Geum.ru

19. 08. 1920. В тамбовской губернии вспыхнуло крестьянское восстание под руководством А. С

Вид материалаРуководство
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7

Сазонов В.В. У истоков крестьянского восстания на Тамбовщине // Вопросы истории. 2001. № 4. С. 75-83

Историография традиционно ограничивает рамки массового крестьянского восстания в Тамбовской губ., вошедшего в историю как "Антоновщина", временем с августа 1920 по август 1921 года. Однако О. С. Литовский, автор предисловия к книге "Антоновщина. Сборник статей, очерков, вос­поминаний и других материалов к истории эсеро-бандитизма в Тамбовской губернии", изданной в 1923 г., на вопрос, как долго длилось восстание, отвечает: "Мелкие, разрозненные бандитские выступления начались еще в 1918г.- с момента Кирсановской конференции эсеров. Фактическим началом открытого выступления можно считать осень 1919г., когда был убит предгубисполкома тов. М. Д. Чичканов. Восстание было ликвиди­ровано осенью 1921 года. Следовательно, оно продолжалось с перерывами почти два года" 1. Вновь открывшиеся документы последних лет свиде­тельствуют, что крестьянская война с большевистским режимом прак­тически началась уже в 1918 году. Поэтому, думается, будет правильнее принять точку зрения А. И. Солженицына, назвавшего период 1920- 1921 гг. "Большим Восстанием " 2.

Освещение этой войны и непосредственно восстания 1920-1921 гг. имело в советское время откровенно фальсифицированный характер; Боль­шой Официальной Лжи способствовали прежде всего сокрытие основных документов эпохи и невозможность изложения на страницах печати и в ис­торических исследованиях взглядов, не совпадающих с точкой зрения " по­бедителей " . Перестройка и демократические перемены в России кардиналь­но изменили ситуацию. Заговорили освобожденные из долгого спецхрановского заключения документы и книги, появилась почва для сравнительного анализа, для пересмотра сложившихся стереотипов, фальшивых концепций, лживых утверждений.

Вместе с тем и доперестроечная историография Антоновщины содер­жала немало фактических сведений и свидетельств, с помощью которых беспристрастному аналитику нетрудно было разрушить большевистский миф об эсеро-бандитском характере антоновского мятежа. Но с подобными открытиями соваться в советскую печать было бесполезно и опасно. К счас­тью, пришло время, когда появились иные возможности, формируется фундамент из вновь открывшихся источников. Изданный в 1994г. в Там­бове сборник " Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919 - 1921гг. "Антоновщина "" содержит 377 документов, которые поистине " томов премногих тяжелей " , ибо в них отражена неумелость и неподго­товленность к созидательной работе большевистской власти, ее слепая и безоглядная готовность исправлять допускаемые ошибки и просчеты не кропотливой и вдумчивой работой, а фанатической и тупой беско­мпромиссностью, переходящей в цинизм и жестокость. По сути, это об­винительный акт большевизму и " диктатуре пролетариата " , навязанной им крестьянской стране.

Начало неотвратимого конца советского режима заключалось в объек­тивных экономических и политических предпосылках пролетарской револю­ции, которых, как теперь окончательно выяснилось, в дооктябрьской Рос­сии недоставало. Первыми в этом тщетно пытались убедить В. И. Ленина еще задолго до Октября А. А. Богданов, Ю. О. Мартов, Г. В. Плеханов, а уже в самый канун его - Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев, а за ними А. И. Рыков, В. П. Ногин, В. П. Милютин. Яснее и категоричнее всех выска­зался в то время Плеханов, который в своей критике " Апрельских тезисов " Ленина прямо назвал их " бредом сумасшедшего " и заявил, что до социали­стической революции Россия еще не дозрела и преждевременный захват власти, к которому призывал большевиков Ильич, станет гибельным для рабочего класса. Сразу же после того, как этот захват все-таки состоялся, "буревестник русской революции " А. М. Горький писал в " Новой жизни " 7(20) ноября 1917 г.: "Я верю, что разум рабочего класса, его сознание своих исторических задач скоро откроют пролетариату глаза на всю несбыточ­ность обещаний Ленина, на всю глубину его безумия и его Нечаевско-Бакунинский анархизм... Конечно, он не верит в возможность победы пролетариата в России при данных условиях, но, может быть, он надеется на чудо " 3.

Что же это были за условия, при которых Ленин и его наиболее радикальные соратники считали возможным осуществление социалистичес­кой революции и диктатуры пролетариата, тогда как противники их были прямо противоположного мнения? Родоначальники марксизма заявляли, что пролетариат мог рассчитывать на завоевание, а главное - на удер­жание в своих руках власти только в тех странах, где составлял большинст­во населения. При этом основоположники подчеркивали, что " только весь пролетариат в целом может осуществить революцию " и что " ни одна революция не может быть совершена партией, она совершается только народом " 4.

Партия Ленина в 1917г. составляла лишь около 0,1% населения Рос­сии; в феврале, в момент легализации, еще меньше - всего 24 тыс. членов на 150-миллионную страну; к апрелю 1917 г. численность РСДРП(б) достиг­ла 150 тыс., а к ноябрю 240 тыс. членов. Влияние столь малочисленной партии на социально неоднородное население было весьма ограниченным.

В своем заявлении 11(24) октября 1917 г., адресованном главным боль­шевистским и советским организациям, Каменев и Зиновьев писали: "Гово­рят: 1) за нас уже большинство народа в России и 2) за нас большинство международного пролетариата. Увы! - ни то, ни другое неверно... В России за нас большинство рабочих и значительная часть солдат. Но все осталь­ное - под вопросом. Мы все уверены, например, что если дело теперь дойдет до выборов в Учредительное собрание, то крестьяне будут голосо­вать в большинстве за эсеров " 5.

Так и случилось, почему большевики и разогнали ненавистную Уч­редилку в январе 1918 г., взяв с тех пор на вооружение этот полюбившийся им метод - изгнание из представительных органов (а то и полный разгон) неугодных депутатов, прежде всего меньшевиков и эсеров. Широко приме­нялся он на местах, в провинции, особенно в аграрных районах, где влияние эсеров было традиционно определяющим. К таким районам относилась и Тамбовщина.

В 1916 г., по данным проведенной тогда Всероссийской сельскохозяйст­венной переписи, в Тамбовской губ. проживало 3 млн. крестьян, и только 200 тыс. жителей были сосредоточены в городах. При этом частных владе­льцев насчитывалось 70 тыс., а промышленных рабочих - около 30 тысяч. Авторы изданной в 1927г. в Тамбове книжки " Октябрьская революция и гражданская война в Тамбовской губернии " дополняют эту статистику красноречивыми данными. В 1912 г. в губернии было 221 промышленное предприятие с 18 тыс. рабочих (в это число не входили работники железно­дорожных мастерских, разбросанных по пристанционным городам и посел­кам); к 1917г. число их увеличилось в связи с появлением нескольких крупных заводов, прежде всего лесопильных, а также суконных фабрик, однако не превысило 30 тысяч. Таким образом, удельный вес пролетариата в крестьянской массе Тамбовщины составлял всего 1%! Неудивительно, что проходившие с 1916г. почти беспрерывные волнения рабочих железнодо­рожных мастерских в Козлове, Борисоглебске и Тамбове характеризова­лись " полнейшим отсутствием партийного руководства " , "носили почти исключительно экономический характер и почти никогда не заканчивались полной победой рабочих " б.

" Ко времени февральского переворота,- честно писали авторы этой книги,- большевистских организаций в Тамбовской губ. не было ни в од­ном городе и ни на одном предприятии " . До сентября одиночки-большеви­ки " или совсем не входили ни в какие партийные организации, или скромно и боязливо ютились в организациях социал-демократов-меньшевиков " . Только после второй Козловской конференции РСДРП в октябре 1917г. в Тамбове была создана большевистская ячейка, и то лишь благодаря усилиям некоего Сафонова, командированного Московским областным комитетом большевиков. Как значительный успех большевиков в это время авторы отмечают получение ими целых двух мест в Исполкоме советов. Успех, конечно, потрясающий, если учесть, что всего в Исполком входило более 100 человек.

" Главное, чего не хватало в то время большевикам, - признают авто­ры книжки,- это опоры в рабочей среде, которая все еще была настроена по-меньшевистски. В то же время большевистская организация насчиты­вала всего какой-нибудь десяток активных членов " . Тем не менее эсеры сочли правильным допустить большевиков в совет. По мнению авторов, Андреева и Кулаева, сделали они это страшась роста влияния ленинцев и стремясь как бы нейтрализовать их, "обезвредить " , заставить через подчинение меньшинства большинству " отказаться от своих лозунгов " . Думается, эсеры и меньшевики просто полагали несправедливым в услови­ях демократии держать большевиков на почтительном расстоянии от власт­ных рычагов, за что и поплатились. Сунув большевикам палец, они вскоре потеряли руку, а позднее и голову.

26 октября 1917 г., когда общее собрание Тамбовского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов объявило о переходе всей власти к совету, выступивший от фракции большевиков Б. Васильев (в 1917- 1920гг.- один из руководителей Тамбовской организации большевиков, с февраля 1921 г. - секретарь губкома и Полномочный комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии) заявил, что они поддержи­вают питерских товарищей, но в то же время признал: "Мы, большевики... не чувствуем себя в Тамбове достаточно сильными, чтобы организовать жизнь такую, какова [она] должна быть " 7. Однако встревоженные слухами о готовившемся вооруженном выступлении большевиков тамбовцы созда­ли Комитет спасения родины и революции. Большевики публично эти слухи опровергли!

13 ноября, во время выборов в Учредительное собрание, они пред­ложили Исполкому совета упразднить этот комитет. Большинство членов Исполкома предложение не поддержало, как и призыв большевиков о при­знании новой власти, то есть ленинского Совнаркома ("за " было подано 48 голосов, "против " - 58). И только 28 ноября, в присутствии представи­телей ротных и эскадронных комитетов, а также делегата из Москвы, после того, как были зачитаны сообщения из Козлова, Борисоглебска и Усмани о переходе гарнизонов на сторону большевиков, совет принял резолюцию о признании власти Совнаркома. Тем не менее, признают Андреев и Кулаев, все в губернии оставалось по-старому, так как реальным влиянием большевики пользовались только в воинских частях. В губисполкоме же и в совете подавляющее большинство - три четверти мандатов - было у левых эсеров. Позднее Б. Васильев с гордостью вспоминал, как вел борьбу с этим " замечательным губисполкомом " вплоть до угроз оружием, "чтобы снять левоэсеровскую головку и организовать большевистский губисполком, работающий по директивам партийного комитета " 8.

Добивались большевики своего, как говорится, не мытьем, так ката­ньем. В ход пошли огульная критика работы городской думы, якобы ничего не делавшей для рабочих, а также индивидуальная обработка некоторых меньшевиков с целью привлечения их на свою сторону. В результате на состоявшихся в ноябре выборах в городской совет большевики получили перевес и почти сразу же поставили вопрос " о захвате власти и во всем Тамбове " 9. Москва помогла вооружить рабочие дружины, и, опираясь на них и некоторые части военного гарнизона, большевики приступили было к захвату важнейших учреждений города и губернии - земской управы, земельного банка и пр. Выяснилось, однако, что, оттесняя от власти меньшевиков и эсеров, новые хозяева не в состоянии заменить их своими людьми - компетентными руководителями нужного уровня РСДРП(б) не располагала.

руководствуясь указаниями своего вождя Ленин, выступая 4(17) декабря 1917 г. на заседании рабочей секции Петроградского совета, говорил: "Чем глубже переворот, тем больше требуется активных работников для свершения работы замены капитализма аппаратом социа­лизма " 10. Заметим: активных, а не знающих. Но и активных тоже не хватало. Не помогла и Москва, куда из Тамбова не раз обращались за кадровой помощью. В результате было решено " не производить захвата губернских учреждений до созыва губернского съезда советов " . Этот съезд открылся 2 марта 1918 г., а месяцем раньше, 31 января, на собрании " обновленного " городского совета поставленный большевиками вопрос о признании в губернии советской власти был решен положительно боль­шинством всего в один (!) голос.

Процесс выдавливания из органов власти меньшевиков и эсеров, кото­рым жители Тамбовщины отдали предпочтение на выборах в Учредитель­ное собрание, шел медленно, но верно и завершился в апреле 1918 г., когда " с приходом в Тамбов для своей ликвидации армии Западного фронта тамбовская организация большевиков получила достаточное количество товарищей для проведения в жизнь декретов советской власти " 11.

Власть захваченная с помощью демагогии и штыков, популярности и авторитета большевикам не добавила. Константин Криптон в записках о Тамбовском восстании рассказывает, что его земляки всегда отличались энергией и рассудительностью. Напоминая, что профессор Б. Н. Чичерин (родной дядя будущего наркома по иностранным делам Г. В. Чичерина), автор пяти томов истории политических учений, называл тамбовских кре­стьян самыми способными в России, он писал: "По находчивости, способ­ности ориентироваться в событиях, способности предвидеть возможное и даже " совсем невозможное " - тамбовские крестьяне представляли дейст­вительно что-то изумительное " . Поэтому многие непродуманные решения новой власти они поначалу встречали удивлением и ропотом, а затем и открытым возмущением, перешедшим в активное противостояние совет­ской политике.

Критикуя советскую историографию, Криптон указывает на то, что реквизиции продовольствия не были исключительной причиной крестьян­ских выступлений. Причин был целый комплекс, который он характеризует как " вторжение в правовое и религиозное сознание крестьян;) 12. Первый социальный взрыв произошел уже в июне 1918 г., когда еще не свирепство­вала продразверстка, а декрет о комбедах только готовился. В Тамбове и губернии недостатка продовольствия не ощущалось, на рынках шла бойкая торговля мукой, салом, маслом, яйцами, молоком, картошкой. Тем не менее в городе в середине июня вспыхнуло восстание, о котором отечест­венная историография практически умалчивает. Съехавшиеся в Тамбов призывники на несколько дней изгнали из города власти, а крестьяне в массе своей заявили: солдат не дадим. Конфликт в связи с принудитель­ными мобилизациями разросся в длительную и малоуспешную войну влас­тей с крестьянством, не желавшим отпускать сыновей в Красную армию, и эта война до осени 1919г. была едва ли не серьезнее противостояния продразверстке.

В конце мая 1919 г. уполномоченный губернского мобилизационного бюро И. Гаврилов в докладе о мобилизации в Красную армию в Тамбов­ском уезде сообщал, что проходит она " очень вяло, добровольцев не находится " , и добавлял: "Настроение крестьян неважное и в большинстве случаев по отношению к советской власти, особенно к партии коммунис­тов,- враждебное " . Сам выходец из владимирских крестьян, член РСДРП с 1910г., Гаврилов был активным участником установления советской власти в Тамбове, в 1918-1919 гг. занимал ряд руководящих партийных и хозяйственных постов в губернии, входил в чрезвычайный губернский штаб по подавлению крестьянских восстаний осенью 1918 года. Он попы­тался проанализировать истоки антисоветских настроений тамбовского крестьянства и указал, в частности, на следующие причины.

" Объясняется это, - писал Гаврилов, - во-первых деятельностью про­шлогоднего состава советских ячеек и чрезвычайных комиссий, которые чинили всякие безобразия, во-вторых, недостатком продуктов первой необ­ходимости, в-третьих, отсутствием помощи семьям призванных красноар­мейцев, в-четвертых, совершенной бездеятельностью земотдела вообще и, в частности, его лесного подотдела, в-пятых, массовым наплывом в деревню разного рода спецов от тех или иных советских органов, которые в боль­шинстве случаев ведут себя возмутительно, по выражению товарищей, делающих доклады, "по-диктаторски " , и крестьяне их принимают за комму­нистов, так как они от советов, в-шестых, полнейшее бездействие органов просвещения, отсутствие всякой литературы, в-седьмых, отсутствие какой бы то ни было партийной работы почти всюду, за исключением самого города... в-восьмых, часто несправедливое распределение на местах того немногого количества продуктов первой необходимости, какое попадает в местные органы распределения для деревни " . Вывод большевик Гаврилов сделал тревожный: "Вышеизложенные причины создают атмосферу чрезвы­чайно сгущенную, а местами даже угрожающую восстанием " 13.

Власти, однако, к предостережениям такого рода не прислушивались, продолжая совершать одну ошибку за другой. Осенью 1918 г. горючего материала подбросила деятельность комбедов. Не имевшие серьезной опо­ры в деревне большевики решили создать ее искусственно, противопоставив зажиточным селянам голытьбу. Деление на кулаков, середняков и бедняков производилось весьма произвольно, и нередко в кулаки попадали даже хозяева домов с земляными полами, если имели двух коров или двух лошадей. Батраков на Тамбовщине спокон веку не было, и бедняками оказывались, по мнению " справных мужиков " , исключительно лодыри. Но именно они и составили костяк комбедов. Автор докладной записки о поло­жении в Козловском уезде, уполномоченный Совета обороны по чрезвычай­ной ревизии продовольственных отделов Рязанской, Тульской и Тамбов­ской губерний Озеровский сообщал 22 апреля 1919г., что в комбеды, "к сожалению, вошли далеко не честные и не лучшие элементы " . Были случаи, когда их активисты действовали под лозунгами " Бей, громи, отбирай все!" и " Смерть кулакам-буржуям!". В результате 18 августа 1918 г. вспыхнуло восстание против комбедов в Старом Юрьеве, а затем " в Иловай-Дмитри­евской волости, где пришлось разоружить комбеды и где крестьяне поколо­тили насильника Пузикова ". Эти и другие стихийные крестьянские выступления против произвола комбедов вынудили власти в конце концов распустить сельские революци­онные органы. Но крестьянство уже поняло, что с ним, с его настроениями и требованиями большевики мало считаются.

Осознание этого факта усилилось с начавшимся преследованием церкви, традиционно сильной в губернии. Народ на Тамбовщине был крайне рели­гиозный, и введение гражданских браков, глумление над священнослужи­телями и святыми местами (попытка сместить игумена монастыря в Саровской пустыни, арест епископа Зиновия, вскрытие мощей св. Питирима в Тамбове) вызвали резкий протест. А тут еще из школьных программ было исключено преподавание Закона Божьего. Казалось, что новая власть на­рочно провоцирует крестьян, делая один промах за другим и не слишком утруждаясь их исправлением.

Это впечатление усиливает поток жалоб на действия продотрядов и органов ЧК. Опубликованные документы м свидетельствуют о том, что восстание не могло не произойти, терпение народа не могло быть бесконеч­ным. Массовые насильственные реквизиции оказались тем горящим фити­лем, который большевики поднесли к готовой и без того взорваться поро­ховой бочке.

Нельзя сказать, чтобы советскую власть вовсе не интересовало настро­ение крестьянских масс, от которых в огромной степени зависели ее проч­ность и благополучие. Продовольствие, прежде всего хлеб, можно было взять только в деревне, но из всех возможных способов большевики выбра­ли самый грубый и несправедливый - насильственное изъятие. Даже в тех случаях, когда мужикам обещали в обмен на сельскохозяйственные продук­ты поставить инвентарь, гвозди, мануфактуру и другие промышленные товары первой необходимости, обещания эти сплошь и рядом не выпол­нялись. К тому же продотряды, направлявшиеся из городов, далеко не всегда ограничивались изъятием из крестьянских закромов излишков, но выгребали все, что называется, подчистую. Характерно в этом плане при­знание начальника одного из продотрядов, занимавшихся реквизицией хлеба в Козловском уезде: "За 10 февраля 1920. ...Сего числа был контролер от Наркомпрода т. Абакумов, который со своей стороны заметил непра­вильные действия уполномоченного в том, что мы не оставляем крестьянам норму, какая им полагается " (в тот период она составляла 25 фунтов муки, 5 фунтов пшена или 7 фунтов проса на едока в месяц), "но он, конечно, забыл о том, что если мы будем считаться с нормой, то цифры, которые полагаются с Козловского уезда, взять мы не сможем. Разъясняю, что если будут являться такие контролеры, то продуктивной работы быть не может. Но мы не обращаем внимания на контролера и продолжаем работать, как работали ранее " . Неудивительно, что в докладах с мест появлялись такие, к примеру, сообщения: "Настроение населения надутое...", "Крестьяне сей­час недовольны властью совершенно все " , "Население политически и мо­рально убито " .

Документы о деятельности продотрядов показывают, что для подо­бных настроений у тамбовских крестьян имелись все основания. Факты, когда вместо излишков в деревнях выгребали все, были не единичны: "норму " не соблюдали не только потому, что в противном случае срыва­лось выполнение спущенных сверху заданий. Эта мера применялась и в ка­честве репрессивной, если продотряды сталкивались с отказом сдавать излишки. "Метод реквизиции этого года, - писал в январе 1920 г. заведую­щий орготделом губпродкома П. В. Шкарин,- в корне изменен по сравне­нию с прошлогодним: в прошлом году отряд, придя в волость или село и получая отказ в сдаче излишков, приступал к подворной реквизиции, и найденные излишки реквизировал. Это давало возможность крестьянам перевозить хлеб из деревни в деревню при приближении отряда, прятать его и т. д. Теперь... неисполнение разверстки рассматривается как преступление, и с данного села забирается весь хлеб, весь скот и производятся аресты " .

Чашу терпения переполняло то, что конфискованное у крестьян зерно не вывозилось своевременно и сгнивало, сваленное у станций в бурты, а то и вовсе перегонялось продотрядовцами на самогон. Условия содержания (особенно кормления) реквизированного скота тоже были недопустимыми. Весной 1920 г. лишенные тягловой силы крестьяне не могли пахать и сеять, в то время как красноармейцы и агенты продотрядов " раскатывали гало­пом " , загоняя несчастных лошадей. Попытки протеста пресекались изби­ениями, арестами и пытками.

О том, что подобные действия переходили все мыслимые границы, свидетельствует выписка из протокола заседания Усманского уездного исполкома о бесчинствах продотряда по отношению к населению от 23 мая 1920 года. Согласно этому документу, был признан " неблагонадежным, вызывающим контрреволюцию и подлежащим расформированию " весь отряд № 4, бойцы которого не только производили незаконные конфис­кации имущества у жителей, но и избивали протестовавших " шомполами, плетками, прикладами, штыками " . Было решено ввиду этого " предать отряд в целом суду губвоентрибунала " , а также просить его прислать трех следователей " для производства следствия над деятельностью всех продот­рядов уезда " .

Характерно, что выписка из этого протокола была направлена тогдаш­нему председателю губисполкома А. Г. Шлихтеру, который, выступая на губернском продовольственном совещании 8 августа 1920 г., не постеснялся заявить, будто негативная репутация, которую снискали себе на Тамбовщине губчека и губпродком, "является измышлением " . Нарекания крестьян он признал соответствующими действительности лишь на одну четверть, тог­да как " добрых три четверти нареканий являются простой сплетней, буф­фонадой, или простым, обычным классовым непониманием, или упорством и нежеланием сделать то, чего требует пролетарская политика " .

И это говорилось в те дни, когда Большое Восстание уже начало разгораться. Человек, которому РКП(б) доверила проводить в крестьян­ской по преимуществу губернии " пролетарскую политику " , похоже, не понимал, что не мешало бы партии для таких областей России иметь и " крестьянскую политику " . Впрочем, Шлихтер был не одинок в узко ограниченном понимании диктатуры пролетариата. Эта болезнь шла с са­мого верха. Естественно, что и среднее звено большевистских руководи­телей, и уж тем более низовое, понимало ее " соответственно степени своей испорченности " и развращенности властью.

Таким образом, к перечисленным уже четырем главным причинам постоянных конфликтов между тамбовским крестьянством и советской властью, вылившихся в конечном счете в крупнейшее в ходе гражданской войны восстание (непродуманная мобилизационная политика, репрессии в отношении церкви и верующих, создание и поддержка комбедов, насиль­ственные продовольственные реквизиции), следует присовокупить еще одну. Большевики не сумели - да и просто не могли успеть - подготовить для работы в новых условиях собственные необходимые для этого кадры в нужном количестве. Кадровая проблема стала одной из самых болезнен­ных для власти советов, особенно после того, как она решила, что обойдет­ся без меньшевиков и эсеров. Стремительное разворачивание партии боль­шевиков после Февраля 1917 года, когда в погоне за ростом ее численности стали применять массовые мобилизации ("партийные призывы " ), привело к тому, что в партию хлынули не просто некомпетентные, но сплошь и рядом малограмотные, зато хищные люди. Пролетарского происхожде­ния часто было достаточно для того, чтобы получить партбилет, а с ним порой неограниченную власть над людьми.

Характерные в этом плане оценки и факты содержит доклад Ю. Н. Подбельского, брата советского наркома почт и телеграфов, направ­ленный в ЦК партии эсеров не ранее июля 1920 года. В разделе " Общеполи­тические условия жизни " он сообщал: "В губернии - диктатура боль­шевиков, в большинстве совершенно случайных и отрицательных элемен­тов. Достаточно сказать, что из 11 133 членов партии, числившихся на 1 января 1920 г. вступило в партию во время последней " партийной недели " (в ноябре или декабре 1919 г.), когда в партию зачислялись все желающие "рабочие и крестьяне" , без всяких рекомендаций, 7297 человек; около половины новых членов уже исключены и возвратились в " первобытное состояние " бесправных обывателей. Огульное зачисление в партию - часто насильственное - привело к тому, что партия, по названию пролетарская, фактически превратилась в " люмпен-пролетарскую " с примесью явно уго­ловного элемента " .

Еще более ярко - "по-рабочекрестьянски " - писал об этом в тамбов­ский губисполком один из жителей Борисоглебска 2 мая 1919 г.: "Есть здесь такие правители, которые пекли ситники, а теперь залезли в комиссары. Надо быть глупцом, чтобы ставить в комиссары таких людей, и возможно, что благодаря этим глупцам пропадет вся революция. Это, конечно, знает и вся центральная власть, но я все-таки это еще подтверждаю.

Из Центра поступают бумаги, циркуляры, декреты, их должен при­водить в исполнение этот самый комиссар. Но это не беда, если бы этот комиссар мог разбираться в печати, а беда в том, что он читать может, а понимать - или совсем не понимает, или понимает совершенно по-иному.., а бывает еще так: получил декрет, прочитал и не знает, что в нем написано. Тогда зовет делопроизводителя, писца или еще кого и спрашивает, что тут написано. И вот после этого, как же может работать государственная машина, как же не погибнуть революции?" " Прислушай­тесь к народному голосу,- призывал власти борисоглебский корреспон­дент,- и вы услышите не голос, а стон..." И пророчески предрекал: "Я хотя беспартийный, но мне жаль, если погибнет революция, если свалят власть советов. Но в то же время я боюсь, что и советская власть будет мучить народ десятки лет " 15.

Были в то время и смельчаки, вроде П. Г. Шевцова, который в 1918 г. обратился с письмом прямо к Ленину, требуя ответить на такой, к примеру, вопрос: "почему " диктатура пролетариата " на местах выродилась в дик­татуру низов преступного типа на местах " . И бесстрашно констатировал: "Р. К. П. на местах превращается в противно-замкнутую и отвратительно-самодержавную касту " . "Непосредственные коммунисты (большевики) - не на высоте положения: базируются почти единственно на оружии Ч. К., но задумывались ли вы, кто и почему в Ч. К. и отделах?

Пришедшие неведомо откуда (для масс) "ответственные советские работники " превратили коммунизм в [неразборчиво] к Р. К. П.; в их среде торжествуют революционная фраза, революционная поза и морем разлив­ным разливается по Руси... контрреволюционный расстрел... Смертная казнь!.. И, подобно старой охранке, занялись сыском " .

" Как позорно мы кончим..." 1б - предвидел Шевцов. Но ни его голос, ни тысячи других голосов, сливавшихся в стон народный, ни Ленин, ни большевики в целом не захотели услышать. Ослепленные относительной легкостью захвата власти в Питере и Москве, в ряде других крупных центров, они оказались не готовыми к мощному сопротивлению крестьян­ской массы, которая без всякого восторга встретила попытку коммунис­тического эксперимента, проводившегося на селе безграмотно и бездарно. Апологеты диктатуры пролетариата почему-то не сомневались в своем праве навязывать крестьянству новый порядок силой. Слова о союзе рабо­чего класса и трудового крестьянства произносились практически со всех трибун, союз этот большевики понимали как собственную диктатуру, кото­рой беспрекословно подчиняется деревня.

Со всей очевидностью такое понимание выразил на продовольствен­ном совещании 8 августа 1920г. Шлихтер. "Я глубоко убежден,- заявил он,- что после того, как продовольственный отряд уйдет из деревни... не будет оставаться ни следа ненависти, ни следа горечи и жалоб, а только ясное представление, что советская власть есть власть, которой нельзя не подчиняться. Деревня поймет, что время, когда она могла не подчиняться этой власти, прошло. И как бы ни были тяжелы веления этой власти, предъявляемые деревне, она должна их выполнить " 17.

Так говорил своему союзнику представитель пролетариата. Так он представлял себе отношения между двумя основными для восставшей России классами. Высказанная им точка зрения не была исключительной, отражавшей позицию лишь отдельных большевиков. Нет, что у Ленина - Троцкого - Сталина было на уме, то у Шлихтера оказалось на языке. Ответом крестьян в Тамбовской губ. стала Антоновщина. На Дону, на Урале, в Сибири ей вторили не менее крупные восстания. Чтобы их подавить, советская власть обрушилась на повстанцев всей мощью Красной армии. На подавление антоновского " бандитско-кулацкого мятежа " , как клеймила крестьянскую войну советская пропаганда, были брошены не только пехота и конница, но и бронетехника, авиация, артиллерия, исполь­зовавшая даже химические снаряды. Действиями войск руководители леген­дарные командиры гражданской войны Г. И. Котовский, И. П. Уборевич, М. Н. Тухачевский, В. А. Антонов-Овсеенко. В фанатичном стремлении за­ставить деревню беспрекословно подчиняться новому режиму большевики предъявили ей поистине " железные " аргументы. Они победили собственный народ, добились порабощения крестьянства, но победа оказалась пирровой, и плоды ее Россия пожинает до сих пор.

Примечания

1. Антоновщина. Сб. ст., очерков воспоминаний и др. материалов к истории эсеро-бандитизма в Тамбовской губернии. Тамбов. 1923, с. 4.

2. СОЛЖЕНИЦЫН А. И. Красное колесо. Т. 10. М. 1997, с. 685.

3. ГОРЬКИЙ М. Несвоевременные мысли. М. 1990, с. 76.

4. МАРКС К., ЭНГЕЛЬС Ф. Соч. Т. 7, с. 290; т. 45, с. 475.

5. Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Август 1917- февраль 1918г. М.1958, с. 88.

6. АНДРЕЕВ В., КУЛАЕВ С. Октябрьская революция и гражданская война в Тамбовской губернии. Тамбов. 1927, с. 9.

7. Там же, с. 24, 26, 28, 31

8. Антоновщина, с. 10.

9. АНДРЕЕВ В., КУЛАЕВ С. Ук. соч., с. 34.

10. ЛЕНИН В. И. Поли. собр. соч. Т. 35, с. 146.

11. АНДРЕЕВ В., КУЛАЕВ С. Ук. соч., с. 35-36.

12. КРИПТОН Конст. О Тамбовском восстании 1921 г.- Вестник Русского христианского движения, Париж, 1977, № 121, с. 358-359

13. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. "Антоновщина " . Док. и м-лы. Тамбов, 1994, с. 29, 30, 24-25.

14. Там же, с. 358, 359.

15. Там же, с. 41, 23, 27-28, 44-46, 39, 54-55, 51.

16. Неизвестная Россия XX век. Вып. 1. М. 1992, с. 13-16.

17. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии, с. 55.