Преступность попала в фокус экономического анализа в конце 1960-х гг с «легкой руки» Г. Беккера, будущего лауреата Нобелевской премии

Вид материала

Документы

Содержание EU > 0 наиболее вероятен вариант осуществления преступной карьеры, если же EU < 0 Государство – конституционный агент общества, выполняющий функцию обеспечения благоприятных условий жизнедеятельности его членов

Подобный материал:

• 1890-1960), русского поэта и писателя, переводчика, лауреата Нобелевской премии (1958), 39.08kb.
• Личность в истории культуры Тематический дайджест. Выпуск №9 Посвящается 140-й годовщине, 1037.69kb.
• К 115 годовщине основания Нобелевской премии, 149.49kb.
• Лауреатом Нобелевской премии по литературе стала Дорис ЛессингДорис Мей Лессинг, 98.33kb.
• О м. Шолохове и А. Солженицыне. /Заметки читателя/. Литература, 1196.64kb.
• Ж. И. Алферова Лекция Нобелевского лауреата Жореса Алферова будет транслироваться, 7.68kb.
• Чучалин Александр Григорьевич Пленарные доклад, 654.1kb.
• Весь материал подготовлен и обобщен заместителем директора по увр кулаковой, 14.36kb.
• Солженицын Александр Исаевич, 187.99kb.
• Реферат: Развитая ранее модель подбора лауреатов Нобелевской премии по химии использована, 229.31kb.

Фролов Д.П.

Волгоградский государственный

университет

Стратулат В.Г.

г. Волгоград, Россия


ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА

ПРЕСТУПЛЕНИЙ И НАКАЗАНИЙ


Преступность попала в фокус экономического анализа в конце 1960-х гг. с «легкой руки» Г. Беккера, будущего лауреата Нобелевской премии. Разработанная им методология изучения преступлений и наказаний – квинтэссенция неоклассической экономической теории. Оригинальность подхода заключалась в применении к моделированию поведения преступников концепции совершенной рациональности, которая предполагает, что «некоторые индивиды становятся преступниками из-за финансовой выгодности преступления в сравнении с легальными занятиями с учетом вероятности поимки и осуждения, а также суровости наказания»¹.

Дальнейшее развитие экономической теории преступности было связано преимущественно с разработкой неоклассической методологии, базирующейся на модели «рационального преступника», принимающего своеобразные инвестиционные решения в условиях неопределенности посредством анализа соотношения затрат и выгод от правонарушений с учетом тяжести и вероятности санкций. Поведение преступника предстает процессом максимизации ожидае­мой полезности:

EU = (1 – p)U(Y) + pU(Y – f),

где EU – ожидаемая полезность от преступления; U – функция полезности преступника; Y – доход от преступной деятельности; р – вероятность осуждения; f – тяжесть наказания (в денежном выражении)².

В случае, когда EU > 0 наиболее вероятен вариант осуществления преступной карьеры, если же EU < 0 – индивид избирает стратегию законопослушного поведения. При этом учитывается, что в реальности индивид может совмещать легальную и преступную деятельность³. Уровень преступности в обществе, согласно теории Г. Беккера, главным образом зависит от соотношения связанных с ней затрат и выгод, а огромный масштаб незаконных видов деятельности позволяет рассматривать их как своеобразные отрасли экономики⁴, образующие ее теневой сектор⁵.

Главной проблемой экономической теории преступности остается разработка реалистичной и универсальной модели поведения правонарушителей. В этом смысле применение концепции рациональности явилось нетривиальным методологическим решением и имело значительные эффекты для теории и практики. В частности, теория Г. Беккера была использована при модернизации федерального законодательства и выработки правил вынесения приговоров в США. Несмотря на это, неоклассический подход к изучению правонарушений остается уязвимым для критики.

Его сторонникам можно адресовать многие вопросы, остающиеся пока без ответа в рамках данной парадигмы:

- насколько адекватна методология индивидуализма задаче анализа сложных экономических явлений, таких как преступность?

- является ли общество нейтральным в отношении потенциальных и реальных преступников?

- допустимо ли рассматривать государство лишь как источник санкций в отношении правонарушителей, игнорируя другие его системные функции?

- как объяснить многочисленные примеры сращивания интересов криминальных и правоохранительных структур?

- каковы причины и механизм возникновения организованной преступности?

Сама постановка этих исследовательских задач, как и попытка их решения становятся возможными в рамках альтернативного неоклассике научного направления – институциональной экономики. Становится необходимым переосмысление исходных постулатов современной теории преступлений и наказаний на основе институциональной парадигмы (табл. 1).

Таблица 1

Сравнительная характеристика

неоклассической и институциональной экономики

Критерий сравнения	Неоклассическая экономическая теория	Институциональная экономическая теория
Методология	Методологический индивидуализм	Методологический индивидуализм, методологический холизм
Модель поведения	Максимизация целевой функции (с учетом асимметрии информации)	Минимизация функции затрат и рисков посредством рутинизации поведения (привычки, стереотипы, нормы и т.д.)
Модель рациональности	Абсолютная рациональность агентов	Ограниченная рациональность, органичная иррациональность, институциональная рациональность
Предпочтения агентов	Стабильность и однородность предпочтений, независимость от социальной среды	Эволюция, гетерогенность и социальная детерминация предпочтений
Роль рынка	Всеобщность рыночного механизма («неявные рынки»)	Широкий спектр нерыночных форм деятельности
Эффективность рынка	КПД рыночного механизма стремится к 100%	Положительные трансакционные издержки ведут к снижению КПД рынка
Фокус анализа	Рыночное равновесие, саморегулирующаяся оптимизация, стабильность и эффективность	Экономическая эволюция, устойчивые неэффективные состояния, «провалы рынка», превращенные формы институтов
Трактовка институтов	Социально-нейтральные саморегулирующиеся механизмы Парето-оптимизации сделок	Эволюционирующие системы правил, норм и способов деятельности агентов, объединенных в структуры (организации) на основе социально закрепленных функций (институций)

До сих пор «экономический анализ преступности начинается с предположения о том, что решение стать преступником является рациональным, подобно решению выбрать любую другую профессию»⁶. Тем самым общество и государство полагаются в качестве нейтральной внешней среды индивидуальных действий, а ответственность за правонарушения полностью переносится на их субъектов как лиц, принимающих исключительно рациональные решения. Такой подход вполне соответствует индивидуалистическим ценностям англосаксонской культуры, но дает крайне однобокое, ущербное представление о реальности.

Преступление в терминах институциональной теории представляет собой оппортунистическое действие, связанное с нарушением установленных государством правил и сложившихся в обществе норм. Следует различать случайные, регулярные и постоянные формы преступной деятельности.

Случайные преступления могут быть и не иметь рациональной мотивации, будучи следствием аффективного поведения, влияния эмоций (гнева, страха, обиды, мести и т.д.), а также состояния невменяемости. Проведенные исследования показывают, что среди осужденных по ст. 107 УК РФ (убийство, совершенное в состоянии аффекта) 12% имели высшее образование, 65% – среднее и среднее специальное, 72% положительно характеризовались по месту работы, учебы и жительства⁷. Для них данное тяжкое преступление являлось результатом случайного стечения обстоятельств. Поэтому следует учитывать влияние как рациональных (R), так и эмоциональных (E) мотивов осуществления преступлений (Cr, от англ. crime): Cr = f(R, E).

Рациональные мотивы превалируют в регулярно или постоянно осуществляемых противозаконных действиях, но только в последнем случае решение стать преступником, действительно, можно сравнить с выбором профессии. Но нельзя согласиться с тем, что этот выбор связан лишь с индивидуальным решением (I) и свободен от влияния социальной среды (S), наоборот: Cr = γ(I, S).

Преступность – продукт реального общества, отражающий качество и зрелость его институтов. Если решение стать преступником и можно считать рациональным, то корректнее было бы говорить о вмененной рациональности, поскольку именно общество так или иначе создает необходимые и достаточные условия совершения правонарушений. Вмененная рациональность – это модель осознанного и целесообразного поведения индивида, навязанная ему социальной средой.

Государство – конституционный агент общества, выполняющий функцию обеспечения благоприятных условий жизнедеятельности его членов. В этой связи нелогичным выглядит стремление неоклассиков ограничить сферу его компетенций лишь установлением и осуществлением санкций в отношении преступников. Ведь при этом игнорируются профилактические и реабилитационные функции, связанные, соответственно, со «входом» в преступную систему и «выходом» из нее.

Распространяя на анализ преступности философский принцип взаимоперехода субъекта и объекта, можно прийти к выводу, что длительное взаимодействие правоохранительных и криминальных институтов эволюционно ведет к пересечению и даже сращиванию их интересов. Не случайно именно правоохранительная сфера является в России наиболее коррумпированной: в 2008 г. к уголовной ответственности было привлечено 3329 чел., тогда как в сфере здравоохранения – 433 чел., в сфере образования – 378 чел.⁸

Поэтому следует признать некорректной модель институциональной системы Д. Норта, который в качестве ее элементов выделяет «игроков» (хозяйствующих субъектов) и «правила игры» (неофициальные и правовые нормы). При этом игнорируется системная функция «арбитров» (супервайзеров), заключающаяся в контроле исполнения правил в ходе хозяйственной деятельности путем ее мониторинга, а также споры между «игроками» и «арбитрами», подкуп последних, их ошибки и т.д.

Например, суды как формально нейтральные «источники освещения» экономики реально включены в систему теневых институциональных отношений. Ими часто выносятся некорректные и неоднозначные решения, что провоцирует длительные процедуры обжалования приговоров, стимулируя задействование профессиональных посредников и теневых гарантов, в целом повышая трансакционные издержки и риски субъектов хозяйства. В качестве экономических «арбитров» в нашей стране выступают также прокуратура, милиция, Федеральная служба безопасности, а также различные контролирующие органы и институты – Федеральное казначейство, Роспотребнадзор, Госстандарт, Государственная противопожарная служба, органы налогового контроля, Федеральная антимонопольная служба, Росприроднадзор и др. Все они в различной степени охвачены теневыми отношениями и коррумпированы.

Следовало бы отказаться от неоклассического представления коррупции как совокупного результата индивидуальных действий государственных служащих, связанных с поиском ренты (rent seeking) в области своих компетенций. Коррупция – это институциональный процесс, который нельзя рассматривать вне сложившейся и развивающейся системой взаимодействия социальных институтов.

Именно институциональная система общества создает возможности и формирует мотивацию коррупционных действий. Агенты таковы, каковы институты, в которые они входят. Поэтому важно не столько ужесточать санкции и выявлять отдельных коррупционеров, сколько реформировать систему институтов в направлении сокращения «взяткоемкости» законов, снижения трансакционных издержек административных процедур, четкого определения полномочий и функций контролирующих и силовых структур.