Уголовное право и процесс, криминология

Вид материала

Исследование

Подобный материал:

• Ф-программа вступительного экзамена в аспирантуру Утверждаю, 780kb.
• Программа вступительного экзамена в магистратуру по направлению «уголовное право», 737.55kb.
• Программа вступительных экзаменов в аспирантуру по специальности 120008 Уголовное право, 479.1kb.
• Рабочая программа дисциплины «Криминология» од. А. 05, цикл од. А. 00 «Обязательные, 209.84kb.
• «Конфискация имущества в уголовном праве», 265.15kb.
• Виктимологические аспекты убийств по найму, 316.24kb.
• Г. В. Плеханова Факультет политологии и права Дисциплина: Юридическая ответственность, 63.45kb.
• Криминологическая характеристика и предупреждение торговлИ людьми и их эксплуатации, 326.86kb.
• Защита прав человека от преступности в условиях глобализации, 779.61kb.
• Виктимологическая характеристика и предупреждение тяжкой насильственной преступности, 353.1kb.

УГОЛОВНОЕ ПРАВО И ПРОЦЕСС, КРИМИНОЛОГИЯ


Е. ГАЛОГАНОВ,

кандидат юридических наук


ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА И МЕСТО В НЕМ АДВОКАТА


Исследование теоретических и практических аспектов реализации принципа состязательности и роли адвоката в состязательном уголовном судопроизводстве не может состояться без рассмотрения происхождения и эволюции состязательного уголовного судопроизводства в России. Без использования метода конкретно-исторического изучения социального явления состязательность, во всей ее полноте и сложности содержания, правильно понята быть не может.

К середине XIX в. ни один орган государственного аппарата не находился в столь запущенном состоянии, как судебная система. Дореформенный суд основывался на законодательстве Петра I и Екатерины II, а в отдельных случаях использовались даже нормы Соборного уложения 1649 г. При систематизации русского права М.М. Сперанским это законодательство вошло в книгу второго тома XV Свода законов. Как писал А.Ф. Кони, получилось «бессвязное собрание самых разновременных постановлений, механически сливавших воедино Уложение царя Алексея Михайловича, указы Петра и, как выразился в 1835 году Государственный совет, «виды правительства», обнародованные в 1784, 1796, 1823 годах»¹. Для судоустройства была характерна множественность судебных органов, сложность и запутанность процессуальных требований, невозможность порой определить круг дел, которые должны были рассматриваться тем или иным судебным органом. Дела бесконечно перемещались из одного суда в другой, зачастую возвращаясь в первую инстанцию, откуда вновь начинали долгий путь вверх, на что нередко уходили десятилетия. К 1864 г. в России действовали суды отдельно для дворян, живших в городах; для дворян, живших в сельской местности; для мещан и купечества, ремесленников; для государственных крестьян; для крепостных крестьян и другие. Во всех таких судах сложились свои правила разбирательства гражданских и уголовных дел. Общим для них было стремление к максимальному ограничению гласности судопроизводства, отсутствие общественного контроля над деятельностью судов, почти полное отрицание права обвиняемого на защиту, сохранение в доказательственном праве многих элементов формальных доказательств.

В дореформенном суде господствовала инквизиционная (розыскная) форма судопроизводства. Процесс проходил в глубокой тайне. Принцип письменности предполагал, что суд разрешает дело не на основе живого, непосредственного восприятия доказательств, личного ознакомления со всеми материалами дела, непосредственного устного допроса подсудимого, свидетелей, а опираясь на письменные материалы, полученные во время следствия. Все доказательства оценивались по формальной системе. Их сила заранее определялась законом, который твердо устанавливал, что может, а что не может быть доказательством. Закон же устанавливал и степень достоверности допустимых доказательств, деля их на несовершенные и совершенные, т.е. такие, которые давали основание для окончательного приговора и не могли быть опровергнуты подсудимым. Среди них выделялось признание, считавшееся наиболее совершенным доказательством. Для его получения широко применялась пытка, формально запрещенная в 1801 г., но на практике просуществовавшая на протяжении всей первой половины XIX в.

Отправным моментом для подготовки судебной реформы некоторые исследователи считают 15 ноября 1857 г. – день, когда в Государственный Совет был внесен проект реорганизации гражданского судопроизводства². В действительности еще летом 1857 г. император повелел представить в Государственный Совет проект Устава гражданского судопроизводства. К проекту была приложена пояснительная записка начальника II отделения графа Д.Н. Блудова, датированная 8 июня. Проект исходил из введения принципа состязательности процесса, предлагалось сократить количество судебных инстанций и обратить внимание на существенное совершенствование кадров судебных органов.

Проект Устава гражданского судопроизводства вызвал в правительственных кругах определенную реакцию, расколов высшее чиновничество на две основные группы – либералов и консерваторов. Либералы хотели существенной перестройки судоустройства и судопроизводства, консерваторы – лишь ограниченных изменений. Либералы видели образец для России на Западе, консерваторы призывали искать новые решения на основе анализа исторического прошлого страны. Консерваторы боялись коренных изменений, по крайней мере, граф Д.Н. Блудов не хотел следовать западноевропейским образцам и вводить принципы устности, гласности, непосредственности, равенства сторон в процессе, учреждать адвокатуру. На противоположных позициях стоял либерал князь П.Д. Долгорукий, направивший осенью 1857 г. записку императору, которую тот внимательно изучил. Вначале Александр II разделял взгляды Д.Н. Блудова, а брат императора Константин Николаевич присоединился к либеральному лагерю. Он поручил князю Д.А. Оболенскому дать заключение на проект Д.Н. Блудова. Оболенский составил документ – «Замечания на проект нового судопроизводства в России», ставший достоянием общественности и получивший широкий резонанс. В нем резко критиковалось существующее положение и проект. Обсуждение судебной реформы затянулось на два года и увенчалось победой либеральных настроений: проект Устава гражданского судопроизводства был отклонен.

8 сентября 1858 г. Д.Н. Блудов подал императору доклад «Об установлении присяжных стряпчих», т.е. об учреждении адвокатуры³. Вопрос об адвокатуре был предметом ожесточенных споров. Судебное представительство известно на Руси с давних времен, однако настоящей адвокатуры не было никогда. Это объяснялось тем, что господство следственного процесса делало фигуру адвоката практически ненужной. Существовали лишь всякого рода ходатаи и поверенные – люди, обычно юридически не подготовленные, а порой и просто неграмотные, ставившие своей целью не помочь правосудию, а всячески запутать дело, чтобы выиграть его любой ценой. Профессия эта была малоуважаемой, непопулярной. В ходе подготовки реформы складывалось решительное мнение об упразднении такого рода судебных представителей.

При обсуждении в Государственном Совете проекта Устава гражданского судопроизводства председатель Совета А.Ф. Орлов пришел к выводу, что, прежде чем принимать подобный Устав, следует изменить систему судоустройства. Он изложил эту мысль в записке и направил ее императору. Александр II согласился с А.Ф. Орловым, в результате чего 12 ноября 1859 г. Д.Н. Блудов представил в Государственный Совет проект Положения о судоустройстве. В проекте содержалось много свежих идей, в частности, большое внимание уделялось введению института мировых судей. В конце того же года начальник II отделения направил на рассмотрение и проект Устава по преступлениям и проступкам, т.е. фактически проект уголовно-процессуального кодекса.

19 октября 1861 г. Д.Н. Блудов представил императору доклад, в котором подводились итоги работы, описывалось состояние дел и высказывались предложения на будущее. Александр II утвердил программу, содержавшуюся в докладе. Была создана комиссия, в которую вошли виднейшие юристы: сотрудник Государственной канцелярии Д.П. Плавский, исполняющие должность статс-секретарей Государственного совета Н.И. Стояновский и С.И. Зарудный, обер-секретарь общего собрания московских департаментов Сената К.П. Победоносцев и др. Комиссия пошла по пути, противоположному предложенному Д.Н. Блудовым. За основу была взята общая теория буржуазного судоустройства и судопроизводства и практика западноевропейского законодательства с ориентацией на континентальную модель правосудия. Конечно, комиссия должна была считаться с российской действительностью и традициями и вносила в свои проекты коррективы, но при этом старалась доказать, что буржуазные институты вроде суда присяжных или адвокатуры ни в коей мере не подрывают основы самодержавия.

Результатом работы комиссии стали «Основные положения преобразования судебной части в России»⁴, утвержденные императором 29 сентября 1862 г. (далее – «Основные положения»).

«Основные положения» состояли из трех частей, посвященных судоустройству, гражданскому и уголовному судопроизводству. В них фиксировались такие новые институты, как отделение суда от администрации, всесословный выборный мировой суд, присяжные заседатели в окружном суде, адвокатура, принцип состязательности. Новый статус приобрела прокуратура. Ее права ограничивались, но зато прокурор становился стороной в процессе, и не только в уголовном, но и в гражданском.

В процессуальной части «Основных положений» закреплялся принцип осуществления правосудия только судом, принцип гласности и состязательности судебного разбирательства, отменялась система формальных доказательств, упразднялся институт оставления в подозрении, утверждались две инстанции уголовного процесса и т.п.

Осенью 1862 г. император утвердил план дальнейших работ по судебной реформе. Подготовка проектов должна была вестись теперь Государственной канцелярией, но в комиссию, кроме работников канцелярии, включались представители II отделения и Министерства юстиции. В комиссию вошли авторы «Основных положений» и лучшие юридические умы со всей России. Помимо постоянного состава, в ней участвовали эксперты – от университетских профессоров до полицейских чиновников. Подготовленные комиссией проекты были утверждены императором Александром II 20 ноября 1864 г.

Документы судебной реформы включают в себя четыре закона. Один из них посвящен судоустройству, два – процессу (гражданскому и уголовному), и один новый, отсутствовавший в «Основных положениях», Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями – кодекс материального права, содержавший нормы о небольших уголовных и административных правонарушениях. В целом же Судебные Уставы исходили из принципов и идей, заложенных в «Основных положениях».

Многие недостатки судебной системы были устранены. Состоялось решение об образовании единой для всех слоев общества системы судов, которая должна была состоять из общих судебных установлений и местных судебных установлений. Допускалось в сравнительно широких масштабах разбирательство уголовных дел с участием не только сословных представителей, но и присяжных заседателей, среди которых могли оказаться представители и непривилегированных сословий. Значительно расширилась гласность судопроизводства. Начался весьма активный процесс формирования адвокатуры, делавшей немало для обеспечения прав и законных интересов лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности. Стал более совершенным порядок обжалования приговоров и проверки их законности и обоснованности.

Одним из важнейших демократических институтов стал принцип состязательности, введенный судебными уставами в противоположность дореформенному инквизиционному судопроизводству. «Состязательное начало составляет душу современных как гражданских, так и уголовных процессов», – писал В.К. Случевский, – а потому мера развития в том и другом процессе состязательного или противополагающегося ему следственного начала есть вопрос политики права»⁵.

Дореволюционные процессуалисты справедливо полагали, что характер судебного следствия определяется тем взаимоотношением, в котором находятся суд и стороны. Если исследование собранного материала, составляющего задачу судебного следствия, находится в руках сторон, то следствие приобретает состязательный характер. Последовательное проведение состязательного начала, в свою очередь, предполагает пассивное отношение суда к происходящему перед ним спору. Суд является в таком случае только беспристрастным зрителем производимого сторонами исследования. В этом многие ученые XIX в., так же как и некоторые современные процессуалисты, видели залог беспристрастного отношения суда при разрешении вопроса о виновности того или иного лица.

Однако полная пассивность суда, даже безучастность его к исследованию, происходящему на судебном следствии, несовместима с публичной природой уголовно-процессуального отношения, что хорошо понимали авторы Устава уголовного судопроизводства 1864 г. (далее – Устав).

Устав закреплял принцип состязательности судебного разбирательства, который не исключал процессуальной активности суда в деятельности по собиранию доказательств. Послереформенный российский суд имел право допрашивать свидетелей, но только после того, как стороны использовали свои права по исследованию доказательств. Статья 684 Устава подчеркивала, что «председатель и с его разрешения члены суда непосредственно, а присяжные заседатели – чрез председателя суда, могут предлагать подсудимому вопросы по всем обстоятельствам дела, представляющимся им недостаточно разъясненными». «Если ответами на вопросы сторон предмет показания не вполне объяснен, то председатель или члены суда с разрешения председателя или же присяжные заседатели через того же председателя могут предложить свидетелю вопросы дополнительные» (ст. 724 Устава).

Подробно регламентировался и порядок допроса свидетелей сторонами: «Каждая сторона имеет право предложить свидетелю вопросы не только о том, что он видел или слышал, но также и о тех обстоятельствах, которые доказывают, что он не мог показанного им ни видеть, ни слышать, или, по крайней мере, не мог видеть или слышать так, как о том свидетельствует» (ст. 721 Устава).

Такая система, согласующаяся с публичным характером уголовного процесса, в силу которой суд не может мириться с ошибками и небрежностью сторон, представлялась авторам Устава наиболее целесообразной, наиболее достигающей основной цели уголовного процесса – отысканию истины.

Следует отметить, что дореволюционные ученые придавали публичной функции суда особое значение. В науке уголовного процесса России конца XIX – начала XX вв. состязательность не рассматривалась как закрепление за судом пассивной роли молчаливого арбитра. Составители Устава признавали: «...начало судебного состязания сторон не исключает самодеятельности суда в уголовном производстве и не обязывает его решать дело только по тем данным, которые предъявлены сторонами, но требует единственно того, чтобы по всем сведениям, относящимся к делу, сторонам представлена была возможность судебного состязания. Задача уголовного суда есть открытие в каждом деле безусловной истины».

Профессор И.Я. Фойницкий писал: «…при состязательности процесса уголовный суд остается самостоятельным органом закона, применяя последний по его точному значению и не стесняясь в этом отношении теми толкованиями, которые исходят от сторон». Он же полагал, что суд – главный в отыскании истины, а стороны – ему помощники, «ибо каждая из них действует не из своего частного, а только порученного ей и представляемого ею публичного интереса»⁶.

В учебном пособии С.В. Викторского также приводится мысль о том, что состязательный процесс не сводит функцию суда к позиции стороннего наблюдателя: «…суд должен собирать доказательства, если наличных недостаточно для раскрытия истины»⁷.

По Уставу в некоторых случаях, когда суд был не в состоянии сформировать внутреннее убеждение о наличии или отсутствии факта, имеющего значение для дела, а также при условии, что ему было точно известно, с помощью какого источника можно получить интересующие сведения, он был вправе самостоятельно привлечь недостающие доказательства. Так, например, это было закреплено в ст. 690, 692 Устава (независимо от ходатайства сторон суд имел право по своему усмотрению вызвать прежних экспертов для допроса или назначить новую экспертизу) и в ст. 688, 689 (проверка осмотра или новый осмотр по инициативе суда). Кроме того, председательствующий в силу ст. 613 Устава должен был так организовать судебное следствие, чтобы оно «в наибольшей степени способствовало раскрытию истины». Однако дальше этих положений о самостоятельности суда в собирании доказательств составители Устава не пошли, и права вызова свидетелей по своему усмотрению во время судебного следствия они суду не представили (ст. 558, 559, 561, 564, 573, 574 и 720 Устава).

Статья 630 Устава закрепляла равенство сторон в процессе в способах, средствах, пределах и в формах, в каких они, каждая со своей точки зрения, имели право убеждать судей. «Прокурор или частный обвинитель, с одной стороны, а подсудимый или его защитник – с другой, пользуются в судебном состязании одинаковыми правами. Как той, так и другой стороне предоставляется: 1) представлять в подтверждение своих показаний доказательства; 2) отводить по законным причинам свидетелей и сведущих людей, предлагать им с разрешения председателя суда вопросы, возражать против свидетельских показаний и просить, чтобы свидетели были передопрошены в присутствии или в отсутствии друг друга; 3) делать замечания и давать объяснения по каждому действию, происходящему на суде, и 4) опровергать доводы и соображения противной стороны» (ст. 630 Устава).

Подробная регламентация в Уставе затронула и прения сторон. Прения сторон, как писал И.Я. Фойницкий, завершают судебное следствие и имеют задачу – доставить каждой стороне полную возможность высказать свои доводы на основании совокупности доказательств, проверенных судебным следствием, и опровергнуть построения другой стороны⁸. На этой стадии с наибольшей полнотой проявлялся принцип состязательности, по словам А.Ф. Кони⁹. Заключительные прения происходили по существу рассмотренных и проверенных доказательств, здесь они оценивались и критически анализировались.

В главе 8 Устава давался подробный перечень лиц, участвующих в заключительных прениях. В сложных делах, при наличии большого числа подсудимых, обязанности обвинителя могли выполняться двумя и более представителями прокуратуры. По этой же причине подсудимый мог иметь нескольких защитников, а потерпевший, пользовавшийся правами обвинителя, гражданский истец и гражданский ответчик в уголовном суде – нескольких представителей. Устанавливалась и строгая последовательность заключительных прений. «Заключительные прения состоят: 1) из обвинительной речи прокурора или частного обвинителя; 2) из объяснений гражданского истца по делу и 3) из защитительной речи защитника или из объяснений самого подсудимого» (ст. 736 Устава).

В своих положениях Устав отражал еще один принцип нового, буржуазного суда, введенного реформой, – систему свободной оценки доказательств. «Теория доказательств, основанная единственно на их формальности, отменяется. Правила о силе судебных доказательств должны служить только руководством при определении вины или невиновности подсудимых по внутреннему убеждению судей», – подчеркивается в «Основных положениях».

Статья 766 Устава основана на положениях о презумпции невиновности: судьи и присяжные заседатели определяют вину или невиновность подсудимого по внутреннему убеждению, основанному на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела.

При этом соблюдаются следующие правила: а) подсудимый считается невиновным, пока противное не будет доказано; всякое сомнение о вине или о степени виновности подсудимого объясняется в его пользу; б) никто не может быть признан виновным в преступлении, если нет положительного удостоверения в том, что это преступление действительно совершено. Фактически именно эта статья устанавливала систему свободной оценки доказательств. Суду, решающему дело, принадлежит право свободной оценки улик в полном их объеме, а убеждение суда не может быть оттеснено никакими предустановленными доказательствами.

Таким образом, судебная реформа существенно изменила судоустройство, процессуальное и отчасти материальное право Российской империи. Она отделила судебные органы от административных и законодательных. Был введен суд присяжных. О демократичности этого института говорит то, что на практике среди присяжных заседателей было много крестьян, в том числе небогатых. Впервые была учреждена настоящая адвокатура. Она стала весьма престижной и высоко оплачиваемой сферой деятельности, которой занимались даже титулованные особы (например, князь А.И. Урусов). Реорганизации подверглась и прокуратура, освобожденная от функции общего надзора и сосредоточившая свою деятельность на работе в суде. Был учрежден институт судебных следователей, независимых ни от полиции, ни от прокуратуры, числившихся при окружных судах. До реформы предварительное расследование полностью находилось в руках полиции.

В процессуальном праве победили принципы состязательности, гласности и устности. Отличительной чертой российского уголовного процесса по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. являлось сохранение при допросах преимущественного значения за сторонами, введение полной равноправности сторон на судебном следствии и в то же время предоставление суду права восполнять познание своим допросом, исправлять неполноту и ошибки сторон. Достижение такого баланса личных и общественных интересов в уголовном судопроизводстве было крупным достоинством Устава 1864 г. не только по сравнению с современными уставами других стран, но и принятыми в более позднее время.

Характеризуя тип (форму) уголовного процесса дореволюционной России, И.Я. Фойницкий писал: «Наш реформированный уголовный процесс представляется смешанным, следуя типу, предложенному французским законодательством… Существенными признаками состязательного порядка являются: 1) наличность в процессе сторон, стоящих отдельно от суда и пользующихся правами участия в деле; 2) равноправность сторон; 3) освобождение суда от процессуальных функций стороны. Суд приступает к делу лишь по обвинению, представленному уполномоченным на то от государства обвинителем и содержащему в себе указание определенного лица и вменяемого ему преступления. Он остается в пределах этого обвинения»¹⁰.

Например, по мнению М.В. Духовского, «состязательный процесс в чистой форме возможен лишь в процессе гражданском; на суде уголовном применяется несколько измененная форма его… Разница эта происходит, прежде всего, от того, что гражданский процесс ведется в интересах частных лиц, а уголовный имеет другие цели, он больше служит интересам государства. Задача его – раскрыть, но возможности, материальную истину. Ввиду этого он не может стоять в исключительной зависимости от сторон. Он не может уклоняться от рассмотрения данных, указывающих на невиновность подсудимого, хотя бы он их не приводил; он обязан раскрывать данные к обвинению, хотя бы непосредственно заинтересованный – потерпевший желал их скрыть или не знал их. Отсюда право уголовного суда на выполнение доказательств, право опереться на те данные, которые не приводились сторонами»¹¹.

В Декларации Временного правительства от 3 марта 1917 г. указывалось: «Временный комитет членов Государственной Думы при содействии и сочувствии столичных войск и населения достиг в настоящее время такой степени успеха над темными силами старого режима, что он дозволяет ему приступить к более прочному устройству исполнительной власти»¹². В этой же Декларации провозглашалась полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек, отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений. Подкомитет по законопроектам Временного правительства готовил новый закон об адвокатуре России. Прогрессивным явлением деятельности Временного правительства было разрешение женщинам заниматься адвокатской практикой.

Трудно сказать, как преобразовало бы Временное правительство уголовное судопроизводство в России: период его деятельности был весьма коротким. Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 г. и последовавшая за ней диктатура пролетариата привели к реформированию всей «буржуазной» судебной системы и системы правоохранительных органов. Главнейшей задачей Октябрьской революции было уничтожение и полное разрушение буржуазно-помещичьего государственного аппарата и создание нового, социалистического государства.

Советская власть не могла использовать для своих целей тот государственный аппарат, который остался от старого общества. Будучи одним из органов государства, царский суд играл важную роль в деле охраны интересов господствующего класса. Буржуазный суд, писал В.И. Ленин, «изображал собою защиту порядка, а на самом деле был слепым, тонким орудием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного мешка»¹³. Аппарат такого суда социалистическая революция не могла ни оставить нетронутым, ни ограничиться тем, чтобы лишь частично его переделать. Она должна была сломать старую судебную систему до основания и построить новый, советский суд. Дореволюционная адвокатура как часть надстройки буржуазно-помещичьего государства служила тем же целям, что и суд. Она не могла быть реформирована и должна была быть ликвидирована вместе с царским судом и прокуратурой.

24 ноября 1917 г. Всероссийский центральный исполнительный комитет принял Декрет о суде № 1¹⁴. Декрет упразднил адвокатуру, прокуратуру, органы уголовных расследований и всю судебную систему и стал первым законодательным шагом большевиков на пути создания нового правопорядка. Декрет установил, что местные (т.е. народные) суды в своей деятельности руководствуются законами свергнутых правительств, поскольку «таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию»¹⁵. Следовательно, состязательность как способ организации судебного процесса из дореволюционного судопроизводства перешла и в советские суды с той разницей, что вместо профессиональных прокуроров и адвокатов, бойкотировавших большевистскую власть, обвинители и защитники вербовались непосредственно из публики, присутствовавшей в зале судебного заседания. Интересы личности в суде мог представлять любой обладающий гражданскими правами неопороченный гражданин. В результате декрет обеспечивал доступ к адвокатской деятельности практически всех лиц без ограничения. В декрете предусматривалась организация революционных трибуналов для борьбы с контрреволюционными преступлениями, хищениями и др. Производство предварительного следствия по делам, подсудным местным судам, осуществляли местные судьи, а по делам, подсудным революционным трибуналам – следственные комиссии при Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

19 декабря 1917 г. была издана инструкция «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаний и о порядке ведения его заседаний»¹⁶. В соответствии с этой инструкцией народным комиссариатом юстиции при революционных трибуналах образовывались коллегии правозащитников, которые действовали наряду с общегражданскими обвинителями и защитниками.

Коллегии правозащитников создавались путем свободной записи всех лиц, желающих оказать помощь революционному правосудию, но нужна была рекомендация Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Члены коллегии должны были приглашаться в революционные трибуналы, подобно барристерам в Англии, для выполнения функций либо защитников, либо обвинителей. Согласно Инструкции, обвиняемый мог воспользоваться также защитником из числа лиц, присутствующих в зале суда.

7 марта 1918 г. был принят Декрет о суде № 2¹⁷. Он установил состязательность уголовного процесса, введя участие обвинения и защиты на судебном следствии и в известной мере допуская защиту на предварительном следствии. Декрет предписывал создание при местных Советах единых коллегий правозаступников, осуществляющих свою деятельность в форме общественного обвинения и общественной защиты. Члены коллегий правозаступников избирались и отзывались советами, при которых состояли коллегии. Каждый обвиняемый имел право сам пригласить себе защитника или просить суд о назначении ему правозаступника. Сохранялся порядок, согласно которому в судебных прениях могли выступить по одному обвинителю и защитнику из числа присутствовавших в зале судебного заседания. Декрет развивал демократические принципы судопроизводства: гласность, устность, судоговорение на местных языках, обеспечение обвиняемому права на защиту.

По Положению о народном суде от 30 ноября 1918 г. уголовный процесс в народных судах также основывался на состязательных началах¹⁸. Этим положением коллегии правозаступников были заменены на коллегии обвинителей, защитников и представителей сторон в гражданском процессе. Изменилось и направление деятельности правозаступников. В частности, в ст. 40 Положения подчеркивалось, что коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе учреждались для содействия суду в деле наиболее полного освещения всех обстоятельств дела, касающихся обвиняемого или интересов сторон, участвующих в гражданском процессе.

Защитники допускались и на предварительное следствие, хотя их участие могло быть ограничено по постановлению следственной комиссии, если этого требовали «интересы раскрытия истины»¹⁹. Коллегия защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе, в сущности, была объединенной формой организации обвинения и защиты, особым институтом, как и ее предшественница – коллегия правозаступников. Однако имелось принципиальное отличие в их юридической природе: если коллегия правозаступников была общественным институтом, то коллегия обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе – государственным институтом. Профессиональная деятельность ее членов была государственной службой, а сами члены коллегии – государственными должностными лицами.

К концу 1918 г. права защитников в уголовном судопроизводстве были ограничены. Защитников перестали допускать к участию в предварительном следствии. Участие защитника в судебном разбирательстве стало выборочным, а не обязательным. Если по Декрету о суде № 2 присутствие адвоката разрешалось на слушаниях всех уголовных дел в народных судах, то по Положению «О народном суде» 1918 г. судьи имели право не допускать защитника в суд с целью представления интересов клиента за исключением относительно небольшого числа случаев, когда присутствовал государственный обвинитель или когда дело рассматривалось судом в составе шести заседателей.

Эффективность защиты обвиняемых по уголовным делам снижалась еще и из-за появления в этот период большого количества чрезвычайных трибуналов. Во многих случаях, когда расследование производилось Чрезвычайной комиссией, приговор к смертной казни приводился в исполнение часто без судебного разбирательства и, естественно, без адвоката. Уголовный процесс в революционных трибуналах допускал состязательность с определенными ограничениями.

Положение о революционных трибуналах от 12 апреля 1919 г. рассматривало права подсудимого как стороны в процессе. По положению от 18 марта 1920 г. революционные трибуналы сами решали вопрос о допущении обвинителя и защитника в зависимости от ясности дела, от доказанности преступления и других обстоятельств. Но, даже когда закон допускал участие защитника в деле по разрешению судьи, расследование по которому проводилось Чрезвычайной комиссией, на практике присутствие защитника было еще менее вероятным, чем в обычных народных судах. В действительности дела в революционных трибуналах в этот период рассматривались без участия прокурора и адвоката. На IV съезде работников революционных трибуналов постановили, что полная процессуальная форма с участием сторон будет соблюдаться только в исключительных случаях²⁰.

Во время гражданской войны в судебных процессах старались обходиться без обвинителей и защитников. Многим государственным деятелям адвокатура как правовой институт казалась излишней. Кроме того, поведение адвоката в суде, по мнению многих судей, не служило интересам государства²¹. За время гражданской войны в советском правосознании прочно укрепился взгляд на то, что прямое политическое вмешательство в судебные решения законно.

21 октября 1920 г. было издано новое Положение о народном суде²². Оно упразднило коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе и установило новую форму судебной защиты. Осуществление защиты рассматривалось как общественная повинность всех граждан, способных выполнять эту обязанность.

Граждане, способные выполнять обязанности защитника, включались в списки, составляемые в соответствии с Инструкцией об организации обвинения и защиты на суде от 23 ноября 1920 г. Лица, привлекаемые в качестве защитников, освобождались от основной работы на требуемый срок; за ними сохранялась заработная плата на время участия в процессе или выплачивались суточные из государственных средств в размере минимума заработной платы. При недостатке защитников из числа указанных лиц суды привлекали в качестве таковых консультантов отделов юстиции. Участие защитника на предварительном следствии было полностью упразднено. Это привело к тому, что обеспечение прав человека при производстве предварительного следствия провозглашалось хотя и важным, но далеко не главным требованием. Первостепенным являлось расследование преступления, изобличение виновных с последующим их наказанием. Такая форма организации защиты просуществовала до судебно-правовой реформы 1922–1924 гг. В послевоенные годы была развернута работа по созданию советских кодексов, готовилось проведение судебной реформы, в том числе реорганизация института адвокатуры.

В докладе на IV Всероссийском съезде деятелей советской юстиции, состоявшемся в конце января 1922 г., при обсуждении проекта Положения об адвокатуре, разработанного Народным комиссариатом юстиции, Д.И. Курский сказал: «До очевидности ясно, что оставаться при системе списков защитников, которые мы вели до настоящего времени, дальше невозможно. Если мы не вмешаемся, не создадим своей организации, не возьмем эту организацию в поле нашего зрения, не организуем контроля, который должен быть установлен над этим органом в системе наших учреждений, то, конечно, адвокатура появится в жизнь не как государственный орган, а как частная лавочка, частное предприятие»²³.

Институт советской адвокатуры был учрежден Постановлением 3-й сессии ВЦИК 26 мая 1922 г. 28 мая 1922 г. та же сессия ВЦИК утвердила Положение о прокурорском надзоре, которое предусматривало организацию прокуратуры в составе Народного комиссариата юстиции в виде специального отдела. Учреждением этих институтов и было положено начало судебной реформы 1922 г.

Положение о коллегиях защитников, изданное Народным комиссариатом юстиции 5 июля 1922 г., окончательно определило функции данных коллегий. Коллегии защитников создавались при судах и под их надзором. При этом, поскольку адвокат и прокурор признавались равноправными сторонами в процессе, подчинение адвокатуры прокуратуре признавалось недопустимым.

Первый УПК РСФСР был принят 25 мая 1922 г. и возвращался ко многим из тех процессуальных институтов, которые предусматривались Уставом 1864 г. Но в нем содержались и некоторые новеллы: отказ от суда с участием сословных представителей или присяжных заседателей, упразднение обвинительных камер и введение нового порядка предания суду, отмена апелляционного порядка обжалования приговоров и проверки их законности и обоснованности, существенная перестройка на демократической основе кассационного производства и некоторые другие. Но этому УПК было суждено жить недолго. Уже 15 февраля 1923 г. произошло утверждение нового его текста, который откорректировали в соответствии с предписаниями принятого 11 ноября 1922 г. Положения о судоустройстве РСФСР.

Уголовно-процессуальные кодексы РСФСР 1922 и 1923 гг. сохраняли элементы состязательности с определенными ограничениями: право за губернскими судами не допускать обвинителя и защитника; ограничение прав обвиняемого на предварительном следствии, лишение обвиняемого права знакомиться с материалами предварительного следствия при его окончании; ограничение случаев обязательного участия защитника в уголовном процессе. Защитник в качестве участника в производство расследования не допускался.

В уголовном процессе того времени господствовала точка зрения: «…если и признать целесообразность участия защитника в расследовании, то в минимальном объеме. Раннее допущение к участию в следственном действии будет мешать следователю производить допрос свидетелей, очные ставки. При наличии в деле нескольких обвиняемых, и значит, нескольких защитников нормальное ведение следствия станет просто невозможным»²⁴. До 1958 г. обвиняемый мог иметь защитника лишь после предания его суду.

В начале 1928 г. новую экономическую политику сменила политика индустриализации и коллективизации страны, проведение которой осуществлялось исключительно административными методами. Государство считало, что в том виде, в каком адвокатура существовала при нэпе, она больше существовать не может. Однако мнения о степени и характере необходимых преобразований адвокатуры были различны. Так, видный деятель коммунистической партии А.А. Сольц считал, что адвокаты и состязательный процесс являются пережитками старого режима и потому им нет места в социалистическом обществе. В обоснование этого подхода он указывал, что в связи с победой социалистического строя в России уничтожены коренные противоречия между личностью и государством и поэтому отпала логическая целесообразность состязательного процесса²⁵.

По мнению бывшего комиссара юстиции РСФСР Н.В. Крыленко, занявшего в 1927 г. пост председателя Верховного суда РСФСР, состязательность процесса являлась «культурным достижением», которым нельзя пренебрегать, и соответственно адвокат должен остаться участником судопроизводства, однако его роль должна быть сведена к минимуму. Именно эта точка зрения на адвокатуру взяла верх и в советском руководстве.

В монографии Ю. Хаски «Российская адвокатура и Советское государство» приводятся слова юриста-современника, выражающие смысл «советизации» адвокатской корпорации. Задача реформирования направлена на то, чтобы пре­вратить адвоката в работника, который бы: «а) по-советски интерпретировал наши законы, ни на минуту не забывая о границах революционной законности; б) по-советски разбирался в существе юридических вопросов; в) целью своей ставил не обслуживание клиента, а укрепление советского общества»²⁶.

Адвокату отводилась в суде роль статиста. В духе новой советской эпохи Е.Б. Пашуканис объяснял состязательность процесса рыночными отношениями: конкуренции товаровладельцев на рынке соответствует состязательность сторон в процессе. Его последователь В. Ундревич предсказывал скорую гибель принципа состязательности в советском уголовном процессе: «…по мере того, как из советской экономики устраняются частнокапиталистические элементы (допускавшиеся в первый период нэпа), из советского уголовного процесса устраняется их правовое отражение, то есть состязательность, и советский уголовный процесс из состязательного превращается в инквизиционный»²⁷.

В 1922–1935 гг. в целях борьбы с оппортунистами принимались резолюции конференций, рассылались в партийные организации письма, в которых призывали к разгрому антипартийных групп, уничтожению «врагов народа»²⁸.

Первыми актами массовых репрессий 30–40-х годов считают Постановление ЦИК СССР об ответственности за измену Родине (8 июня 1934 г.)²⁹ и Постановление ЦИК и СНК СССР «О порядке ведения дел по подготовке или совершению террористических актов», принятое в день убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. Этим постановлением устанавливался срок ведения следствия – 10 дней; обвинительное заключение вручалось обвиняемому за одни сутки до суда; дела рассматривались без участия сторон. Обжалование не допускалось, как и подача ходатайства о помиловании; приговор к расстрелу приводился в исполнение немедленно.

В 1937 г. аналогичный порядок был установлен по делам о вредительстве, диверсиях и контрабанде. Полномочия по внесудебному рассмотрению уголовных дел имели Особые совещания при наркоме НКВД; «тройки» в наркоматах и управлениях внутренних дел республик, краев и областей, на которые распространялись права Особого совещания. Списки лиц, подлежащих репрессиям, рассматривались также «двойками» – наркомами республики совместно с прокурором республики.

В 1936 г. была принята Конституция СССР, закрепившая ряд демократических принципов: осуществление правосудия только судом, обеспечение права обвиняемому на защиту.

На основании изложенного можно сделать вывод о том, что, несмотря на прогрессивные нормы УПК РСФСР 1923 г., принцип состязательности при рассмотрении дел в судах не действовал.

С 1924 по 1953 гг. уголовное судопроизводство, с одной стороны, упрощается, а с другой – заменяется мерами внесудебной репрессии. Так, Постановлением ВЦИК и СНК 20 октября 1929 г. был расширен круг дел, по которым дознание могло заменять предварительное следствие. Предание суду как самостоятельная стадия уголовного процесса и распорядительное заседание как обязательная форма предания суду были упразднены. Главной обязанностью суда стало не самостоятельное исследование обстоятельств совершенного преступления, а назначение наказания осужденному. Обвинительные приговоры выносились по большинству дел.

Вместе с тем в 1939 г. вышла работа М.С. Строговича «Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности». Стоит отметить, что сущность принципа состязательности М.С. Строгович видел в наличии в процессе сторон, носителей материально-правовых притязаний и интересов. Именно наличие сторон – обвинения и защиты, – исполняющих процессуальные функции противоположного характера, является важным признаком состязательной правовой формы. Необходимым элементом состязательности М.С. Строгович считал отделение функций сторон от функций суда, что имело решающее значение, поскольку этим правилом определялось положение субъектов процесса, их права, обязанности и взаимоотношения друг с другом. Помимо понимания состязательности как способа организации судебного процесса, М.С.Строгович рассматривал ее как право на отстаивание своей точки зрения, на доказывание своей правоты в противовес праву обвинителя на доказывание обвинения, а если обвинение не подтверждалось – на отказ от обвинения. Обязанностью защитника являлось использование всех законных средств для защиты подсудимого, представительство его законных интересов, помощь в использовании процессуальных прав³⁰. Автор ничего не говорит о равноправии сторон и о роли суда в исследовании доказательств.

Разработку проблем состязательности в период «большого террора» М.С. Строговичем можно рассматривать как «способ сопротивления режиму», он писал не о том, как есть, но о том, как должно быть³¹. В юридической литературе высказывалось и другое предположение: теоретические работы М.С. Строговича «украшали фасад несуществующего здания… социалистической демократии»³².

В рассуждениях А.Я. Вышинского (который с 1935 г. стал Прокурором СССР и участвовал во многих процессах против «врагов народа») отмечалось, что «советскому суду… никогда не был чужд этот принцип состязательности… Состязательность – это тоже право. Это право на отстаивание свой точки зрения, на доказывание своей правоты, в противовес праву обвинителя на доказывание виновности обвиняемого. Даже тогда, когда в суде отсутствует прокурор и защитник, принцип состязательности в смысле существования обвиняемым права на защиту, как это провозглашено ст. 111 нашей новой Конституции, остается в полной силе»³³.

Это утверждение А.Я. Вышинского отрицает состязательность. Если в судебном разбирательстве нет сторон (прокурора, обвиняемого, защитника), то нет и состязательности; если обвиняемый доказывает свою правоту, то, значит, не действует принцип презумпции невиновности, нарушается право обвиняемого на защиту.

В противовес высказанным взглядам некоторые ученые продолжали отстаивать демократические идеи состязательности и равноправия сторон в советском уголовном процессе. Эти взгляды во многом носили декларативный характер, так как в СССР никогда не было абсолютно независимой и самостоятельной судебной власти, а все без исключения судейские должности входили в партийную номенклатуру. Например, во всех советских конституциях провозглашался общепризнанный в цивилизованном мире принцип, согласно которому правосудие осуществляется только судом (ст. 102 Конституции РСФСР 1935 г., ст. 102 Конституции СССР 1936 г., ст. 15 Конституции СССР 1977 г.). Однако в годы сталинского режима меры уголовного наказания, вплоть до расстрела, назначались не только судами, но и внесудебными, административными органами (особые совещания, «двойки», «тройки»), созданными на основе секретных решений высших партийных инстанций и никакими законами не предусмотренными³⁴.

В декабре 1958 г. Верховный Совет СССР принял ряд новых законов (в их числе «Основы уголовного законодательства», «Основы уголовного судопроизводства», «Основы судоустройства» и другие), а в октябре 1960 г. были приняты новые Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы.

В период подготовки указанных законов дискутировались вопросы состязательности, презумпции невиновности и другие. М.С. Строгович и В.И. Каминская предлагали включить в закон принцип состязательности и перестроить уголовное судопроизводство в соответствии с классической схемой состязательности. Им возражали С.А. Голунский, М.А. Чельцов, Г.В. Малькевич и другие³⁵. Последние считали состязательность и презумпцию невиновности буржуазными догмами. Ни в Основах, ни в УПК РСФСР ничего не упоминалось об этих принципах. Тем не менее новые законы стали важным этапом в развитии уголовно-процессуального законодательства. Они определили задачи уголовного судопроизводства, ввели принципы законности, осуществления правосудия только судом, гласности, права обвиняемого на защиту, всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела и другие.

Сначала в Основах 1958 г., а затем в УПК РСФСР 1960 г. было закреплено правило, согласно которому защитник допускался к участию в предварительном следствии с момента его окончания и лишь по делам несовершеннолетних и лиц, которые в силу своих физических и психических недостатков не могли сами осуществлять свое право на защиту, – с момента предъявления обвинения.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 августа 1970 г. определялись категории уголовных дел, по которым участие защитника в предварительном следствии и судебном разбирательстве было обязательным. В этих случаях защитник допускался к участию в деле с момента предъявления обвинения при наличии мотивированного постановления прокурора. Вполне закономерно возникал вопрос: почему интересы одних обвиняемых защитник может отстаивать с момента предъявления обвинения, а других – только с момента окончания предварительного расследования и ознакомления обвиняемого с материалами уголовного дела? Было также неясно, почему решение такого важного вопроса ставилось в зависимость от усмотрения прокурора. Здесь возникала опасность вынесения произвольного решения, поскольку не было понятно, какими критериями будет руководствоваться прокурор при вынесении своего постановления. «Допуск защитника по решению прокурора порождал на практике много неясностей, влекущих неидентичность применения закона, что в итоге ущемляет права обвиняемого и нередко отрицательно сказывается на результатах расследования.»³⁶

В УПК РСФСР 1960 г. появилось немало и других прогрессивных решений: устранение полностью каких бы то ни было изъятий для всех категорий дел и закрепление единого для всех уголовных дел порядка производства; существенное расширение прав лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, на защиту от обвинения; упорядочение надзорного производства; широкий допуск представителей общественности к непосредственному участию в уголовном судопроизводстве и другие.

В этот период довольно активно развивалось и законодательство об адвокатуре. В 1962 г. Верховный Совет РСФСР принял «Положение об адвокатуре РСФСР»³⁷. От предыдущего Положения 1939 г. оно отличалось тем, что в нем по иному решался вопрос о подконтрольности коллегии адвокатов, значительно расширялись права адвокатов. В то же время повысилась и требовательность к ним, иначе определялся круг задач, стоящих перед коллегиями адвокатов.

30 ноября 1979 г. в соответствии с Конституцией СССР Верховный Совет принял новый «Закон об адвокатуре в СССР». Относительно задач адвокатуры в Законе указывалось, что она содействует охране прав и законных интересов граждан и организаций, осуществлению правосудия, соблюдению и укреплению социалистической законности, воспитанию граждан в духе точного и неуклонного исполнения советских законов, бережного отношения к народному добру, соблюдения дисциплины труда, уважения к правам, чести и достоинству других лиц, к правилам социалистического общежития.

20 ноября 1980 г. был принят Закон РСФСР «Об утверждении Положения об адвокатуре РСФСР». С момента принятия этого Закона утратило силу «Положение об адвокатуре РСФСР» от 25 июля 1962 г. В соответствии со ст. 1 Положения задачи, возложенные на адвокатуру, отражали публичный интерес, закрепленный в ст. 48 Конституции РФ, гарантирующий право граждан на защиту. Это и участие в осуществлении правосудия, и выполнение поручений граждан и организаций на ведение уголовных, гражданских, арбитражных, административных дел, и оказание бесплатной юридической помощи, и многое другое. В статье 15 Положения был закреплен важный принцип, согласно которому адвокат не мог быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с исполнением им обязанностей защитника или представителя.

УПК РСФСР 1960 г. сохранил смешанный тип уголовного процесса, где существовало розыскное предварительное расследование, в судебном разбирательстве действовал принцип состязательности и равноправия сторон, а функции обвинения, защиты и разрешения дела были распределены между прокурором, защитником и судом. Вместе с этим в него были включены институты, которые противоречили принципу состязательности. Деятельность Конституционного Суда РФ способствовала реализации принципа состязательности и освобождению суда в уголовном судопроизводстве от выполнения несвойственных ему обязанностей по обвинению и защите, оставляя за ним функцию разрешения уголовного дела.

Статьями 232 и 258 УПК РСФСР была предусмотрена обязанность направления судом, в том числе, по собственной инициативе уголовного дела для производства дополнительного расследования в случае неполноты производства дознания или предварительного следствия, а также при наличии оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения, связанного с ранее предъявленным, либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 20 апреля 1999 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части 1 статьи 232, части 4 статьи 248 и части 1 статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород» положения ст. 232 УПК РСФСР, обязывающие направлять дело на дополнительное расследование по основаниям, предусмотренным в п. 1 и 3 этой статьи, признал не соответствующими конституционным нормам, устанавливающим, что судопроизводство в Российской Федерации осуществляется на основе состязательности.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации» п. 4 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР, предусматривающий полномочия суда по собственной инициативе возвращать дело для дополнительного расследования, если имеется основание для привлечения к уголовной ответственности других лиц при невозможности выделить о них материала, признан не соответствующим ст. 49 и 123 Конституции РФ, так как возвращение уголовного дела на дополнительное расследование, чтобы побудить органы обвинения к устранению недостатков в своей деятельности, фактически приводит к осуществлению самим судом несвойственной ему обвинительной функции³⁸.

По аналогичному основанию Определением Конституционного Суда РФ от 3 февраля 2000 г. № 9-О «По жалобе гражданки Березиной Людмилы Юрьевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 2 части 1 статьи 232 УПК РСФСР» был признан не соответствующим Конституции РФ п. 2 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР в той части, в какой он возлагает на суд обязанность по собственной инициативе возвращать уголовное дело прокурору в случае признания доказательств, полученных органами дознания или предварительного следствия с нарушением уголовно-процессуального закона, не имеющими юридической силы, если такое признание влечет за собой невыполнимую в судебном заседании неполноту расследования.

Как участник современного уголовного судопроизводства, адвокат-защитник обладает определенным процессуальным статусом³⁹. Процессуальное положение (статус) адвоката в уголовном судопроизводстве России – это урегулированные нормами права взаимоотношения, которые охватывают различные аспекты на уровне «государство – адвокат». Правовой статус адвоката включает в себя права, обязанности, гарантии независимости и надлежащей реализации прав и обязанностей, процессуальную правоспособность и дееспособность, ответственность адвоката-защитника. Закон определяет самостоятельность адвоката при выполнении им процессуальной функции защитника, характер и содержание его взаимоотношений с подзащитным (доверителем), с судом, прокурором, следователем, дознавателем.

Согласно п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокат является независимым профессиональным советником по правовым вопросам: советником подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика. Предоставив адвокату-защитнику статус самостоятельного и независимого советника по юридическим вопросам, Закон наделил его полномочиями на судебном и досудебном производстве по уголовным делам. Существенной особенностью процессуального статуса адвоката в уголовном судопроизводстве является его обязанность использовать предоставленные ему процессуальные права в интересах клиента (доверителя, подзащитного).

Комплекс процессуальных прав, предоставленных адвокату, не является исчерпывающим, поскольку защитник может использовать не запрещенные законом средства и способы защиты подозреваемого и обвиняемого.

Участие защитника в уголовном процессе – средство и следствие реализации обвиняемым права на защиту. Обвиняемый может прибегнуть к помощи защитника или отказаться от его помощи в любой момент. Такой отказ допускается только по инициативе самого обвиняемого и не препятствует участию в деле государственного обвинителя, а равно защитников других подсудимых. Вынужденный отказ обвиняемого от защитника судебная практика считает нарушением права обвиняемого на защиту и признает основанием для отмены приговора.