Geum.ru

Х военно-морских училищ ленинградской группы наши, из ввмупп имени Ленинского комсомола, это самые отчаянные нарушители воинской дисциплины и уставного порядка

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
КАМБУЗНЫЕ ВОРОТА


С давних пор почему-то считалось, что среди курсантов «высших военно-морских училищ ленинградской группы» наши, из ВВМУПП имени Ленинского комсомола, это самые отчаянные нарушители воинской дисциплины и уставного порядка. Не знаю, так ли это было, или же это мы сами придумали себе такой имидж и старательно поддерживали его в своём «устном народном творчестве».

Может быть, дело было и в другом. Я ещё застал те времена, когда начальником нашего училища был Павел Иванович Парамошкин, вице-адмирал, заслуженный подводник, который в войну командовал лодкой «Щ-201» Черноморского флота. Если верить байкам, ходившим в нашей среде, Павел Иванович, многократно говорил: «Мне не нужны математики! Мне нужны командиры!» Говорят, он смотрел сквозь пальцы на разного рода нарушения, которые позволяли себе курсанты, если они при этом демонстрировали лихость, бесстрашие, находчивость и умение «выйти сухими из воды». Например, когда ему однажды доложили, что накануне вечером группа курсантов ушла в «самоход» с пятого этажа по пожарному рукаву, адмирал, якобы, восхищённо воскликнул: «Вот это да! Вот это курсантов имею! Вот это командиры будут!» О том, сколь высоко Павел Иванович, видимо, ценил в курсантах «командирские качества», говорит вот такая байка.

Рассказывают, что в те времена, когда начальником кафедры физики у нас был не гражданский служащий, а капитан 2 ранга, в одной роте был курсант, который у этого офицера вызывал тихую ярость. Говорят, начальник кафедры накануне сессии пообещал своему «любимцу»: «Ты у меня никогда не сдашь этот экзамен!» Ну, раз так, тот даже и готовиться не стал. Когда подошла его очередь, курсант подошёл к столу экзаменатора. Надо же было такому случиться, что в эти секунды в аудиторию прибыл сам начальник училища. Пока начальник кафедры, набрав в лёгкие воздуха, готовился произвести доклад, находчивый курсант сориентировался. Он, как учили на занятиях по строевой подготовке, чётко развернулся в сторону вошедшего и отчеканил: «Товарищ адмирал, курсант Сидоров доклад окончил. Разрешите идти?» Павел Иванович одобрительно глянул на молодца и ответствовал: «Идите!» Курсант строевым шагом вышел за дверь. Оторопевший от такого поворота событий начальник кафедры всё-таки начал, запинаясь, докладывать адмиралу, что на кафедре физики такой-то класс сдаёт экзамен. Начальник училища, слегка поморщившись, спросил начальника кафедры:
  • Что вы поставили этому курсанту?
  • Три балла, - ответил начальник кафедры, и, таким образом, загнал сам себя в угол.
  • Как? Курсанту с такими командирскими качествами - «тройку?» Ставьте «пять!»
  • Но, товарищ адмирал...
  • Никаких «Но!» Я сказал: ставьте «пять!»

Адмирал лично убедился в том, что начальник кафедры поставил курсанту требуемую оценку в экзаменационную ведомость и в классный журнал...

В нашей курсантской жизни, как и в жизни вообще, байки и реальность причудливо переплетались. То, что курсанты уходили в «самоходы» самыми разными путями, в том числе, по водосточным трубам и пожарным рукавам, это факт. То, что стоявшие в гарнизонном патруле представители сухопутных военных училищ порой предвзято относились к нам, «мореманам», - тоже. Говорят, некоторые из них чуть ли не в засадах стояли недалеко от нашей территории и, естественно, видели тех, кто покидает родное училище и возвращается обратно не через КПП. Был, якобы, случай, когда один ретивый сухопутный офицер, начальник патруля, преследуя нашего курсанта, перемахнул вслед за ним через забор на территорию училища и тут же был задержан дежурным подразделением. А вот не надо несанкционированно проникать в режимное учреждение... Другой начальник патруля, говорят, повторил, в принципе, ту же ошибку. Он видел, как из окна на втором этаже, выходящем на Дровяную улицу, одни курсанты спускают пожарный шланг, а другие подходят к нему и, трижды дёрнув, крепко вцепляются в брезент, после чего их затаскивают наверх. Начальник патруля тоже подошёл к рукаву и подёргал за него. Его исправно потащили, а когда над подоконником появились зелёные погоны с красными просветами, курсанты, как по команде, отпустили рукав. Офицера спас сугроб.

Некоторые искатели приключений уходили в город через чердаки, подобрав ключи к висевшим там замкам. Они вылезали на крышу, оттуда переходили на примыкавшие к училищу дома, а дальше - вниз или через слуховые окна и чердаки, или по пожарной лестнице. Знали бы прекрасные дамы, как рискуют рыцари ради свидания с ними...

Про одного офицера рассказывали, что он, стоя дежурным по училищу, увидел во время ночного обхода территории замок, снятый с одного из выходов на чердак. Офицер понял, в чём дело. Он решил лично задержать нарушителя воинской дисциплины и доставить его «на ковёр» к начальству. Легенда утверждает, что дальнейшие события развивались совсем не так, как хотел дежурный по училищу. Он затаился на чердаке, и ждать ему пришлось недолго. В темноте появилась тень, послышались чьи-то шаги и сопение. Офицер крикнул: «Стой, стрелять буду!», и тут же получил в лицо нокаутировавший его удар. Утром никто не знал, куда подевался дежурный по училищу. Ночью ушёл в обход и не вернулся... Через несколько часов техник-смотритель, оказавшийся у того выхода на чердак (замок там вновь уже висел), услышал стук и крики. Это был пропавший дежурный по училищу. Говорят, он предстал перед командованием в весьма неприглядном виде (как в прямом, так и в переносном, смысле).

Случай, конечно, безобразный, но он лишний раз подтверждает, что физической подготовке курсантов в нашем училище уделяли очень большое внимание. В увольнение не отпускали не только разгильдяев и двоечников, но и всех, кто не мог, скажем, подтянуться на перекладине положенное число раз. В каждом ротном помещении стоял этот спортивный снаряд. Тренируйся, сколько душе угодно! Но если не выполняешь норматив - извини... Таким курсантам начальники говорили: «Тебе увольнение будет только через перекладину!»

В нашем училище, как положено, была кафедра теории, устройства и живучести корабля (сокращённо - ТУЖК, или, как её называли тогда курсанты, «тужки´»). Однажды часть её кабинетов перенесли в другие места, а те помещения, в которых они до этого располагались, начали капитально ремонтировать с переоборудованием под новый камбуз. Естественно, пустые комнаты были разломаны, все окна сняты. Их, конечно, пытались загораживать, но безуспешно! Это была очень удобная лазейка на улицу, по сути дела, ещё один выход из училища. Вылезая через него, курсанты смеялись: «Ну вот, раньше увольнялись через перекладину, а теперь - через тужки´! »

На территории нашего училища было несколько дворов: Парадный, Лабораторный, Клубный, Трюмный, Камбузный. На каждом из них были ворота, как правило, одноимённые с дворами. У многих старшекурсников были дубликаты ключей от замков, на которые эти ворота закрывались, потому что через них уходить в «самоход» было удобнее и безопаснее, чем, скажем, через окна или через крыши. По этой причине замки на воротах регулярно заменяли, но тут же у курсантов появлялись и новые дубликаты ключей.

Особой популярностью пользовались Камбузные ворота, которые были расположены в укромном месте. Через них выходили, потом их закрывали изнутри, а в условленное время открывали, друзья «самоходчиков». Название этих ворот стало в нашей среде именем нарицательным, что иллюстрируется популярным в те годы в нашем училище анекдотом:

В такси садится пьяный курсант. Он протягивает водителю три рубля и командует:
  • К воротам!
  • К каким? К Московским, к Нарвским?
  • М...к! К Камбузным!


С этими воротами было связано много всяких случаев, смешных и не очень. Как-то раз, поздно вечером, Виктор Владимирович Красников, который в тот день стоял дежурным по училищу, шёл мимо этих ворот, и тут его сквозь щель между створками окликнул чей-то громкий шёпот:
  • Колька! Колька, это ты?

Виктор Владимирович всегда соображал быстро, а ещё он был любителем импровизации. Подойдя в темноте к воротам, он тоже шёпотом ответил:
  • Я!
  • На, возьми! - и между створками протиснулась бутылка, а потом и «авоська» с закуской.
  • Спасибо!
  • Стой! Сдачу возьми! Один рубль тридцать две копейки!