Geum.ru

Х себя кулакоголовыми, взорвали состоящую из разных стилей по направленности, панк-рок сцену Лос-Анджелеса, с собственным, космическим, опасным, хард-кор фанком

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   ...   40


В итоге, она согласилась поехать со мной. Не думаю, что она понимала, насколько неудобно ей будет находиться со мной в машине и смотреть, как я накачиваюсь наркотиками каждые десять минут, пока все запасы не кончатся. Мы выехали из Калифорнии и поехали по пустыне, и во время всех моих вынужденных остановок я не знал, делать ли мне это перед ней или прятаться от неё. Я постепенно привыкал к той мысли, что она будет видеть, как я принимаю наркотики, но всё же хотел этого, потому что сам физический акт введения в тело этих веществ просто омерзителен.


Мы продолжали ехать, и в один момент, я был под таким сильным кайфом, что не мог вести машину. Ей пришлось сесть за руль. Мы слушали акустический концерт Nirvana и Mazzy Star, и Джэйми плакала навзрыд. Наступила ночь, и мы ехали среди гор Аризоны. Дорога была заледенелой, скользкой, опасной и словно вела в неизвестность. Нам показалось, что гигантский лось, больше чем вся наша машина, пробежал прямо перед нами. Джэйми вильнула, чтобы объехать его, и всё снова было в порядке. Но я посмотрел на дорожный знак и вспомнил, что мы проезжали город, где моя бабушка разбилась насмерть, не справившись с управлением. Я воспринял это как знак свыше, будто бы дух этого лося говорил мне: "Проснись, засранец, ты же умираешь".


Это был не первый раз, когда я сталкивался с духами, употребляя наркотики. Однажды в период подобного рецидива я вернулся домой в середине ночи, с карманами набитыми наркотиками, готовый превратиться в сумасшедшего учёного. Я искал у себя ключи, как вдруг услышал громкий крик. Я понял, что это был кто-то на балконе, кого я знал, и этот кто-то кричал на меня как безумная ведьма. Но я не видел там никого. Я отошёл от дома и спросил: "Эй? Кто там?" И снова раздался ужасающий вопль. Я посмотрел на фронтон над моим окном и увидел сидящего там огромного ястреба, который смотрел прямо на меня и орал во всё горло голосом измученного человека.


Я подумал, что он точно не хочет, чтобы я сделал то, что намеревался. И если я не остановлюсь, то, вероятно, умру. Это периодически повторялось, где-то раз в месяц: птица, иногда сова, что есть сил, кричала на меня, когда я возвращался домой со своих безумных наркотических злоключений. Когда ты употребляешь наркотики, тебя ведёт эта мистическая чёрная энергия, сила внутри тебя, которая не хочет утихать. Чем слабее ты становишься, тем более эта энергия захватывает тебя и играет тобой. Когда твой дух становится тёмным, и образ твой жизни становится тёмным, всё твоё существование открывается проникновению этих тёмных духов. Я видел это на примере многих наркоманов. Видно, что их контролирует тёмная энергия, это отражается на том, как они выглядят, их голосе, поведении, это уже не они.


Я помню, когда умер Хиллел, а я только бросал наркотики, мне в моей одинокой постели приснился сон. Это был одно из таких чётких видений на грани сна и реальности. Вся эта ужасающая энергия разом влетела в мою спальню и зависла на потолке. Там были демоны, гоблины, вампиры и другие создания, полный ассортимент пугающих засранцев. Мне казалось, они пришли поиграть со мной, сказать: "О'кей, мы расправились с твоим другом, теперь мы пришли за тобой". В начале я подумал: "Нет, всё не так, вы, парни, ошиблись домом". По мере того, как я вёл эту психическую борьбу, дедушка всех тёмных сил, огромный тёмный ангел влетел в комнату и занял собой весь потолок. Но я не открывался им: "Нет, нет, нет. Уйдите. Прощайте". Так я начал очищаться от наркотиков.


Я отметил для себя это послание лося, мы продолжили наш путь и нашли отель. В номере я продолжал принимать наркотики, а Джэйми еле держала себя в руках. Её боль и страдания становились заметными. Она пошла принимать ванну, заперлась и провела там три часа. Я накачивался наркотиками, делал что-то из отражающих свет букв, которые купил в магазине грузовиков, и периодический стучал в дверь, спрашивая: "Джэйми, ты в порядке?" Прошло время, и я начал волноваться. Когда она, наконец, открыла дверь, я увидел, что лезвием на её руке была вырезана буква "А". Вся ситуация была очень пугающей, и несмотря на сильный кайф, я начал осознавать, сколько боли и страдания я сеял вокруг себя, а не только внутри.


На следующий день, мы проснулись и поехали во Флагстаф. Мы оба почти не спали. Я продолжал принимать наркотики. Джэйми всё это вгоняло в грусть, надоедало ей, путало и мучило, поэтому я решил пойти в индейский ювелирный магазин и купить нам кольца для пары. Для меня оно олицетворяло обещание работать над собой и быть вместе. Думаю, она могла воспринять их как обручальные кольца, но я был безутешен, потерян и хватался за любую тончайшую соломинку. Глубоко в душе я очень любил эту девушку и хотел только лишь быть с ней, но я не мог прекратить принимать наркотики.


Мы вернулись в машину, проехали весь Нью-Мексико и остановились в мотеле. У меня оставался последний пакетик героина, а мы были в пути всего два дня. Кокаин и вовсе закончился намного раньше, но я был больше заинтересован в том, чтобы мне хватило героина на ближайшие несколько дней. И, тем не менее, я решил: "Всё. Это последний раз, когда я употребляю наркотики". Её вымотала вся эта драма. Я ввёл в своё тело всё до последней частички и даже не почувствовал кайфа. Той ночью я попытался уснуть, а на следующий день проснулся с отвратительным адским ощущением, которое называется героиновой ломкой. Меня трясло и лихорадило, а между тем впереди ещё был долгий путь. Джэйми пришлось в одиночку вести машину, она была маленькой белокурой принцессой за рулём огромного автомобиля. Я разложил сиденье, лёг на пол, завернулся в спальный мешок, выпил целую бутылку НиКила и погрузился в яростную борьбу с ломкой, потея, трясясь, колеблясь и теряя силы. А Джэйми продолжала ехать. Она часами, часами и часами сидела за рулём, пока я страдал от лихорадки, лёжа в спальном мешке. Она вела машину прямо в Мичиган. Снова я приехал домой на праздники, страдая от ужасной героиновой зависимости.


12 глава, Через Стену


Было слишком трудно скрывать мою проблему с наркотиками когда я приехал домой к матери. Я выглядел как ходячий скелет. Кроме того, Jaime успела высказать свои подозрения на этот счет моей матери, которая в свою очередь рассказала все отцу.

- У Энтони были некоторые проблемы с желудком когда я был на Stones show в октябре, - сказал Блэки моей матери. - Он был вынужден уйти посреди ночи и принять Pepto-Bismol.

- Эй! О чем ты говоришь? - сказала Пэгги. - Он на игле!

Казалось, что Blackie не хотел признавать то, что я принимал наркотики. Возможно, это было слишком больно для него, поэтому он вел себя, будто все было в порядке.

Tеперь карты были открыты. Я окунулся в домашний уют. Я знал, что мне придется начать ходить на собрания и есть килограммы еды. Жизнь без наркотиков была мне по душе, но я снова не осознавал, как серьезна была моя проблема. Меры, которые я принимал, чтобы справиться с ней,были слишком ничтожны даже для лодыря. Пойти на собрание и выложить всю правду на стол было хорошим стартом, но совсем другое дело убедить себя в том, что это сработает. Тебе приходится собраться в кулак, пройти 12 ступеней и сделать все 9 ярдов, ты не можешь просто придти, быть зрителем и ожидать излечения через осмос. Я просто барахтался на поверхности.

Но мы провели чудесное Рождество. Моя сестра Julie начала встречаться со Stev'ов Simmons, и мы все были настолько счастливы, что она встретила парня, который хорошо понимал и уважал ее, что побаловали их щедрыми подарками. Когда ты находился вдали от семьи, а теперь пытаешься сойти с длинной наркотической дистанции, то особенно чувствуешь себя обязанным возместить это какими-то материальными вещами.

Jaime даже удалось немного расслабиться. Шок и ужас утихли, я больше не принимал наркотики, так небольшая часть моей сексуальной энергии вернулась и дела пошли веселее. Она начала думать о нашем счастливом будущем. Когда все у нас было хорошо, то было очень весело, потому что мы были лучшими друзьями и веселились по любому поводу. Jaime умела разбавить мою серьезность и была отличной парой. Насколько прекрасно любить привлекательную, сексуальную девушку, которая, как и ты, любит баскетбол?

В канун Рождества мы повезли Bronco к Blackie.Я приготовил гигантскую ленту, чтобы повязыть ее на грузовик. Blackie открыл дверь, пробормотал что-то насчет опоздания, я сказал ему выйти и посмотреть на подарок. Он был в недоумении, я бросил ему ключи и он занервничал. Затем он направился по дорожке от входной двери к подъездной дороге и увидел эту совершенную мичиганскую зимнюю машину, мой бедный отец все понял. Он взглянул на машину, затем на ключи и сказал, стараясь сдержать слезы: "Нет. Нет!!! Не может быть!!". Это было так трогательно.

Рождественское утро принадлежало маме. Это было ее время года; весь дом был украшен в рождественском стиле. Здесь были старые школьные чулки, висящие над камином, чулок для Jaime также был там. Там был традиционный золотой ретривер, снег падал за окном и моя сестра Jenny, ангелочек нашей семьи была с нами, все предчувствовало праздник. Это было волшебное время.

Я спустился в 7:30 и разжег огонь. Под рождественской елкой было больше подарков, чем было разрешено законом. Первым делом мы подошли к чулкам, в которых были подарки от моей матери, на которые она копила весь год.

Затем мы открыли подарки. Моим заданием было их вручение, люди получали ювелирные украшения, костюмы и свитера и т.д. Steve Simmons попал в идиллию, потому что любовь и щедрость наполнили дом. Вокруг головы собаки была повязана лента, огонь в камине сверкал, различные прекрасные блюда без конца появлялись из плиты, Johny Mathis, Frank Sinatra и Bing Crosby играли в магнитофоне. Итак, сумасшедший парень Steve, новая любовь моей сестры, остановил все и сказал: "Я только хотел сказать, что это было лучшее Рождество в моей жизни. Вы все были бесконечно добры и дали мне столько..." Мы в этот момент думали:"Да, он прав. Кажется, мы действительно произвели впечатление на этого парня". А он продолжал:"Но я еще хочу попросить у вас что-то"

В комнате была тишина. "Угадай, чего еще хочет этот парень?". Он сказал:" Я хочу воспользоваться моментом и попросить руки вашей дочери и сестры". Он подошел к Julie и сказал: "Julie, с согласия этой семьи, выйдешь ли ты за меня?". Все начали плакать. Мне не верилось, что этот парень смог сделать предложение перед всей семьей. Julie согласилась, это был самый волнующий момент утра.

Через несколько дней пришло время лететь в Пенсильванию. Jaime не терпелось подарить своему отцу внедорожник F-150, который был символом гордости в его общине. Родители Jaime были либеральны и позволили нам спать в ее старой спальне, их комната находилась вниз по коридору. Я чувствовал себя неловко, когда мы занимались сексом в том доме. Она была такой страстной, разорвав на мне одежду и бросив меня на кровать, а я продолжал шептать: "Я слышу их на кухне. Нам не следует слишком шуметь". Ее это не волновало, она просто хотела быть любимой.

Из Пенсильвании мы вылетели на Карибы, чтобы немного отдохнуть. Я позвонил моему агенту и попросил ее найти самый нетронутый уголок на острове. Это "влетело нам в копеечку", но я через столькое прошел за последние 6 месяцев, что меня это не волновало. Мне хотелось побыть в самом теплом, прекрасном и расслабляющем месте, которое я мог найти. Моя идея выздоровления заключалось в загарании, плавании, еде, исследовании местности и в занятиях сексом, и это работало. Мы жили в маленьком домике, который находился прямо на пляже, там не было ни телевизора, ни телефона, которые бы нас отвлекали, только сотни акров тропического рая. Я нуждался в этом. Даже после недели объедания лобстерами и жареной рыбой, после недели постоянных занятий спортом, моя одежда все еще не держалась на мне. Но, в конце концов, сила вернулась ко мне.

Теперь настало время для встречи с музыкой в Лос-А. Было трудно снова столкнуться с Фли лицом к лицу, но я предпочел, чтобы он знал, что я изменил свою жизнь в пользу трезвости, чем налететь на него, когда я был под кайфом или когда жизнь застряла на стадии "Тупица". Фли был удивительно лоялен ко мне. Я вернулся, чувствуя некоторый стыд, замешательство и сожаление, из-за того, что разочаровал группу, но мы столько раз через это проходили, что это стало привычным. Фли - друг, который может уйти, чтобы заняться своими делами, но когда мне нужна его помощь, он всегда окажется рядом. В такие моменты он не осуждает и принимает весь этот хаос. Я никогда не чувствовал себя как "О черт, сейчас мне придется пройти через головомойку. Этот парень вынесет мне приговор". Он говорил примерно так "Чувак, мне действительно жаль, что тебе пришлось через это пройти. Я рад, что ты жив, пойдем тусоваться", имея ввиду - давай писать музыку.

Дэйв оставался трезвым во время моих проблем. Он знал механизм алкоголизма и был удивительно понимающим. Возможно, он мучился из-за всего этого, но он никогда не выказывал негатива по поводу моего поведения. Это было просто сверхъестественно, какими любящими, всепрощающими и терпимыми они старались быть.

Когда я встал на ноги, нашей первоочередной задачей было окончание альбома. Итак, мы сняли студию на конец января, но сначала я и Фли поехали на Таос, Нью Мексико, чтобы написать и поиграть музыку и скомпоновать оставшуюся часть альбома. Мы снимали настоящую кирпичную виллу, и я прятался в своей спальне и писал. Затем Фли доставал свой аккустический басс или обычную гитару, и мы работали над песней вместе. Мы провели там только четыре или пять дней, но каждый день мы заканчивали по новой песне.

В мое отсутствие Фли взял дело в свои руки, он даже писал тексты для альбома. Он написал большую часть "Transcending", что было его данью River'у. "Pea" была его попыткой поднять свой скромный флаг. Он также написал вступление к "Deep Kick" и сольные инструменталки к строфам в "My friends" и "Tearjerker". Он дал мне намного больше материала, чем я получал когда-либо, но я был открыт для этого, и это была необходимость, потому что я был слишком далек от творческого процесса.

Таос оказался продуктивным и веселым. Однажды мы даже вышли в горы и катались на лыжах, несмотря на бурю. Существует одна специфическая вещь, которая происходит, когда ты в очередной раз перестаешь принимать наркотики. Ты переживаешь второе рождение. Есть нечто возбуждающее в процессе возвращения, и это становится одним из элементов в кругу зависимости. Однажды ты зависел от кокаина и героина, но тебе удалось остановиться и выйти из этого дерьма, твои ум и тело становятся сильнее и снова соединяются с душой. Но тягостное чувство зависимости от наркотиков все еще у тебя в памяти, и сравнивая, ты чувствуешь себя феноменально. Ты счастлив жить, вдыхать воздух и видеть красоту вокруг себя и иметь возможности уколоться опять. У тебя есть выбор. Так ты испытываешь удовольствие от того, что ты сейчас не там, откуда ты выбрался, и что перестать употреблять - это забавная вещь. Где-то внутри ты осознаешь, что завязывая, ты снова испытаешь это потрясающее чувство.

В общем, годом позже ты забываешь, как это было плохо, и розовые очки трезвости исчезают. Когда я оглядываюсь назад, я понимаю, почему этот порочный круг снова втягивает человека, не принимавшего наркотики уже долгое время, и тогда он срывается, но не хочет больше принимать, не хочет умереть, но не принимает серьезных мер, чтобы завязать. Существует принцип, который гласит: "Старание наполовину ничего не стоит". Когда ты болеешь, ты не может вылечиться наполовину и думать, что ты здоров наполовину; ты проходишь половину пути, ты вообще не собираешься выздоравливать, в итоге ты оказываешься там, откуда ты начал. Без тщательных изменений ты остаешься тем же парнем, а тот же парень делает то же дерьмо. Я прошел половину, думая. что получу хоть что-то, в итоге я не получил ничего.

Мы вернулись в студию, и к концу февраля я состряпал свой вокал. Мы ничего не могли сделать месяцами и, бац!!! - закончили вокал. После записи последней партии я был таким оживленным, что подумал "Ты можешь ширнуться". Это был известный признак, который проявился у меня и Хилела после Uplift Mofo. Я был чертовой развалиной. Мне пришлось рвануть в уборную звукозаписывающей студии, как только идея возникла у меня в голове, потому что мысль о поездке в центр и покупке заставляла мои кишки заворачиваться в ожидании дозы. Я попращался, сказал, что увижу всех через неделю или около того и устремился в темноту центра, чтобы еще раз начать бесконечную цепь безумств. К сожалению, Jaime должна была приехать через несколько дней. Когда она прибыла в международный аэропорт Лос-Анжелеса, я был в отключке. Она была вынуждена сразу же ехать в модельное агентство, она продолжала звонить мне с работы, спрашивая "Где ты?" Когда люди разыскивают тебя, чтобы придушить, ты разочаровываешь их, потому что в этот момент сам себя убиваешь. Ты пытаешься ускользнуть от копов. Ты избегаешь смертельных ударов от дилеров. Ты рискуешь умереть от передозировки. Перед тобой эскапады иллюзий. Это волнует. Но когда это означает "Черт, кто-то разыскивает меня", то это заканчивает безумную вечеринку.

Я скрывался в мотеле. Это было начало потрясающего путешествия по мотелям. Я не регистрировался в The Peninsula и The Four Seasons, в местах, которые я мог без труда себе позволить. Нет, я стремился в The Viking Motel или Swashbuckler's Inn,в паршивые, ободранные, грязные мотели, заполненные наркотами, предназначающиеся для семей, которым некуда было идти или для проституток, дилеров, сутенеров, бандитов и других позорных говнюков. И для белых наркоманов, которые пытались улизнуть от своей настоящей жизни.

Я начал останавливаться в таких местах вверх и вниз по улице Альворадо, потому что все они находились в нескольких кварталах от места, где я покупал наркотики. Может в этом весь кайф: ты можешь затариться, проехать 3 квартала, зарегистрироваться и наслаждаться в самом центре преисподней. Если ты находишься в престижном отеле, то существуют шансы наткнуться на кого-нибудь, кого ты знаешь.

Мои мотельные извращения не зашли еще так далеко, когда Jaime искала меня. Я был только в Holiday Inn в Голливуде. Именно там Дэйв Наварро и она выловили меня. Дэйв сообразил позвонить Bo, нашему бухгалтеру, и спросить, где в последний раз воспользовались моей кредиткой. Она позвонила в компанию и сказала Дэйву, что я в Holiday Inn.

Я был там и пытался уснуть, чтобы забыть о героине, убежать от самого себя и от того беспорядка, который я устроил, когда меня разбудил сумасшедший стук в дверь. Я подошел к глазку, взглянул и увидел Дэйва, а затем и Jaime, прятавшуюся в конце коридора. Это была плохая комбинация, любимый человек и друг сговорились. "Давай, чувак, открой дверь", сказал Дэйв "Я люблю тебя и хочу тебе помочь. Этого не случится. Давай ты пойдешь в реабилитационный центр прямо сейчас. Бросай героин и пошли". Я не открывал дверь. "Нет, ты не понимаешь", отзывался я. "Я чувствую себя ужасно. Мне нужно поспать. Я позвоню тебе позже и мы пойдем вечером". "Нет, нет!! Машина уже стоит внизу", сказал Дэйв. "Я уже позвонил в Exodus. Кровать в центре уже ждет тебя. Открой дверь".

Я открыл дверь. В тот момент я не мог больше спорить или драться. Я был растерян, покориться и вернуться в клинику - это был единственный способ утихомирить людей, которые были несчастливы из-за моего поведения. Итак, я вернулся.

К апрелю 1995 реабилитационные центры развились в совершенно другой организм по сравнению с моим первым пребыванием там в 1988. Лечение в клинике стало обычным делом. Среди клиник Exodus была наиболее популярна по двум причинам. Это было место, которое Курт Кобейн покинул незадолго до смерти. Курт перелез через четырехфутовый забор, чтобы убежать, хотя все, что ему нужно было сделать, это выйти через парадную дверь. Они не имели права держать тебя в клинике против твоей воли, но я думаю, что если ты не захочешь никого видеть, ты просто убежишь.

Exodus была также известна своим доктором, который был там главным. Такие парни, как он, стремятся узнать, как наркотики влияют на тело, но для меня вся эта информация ничего не стоила. Пока наркозависимый ширяется, он сумасшедший. В моменты, когда он не на игле и начинает выполнять программу, ему становится лучше. Это самая элементарная схема, но они пытаются усложнить ее психиатрическим жаргоном и детоксологией. Стоит только забрать наркота с улицы, дать ему жилье, поставить на ноги, и ему станет лучше. Я убедился в этом на примере тысяч наркозависимых, с которыми я пересекался и которые хотели вылечится. И не важно, каким замечательным был их врач.

Exodus был частью большей клиники Marina del rey. Клиника не была связана с тюремной программой, поэтому здесь не было тех, которые выбрали реабилитацию вместо тюрьмы. Она была роскошнее, чем Section 36, но не такой роскошной, как Promises, клиника в Малибу, на фоне которой Four Seasons выглядела как Holiday Inn. Но опять же, место не имеет значения. Ты или собираешься работать и решить свою проблему или нет. Тебе не нужна Promises; ты можешь завязать в Армии Спасения на деревянных нарах. Я встречал людей, которым это удалось в обоих случаях, и встречал тех. кому это вообще не удалось.

Пребывание там стало для меня чудесным опытом. Я подружился с 10 самыми нетипичными людьми в моей жизни. Это были причудливая старушка из какого-то города на севере, бразильский доктор, и парень на таблетках из Техаса. Моим первым соседом по комнате был гомик из самого сердца Америки, из Кентукки или Миссури, или еще откуда-то. Это была классическая история, молодой непонимающий ребенок, воспитанный в футбольном городке на западе, не получил того мужского начала, вокруг которого вертелся целый мир, так его семья не признавала, отдаляла его. Он переехал в Голливуд, нашел своих собратьев, а также мир алкоголя и наркотиков, и пошел по нисходящей спирали. Он был так накачан Викодином, что размельчал его и посыпал им кашу на завтрак.

Он ушел, и следующим моим соседом стал черный анестезиолог из Иглвуда, который воспитывался в высокоуважаемой семье. Став доктором, он дал семье повод для гордости, но потом оказалось, что он многие годы злоупотреблял лучшими наркотическими медикаментами. Итак, он пришел, как и все мы, на 30 дней. Вы можете подумать, что он хранил в секрете, что он разочаровал свою семью. Через пару месяцев после клиники мне позвонили. У него случился рецидив, он не мог выносить агонию и стыд перед семьей, поэтому он заперся в туалете госпиталя, в котором он работал, и выбрал наиболее тяжелые наркотики для передозировки. Некоторые из Exodus ходили на его похороны и это было впечатляюще. У него была большая семья, и один из его братьев был проповедником. На похоронах все плакали навзрыд, включая друзей по клинике, которые стояли в заднем ряду.