В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что прогрессивное содержание народничества заключалось в «теории массовой мелкобуржуазной борьбы капитализма демократического против капитализма либерально-помещичьего». В

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12

П.А. Кропоткин

После смерти М.А. Бакунина крупнейшим и признанным теоретиком анархического направления в народнической социологии стал Петр Алексеевич Кропоткин (1842-1921), известный географ, ученый^⁶⁰. Будучи в начале 70-х годов членом народнического кружка чайковцев, Кропоткин составил проект программы кружка, в которой отразились его народнические и анархические взгляды. Во второй половине 80-х годов Кропоткин принялся, по его словам, за разработку созидательной части анархической доктрины, в которой учитывались бы достижения положительных знаний, особенно психологии и биологии. Им было написано огромное число работ в самых различных областях — социологии, фи-

127

лософии, географии, биологии, геологии, истории, этики, историй науки^⁶¹.

Сущность социально-политической концепции Кропоткина, основные положения которой он воспринял от Бакунина, сводились к отрицанию государства, политической борьбы и утверждению анархо-коммунистической федерации, призванной заменить государство, разрушенное в ходе революции. Анархизм Кропоткина во многом предопределил его оценку как социологических теорий прошлого, так и собственные воззрения на общество.

В.И. Ленин, несмотря на критику исходных принципов анархистов, относился к Кропоткину с большим уважением. Кропоткин, говорил он, «для нас ценен и дорог тем своим прекрасным прошлым и теми работами, которые он сделал»^⁶². После Октября 1917 г., оставаясь противником всякого государства, в том числе и диктатуры пролетариата, Кропоткин все же признал огромное международное значение Великой Октябрьской социалистической революции. Но он не был в состоянии понять истинный смысл происходящих событий. В.И. Ленин после встречи с Кропоткиным в мае 1918 г. говорил В.Д. Бонч-Бруевичу: «Как устарел... вот живет в стране, которая кипит революцией, в которой все поднято от края до края, и ничего другого не может придумать, как говорить о кооперативном движении. Вот бедность идей анархистов и всех других мелкобуржуазных реформаторов и теоретиков»^⁶³.

Обладая широкими, почти энциклопедическими знаниями, Кропоткин обращался к работам многих историков, социологов, философов, этнографов, естествоиспытателей, но наиболее близка ему была позитивистская школа, которую он интерпретировал в анархо-революционном духе. Кроме того, значительное влияние на Кропоткина оказала эволюционная теория Дарвина, послужившая основой создания его собственной теории исторического развития.

По своим философским взглядам Кропоткин был материалистом и атеистом. Широкие познания в области естествознания отложили особый отпечаток на его материализм. Согласно Кропоткину, из естественных наук проистекает предмет и метод философии. Предмет философии Кропоткин сводил к синтезу естественнонаучных знаний, к обобщению данных, которые представляют различные области положительных знаний. Метод же философии он отождествлял с методом естественных наук, полагая, что с его помощью можно постичь мир природы и мир общественных про-

128

цессов и явлений. В то же время, как считал Кропоткин, еще не существует синтетической философии, построенной по одному и тому же методу в части естественнонаучной и в части социологической. Задача создания синтетической философии стоит, по его мнению, перед последователями анархизма.

При объяснении сложных социальных процессов Кропоткин — под влиянием учения Дарвина и психологической науки — был вынужден отказаться от плоско механистического подхода, заменив его биопсихологическим, создав таким путем видимость более полного учета специфики общества.

Кропоткин написал большое количество социологических работ, при этом его интересы были сосредоточены на двух группах проблем: 1) факторы и общие закономерности социального развития, 2) проблема государства и социальной революции как силы, способной его уничтожить.

Главные социологические произведения Кропоткина: «Речи бунтовщика» (1885), «Хлеб и воля» (1892), «Анархизм, его философия и идеал» (1896), «Современная наука и анархизм» (1906), «Взаимная помощь как фактор эволюции» (1907), «Великая французская революция» (1909), «Этика», 1921; опубликована посмертно). В 1919 г. В.И. Ленин предложил Кропоткину издать четырехтомное собрание его сочинений, в которое вошли бы и социологические работы — «Взаимная помощь как фактор эволюции» и «Великая французская революция»^⁶⁴.

По Кропоткину, в обществе действуют два фактора эволюции: взаимная помощь — фактор общественный, и самоутверждение индивида или группы индивидов — фактор индивидуальный^⁶⁵.По мнению социолога, весь мир, в том числе и общество, держитcя не только на борьбе за существование, но и на взаимной помощи. Борьба за существование есть закон сохранения человечества, но направлялась она не внутрь общества, а за его пределы; это есть борьба человека с природой, а не человека с человеком. Поэтому дарвиновский закон борьбы за существование следует очистить от искажения позднейших интерпретаторов великого английского ученого, дополнив его учение законом взаимной помощи^⁶⁶. В основании человеческого общества, по Кропоткину, находится инстинкт общительности, как закон органической природы. Инстинкт медленно развивается от животного к человеческому и имеет чисто биологический источник своего совершенствования. Из практики взаимной помощи проистекает сознание силы, которую приобрел человек, сознание удовольствия от общения с людьми и чувство справедливости, которое вынуждает при-

129

знать взаимно равенство прав всех людей. На этих биологических и психологических положениях Кропоткин возводит свои социологические схемы, в которых он постоянно прослеживает действие фактора взаимной помощи^⁶⁷.

Кропоткин правильно считал, что люди не могли бы просуществовать без взаимопомощи; формы, в каких она проявляется, по убеждению Кропоткина, народное творчество все время усовершенствует сообразно изменяющейся обстановке. В создании все более совершенных учреждений взаимной помощи проявился «построительный гений народных масс»^⁶⁸. Народная деятельность создала род, племя, общину, гильдию, средневековый город-республику, рабочие союзы и другие организации как формы взаимного содействия, которые позволили выдержать борьбу в начале с окружающей враждебной природой, а затем с не менее враждебным обществом. В связи с рассмотрением роли масс в истории Кропоткин высказал много интересных положений, однако они обесценивались, сочетаясь, с его биолого-психологической концепцией и выводами в духе анархизма. Он считал побудительной силой объединения народа и создания сообществ осознанный или полуосознанный инстинкт самосохранения, а целью народного движения — уничтожение любой власти. Второй фактор эволюции связан с деятельностью отдельных лиц или группы индивидов, направленной на свое самоутверждение.

Важнейшее положение всего анархического мировоззрения о независимости индивида от общества Кропоткин пытался объяснить с помощью биологических аналогий. Все живое, по мысли русского анархиста, подтверждает отсутствие в природе какого-либо «управляющего центра», власти; любой организм — человек, животное или растение — состоит из федерации органов, которые являются совокупностью клеток, последние представляют соединения атомов. В этой сложной организации благосостояние в целом зависит от положения, каким пользуются «мельчайшие частицы организованного вещества». Подобно этому и каждая активная личность стремится «достигнуть личного или кастового превосходства в экономической, политической и духовной организации, а также, что наиболее важно, разорвать узы, которые род, деревенская община, город или государство стремятся наложить на индивидуум». По мнению Кропоткина, прогрессивна любая инициатива высвободиться из-под гнета государства. «Мы признаем, — писал он, — неограниченную и полную свободу личности, мы желаем для нее полноты существования и свободного развития всех ее качеств, оставляя за каждым право поступать как ему заблагорассудится, абсолютно отрицая за обществом право наказания кого бы то ни было каким бы то ни было образом, за ка-

130

ной бы то ни было антиобщественный поступок, который он совершил»^⁶⁹.

Индивидуалистическая направленность факторов прогресса обусловила и их критерий. Кропоткин свел показатель поступательного хода общества к этической категории счастья. Прогрессивно и наиболее жизненно такое общежитие, которое обеспечивает людям наибольшую «сумму счастья», дает им «рост и развитие как количественно, так и качественно»^⁷⁰.

Такое представление о движущих силах истории предопределяло и картину ее поступательного хода. Исходным моментом всей истории людей было, по утверждению Кропоткина, образование племени и рода. Дикари каменного века связаны между собой чрезвычайно древней родовой организацией, позволившей им «комбинировать свои слабые индивидуальные силы... и подвигаться вперед в своем развитии»^⁷¹. Нет ни одного народа, подчеркивал Кропоткин, который не прошел бы через родовой быт. Постепенно многие племена и роды распадались, некоторые более активные сохранились, создав новый общественный строй, новую форму взаимной помощи — деревенскую общину, которая привела к огромному прогрессу — экономическому, умственному и нравственному. Все народы прошли через эту фазу исторического развития^⁷². В дальнейшем потребность в тесной взаимной помощи ремесленников и горожан привела к созданию гильдий и вольных городов, которые не налагали на людей «оков государства» и тем давали полную свободу развития способностей индивида. Образование вольных городов не зависит от их географических и национальных особенностей. Это есть «вполне определенная фаза цивилизации»^⁷³, присущая всем народам мира. Однако к XVI в. города-республики постепенно пришли в упадок и были поглощены могущественными государствами.

В этих рассуждениях Кропоткина есть два плодотворных положения. Первое заключается в утверждении, что все народы, хотя и в различное время, проходят приблизительно одинаковые сменяющиеся фазы исторического развития. В то же время, подчеркивал Кропоткин, «история не представляет одной непрерывной линии развития»^⁷⁴, идущей снизу вверх. Цивилизация может обрываться в одном месте и начинаться в другом. Второе положение состоит в признании существования внутреннего противоречия общества в качестве источника его развития. Кропоткин считал, что образуется несоответствие между устаревшей формой, в которой претворялась взаимная помощь, и новыми требова-

131

ниями, связанными с развитием личности. Однако в целом представление Кропоткина об эволюции общества страдает существенным пороком. Он описывает разложение социальных институтов и организаций, не вскрывая глубинных социально-экономических причин, полностью игнорируя классовую борьбу.

В статьях Кропоткина, относящихся к концу 70-х годов, было высказано еще одно интересное суждение относительно общей закономерности развития общества. Прослеживая историю развития человеческого общества в различные периоды, Кропоткин выдвинул положение, что политическая организация общества всегда зависит от его экономического устройства, «служит его выражением». Между ними существует определенное соотношение, и изменить его не властен никакой законодатель^⁷⁵. Высказав в самом общем виде верное положение (политика есть отражение экономики), Кропоткин в то же время не уяснил активной воздействующей роли политической власти в деле экономического преобразования. В дальнейшем Кропоткин рассматривал действие политических партий в революции как отражение их экономических целей.

В отличие от Бакунина Кропоткин отводил значительное место выяснению путей образования государства для подтверждения его антиобщественной природы. В решении проблемы государства, в том числе и его генезиса, отчетливо выявился идеализм и анархизм Кропоткина. По мнению социолога, в истории извечно существуют две традиции: власть и свобода, которые часто могут быть и одновременно. Государство есть «тройственный союз между военным вождем, судьей и священником»^⁷⁶, оно — результат заговора против народа. У Кропоткина нет даже намека на понимание истинных причин появления государства как продукта непримиримых классовых противоречий и его роли в свершении: .социальной революции.

Подобно всем анархистам Кропоткин считал государство главным злом и тормозом социального движения. Государство, говорит он, противостоит обществу, как искусственно созданная организация, из-за которой общество встало на противоестественный путь. Государственная власть, выражающая исключительно интересы правящего меньшинства, далекого от масс, ответственна за все социальные лишения человечества. Доказательству этого и посвящено большинство страниц социологических работ Кропоткина. Государство разрушило деревенские общины и вольные города-республики, оно способствовало разделению людей на классы, оно породило капитализм, нищету, рабство и войны. Кропоткин считает, что перед человечеством стоит дилемма: «или государство должно быть разрушено, или же государство

132

раздавит личность и местную жизнь, завладеет всеми областями человеческой деятельности, принесет с собой войны и внутреннюю борьбу за обладание властью, поверхностные революции, лишь сменяющие тиранов, и как неизбежный конец — смерть!»^⁷⁷.

Кропоткин много занимался вопросами теории революции, ее местом в истории общества, движущими силами и условиями свершения. В отличие от Бакунина он не ограничивался констатацией бунтарского духа народа и его готовности к выступлению, а стремился к содержательному анализу понятия «революция». В этой связи в творчестве Кропоткина можно выделить два периода: 70-е — начало 80-х годов, когда была дана принципиальная постановка вопроса, и 900-е годы, время создания так называемой синтетической теории революции. Названная теория была им изложена в работе «Великая французская революция»^⁷⁸. По воспоминаниям В.Д. Бонч-Бруевича, В.И. Ленин считал этот труд Кропоткина «классическим и настойчиво рекомендовал его читать и широко распространять»^⁷⁹. Ленин особенно обращал внимание на то, что в этом исследовании Кропоткин всюду выдвигал роль масс в деле свершения революции.

В предисловии к монографии «Великая французская революция» Кропоткин сформулировал свой подход к революции: без изучения экономического характера революции ее политическая история остается «неполной и даже очень часто совершенно непонятной», цель изучения истории революции — «осветить внутренние связи и причины различных событий, из которых сложился переворот»^⁸⁰. В исследовании Кропоткина этот принцип проявился в том, что поведение и политические интересы отдельных групп и партий ставились в зависимость от экономических устремлений. Автор уделял особое внимание «народной истории революции» и анализу материальных причин движения масс.

Общественный прогресс Кропоткин рассматривал как взаимосменяемость двух неравнозначных эпох, или периодов. Вначале медленное эволюционное развитие, мирный прогресс. Автор сравнивает его с линией, которая «постепенно поднимается все выше». Его сменяет революция, «резкий скачок вверх»^⁸¹.

В истории каждого народа, говорит Кропоткин, периодически наступает необходимость глубоких изменений. Чтобы их осуществить, есть две возможности: или. реформа, или революция. По мнению Кропоткина, государство и правительство своим негиб-

133

ким поведением, нежеланием пойти навстречу новым требованиям жизни и провести реформы, толкают народ на революцию.

Кропоткин особо отмечал, что любой революции предшествовал период «формирования», в течение которого народные массы определяли свои требования, вначале очень скромные. Потом массы «проникались... все более и более революционным духом»^⁸².Главной революционизирующей силой были восстания одиноких героических личностей, своей гибелью они будили общество, их примеру следовали затем небольшие группы людей. Сотни подобных бунтов, замечает Кропоткин, предшествуют каждой революции.

Начавшаяся революция, пишет Кропоткин, должна развиться до своих крайних пределов. Однако враждебные силы не дают утвердиться только что свершившейся революции на достигнутой высоте. Наступает реакция, и «линия прогресса» быстро падает. Постепенно прогрессивные силы опять начинают свое действие, но теперь уже на гораздо более высоком уровне, чем это было до революции. Развитие идет значительно быстрее. «Таков, — заключает Кропоткин, — закон прогресса человечества»^⁸³, т.е. эволюция подготовляет условия для революции, которая затем опять сменяется мирным прогрессом. Верно определив революцию как закономерный момент в развитии общества, правильно указав на соотношение между эволюционным и революционным процессами,

Кропоткин не понял коренного источника изменения, не увидел в революции необходимый результат развития способа производства. Кропоткин дал следующее развернутое определение революции: «Революция — это быстрое уничтожение, на протяжении немногих лет, учреждений, установленных веками и казавшихся такими незыблемыми. Это — распадение, разложение в несколько лет всего того, что составляло до того времени сущность общественной, религиозной, политической и экономической жизни нации; это — полный переворот в установленных понятиях и ходячих мнениях по отношению ко всем сложным отношениям между отдельными единицами человеческого стада. Это, наконец, зарождение новых понятий о равенстве в отношениях между гражданами, которые скоро становятся действительностью, и тогда начинают распространяться на соседние нации, перевертывают весь мир и дают следующему миру его лозунги, его задачи, его науку, — все направление его экономического, политического и нравственного развития»^⁸⁴.

Как видно из приведенного определения, Кропоткин совершенно верно выделил в качестве отличительной черты революции быструю и коренную ломку всего прежнего уклада жизни в области экономической, политической и духовной. Он правильно

134

подчеркнул не только разрушительную, но и созидательную сторону революции, возводящей на развалинах старого строя новое общество, соответствующее изменившимся историческим условиям. Однако в самом перечислении признаков революции отчетливо видна анархическая позиция автора. В его представлении о революции не оказалось места борьбе за политическую власть. Кропоткин не выделил определяющего значения экономической основы революционного переворота, хотя и не отрицал, что революция призвана выполнить экономические преобразования.

В зависимости от характера революции меняются, по мнению Кропоткина, и ее цели. Цель буржуазной революции — «обогащение отдельной личности» за счет угнетения и эксплуатации народа. Иное, когда борьба направлена на свержение капитализма. В этом случае определяющим станет стремление к «благу для всех», к пользе всего народа^⁸⁵. Революция, свершившая подобные преобразования и передавшая в руки общества средства производства, говорит Кропоткин, должна быть не только социальной, но и социалистической.

Подводя итог социологических воззрений П.А. Кропоткина, следует отметить, что он продолжил разработку узловых идей Бакунина, придав им более систематизированный вид. Он попытался подвести под социологию биологическую основу, уделив значительное внимание проблеме взаимной помощи как важнейшему принципу биологической и социальной эволюции. Кропоткин стремился дать более широкий взгляд на социальный переворот, что еще отчетливее вскрыло противоречие между целью исторического движения (индивидуальная свобода) и средствами его достижения (народная революция).

Социология Бакунина и Кропоткина принадлежала к «классическому периоду» русского анархизма. В XX в. теоретики русского анархизма полностью отошли от народничества, но представляет определенный интерес отметить, во что выродилось одно из течений народничества.

Оживление анархизма в 1905-1907 гг. сказалось на появлении в нем различных группировок, созданных вокруг журналов «Хлеб и воля», «Новый мир», «Буревестник» и др. Часть из них выдвигала на первое место террор и экспроприацию. Другие объявляли себя сторонниками крайнего индивидуализма (О. Виконт, Л. Черный, А.А. Боровой), опираясь на теорию беспредельного эгоизма М. Штирнера. Своеобразным анархическим выступлением стала и «махаевщина», выразившая настроения деклассированных элементов в рабочем движении. Я.В. Махайский считал, что политическая свобода и культура враждебны пролетариату, главный враг рабочих — царизм и интеллигенция.

С 1917 г. анархическое движение в значительной мере свелось к террору, захвату собственности и выступлениям против Совет

135

ской власти, поскольку К так называемым «идейным» вождям примкнули деклассированные элементы и прямые уголовники, ставшие на путь насилия, открытых грабежей и бандитизма, что способствовало развенчанию идей анархизма, дискредитации его движения.

Blog

П.А. Кропоткин