автором определен ряд принципиальных положений, являющихся основой для формирования нормативно-правовой базы использования технических средств в сфере уголовного судопроизводства: определено понятие технических средств в уголовном процессе; дана их классификация; сформулированы цели, принципы и задачи их применения; найдены пути решения процессуально-правовых проблем использования технических средств в доказывании; предложены критерии оценки сведений, полученных с применением технических средств; исследованы проблемы обеспечения законности при использовании технических средств в раскрытии и расследовании преступлений и даны предложения по созданию механизмов обеспечения конституционных прав и свобод человека и гражданина, предупреждения нарушений законности при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий, производстве следственных и судебных действий с использованием технических средств; исследованы проблемы повышения эффективности применения технических средств в сфере оперативно-розыскной деятельности и даны рекомендации по совершенствованию правил и порядка представления результатов оперативно-розыскной деятельности, полученных с использованием технических средств, для их реализации в уголовном судопроизводстве; исследованы опыт и перспективы применения некоторых видов современных технических средств в уголовном судопроизводстве, такие как системы видеоконференцсвязи и полиграф, даны предложения и рекомендации по модернизации действующего законодательства с целью наиболее эффективной интеграции в него современных научных разработок и методик их применения.
В целом, изложенные в работе предложения и рекомендации по совершенствованию правового регулирования применения технических средств в сфере уголовного судопроизводства могут быть использованы в законотворческой деятельности по модернизации уголовно-процессуального законодательства, ведомственных нормативно-правовых актов, в целях повышения эффективности использования технических средств при раскрытии и расследовании преступлений, а также обеспечения прав и свобод человека и гражданина в при производстве по уголовным делам.