Geum.ru

Гук города Москвы

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4

«Белый кентавр украинского казачества»:

к проблеме мифологизации образа гетмана Павла Скоропадского


В опубликованной на страницах «Українського історичного журналу» (№6, 2010) статье доктора исторических наук Руслана Пирога предметно анализируется нетипичный для современной российской историографии подход к освещению фигуры последнего украинского гетмана П. Скоропадского и публикаций его мемуарного наследия. Доказывается, что чрезмерная глорификация выдающейся личности ведет к созданию новых мифов и деперсонификации исторического процесса.

Отмечается, чо в современной российской исторической литературе при освещении образа П. Скоропадского прослеживается несколько тенденций. Первая — почти полный отказ от сформированного русской межждувоенной мемуаристикой, прежде всего А. Деникиным, фигуры гетмана как «украинского шовиниста», «самостийныка», «второго Мазепы», и отнесение его к белому движению. Вторая — появление довольно объективных оценок П. Скоропадского в трудах исследователей истории гражданской войны на Юге России. Третья — мифологизаця образа гетмана под лозунгом «сказать правду»...

Следует отметить, что современная регенерация интереса интеллектуальной публики к творчеству М. Булгакова, особенно роману «Белая гврдия» и снятому по его мотивам фильму «Дни Турбиных» , оказывают достаточно заметное влияние на формирование современного видения личности П. Скоропадского. Неблагосклонные к украинскому гетману российские историки не упускают шанса акцентировать «комизм его избрания в цирке», «оперетковость» Украинского государства (официальное название которой неизменно берется в кавычки!), квалифицируя тогдашнюю Украину как «германштат», «шуцштаттен» и др.

Среди разнообразной российской «гетмановедческой» литературы особенно выделяется книга А. Смирнова «Проект «Украина», или Звездный год гетмана Скоропадского», увидевшая свет в Москве. Во-первых, он едв ли не единственный из российских авторов выступает пламенным адептом украинского гетмана. Во-вторых, стремится защитить его честь и достоинство от нелицеприятных художественных трактовок, данных писателем М. Булгаковым. В-третьих, А. Смирнов представляет себя первопроходцем, открывающим правду «о суьбе этого необыкновенного человек». И, наконец, осуществляет благородную миссию — «впервые» публикует воспоминания П. Скоропадского.

Несмотря на многочисленные монографии, статьи, материалы научных конференций, докторские и кандидатские диссетации о гетманском государстве, которые в последнее время появились в Украине, выход в России книги с задекларированными научными и публикаторскими целями можно было бы только приветствовать. Однако внимательное ознакомление с этим изданием убеждает не только в непрофессионализме историка А. Смирнова, но и недбросовестности его как археографа периода нахождения у власти гетмана П.Скоропадского, названного автором еще «белым кентавром» украинского казачества...

Прежде всего, бросается в глаза самореклама А. Смирнова в качестве якобы первопроходца в этой теме, что, конечн же, не сответствует действительности.

Способом реализации авторского замысла является защита П. Скоропадского прежде всего от главного источника его гротескового изображения — писателя М. Булгакова. Это принципиально отличает А. Смирнов от многих российских авторов, которые нередко экстраполируют на гетмана и его окружение образы персонажей булгаковской беллетристики и драматургии.

Для большей контрастности фигур гетмана и писателя, принижения последнего автор почеркивает, что в то время, когда «основатель суверенного украинского государства и гетман запорожского казачества успешно занимался стратегическим государственным строительством», М. Булгаков «лечил потихоньку венерические болезни и знать его никто не знал». При этом, как пишет Р. Пыриг, А. Смирнов отказывает писателю в художественном изображении пережитых им событий и убеждает читателя, что М. Булгаков «выполнял заказ советской власти, что легло тяжким грехом на его совесть».

Рассматривая то, как путем «говорения правды» А. Смирнов очищает фигуру П. Скоропадского от домыслов М. Булгакова, профессор Р. Пыриг показывает, что российский автор взялся за свещение темы, которой о предметно и в совершенстве не владет. Поэтому текст книги в обилии содержит путанные формулировки, невзвешенные оценки, фактоологические неточности, сомнительные сообщения и т.д. Как слествие, в своих попытках обелить П. Скоропадского А. Смирнов столь далеко зашел в глорификации этой личности, что удивил бы самых пылких поклонников гетмана.

Показательно, что во имя возвышения фигуры П. Скоропадского автор даже приносит в жертву свое неприятие украинской государственности как таковой. Напомним, что книга имеет название «Проект Украина, или Звездный год гетмана Скоропадского»... — уже первым словом автор подчеркиват, что на смаом деле, мол, никакой Украины не было, а был некий «проект», причем известно чей — германский.

Вместе с тем в тексте А. Смирнов неодократно акцентирует внимание на самостоятельности краины — «суверенную Украину официально признали 30 государств мира», «П. Скоропадский — «основатель суверенной украинской державы». А вот в другой его книге — «Истории Южной Рси», — которая вышла одновременно с рецензированной, читаем совсем противоположное. Автор клеймит украинских историков за то, что они замалчивают типично марионетковый характер УНР и гетманата П. Скоропадского...

Крайне путанными и противоречивыми являются представления А. Смирова об «украинском казачестве», «запорожских казаках» периода 1917-1918 гг. Сам же П. Скоропадский преставляется автору «белым кентавром украинского казачества» — генерал в белой черкеске слит воедино с белым конем. А вот что такое именно тогдашнее «украинское казачество» автор так и не объясняет.

Далее узнаем, что П. Скоропадскому «воскресшие из забвения истории запорожские казаки вручили булаву гетмана». Очевидно, речь идет о съезде вольного казачества в Чигирине (октябь 117 г.). Там действительно П. Скоропадский был заочно избран наказным атаманом, но ведь не гетманом. Понятно, что эти должности не адекватны...

Не без гордости А. Смирнов говорит и о создании из потомков украинских казаков гетманской гвардии — Сердюцкой дивизии. Однако ни одним словом не упоминает о низкой боеготовности этого подразделения и переходе сердюков на сторону Директории.

И, наконец, о книге А. Смирнова как археографическом продукте. В предисловии он сообщает, что за границей гетман закончил свои мемуары, которые «еще ни разу не издавались ни в Украине, ни в России». Получается, что именно А. Смирнову принадлежит пальма первенства в публикации воспоминаний одного из ведущих деятелей эпохи Украинской революции 1917-1921 гг. Любой современный историк позавидовал бы источниковедческой находке автора. Однако сставитель книги замалчивает подлинный первоисточник публикации воспоминаний. Он просто взял воспоминания П. Скоропадского, опубликованные в Киеве в 1995 г., и переиздал их.

Мне, как члену редакционной коллегии и рабочей группы составителей киевского издания, — отмечает профессор Р. Пыриг, — очень досадно, что «писатель и историк» А. Смирнов действует таким пиратским способом. Ведь он, воспользовавшись составленными и опубликованными украинскими учеными воспоминаниями, издал их уже от своего имени как первопубликатор. И теперь на обложке мемуаров П. Скоропадского, «увенчанного» автором высокопафосной абракадаброй «последний магистр ордена запорожского казачества — степных преславных крестоносцев ЧЧ века» красуется «Александр Смирнов» — вместо имени автора П. Скоропадского!

Но хуже того, что «первопубликатор» этих воспоминаний фактически совершил надругательство над изданием, подготовленным украинскими учеными. А. Смирнов выбросил квалифициованное предисловие проф. Я. Пеленского, поместив свою вступительную статью-очерк, о науковом качеств которого говорилось выше.

Какова научная ценность «обрубленных» А. Смирновым воспоминаний — понятно. Вполне очевидно, что подобные книги об украинской истории, массовыми тиражами приходящие к читателю, несовместимы ни с научной добросовстностью, ни с этикой ученого.


Диаспора. Истоки

На край света — к своей хате...


Издающийся в Чернигове всеукраинский научный журнал «Сіверянський літопис» (№2-3, 2010 г.) опубликовал обстоятельную статью А. Герасимчука, рассматривающую историю аграрного переселения черниговского крестьянства до начала Столыпинской аграрной реформы (1861-1906 г.).

Как известно, переселение украинцев на другие территории имеет свое начало еще в 17-18 вв. Однако до второй половины девятнадцатого века миграции украинского населения ограничивались территорией Европейской России. В начале 19 века царское правительство предпринимало меры по переселению на Кубанб бывших реестровых казаков из Черниговской и Полтавской губерний. Они пополняли ряды казаков-запорожцев, попавших туда в конце 18 века. Всего на протяжении 1792-1865 гг. на Кубань переселилось почти 160 тысяч украинцев.

Начиная со второй половины девятнадцатого века переселенческое движение активизируется и приобретает аграрный характер, что было непосредственно связано собщим экономическим и политическим положением после реформы 1861 г., в частности, с расслоеним крестьянства и его обезземеливанием. Большинство переселенцев составляли выходцы из Черниговской и Полтавской губерний, где было наибольшее на Левобережной Украине количество малоземельных хозяйств и ощущалась нехватка рабочего скота (его не имели 22, 2% переселенцев с Черниговщины. Из 22 122 семей, прибывших в Приморский край на потяжении 1858-1914 гг., 15 475 семей были с Украины (69, 85% от общего количества переселенцев), среди них 40,8% составляли выходцы из Черниговской губернии (из Полтавской — 22, 5%).

Черниговская губерния по интенсивности переселенческого движения в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию была в конце 19- в начале 20 в. одним из безусловных лидеров по всей Российской империи. Всего за период с 1885 по 1914 г. из Черниговщины в восточные губернии России переселилось около 295 тыс. Чел. Масштабность такого переселения станет очевиднее, если сравнить ее с миграциями крестьянства центральных рссийских губерний: за 1896-1912 гг. из Московской губернии переселилось всего 410 чел., из Владимирской — 901 чел.

Поначалу царское правительство обставляло процесс выдачи разрешений на переселение всяческими формальностями, требуя от желающих переселиться необходимого обеспечения соответствующими средставми. Положениее несколько изменилось, когда генерал-губернатор Восточной Сибири Д. Анучин в 1882 г. предложил для ускорения заселения Южно-Уссурийского края переселенцами из вропейской России организовать переселение крестьян морем через Одесский порт. 1 июня 1882 . были опубликованы специальные правила о казеннокоштном переселении в Южно-Уссурийский край, в соответствии с которым из Европейской России могли ежегодно переселяться 250 крестьянских семей. На протяжении 1883-1888 гг. в Южно-Уссурийский край приезжали преимущественно крестьяне из Черниговской области. Количство желающи переселиться только из одной Черниговщины значительно превышало допустимое количество, и крестьяне готовы были отправиться в дальний путь за собственный счет. Согласно архивным данным, в 1885 г. была возможность отправить за собственный счет не более 200 семей, однако «уже сейчас имеется 400 семейств, поэтому выбор будет сделан из среды тех, у кого будет больше средств, и которые поэтому являются наиболее надежными колонизаторами».

Циркуляром черниговского губернатора от 6 октября 1884 г. предписывалось, что

Переселенцы должны отправляться целыми семьями, не оставляя на родине несовершеннолетних членов семей, они должны выполнить условия Общих положений о выходе из общины и иметь необходимые средства как на переезд, так и на обустройство в местах прибытия. Только тем смьям, которые соответстовали упомянутым требованиям, выдавались свидетельства о предоставлении разрешения на переселение, сообщалась дата отправки парохода, а уже после прибытия в Одессу в канцелярии генерал-губернатора крестьянам выдавались распоряжения о допуске на пароход.

Необходимая сумма на переед в Южно-Уссурийский край просчитывалась в зависимости от количества членов семьи по тарифу, доведенному до ведома черниговского губернатора одесским генерал-губернатором: за взрослых и несовершеннолетних 10-17 лет — по 70 рублей, за детей 4-10 лет — по 50 рублей, 2-4 лет — 35 рублей, 1-2 лет — по 20 рублей, дети до одного года перевозились бесплатно. За эти средствав течение 50-дневной поездки от Одессы до владивостока крестьян кормили без дополнительной оплаты. За багаж небходимо было заплатить по 50 коп. с пуда; если багаж весил больше 5 пудов, то его перевозили бесплатно. Для поселения на месте Министерство внутренних дел требовало от каждой семьи переселенцев наличия суммы не менее 600 рублей, поскольку «собственнокоштные переселенцы после прибытия на место получат землю..., однако затем никакой помощи от казны не получат ни в каком случае».

С 1886 г. казеннокоштное переселение было полностью заменено собственнокоштным, направленным на переселение сравнительно обеспеченных крестьян.

По данным Южно-Уссурийского переселенческого управления, в 1885-1891 гг. после покупки билета от Одессы до Владивостока (400-450 руб.) на руках у большинства переселенцев оставалось в среднем от 2 до 91 руб. Из 47 семей, опрошенных в 1889 г. после прибытия в Одессу для отправки на Дальний Восток, только две семьи имели на руках больше 100 руб. Несмотря на требования власти в этот период иметь на руках уже только 300 руб., крестьяне все же умудрялись попасть на пароходы, не имея и этой необходимой суммы. Игогда переселенцы брали деньги в долг у односельчан, или же власть сама перевозила их в долг, не желая платить нестойку Одесскому пароходству за зафрахтованные корабли. З начала морских перевозок переселенцев на Дальний Восток с 1883 г. и до конца ее в 1901 г. из Черниговской губернии было перевезено тольк морем через Одессу на Дальний Восток (главным образом в Уссурийский край) более 30 тысяч чел.

До 1890 г. царское правительство чинило серьезные препятствия переселенческому движению. Одной из причин ограничения переселений было побаивание того, что помещики будут лишены рабочих рук, а это в свою очередь могло привести к удорожанию рабочей силы. Чтобы получить разрешение на переселение, крестьянам необходимо было преодолеть многочисленные бюрократические препятствия, пройти тщательные проверки своего имущественного положения.

Законом от 13 июля 1889 г. разрешение на переселение могло выдаваться с разрешения трех министров при условии наличия свободных земель и признания правительством целесообразности переселения. Желающие переселиться должны были оставить сви наделы общине без вознаграждения, а также иметь 125-300 руб. на обустройство хозяйства на новом месте. Таким образом, крестьянам, которые оставались, было выгодно, чтобы из населенного пункта выехало как можно больше пересленцев, поскльку в таком случае в их распоряжении оставалось больше земли. А. Русов в своем «Описании Чрниговской губернии» приводит отрывок из газетной публикации 1896 г. о том, как в одном из сел Мглинского уезда крестьяне требовали от ходака из Сибири, чтобы он рассказывал о сибирской жизни только привлекательные ведомости; когда же тот стал описывть гнетущие картины проживания на чужбине, то крестьяне привели его к пруду и окунали в воду до тех пор, пока он не пообещал изменить тон своих рассказов. Из 140 тыс. жителей Мглинского уезда ежегодно оставляли родину 2700-3600 человек, что превышало годовой прирост населения уезда.

В то же время царские власти всеми средствами старались не допускать так называемых «самовольных переселений», которых, впрочем, было немало. Часто крестьяне уходили на заработки и уже не возвращались. «Відходники принесли мало грошей, а багато вошей» —эта распрстраненная на Черниговщине пословица характеризовала малодоходность «заробитчанского» промысла крестьян.

Вопреки всем сложностям в конце девятнадцатого века наблюдалось постоянное возрастание числа переселенцев из Черниговской губернии. «Наилучший колонизационный элемент дают малоросы и особенно полтавчане и черниговцы...», — свидетельствовал в 1895 г. министр земледелия и государственного имущества А. Рмолов в своей докладной записке на имя царя Николая II. Историк Л.Ф. Скляров, опираясь на данные дореволюционной статистики, подсчитал, что за период 18851904 гг. только в Сибирь из Украины переселилось 494 508 чел.. Примерно пятую часть этих переселенцев составляли черниговские крестьяне.

Темпы переселени в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию резко возросли с сер. 1890-х гг. в связи со строительством и введением в действие Транссибирской железной дороги. Новым законом о переселении от 15 ареля 1896 г. вводился более упрощенный порядок выдачи разрешений на переселение в регионы, прилегающие к Трансссибирской магистрали. Крестьянам предоставлялись займы на обустройство озяйством, они получали льготы по исполнению некоторых государственных повинностей. Самовольные переселенцы, как и прежде, никаких льгот не имели.

Выходцы из Черниговской губернии в большинстве своем переселялись в Приморье (главным образом в Южно-Уссурийский край) и меньше — в Приамурье. Приамурье для черниговцев было не таким желанным для переселения регионом, так как эта область принимала новоселов, прибывающих суодолом и без государственной помощи.

Количество переселенцев на Дальний Восток изо всех украинских губерний за период 1883-1905 гг. составило 109 510 чел. (из них 23,7% — черниговцы).

Из-за войны с Японией переселение было приостановлено на два года. Однако даже война не стаа непреодолимым препятствием для черниговских переселенцев. Несмотря на опасности и запреты, в 1904 г. только на Дальний Восток переселилось 1190 черниговцев, а в 1905 г. — 1850.

Царским указом от 10 марта 1906 г. было предусмотрено выделить немалые средства на расходы для обустройства переселенцев на новых местах, на их медицинское обслуживание и общественные потребности, а также на прокладку дорог.

Издание царского указа дало сльный импульс для переселения черниговских крестьян на восток. Соответствии с принятыми законом (6 июня 1904) и «Положением» (10 марта 1906) до переселения от семьи или группы семей (партии) в местность предполагаемого будущего проживания необходим было послать ходока, который должен был ознакомиться с природными и бытовыми условиями ведения хозяйства на новом месте, выбрать и закрепить за своими поручителями соответствующее количество участков из отведенных для переселенцев в данном году.

Только в марте-апреле 1906 г. крестьянам Черниговской губернии было выдано 4309 «ходацких» и 203 «проходных» свидетельств, а о конца года их количество возросло соответственно до 9131 и 899. Треть «ходацких» свидетельств была выдана в Приморский край, туда же отправилась и большая часть переселенцев. Второе место среди направлений переселенческого движения черниговских крестьян в 1906 г. занимала Томская губерния третье — Тобольская.

Таким образом, переселенческое движение черниговских крестьян имело достаточно значительные масштабы еще до столыпинских аграрных преобразований, однако своего наибольшего размаха оно достигло в последующие 1907-1908 гг. — первые годы столыпинской аграрной реформы.


Украинцы-переселенцы в русской литературе: цитата из русской классики

То, что так долго всех волновало и тревожило, наконец разрешилось: Великий Перевоз сразу опустел наполовину.

Много белых и голубых хат осиротело в этот летний вечер. Много народу навек покинуло родимое село - его зеленые переулки между садами, пыльный базарный выгон, где так весело в солнечное воскресное утро, когда кругом стоит говор, гудит бранью и спорами корчма, выкрикивают торговки, поют нищие, пиликает скрипка, меланхолично жужжит лира, а важные волы, прикрывая от солнца глаза, сонно жуют сено под эти нестройные звуки; покинуло разноцветные огороды и густые верболозы с матово-бледной длинной листвой над криницею, при спуске к затону реки, где в тихие вечера в воде что-то стонет глухо и однотонно, словно дует в пустую бочку; навсегда покинуло родину для далеких уссурийских земель и ушло "на край света"...

(Из рассказа лауреата Нобелевской премии Ивана Бунина «На край света»)


Электронное издание

ГОРЯЧИЕ СТРАНИЦЫ УКРАИНСКОЙ ПЕЧАТИ

ДАЙДЖЕСТ. Выпуск 55-ый

Январь - 2011 г.

Составитель, перевод текстов — В. Г. Крикуненко

БИБЛИОТЕКА УКРАИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В МОСКВЕ.


Российская Федерация, 129272, Москва, ул. Трифоновская, 61