Леви Владимир Львович я и Мы

Вид материала

Документы

Содержание ВОТ ОНО... (Продолжение репортажа) Загипнотизированный гипнотизер, или как отменяется решение о разводе Отступление о чертовщине

Подобный материал:

• Владимир Львович Леви Приручение страха Это книга, 2043.71kb.
• Владимир Львович леви, 2646.53kb.
• Владимир Львович леви, 2598.18kb.
• Владимир Львович Леви как воспитывать родителей или новый нестандартный ребенок, 3493.22kb.
• Владимир Львович Хрипунов, ранее работавший в структуре Торгово-Строительной Группы, 487.69kb.
• Книга рабби Леви Ицхака из Бердичева «Кдушат Леви», 993.64kb.
• Владимир Леви, 3446.59kb.
• Владимир леви, 3150.98kb.
• Владимир Леви «Новый нестандартный ребёнок», 277.06kb.
• О лекторах Борис Львович Альтшулер, 201.18kb.

ВОТ ОНО... (Продолжение репортажа)


Входит свободно и непринужденно, садится, рассказывает о том, о сем. Достал интересную книгу о Шаляпине. Скоро концерт в Доме культуры, ему выступать: баритон. Самочувствие лучше, значительно лучше. Появилась внутренняя легкость. Свободно ходит по улицам, на работу. Вечером спокойно занимается своими делами. Правда, все же нет-нет да мелькнет проклятая мысль, нет-нет да прислушается к себе. В метро, в многолюдье иногда чуть-чуть не по себе, временами опять скованность... Уверенности еще нет.

...Программа чудес на сегодня: гипнотические прогулки; воспроизведение и преодоление трудных ситуаций. Репетиция предстоящей командировки. Тренировка подсознательных «я»: просмотр гипнотических кинофильмов. Перевоплощения и обмен ролями для укрепления контакта. Гипнотическая отработка навыка саморасслабления. Внушение общей бодрости, уверенности и радостного мировосприятия (подзарядка рая). Экспериментальная часть: попытка мысленного внушения. Л также попутные импровизации, всякая всячина, исключая то, что может помешать лечению. Ну и хватит.

Это О. С, тридцатишестилетний высокий красавец, главный инженер крупного предприятия. Полное благополучие до того злосчастного срыва в командировке, когда, выпив поздним вечером что-то скверное, почувствовал сильное сердцебиение, головокружение и дурноту. Какое-то отравление (алкоголь нередко делает такое даже в малых дозах), сильная сердечно-сосудистая реакция, а при этом обычен страх...

И вот развивается стойкая боязнь пространств, открытых и закрытых, животный страх смерти, накатывающийся приступами страх за сердце, совершенно здоровое. Чуть что — щупает пульс, ложится в постель, а здоровяк, каких мало. И унизительно и обидно. О том, чтобы ездить в командировки, пет и речи: с трудом идет на работу, вечерами часто не находит себе места. Ни спорта, ни развлечений. Уже несколько лет мучается. Стал даже отставать от жизни. Лечился всячески, побывал и в санаторном отделении психиатрической лечебницы. Пытались лечить и гипнозом и аутотренингом, но без особого успеха.

У меня, кажется, пошло". Ощущение успеха сладостно, особенно когда он — прибавление полноценности в чью-то жизнь. Но знать бы, чему его приписать: себе или случаю. Хоть бы знать, за что себя похвалить. И надолго ли. Интуитивные предвестия ощутились уже в первой беседе, но я не посмел им поверить. Первые два сеанса вел очень осторожно, обычной техникой голосового усыпления с фиксацией взора: в вытянутую руку — мой волшебный шарик, на который приказываю смотреть неотрывно. По руке, взгляду и дыханию слежу за глубиной состояния. Сразу заметил прекрасную каталепсию: когда закрылись глаза и я осторожно взял шарик из руки, она осталась торчать в воздухе, как палка. При перемещении ее — особое ощущение, словно рука из воска или пластилина, полное отсутствие сопротивления. В это время сам загипнотизированный не чувствует ни малейшего напряжения, рука для него словно невесома и часами может сохранять любое, самое неестественное положение. Чем объяснить это, никто пока не знает. Когда такая каталепсия возникает в ходе сеанса самопроизвольно, без специальных внушений, это почти стопроцентный признак, что достижимы глубокие фазы. Но хотелось сначала посмотреть, какова будет реакция на гипнотическое состояние средней глубины.



Что ж, все в порядке. На выходе — бодрость, легкость. Немедленные внушения реализуются хорошо. Но отсроченные лечебные — хуже. Дома и на улице в общем все то же. Правда, я и формулировал достаточно обтекаемо, чтобы не было преждевременных разочарований.

...Открыть все шлюзы.

— Вы в глубоком гипнотическом состоянии. Глубоко спите. Вам не снится ничего. Полный контакт со мной. Мышцы ваши приобретают упругость и легкость. Вы можете встать, открыть глаза, свободно двигаться, разговаривать, мыслить... Вставайте.

Открывает глаза. Подымается, садится на кровать. Ждет приказаний. По взгляду, по некоторой приспущенности век вижу, что продолжает спать. Прекрасно!..

— Наденьте ботинки и пиджак, сейчас мы с вами пойдем на прогулку.

Четкими, уверенными движениями одевается, Ждет.

— Идемте.

Беру под руку, начинаем расхаживать по кабинету. Двигается свободно, послушен каждому моему движению.

— Давайте свернем сюда, за угол, пройдем по этой улице (огибаем стул, делаем три шага по направлению к стене). Где мы с вами находимся? Что за место?

— Таганская площадь. Все.

Вот и чудо. Сомнамбулизм, гипнотический максимум. Для себя я это называю состоянием ВСЕ-ЧТО-УГОДНО.

Знакомо ли вам ощущение беспрепятственности, фантастической легкости полета во сне? Это естественно и прекрасно: оттолкнуться и полететь, плавать и нырять в воздухе, то бешено ускоряясь, то паря неподвижно... Вот это самое ощущение испытываешь, работая с сомнамбулом: фантастический полет в психике. И вместе с тем звенящее напряжение ответственности. Это не шутка: полное управление полем сознания.

— Давайте-ка с вами пройдемся на лыжах. Смотрите, какой чудесный лес. Какой снег!

— Да. (Восхищение во взгляде. Любовно оглядывает стены, мебель, потому что теперь это деревья, сказочно убранные зимой.)

— Надевайте лыжи.

Быстрые, четкие, пластичные движения. Раз... раз... одну галлюцинаторную лыжу, другую — прямо на свои обычные ботинки, это не смущает: раз сказано «надевать лыжи», значит он уже в лыжных ботинках.

— Готовы?

— Сейчас, крепление поправлю... Все.

— Поехали. Вот по этой лыжне. Вы вперед, я за вами.

Пошел. Сильно, ловко отталкивается галлюцинаторными палками. У стены делает поворот, идет вдоль, опять поворот. Обходит диван. (Это поваленная ель.) Пантомима в духе Марселя Марсо, с полной гарантией подлинности переживаний, той же, что в сновидении, даже еще больше.

— Сердце ваше работает прекрасно.

— Да!

— Сердце ваше сильная птица. Вы уходите один, далеко, без страха. Я исчезаю. Появлюсь неизвестно когда, вам это все равно. Вам легко, радостно и спокойно.

Идет, идет...

Все-что-угодно.

Можно превратить стул в медведя, погладить его, поговорить с ним: он может заговорить человечьим голосом, ему это ничего не стоит — стулу, а тем более медведю. Медведя можно превратить в черепаху, черепаху — в Александра Македонского, Александра — в синхрофазотрон. А потом убрать, аннигилировать, перевести в отрицательное пространство.

Гуляя на лыжах по лесу, можно увидеть множество маленьких бесенят, окаяшек. Они разные, но в большинстве коричневые и зеленые, мохнатые, косоглазые и бесхвостые. Это они производят всякие лесные скрипы и шорохи, а домашние окаяшки это делают на старых паркетных полах. Они очень чуткие, хитрые и спокойные. Но сейчас лесные окаяшки в большинстве спят.

Вот и кончается зима,

И жизнь логична и земиа.

Лето... Нет, осень. Небо голубое, деревья голые. И листья, и рябина, и желуди под ногами: идешь и шуршишь...

И вижу я: упругий мох, Итог сомкнувшейся тропинки... И в шевеленьи светлых пятен Два муравья на смятом платье. А там — дымок у самых ног. Как пес, он тычется в ботинки.

...В космос? Пожалуйте, на любую планету. Но хочется к Луне, теперь такой близкой и обреченной. К ней — скорей. Пока еще там нет людей, времени осталась горстка.

...Стул возвращается из отрицательного пространства. Аутотренинг.

— Сядьте, пожалуйста. Вы в обычной рабочей обстановке. У вас состояние некоторого напряжения, скованности, усталости. Вы чем-то раздражены и обеспокоены. Внимание! Сейчас вы с этим блестяще справитесь! Оперативно и самостоятельно!

Вы принимаете удобную позу... Вот так...

Все ваши мышцы расслабляются. Дыхание свободное. Вы сосредоточиваете все внимание на вашей правой руке. Она начинает теплеть. И тяжелеть... Такое же ощущение появляется в левой руке... Во всем теле... Дышится легко. Вы ощущаете приятную прохладу в области лба. Полный покой и расслабленность... К вам вернулось хорошее настроение. Появляется бодрость... Собрался. Встал. Все.

Еще раз, в более быстром темпе!

Поза... Рука... Тело... Тепло... Тяжесть... Дыхание... Прохлада... Покой... Бодрость. Собрался, встал.

Еще раз. Еще быстрее! Свернуть все в один момент!

— Теперь в любой обстановке, вне сеансов, вне контакта со мной вам будет раз от разу легче вызывать у себя подобное состояние. Вы будете тренироваться самостоятельно.


ЗАГИПНОТИЗИРОВАННЫЙ ГИПНОТИЗЕР, ИЛИ КАК ОТМЕНЯЕТСЯ РЕШЕНИЕ О РАЗВОДЕ


А сейчас гвоздь программы чудес: гипнотическое перевоплощение личности.

Все-что-угодно. Можно перевоплотить О. С. в фельдмаршала Кутузова или в Наполеона. В Рафаэля или в Паганини. В маленького ребенка или в столетнего старика. Можно — в чернокожего короля, дать ему имя Уага-Дуга, и он забудет свое. Можно — в любого зверя или птицу, в дневную или ночную. В собственную жену или дочь. В неодушевленный предмет, в чайник или в будильник. В букву. В воздух. In herbis, in verbis, in lapidibus.

Но я не буду этого делать сейчас, ни к чему. Может быть, когда-нибудь потом, чтобы лучше пелось, я перевоплощу О. С. в Шаляпина, по методу коллеги Райкова. А сейчас я перевоплощаю его в себя. Чтобы ему легче дышалось. Чтобы уверенней билось сердце.

А сам попробую стать им. Чтобы...

— Внимание... Сейчас мы с вами меняемся душами. Производим гипнотическую пересадку психики... психическую пересадку сердец. Вы станете мной, а я вами... Это будет происходить по мере моего счета на «ка» и совершится на слове «эн».

Ка-один... ка-три... ka-восемь... ка-девять... эн.

Встает. Направляется ко мне. Не мигая смотрит, слегка приподняв брови. Он-я:

— Добрый день, О. С. Я-он:

— Здравствуйте, В. Л. Он-я:

— Ну рассказывайте, как дела. Я-он:

— Спасибо, лучше. Но еще не совсем... Он-я:

— А что? Что не совсем? Я-он:

— Скованность еще бывает. И тревожность. Начинаю вдруг думать о своем здоровье, ухожу в себя. Понимаю, что не нужно, ни к чему это, нет оснований, а все-таки внимание уходит куда-то внутрь... Просто стыдно. А с вами ничего, прихожу, все проходит.

(Гипнотизер входит в роль. Но нельзя терять контроля над ситуацией...) Он-я:

— Сейчас мы с вами проведем очередной сеанс гипноза... Сядьте, пожалуйста, в кресло. Примите удобное положение. Вот так... Расслабьтесь...

Вот это да: мои интонации, мои манеры. Странное, волнующе-неприятное ощущение, будто слышишь себя по радио или видишь в кино, в гриме: и я и не я. Нет никого более чужого и вместе с тем более притягательного, чем двойник. Очень странно... Ах, как жаль, что я не могу отдаться переживанию целиком, что я и актер и режиссер! Впрочем, дам себе отсрочку... Я уже расслаблен и закрыл глаза... Он меня гипнотизирует. Как верно берет интонации... Те же формулы, но импровизационно развивает по-своему. Надо запомнить, использовать, ведь это говорит его безотчетное знание самого себя. Или меня... Все перепутывается. Двойной гипноз. Как приятно отдыхать, как хочется, чтобы это длилось... Мой праздник, моя свобода.

...Все.

Я-я:

— Хватит, Володя... Хватит, О. С. Теперь вы — это вы, я — это я. Но мы оба обогатились. Вы взяли от меня то, чего вам не хватало. Взяли мою уверенность. Л я взял у вас нужное мне. Теперь в каждом из нас — я и мы.

Но что же с ним делалось? Какое чудо превратило его в меня? Хоть на минуту, хоть на мгновенье...

Разумеется, он остается самим собою. Его поведение и переживания ткут узор только из тех ниток, которые смотаны в клубки его памяти. Ничего больше, это легко проверить. Гипнотизер дает только общую программу, колею, все остальное его мозг рождает сам. Но с поддержкой.

Память, капризная и жестокая властительница «я», под гипнозом становится покорной служанкой. Вот взрослый, перевоплощенный в восьмилетнего, пишет детским почерком, точно таким, какой у него был в этом возрасте, и рисует детские каракули. Пробужденный, он не верит, что это его произведение. Он живет в ситуации своего детства, играет в песочек, плачет и зовет мать. У него можно пробудить воспоминания, казалось, канувшие в небытие, и нащупать скрытые корни «комплексов». Если перевоплотить его в новорожденного, у него появится сосательный рефлекс, глаза станут бессмысленными, «плавучими»...

Слои личности? Да, человек насквозь личность вдоль и поперек. Но вот гипнотизер перевоплощает молодую сомнамбулу в столетнюю старуху. Посмотрите: она сгибается, еле идет. Останавливается передохнуть... Садится старчески... В каждом движении усталость, неуверенность, тяжесть. Погасший взор, дрожат руки. Надтреснутый голос... Гениальная игра, подлинность переживания, почерпнутая из знания о других. И даже не из знания, а из человекоощущения, из эмпатии...

Это не слой личности: его еще не образовалось. Но, может быть, это предвосхищение?.. Если гипнотизер велит перевоплотиться в личность, которую загипнотизированный не знает, он застынет в недоумении или станет делать то, что делал бы, будучи самим собой. Или пойдет по колее какой-нибудь случайной ассоциации. Если велеть ему превратиться в некую глокую куздру, замрет или станет чем-то средним между динозавром и автомобилем.

В кого бы и во что бы он ни перевоплощался, он проявляет себя и только себя. Чудо, пробуждающее в нем это высочайшее, подлинное актерство, — чудо памяти и могучей логики подсознательных «если бы», вскрытой гением Станиславского. Как мы богаты, сколько впитываем и храним в себе от природы, от всей нашей жизни, от каждого человека, с которым общаемся, о котором узнаем из книжек или хотя бы понаслышке! Как входит все это в глубину нашей души! Сколько в нас потенциальных личностей...

Но глубина души на семи замках. Почему это возможно только в сомнамбулическом трансе? Почему О. С. не способен к такому светлому, превосходному чуду в бодрственном состоянии? Напротив, какое-то злостное античудо держит его в плену у необоснованных страхов, и его приходится шаг за шагом освобождать.

Что это за тиски, в которые всегда зажато наше подсознание?

В ЗО-х годах в Вене Джозеф Морено открыл первый психодраматический театр. Этот Морено удивительный человек. (В 1958 году у нас издана его книжка «Социометрия».) Нельзя понять, кто он: психолог, психиатр, социолог, философ, режиссер или сумасшедший. Сам он себя считает пророком и революционером. Многие над ним посмеиваются. По темпераменту он, кажется, типичный гипоманьяк и страшно честолюбив. Сейчас он живет в США и атакует конгресс требованиями об организации министерства человеческих отношений.

Его психодрама — это и лечебная процедура, и зрелище, и научный эксперимент, и дискуссионный клуб. Сюда приглашаются душевнобольные и всевозможные невротики, и их родственники, и так называемые здоровые люди — все, кто хочет, у кого какие-то конфликты с окружающими или с самим собой... А у кого их нет?

Каждый — и зритель, и актер, и исследователь. Психотерапевты виртуозно действуют в качестве «участников-наблюдателей». Общая программа: мы играем во всех, в каждого и во все. Моделируем все ситуации. Всем все позволено. Атмосфера импровизации, над которой витает незримая, тонкая психологическая режиссура.

Тут и знакомятся, и целуются, и ругаются, и плачут — все как в хорошем сумасшедшем доме. Не разрешается только применять физическую силу. Общая цель: выговориться, выложиться, отреагировать, вывести наружу свои подсознательные конфликты, комплексы, ожидания... Обогатиться подсознанием других людей... Лучше понимать себя и других...

Гипноз не применяется, все происходит по типу обычных сознательных самовнушений и взаимовнушений — игры ролей. Начальник играет роль подчиненного, подчиненный — начальника... Мужей перевоплощают в жен, жен в мужей, женихов и невест заставляют на некоторое время становиться друг другом. Нередко после этого принятое решение вступить в брак отменяется. Зато и решения о разводе тоже...

Насколько это перспективно? Не знаю. Морено, конечно, энтузиаст.


ГИПНОЭКРАН


А мы с О. С. продолжаем сеанс.

Погуляем еще немного. Спустимся в метро, пройдем мимо зловещей таблички: «Нет выхода». А нам и не надо. Я опять его оставляю, и он ухитряется провести аутотренировку в переполненном вагоне, стоя. Сделал аутотренировку: поезжай в командировку. На поезд... Вышел... Вокзал... В гостиницу... Номер... (Гипнотизер удаляется в отрицательное пространство.) Побрился, позавтракал. Съездил на предприятие. Вышел гулять по незнакомому городу. Все в порядке. Идет по незнакомым улицам. Задержался...



— Что вы там увидели, что-то интересное?

— Да, интересная церковь, семнадцатый век.

— А что там происходит?

— Неудобно мне заходить, я с портфелем. В окно посмотрю... Служба. Панихида... Нет, венчание.

Какая активная галлюцинаторная продукция... Насколько в ней участвует сам гипнотизер, сказать трудно. Может быть, что-то от подсознания.

Попробовать другой вариант?

— Сядем.

Беру его руку. Пальцем медленно рисую на ладони кружок. Нет, овал. Нет, квадрат. Белый квадрат.

— Это гипноэкран... Видите? Он начинает светиться...

— Да, вижу.

— Всмотритесь внимательнее. Кого вы там ви-

дите?

Это я... Я сам...

Что вы делаете?

Я дома... Сижу в кресле. Читаю газету.

— Л сейчас?

— ...Встаю. Подхожу к зеркалу. Причесываюсь. Одеваюсь. Подхожу к двери. Хлопаю дверью, выхожу на улицу...

Через гипноэкран снова показываю ему предстоящую командировку, его самого в командировке (интересно, что из этого сбудется), показываю и жену, которую он Ложелал увидеть.

— Она?

— Offa. Идет по улице с хозяйственной сумкой.

— Выражение лица?

— Обычное. Озабоченное.

— Поговорите с ней. Она о чем-то вас спрашивает.

— ...Спрашивает: «Когда домой придешь?» — «Вовремя, как и обычно...» — «Не опаздывай».

— Сейчас переключу гипноэкран на самое приятное. Переключаю...

—- Я.. Опять я... В концертном зале. Сижу и смотрю. И слушаю. А на сцене тоже я. И в зале и на сцене. Я на сцене стою у рояля. Выступаю. Пою. Пою, кажется, хорошо...

— Что... что вы поете?

— Старинный романс.

— Вы становитесь тем собой, который поет романс.

Встает, начинает тихо, проникновенно:

Гори, гори, моя звезда, Звезда любви, звезда приветная. Ты у меня одна, заветная, Другой не будет никогда...

Забываю о гипнозе.

Чуть громче, прикрыв глаза:

...Звезда надежды благодатная, Звезда моих волшебных дней, Ты будешь вечно, незакатная, В душе тоскующей моей. Твоих лучей волшебной силою Вся жизнь моя озарена...

— Спасибо вам. Вы мне еще споете когда-нибудь...

— Я пел вполголоса, чтобы не сбежался народ. Какой тонкий учет ситуации! А ведь он спит. И не спит... Надо дать полный отдых его мозгу.

— ...Отдохните. Сон.

Погружается. Дышит ровно, как ребенок.

Ощущение, будто он ловит мои мысли и желания на пороге слов, именно с полуслова. Какая-то сверхпроводимость подсознания. Сейчас его не разбудит никакая сила, хоть атомный взрыв, а одно мое слово — ив секунду он бодр, свеж, ярок, чтобы через мгновение, если прикажу, погрузиться опять...

И страшно и великолепно: вот оно, таинство, вершина работы, откровение, в полном покорстве своем непостижимое.

А если не слово, а если только движение, только мысль?

Нет, на сегодня хватит. Экспериментальную часть отменить.


ОТСТУПЛЕНИЕ О ЧЕРТОВЩИНЕ


Решение не только эстетическое, но и врачебное: послезавтра ответственная поездка, экзамен всего курса лечения; не стоит перегружать подсознание: лучше дать концентрированную, прицельную тонизацию.

Так и было сделано...

На другом же сеансе с О. С. я предпринял одну из своих многочисленных дилетантских попыток мысленного внушения. Дилетантских — потому что серьезно этим не занимаюсь, не нахожу времени и нужды. А все-таки интересно.

Сажаю напротив себя, весь его сомнамбулизм собираю в одну точку: сейчас он будет читать мои представления. Я буду молчать и представлять, и он тоже.

Концентрируюсь.

Часы. Ответ: очки.

Кольцо. Ответ: галстук,

Как прикажете толковать? У очков круглые стекла и у часов... Кольцо надевается (на палец) и галстук (на шею). А?

Ерунда. Конечно, ничего не вышло. Спать.

Может быть, не получается потому, что я в принципе в это не верю — от рационального ума, знаний о мозге, которые подсказывают нетелепатические гипотезы. А может быть, это выходит лишь самопроизвольно, спонтанно? (Хитрый и сильный аргумент телепатов.) Может быть (и наверняка), все надо методически обставлять совсем иначе. Внушать ему, например, не концентрацию на мне, а, наоборот, свободу, праздность мысли...

Не знаю. Хочу отречься от слишком категоричных суждений, которые высказывал в другой книге. Просто не знаю.

В собственной практике очень подозрительным в этом смысле мне показался только один случай. В. А. — одна из моих первых сомнамбул, милая и симпатичная женщина, которую мне удалось избавить от навязчивостей и депрессии, в гипнотическом состоянии, как и в жизни, удивительно живая и чуткая собеседница, с четкой, мгновенной реакцией. Вместе с тем гипнотический сон ее оказывался чрезвычайно глубоким; элементарные зрительные представления легко переходили в сюжетные переживания типа сновидений, так что с моей стороны требовалась особенная бдительность. Однажды, например, при внушении «вы видите яркий мигающий свет» на лице ее изобразился нарастающий ужас, она чуть не закричала — тут же отменяю внушение, спрашиваю:

— Что увидели?

— Машина ехала... Прямо на меня... фарами... ослепила...

В другой раз я внушил ей в порядке эксперимента, что по выходе из гипноза левая рука ее будет в течение пяти минут нечувствительной. В. А. просыпается, встает, а левая рука болтается, как тряпка (не только потеря чувствительности, но и двигательный паралич, Павлов назвал бы это иррадиацией торможения). В. А. несколько озадачена, трясет рукой:

«Отлежала». Дополнительным внушением быстро все снимаю.

На одном из сеансов, погрузив В. А. в глубокое гипнотическое состояние, я вышел из гипнотария и отправился на другой этаж по каким-то делам. При этом я не сделал обычной в таких случаях оговорки, что удаляюсь и до моего появления она будет спать, ничего не слыша. На сей раз контакт со мной остался напряженным, взвешенным, она все время ожидала...

Вернувшись, я стал разговаривать с В. А. и спросил, где я, по ее мнению, мог быть. К моему удивлению, она после некоторого колебания точно указала место, куда я ходил.

— А как вы об этом узнали?

— Все время вас слышала. Чувствовала ваше присутствие.

Что я делал? Насчет этого она сказать не могла ничего, кроме:

— С кем-то разговаривали.

И это была правда. Но психиатры в основном только и делают, что разговаривают.

После этого я четырежды намеренно повторял ту же ситуацию, отправляясь каждый раз в разные места. Из них дважды В. А. называла место верно, а все это происходило в большом трехэтажном корпусе больницы.

— Так что же вы — слышали меня или видели?

— Не могу вам сказать... Как-то чувствовала.

Это, могло быть, конечно, просто случайным угадыванием с элементом вероятностного прогнозирования: ведь она знала расположение основных помещений корпуса (физиотерапия, холл для встреч с родственниками и пр.) и приблизительно знала, куда в какое время может пойти врач. Но нельзя исключить и какого-то сверхобострения чувствительности...

Чешский исследователь Мартин Рызл специально отбирал среди сомнамбул тех, которые показывали высшие результаты в угадывании на ощупь цвета карточек, запечатанных в светонепроницаемые конверты. Этих сомнамбул он специально тренировал в гипнозе, пока не добивался стойких результатов со значительным перевесом над статистической случайностью. Опыты достаточно четкие, с солидной математической выверкой, но они все же нуждаются в дополнительном повторении, подтверждении, критическом анализе...



После окончания курса лечения мы с В. А. сделали еще одну телепатическую попытку. Она любезно согласилась прийти на эксперимент домой к Михаилу Сергеевичу Смирнову, известному нашему специалисту по парапсихологии, у которого редко и счастливо сочетаются неистребимая готовность энтузиаста ко всяческим чудесам и неподкупная, дотошная строгость скегпика. Мы решили попробовать самую что ни на есть банальщину: мысленно внушать зрительные представления. В. А. согласна на все. Усыпляю.

...Что такое? Куда девалась обычная легкость контакта? Я задаю В. А. вопросы, но она не может выдавить из себя ни слова, будто онемела. Ни о каких мысленных внушениях, понятно, не может быть и речи. Пробуждаю. В. А. не очень хорошо себя чувствует, какая-то тяжесть в голове, разбитость. Энергичные дополнительные внушения. Все проходит.

Поделом нам с М. С.: конечно, безобразная, непродуманная постановка опыта. Как будто нарочно сделали так, чтобы все испортить, если даже бы что-то и было. Поторопились.

Я многое проглядел и не предусмотрел. Надо было лучше подготовить В. А., снять дополнительное подсознательное сопротивление, вызванное необычной обстановкой и новыми задачами. Словом, дали маху. После этого просить В. А. прийти снова на опыт было уже невозможно.

И все же меня не оставляет ощущение, что с В. А. у нас что-то есть или что-то было, какая-то чертовщинка.

Сейчас она здорова. По специальности она стоматолог, прекрасный врач, и я иногда с удовольствием (впрочем, это не совсем то слово) пользуюсь ее услугами. Нет ничего лучше, как лечиться у собственного пациента — бывшего, разумеется. Когда я сажусь в зубоврачебное кресло, она для меня лучше всякого гипнотизера. Бормашина в ее руках мурлыкает, как котенок.

— Только не смотрите на меня, — просит В. А., и я покорно закрываю глаза и открываю рот.

Но вот что любопытно: я появляюсь у нее довольно редко и нерегулярно, однако она почти всегда предчувствует это. Во всяком случае, так она уверяет. Когда я звоню по телефону, она, подходя, почти знает, что звоню я. Или это уже профессиональное вероятностное прогнозирование?