Geum.ru

Х себя кулакоголовыми, взорвали состоящую из разных стилей по направленности, панк-рок сцену Лос-Анджелеса, с собственным, космическим, опасным, хард-кор фанком

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   27   28   29   30   31   32   33   34   ...   40

Однажды во время нашего путешествия я и Луи обедали в сказочном отеле, внезапно в моей голове промелькнула мысль "Луис, я слышу свадебный марш в твою честь". Он признался, что чувствует то же самое. Несколькими днями позже, почти за несколько дней до отъезда, в обеденное время я задремал, а когда проснулся, то дом показался мне пустым. Кроме того, ни Луи, ни Шери не было, я начал ходить по комнатам и выкрикивать "Луи? Шери?"

В конце концов, я открыл дверь в их спальню, чтобы посмотреть, не дремлют ли они. Я увидел Луи в медленных движениях любви с Шери, обнаженный мужчина на обнаженной женщине. Я сразу же закрыл дверь и чувствовал себя ужасно, за то, что вошел к ним. Девятью месяцами позже, родился их сын Cash, который еще больше привязал меня к этой семье. Больше ни один ребенок не может сказать "О да!! Дядя Тони присутствовал при моем зачатии".

Мы закончили тур по Штатам на Западном побережье. Рассуждая над тем, что мы взяли 4 года перерыва и что настроение поп-музыки радикально изменилось, было приятно видеть, что люди все еще заинтересованы в том, что мы делаем. Мы собирали стадионы, это был не самый продаваемый тур в нашей карьере, но наш новый материал получал теплый прием везде, куда бы мы ни приехали.

Кристина прилетела на несколько дней ко мне в Сиеттл. У группы была свободная ночь, а в городе играл Oasis. Их дирекция позвонила и пригласила нас на концерт, но никто не хотел идти кроме Кристины. К тому времени Oasis был в полном расстройстве. Братья постоянно дрались, тут и там отменялись концерты. Но мы пришли, и перед началом концерта мы зашли за кулисы и встретились с солистом. Он представился, и я сказал "Привет, Ян". "Нет, Лайам". Мы пережили всю "Ян, Лайам" путаницу. Затем мы вышли, чтобы посмотреть концерт. Это было потрясающе, если не считать того, что было просто очевидно, что они ненавидят друг друга. На сцене они были вялыми. Хотя песни и исполнение были хорошими.

В середине программы Кристина выпила пару бутылочек пива и так возбудилась, что решила сделать мне минет. Мы забрели за кулисы. Большинство дверей было закрыто, но я нашел одну открытую. Она находилась под сценой и вела к электрощиту для всего зала. Там были все эти рычаги, выключатели и кнопки. Итак, мы расположились на полу, сняли одежду и начали заниматься сексом. Там была прекрасная атмосфера; мы могли слышать приглушенный звук группы, играющей наверху. В какой-то момент мы слишком расшалились и натолкнулись на рычаг, и неожиданно погас свет. Я подскачил и кинулся к щиту, убежденный что мы отключили звук и свет на целой площадке. Я яростно рванул рычаг, и свет снова включился. Я понял, что мы обесточили только ту комнату, но всего один рычаг отделял нас от того, чтобы концерт вынужденно прекратился из-за секса под сценой.

С Кристиной было весело, наши физические отношения были чудесными, но я не был влюблен в нее, чтобы считать ее своей настоящей девушкой. Несколько месяцев спустя, перед тем как мы вернулись к туру по Европе, я сказал ей, что не могу с ней больше встречаться. Она расстроилась, но Guy О был просто вне себя. "Я не могу поверить, что ты ушел от этой девчонки. Она первая из тех, с кем ты был, была внимательна к тебе. Она дарит тебе цветы. Она любит тебя. Она прекрасна. Она сексуальна. Она умна". Но если ты этого не чувствуешь, то ты этого действительно не чувствуешь. Когда я порвал с ней, она сказала "О, это действительно хреново. Я надеялась, что эти отношения куда-нибудь приведут, но я понимаю. По крайней мере, у нас был замечательный секс". Я сказал что-то вроде "Вот это характер!"...

После Западного побережья у нас было несколько недель перед туром по Австралии и Новой Зеландии. Мы начинали в Новой Зеландии, и возвращение туда заставило меня понять, что это то место, где я хочу иметь дом вдали от дома. Каким-то образом я связался с экс-игроком в регби, который стал стареющим, упрямым, потворствующим агентом по недвижимости. В перерыве между концертами он отвез меня посмотреть на фермерский дом, занимающий площадь в 169 акров, с видом на Kai Para Bay, который находился в часе и пятнадцати минутах езды к северо-западу от Окланда. Мы приехали туда в самый чудесный солнечный день. Я влюбился в это место, хотя гавань Kai Para - это самые необитаемый воды, куда приплывают размножаться величественные белые акулы. Это была бурная гавань.

Суть нахождения дома вдали от дома была в том, чтобы купить дом возле чистого, спокойного, приветливого участка воды, где бы я смог плавать и нырять. Понятия не имею, почему я выбрал то место, потому что ничего такого там не было. Но вид гавани был потрясающей, разнообразной, психоделической чашей цветов. И этот агент извел меня намеками на аукцион, который должен проходить во время моего тура в Австралии. "У тебя есть один единственный шанс приобрести его в собственность. Дом уйдет быстро, в нем заинтересовано много людей. Я буду держать тебя в курсе и оформлю заявку для тебя, И т.д. и т.п.".

Я был на проводе из Австралии, а он был на аукционе. "Миллион долларов. Больше. Больше. Кто-то предлагает 1.7". Я говорил что-то вроде "Отлично. Предлагай два". Сдедующее, что вы узнаете, так это то, что я заплатил за это место вдвое дороже, чем оно стоило. Когда я вернулся, люди начали говорить, что они не знали, что кто-то хочет его купить, что все эти новозеландские бизнессмены спят друг с другом, но я не знал, правда ли все это.

Мы закончили двухнедельную часть тура, и все кроме меня вернулись в Штаты. Я вернулся в Новую Зеландию, зарегистрировался в трехзвездочном отеле и попытался закрыть это дело, что стоило мне почти миллиона долларов США. Я дожидался фермера, котрый продал мне то место, чтобы достать денег и переехать на Золотое побережье Австралии, где всегда солнечно. В это время я думал "Почему, черт возьми, эти фермеры оставляют самые прекрасные уголки рая ради переполненного Золотого Побережья, которое похоже на Пляж Майами, только дешевле?" Вскоре я узнал почему. Выяснилось, что я видел дом в один из немногих дней в году, когда там не идут дожди. 300 дней в году деревню буквально заливало. Там господствовала облачная, дождливая, промозглая, бушующая, своеобразная "Англия в плохой день", погода.

В итоге, фермер выехал, я подписал бумаги и открыл счет в Окланде. Я нанял смотрителя, т.к. люди в Новой Зеландии известны своей привычкой въезжать и занимать пустующую деревенскую собственность. Там сохранился менталитет Дикого Запада. Он должен был следить за собственностью и гарантировать, что никто не вселиться в дом и не разграбит имущество.

Пришло время для возвращения домой и для подготовки к европейскому туру. Перед тем как отправиться в Европу, мы играли на первом Tibetan Free Fest в Сан-Франциско. Хотя подбор групп был замечательным и включал Smashing Pumpkins, the Beastie Boys, Foo Fighters, Beck, Bjork, Rage against the Machine, это шоу не оказалось удачным для нас. У нас возникли некоторые проблемы со звуком, но это было стоящее дело, и мы не придали этому большого значения. После была вечеринка, на которой я случайно встретил Ione и попытался извиниться за то, что был таким говнистым парнем, когда мы жили вместе. Я впервые попытался что-то исправить, но было глупо пытаться пойти на контакт в такой обстановке, она имела полное право назвать меня задницей и попросить оставить ее в покое пока.

Когда мы приехали в Европу в последних числах июня, все выглядели оптимистами, частично из-за того, что я не принимал наркотики во время туров. Мы ощущали особую братскую связь друг с другом. Единственной явной проблемой было нежелание Дэйва играть ради музыки, а Фли было нужно именно такое желание. Он скучал по тем временам, когда кто-нибудь мог позвонить ему и сказать "Приходи ко мне домой, давай поиграем немного". Дэйв не был таким. Ему было свойственно "Почему я должен приходить и играть с тобой? Разве мы должны написать песню?". Трещина становилась все больше. Но с другой стороны, Дэйв и Чед стали очень близки.

Мы начали тур с Будапешта. Все восторгались Прагой, но для меня Будапешт был намного более интересным городом, более экзотическим и диким, совсем недавно вырвавшимся из коммунистической хватки. В Праге мы выступали в маленьком клубе. Он был переполнен, а я собрался сделать сальто. Я был немного не в себе и приземлился на один из мониторов. Когда я пытался встать, мое тело не слушалось меня. Нам пришлось закончить сет и вынести меня оттуда, т.к. я испытывал мучительную боль. На следующий день я не мог даже пошевелиться. Я видел вокруг себя нескольких специалистов, но казалось, что никто из них не мог определить, что я сделал со своей спиной. Поэтому они привязали к моей спине растяжки, и следующие несколько концертов я провел практически полностью без движения.

Я был полностью недееспособен, я даже не мог сидеть прямо, такой сильной была боль. В каждом городе, в который мы приезжали, я умолял нашего менеджера, Тони Селинджера, найти кого-нибудь, остеопата, хиропрактика, шамана, кого-нибудь, кто мог бы мне помочь. Я был прикован к постели пока мне не нужно было выходить на сцену. Именно в тот момент я вспомнил совет, который мне дала Кэрол Брог, моя школьная учительница по актерскому мастерству. Она играла Питера Пена на Бродвее, когда подхватила ужасный желудочный вирус, но она подвязала пеленку и страдала от диареи все представление, потому что, чтобы не случилось, шоу должно продолжаться.

Мы выступали в Бельгии, когда Тони привел полного, слащавого, горластого парня, который ввалился в мою дверь, говоря что-то по-фламандски. Он оказался остеопатом. Я подумал "Господи, еще один шарлатан, который даже не собирается что-либо сделать". Он осмотрел меня, поставил на ноги и обошел вокруг, затем он сказал мне ложиться в кровать. Этот парень, похожий на шар для боулинга, продолжил работу надо мной. Он поднял мою ногу и налег на нее всем своим весом, и оп, все в моей спине с треском встало на место. Это было как будто из сломанной куклы я превратился в совершенно новую. Оказалось, что я сместил свой крестец.

Я был здоров, и теперь наши выступления проходили на ура. Франция была потрясающей, затем мы поехали в Англию, где мы играли на стадионе Wembley. Это был лучший концерт, который мы играли с Дэйвом. Guy O был там, т.к. он взял на себя обязанность устроить мою личную жизнь. Весной он присутствовал на вечеринке на яхте в Лос-А. и встретил девушку из Лондона. Он заверил меня, что она в точности мой тип. Итак, он отразил нападки других парней на яхте и взял ее номер для меня. После Wambley show он познакомил меня с этой девушкой по имени Ракель. Он был прав: она сразу же меня покорила. Я решил снять комнату в отеле и зависнуть в Лондоне, несмотря на то, что остальные отправились домой.

Следующей ночью мы вышли с Ракель поужинать, а затем гуляли по парку. Внезапно мы начали зажигать и это получило продолжение. Мы вернулись в ее квартиру и занялись любовью, она была потрясающей, как и обещал Guy O, и несколько особенной девушкой. Мы находились в любовном экстазе, когда она сказала мне "Я должна сказать тебе, что это просто фантастика, потому что последний человек, с которым я занималась сексом, это твоя бывшая подружка Ione". Кстати, ты мне понравился намного больше". Из трех миллионов девушек в мире, я занялся сексом именно с той, с которой была Ione. Ироническим в этой ситуации было то, что когда я впервые встретил Jaime, она являлась частью мирка Beastie Boy благодаря своему парню. Пока она крутилась возле них, она встретила Adam'а и Ione, которые были тогда женаты. И как только Аdam вышел из комнаты, она устремилась к Jaime со страстным поцелуем. Оказалось, что к тому времени Adam и Ione жили каждый своей жизнью, но я нашел занимательным, что мы с Ione предпочитаем одинаковый тип женщин. Я остался с Ракель еще на несколько дней, но пришло время возвращаться домой.

Также настало время для очередного наркотического кутежа. Рано или поздно это должно было случиться, потому что я не заботился о себе. Я думаю, что интимная связь с девушкой, с которой я не собирался завязывать серьезные отношения, послужила этому началом. В моем распоряжении было немного времени, и я был один в доме, который превратился во дворец для "ширяний". Это продолжалось две недели, затем я поехал в Cabo San Lucas, чтобы как обычно проспать дня три, отказываться от наркотиков, объедаться и плавать. Один и тот же отель, та же комната и та же программа "Northern Exposure" по кабельному.

Когда я вернулся из Cabo, Луи забрал меня в аэропорту и нянчился со мной. После возвращения я пробыл в его доме несколько дней, когда зазвонил телефон. Это была моя тетушка Мики, одна из самых любимых, вторая старшая из четырех сестер по материнской линии. Она была в истерике, повторяя снова и снова "Steve умер. Steve умер". Я предположил, что умер ее сын, т.к. и ее сына, и ее внука звали Steve. Я спросил ее, какой именно Steve, а она всхлипнула "Steve твоей матери". Внезапно частичка меня, находящаяся в Мичигане испарились. Он был парнем, который сплотил нашу семью и дал нам любящий дом, он был внимательным, заботливым, трудолюбивым, честным, выносливым человеком. Он выростил Джули и Дженни, собак, кошек и лошадь, моя мама любила его, им было так хорошо вместе. Я подумал "О черт! Мой отчем в 51 год заработал чертов сердечный приступ в саду в 2 часа дня".

Я благодарил Бога, что не узнал эту новость, сидя в комнате мотеля где-то в городе, покуривая крэк из трубки, сделанной из фольги. Я снова был чист, с еще одной попыткой за пазухой. Оказалось, что я был единственным с ясной головой; все остальные были уничтожены, ошеломлены и потрепаны. Состоялась огромная погребальная церемония, церковь доверху была забита жителями Гранд Рапидс, которые пришли попрощаться со Стивом и высказать свое уважение к этому необыкновенному горожанину. Моя семья поручила мне сказать речь. Не составило никакого труда написать о парне вроде него. Для такого ребенка как я, который все время присматривал за своей матерью, Стив, появившийся на горизонте, был большим облегчением. Это было что-то вроде "Ладно, теперь я снова могу становиться мальчишкой и мне не придется больше волноваться о матери, чувствующей свою вину". Это был запоминающийся момент: видеть церковь, заполненную сотнями и сотнями людей, и все мы испытывали любовь и признательность по отношению к этому человеку.

Вернувшись в Лос-А., как-то я сидел дома и удостоился одного из тех переодических сумасшедших звонков Линди. Он звонил из своей квартиры/офиса в Студио Сити; покуривая Merits, он рассказал мне, что Molson Beer предлагает нам 1 миллион долларов за концерт на Северном полюсе для победителей каких-то соревнований. Они также собирались использовать наше имя и музыку несколько месяцев, чтобы продвинуть товар в Канаде. Это не было первое подобное предложение от большой корпорации. Спустя год после "Under the bridge", McDonald's предложили целую рекламную компанию по продаже гамбургеров с использованием этой музыки. Они предлагали 2 миллиона, но мы не хотели, чтобы наша группа ассоциировалась с ними.

Предложение Molson было интересным потому что 1) они бы не использовали наши изображения, и 2) это была только радио-кампания в Канаде. По существу, наше музыка крутилась было много раз в день. Я думаю, что в нашей деятельности это было время, когда наша неприкосновенность была не такой священной, как сейчас; плюс, мы все хотели побывать на Северном Полюсе. Molson сделали заманчивое предложение. Нам предоставлялся личный самолет и приличное жилье. Концерт был примерно для сотни человек, нас бы доставили туда и обратно, нам пришлось бы лететь на край земли и увидеть Aurora Borealis. Мы взвесили все "за" и "против" и согласились.

Мы прилетели в Монреаль и пересели там на самолет побольше, чтобы пролететь еще восемь часов на север. Мы прибыли в пункт назначения, где единственным местом для обитания оказался заброшенный учебный барак для новобранцев, который в честь кита-единорога назвали Narwhal. Здесь не было города, только горстка коренных жителей, которые обитали здесь с давних времен. Мы прибыли за день до концерта, поэтому успели немного покататься на снегоходах, также нам показали Северный полюс с борта вертолета. Нас изумила красота бело-голубого пейзажа бесплодной земли. Предполагалось провести концерт на палубе русского ледокола, но даже несмотря на то, что было 1 сентября, снаружи было морозно с порывами ветра до 50 узлов, поэтому площадку перенесли в товарный склад.

Мы гордимся тем, что мы профессионалы. Когда мы играем, мы выкладываемся полностью. Но было что-то в самой атмосфере, что не позволило сделать нормальное шоу, где ты выходишь на сцену и расшибаешься в лепешку. Мы вышли на площадку, и я посмотрел на ту сотню людей, которые поднялись со своих мест, все они были одеты в свою забавную маленькую одежду и держали в руках бутылки с надписью Molson, и все это напомнило мне плохую офисную вечеринку. Я взял микрофон, заиграла музыка, пришло время петь, но я не мог перестать смеяться. Абсурдная природа шоу-бизнеса захлестнула меня, и я не мог взять себя в руки. В конце концов я собрался, но между песнями я возвращался на 13 лет назад и вспоминал наши комические сценки, насмехался над публикой, веселиться с публикой. По крайней мере подшучивания было столько же, сколько и музыки. Я не знаю, как долго мы играли, но я был рад, когда все это закончилось. Той же ночью мы прилетели домой, увидели Aurora Borealis, другие замысловатые цвета и скопления облаков, казалось, что мы были с миссией на Марсе.

Когда мы вернулись в Лос-А., я отправился "на Марс" со своей личной миссией, в чумовые загулы, которые поглотят следующие несколько месяцев. Я срывался на неделю, и хотя идея употребления становилась для меня невыносимой и я хотел остановиться, я не мог, что является книжным определением зависимости. Все это дерьмо случилось бы со мной за время моих ходок. Во время одного из кутежей, у меня закончились наркотики в 4:30 утра. В то время я не пользовался банкоматом; когда мне нужны были деньги, я шел в банк и снимал большую сумму с кредитки или заходил в офис American Express, где я мог снять 10 000 долларов за раз. Но в тот момент у меня не было ни денег, ни порошка, и мне ужасно хотелось принять.

Что у меня в действительности было, так это прекрасный белый Стратокайстер c автографами Rolling Stones. Томми Моттола подарил мне его, когда я пытался заключить контракт с Sony/Epic. Я рассудил, что в центре за эту гитару я смогу получить по крайней мере дозу на пару сотен. Итак, я отправился на тускло освещенные аллеи, где люди продают свой товар, но я застал только одного парня, работающего в такое позднее время.

- Что я могу получить за это? - спросил я, предлагая гитару. Он пожал плечами: "Ничего!".

- Нет, нет, ты не понимаешь! - настаивал я. - Эта гитара с автографами Rolling Stones.

- Деньги, сеньор, деньги (исп.), - повторял он. Он был новичком из-за границы, и очевидно он не мог говорил по-английски и ничего не смыслил в Rolling Stones.

- Но она ценная, - протестовал я.

Наконец, он предложил мне самую жалкую дозу героина, которую я когда-либо видел. "Нет, больше" умолял я, но он дал понять, что или это, или ничего. Я был таким разбитым, что обменял подписанную гитару на наркотики, которые доставят удовольствие только на 10 минут.

Во время таких заходов меня поддерживал Боб Тиммонс, который постоянно пытался уговорить меня снова лечь в Exodus. Также я чувствовал любовь от моей новой подруги, от этой беловолосой коммунистки-хиппи по имени Глория Скот. Впервые я увидел Глорию, когда она произносила речь на собрании в Голливуде, во время моей первой попытки трезвости в 80-х. Тогда она сказала, что всю свою жизнь была ковбойшей-наркоманкой, ворующей таблетки и обманывающей. Также она рассказывала о 60-х и Алене Гинсберге.

К тому времени она была "чиста" уже почти 10 лет. Я думал: "Эта дамочка лучшая из всех, кого я встречал. Она вульгарна и не пытается быть слащавой, говоря "Да пошел ты, если тебе не нравится то, что я говорю, ублюдок, потому что я была там". Она говорила, что ее высшей силой был Руйл Янг. Впоследствие она говорила "Я живу в однокомнатном доме в пригороде Венеции с 1967. Я имела дело с Джимом Моррисоном еще до того, как ты начал гадить в свои ползунки. Единственное, что есть у меня в доме, так это постеры Чегивары, Нейла Янга и постер Red Hot Chili Peppes с носками на членах." После собрания я подошел к ней и сказал, что для меня честь находиться на ее стене рядом с Нейлом. Мы стали хорошими друзьями, как гарольд и Моуди, без любовной истории.

Когда я начал сдавать позиции, отчаялся и попытался изолироваться, я перестал отвечать на звонки. Время от времени я проверял почту и находил там открытку с изображением индейца-воина. На обратной стороне Глория писала "Никогда не сдавайся. Ты боец и ты победишь то, против чего восстал. Я верю в тебя. Я никогда тебя не забуду, но и ты не забывай себя." Я прочитал это, сидя на кухне, и подумал "Есть человек, который верит, что я выиграю эту битву".

Приблизительно в это же время мне приснилось, что я еду в 4:30 утра, в этот мрачный час, когда солнце еще и не думает показываться. Утро было пасмурным и дождливым, а я проезжал перекресток Мелроуз и Сан Винсент. Улицы были пусты, я ехал очень быстро, скрепя тормозами на поворотах, очевидно спеша куда-то с неистовым рвением. Должно быть, я хотел принять дозу, потому что я несся так, как будто моя жизнь зависела от этого. Было очень жутко, темно и дождливо, и я был в машине один, я все ехал и ехал, но внезапно из ниоткуда появилась рука, оп!, схватила за руль и начала драться со мной за управление машиной. Я пытался рассмотреть, что за человек сидит рядом, но он сидел сгорбившись, а шляпа скрывала его лицо, поэтому я не смог узнать дьявольского человека. Мы продолжали двигаться, и мне стало страшно от того, что я увидел. Когда мы проезжали фонарь, свет прояснил лицо незванного гостя. И это был я. Пугливая ухмылка появилась на моем лице, я держал руль, повторяя "Я сделаю тебя. Я сделаю тебя. Я сделаю тебя."

Ближе к концу октября я лег в Exodus снова, на этот раз смирившись с этим. В тот день мне позвонил Боб Форест.

- Как дела? - спросил он. Я чувствовал себя, как гангстер в одной из этих "копы-и-воры" погонь.