Geum.ru

Х себя кулакоголовыми, взорвали состоящую из разных стилей по направленности, панк-рок сцену Лос-Анджелеса, с собственным, космическим, опасным, хард-кор фанком

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   40

Мы много работали над всеми песнями, Бейнхорн придавал наибольшее значение песне “Higher Ground”. Фли играл эту мелодию годами, а Джон и Чед придумали удивительные мелодии. Бейнхорну пришлось вдвойне попотеть, чтобы заставить Джона сыграть более тяжелый звук для этой песни. Для меня, вокал был очень сложным и изнуряющим. Такая песня была не моей крепостью, но Бейнхорн считал, что я смогу ее спеть и поэтому он всегда толкал меня. Я знаю, вам покажется, что все это просто дерьмовое нытье, но когда ты стоишь перед этим гребанным микрофоном и у тебя ничего не выходит, у тебя начинают болеть все внутренности. Я очень долго не мог спеть эту песню. Но она стоила этого. Когда мы подошли к припеву, мы пригласили в студию 25 человек, чтобы спеть его вместе. Там были и хорошие певцы и просто люди, но все вышло отлично.

Я классно провел время, кроме двух последних недель записи. Я просто был рад быть трезвым, я был рад записывать альбом и петь все эти песни. Но у нас с Бейнхорном начались проблемы, когда он захотел, чтобы в конце “Higher Ground” я читал спонтанный рэп. Я просто больше не мог терпеть его стиль ведения дел. Он хотел выдавить из меня то, чего я не хотел, и мы поругались. Тогда я знал, что с ним покончено.

Когда мы закончили работать над альбомом, мы не сказали “О, это точно наш самый лучший альбом”, но Mother’s Milk мне нравился. Фли пришла в голову идея для названия в честь женских флюид Лоиши, которые получала их маленькая дочка Клара. (Таким оборазом мы можем отбить сплетни о том, что Mother’s Milk это слэнговое название героина). Мы отправились к нашему старому другу Nels Israelson, который делал фотографии для нашего вторго и третьего альбома. У меня был старый постер 60-х годов Sly and the Family Stone, где Слай (Sly) держал руку вытянутой, а на ладони его стояла вся его группа. Я думал, что было бы классно, если бы тебя держал гигант, а ты был маленьким человечком. Только в моем представлении, гигант это голая женщина, а мы находимся около ее груди. Я подал эту идею группе, но они не были на 100 процетов уверены в этом, но я был, так что они согласились удовлетворить мои пожелания. Nels начал проводить пробы моделей для обложки и так как они снимали свои майки, мне надо было быть там. К сожалению, я опоздал, и он выбрал девочку без меня. EMI планировали прикрыть ее соски какими то буквами и цветочком, но соски точно были важной частью обложки. Тогда мы узнали, что модель была не уверена насчет всего этого. И я не мог понять, почему мы не могли найти ту модель, которая была бы рада поставить свою грудь на обложку.

Я начал выбирать наши фотографии, которые она держала бы в своих руках и Джон презирал каждую свою фотографию. Наконец, он разрешил мне использовать одну и я думаю, обложка вышла красивой. Как будто одна гигантская голая женщина держала четырех Томов Сойеров.

Обложка была напечатана и соски были как-то прикрыты, но EMI распечатало еще пару сотен постеров с неприкрытыми сосками. Я думаю, в тот период нашей жизни мы были кретинами и слишком помешанные на сексе. Я думаю это были Фли и Чед, кто написал какие то ужасные, изврашенские вещи на одном из постеров, и что ты будешь делать, одна из моделей подала на нас в суд. Она выиграла 50 тысяч долларов, что тогда для нас было очень большой потерей.

Не считая проблем с обложкой, у EMI дела шли видимо хорошо, потому что они дали нам бюджет на сьемки двух видео перед выходом альбома. Это было странно; перед этим у нас не было же ведь очень успешного альбома. Распродалось семьдесят тысач альбома Uplift и он не принес выгоды. Но мы были счастливы в такой заинтересованности в нас, так что мы сделали два видео на наши синглы из альбома. Первое было “Knock Me Down”, где Алекс Винтер сыграл параноика, котрый ходит по дому ужасов, шокированный психоделическими изображениями умерших звезд на стенах. Он входит в белую комнату, где Майк, Джон, Чед и я танцуем и бесимся, прыгаем со стен и играем музыку.


From “Knock Me Down”


I’m tired of being untouchable

I’m not above the love

I’m part of you and you’re a part of me

Why did you do away?

Too late to tell you how I feel

I want you back but I get real

Can you hear my falling tears

Making rain where you lay

Finding what you’re looking for

Can end up being such a bore

I pray for you most every day

Me love’s with you now fly away

If you see me getting mighty

If you see me getting high

Knock me down

I’m not bigger than life

It’s so lonely when you don’t even know yourself


Конец одинокий, грустный, но настоящий. Такие чувства ты испытываешь, когда ты где-то там и много плохой энергии проходит через тебя и ты думаешь "Кто, черт возьми, Я? Что случилось со мной?". Я уверен, что именно так Хилелл умер. Он всегда знал кто он и чего хочет от жизни, он был решительный и трудолюбивый, талантливый, веселый парень. Но в конце, он забыл, кто он есть. Я видел, как это происходило со многими.

"Knock Me Down" был первый сингл с Mother’s Milk и нам на самом деле удалось засунуть его на радио. Периодически Линди сообщал нам, что какая-нибудь радиостанция приняла песню. Пару месяцев спустя, на выходном туре в Вашингтоне, Колумбийский округ, Фли, Джон и я поймали такси в центре столицы нации. Мы залезли внутрь, и водитель посмотрел на нас и сказал: “Эй, вы же те парни? Как там.. ‘Kick My Ass’, ‘Beat Me Up’, ‘Slap Me Around’? Я обожаю эту песню. Вы же те парни, ведь так?” Это был первый раз, когда кто-то не из музыкального мира нас узнал.

В сентябре 89 года мы начали годовой тур в поддержку Mother’s Milk. Эще один признак того, что мы становились успешными, это большой автобус. Нам нужно было так много места, потому что с нами ездило много людей. Мы наняли Tree на валторне, но он придумал такую дикую идею играть на электрическом гибриде синтезатора, который создает такие же гудки и звуки, как и валторна. Еще, мы наняли Kristin Vygard и Vicky Calhoun быть на подпевке. Кристин в детстве была успешной актрисой. Она была ростом с большой подсолнух, рыжая, веснусчатая сумасшедшая женщина, которыя была джазовой певицой в Голливуде. Вики была большая черная женщина, которая подпевала на “Knock Me Down” и также участвовала в клипе. Кроме группы, у нас еще был Chris Grayson, наш техник; Марк Джонсон, наш менеджер; и новое лицо во всей организации, наш друг-дорожник Робби Аллен. Когда мы путешествовали по Англии, Робби придумал себе имидж, Робби Рул и открывал все наши шоу. С помощью Фли и Джона, Робби придумал комедийно-музыкалный трюк, когда он выходил на сцену и делал вид, что отрезал себе член. Это был довольно трудный магический фокус; он выходил туда со специальным ножом, у которго одна сторона была очень острой, а другая очень тупой. Потом он вытягивал свой член, подводил к нему нож и незаметно переварачивал его, чтобы не порезать его интимные места. Все подростки в Англии должны были увидеть его трюк, перед тем как мы выйдем на сцену.

Так как я больше не преследовал ни кокаин, ни алкоголь, нужно было вводить новые развлечения. И так мы придумали The Job - Задание. Так как мы делали много шоу в колледжах, нас периодически кормили едой из столовой. Обычно это была разогретая еда, политая какой то подливкой. Сложно было разлечить, чистили ли этим пол, или добавляли в твою еду.

Мое первое задание было съесть фунт масла, которго нам принесли к столу. Мне было дано три минуты на это и 120$ как выигрыш, но я съел только половину как потом меня вырвало. Я думал, что я могу мысленно с этим справится, но мое тело отвергало столько масла. Потом, Фли, Джон, Чед и я поняли, что вместо того, чтобы мучить себя, можно было мучать окружающих. К тому же, нам не так нужны были деньги, как скажем, технику, или тем, кто на подпевке. Однажды, после какого то университетского концерта, мы сидели за кулисами и нам принесли отвратительную еду. Девочки умоляли нас дать им Задание уже очень долго, так что мы взяли бутылку из под вина и начали смешивать там все подливки, кетчупы и горчицы, какие только можно было. В конце, у нас получилась какая то зеленая смесь. Мы выбрали маленькую Кристин, которой нужны были деньги и сбросились на 180$, которые она получит, если выпбет всю бытылку за пять минут. Она была настолько сумасшедшая, что она не только выпила всю бутылку, но и попросила еще какую нибудь смесь, за отдельную плату. Сказано - сделано.

Мы не хотели оставлять Вики одну, поэтому ей мы тоже дали Задание - ей надо было съесть все остатки от масла из огромного контейнера. Она согласилась, села и съела все, как будто это были взбитые сливки. Потом пришла очередь Кристин. Я бы просто-напросто блевал уже от одного запаха всей этой смеси, но Кристин собралась, и выпила весь литр смеси, а потом еще заела бонусной едой. Потом я достал часы, сел рядом с ней. Она начала потеть, плакать, и превращаться в пятнадцать разых цветов. Но она смогла продержаться пять минут, и когда время вышло, она спокойна встала, развернулась и пошла в туалет, где все просто вылетело из нее моментально. Услышав звук рвоты Кристин, Вики не выдержала и тоже побежала в туалет, и сидели они там, поочередно наклоняясь к унитазу.

Еда была несъедобной, но пару месяцев с начала турне, в меню добавился секс. Это было возможно, только потому, что мы с Ione разошлись в декабре. Я сумел остаться трезвым, не используя наркотики, так что мое тело зажило, но мой разум не смог разобраться с проблемами, которые возникали в наших отношениях. Ни я, ни она не смогли адаптироваться ко мне, трезвому. Я был эгоистичным, капризным дерьмом, а она по непонятной мне причине любила меня и заботилась обо мне. Когда это изменилось, вместо того, чтобы наслаждаться хорошими, здоровыми отношениями, мы ругались. Я все еще оставался, ревнивым, эгоцентричным, грубым, капризным парнем, только трезвым.

Мы стали еще одной типичной парочкой, которые постоянно ссорятся и я понял, что наши отношения идут к концу. Ничего плохого между нами не было, просто мы не делали друг друга счастливыми. Мы утомляли друг друга и дрались, и я думаю, мы оба знали об этом конце, но только боялись отпустить, потому что были случаи, когда мы были крепче, чем я когда либо с кем то был.

К конце концов, это было у меня дома, я сказал, довольно грубо, "Пожалуйста, возьми свои вещи и уходи". Она сказала, "Нет, нет, я не хочу уходить. Я хочу остаться здесь, с тобой". Такое происходило снова и снова и на десятый раз я сказал, "Бери свои вещи и убирайся отсюда". Она посмотрела на меня и сказала: "Я думаю, я так и сделаю". "Ну, давай тогда, делай. Просто возьми свои вещи и давай, уходи, маленькая леди", сказал я. Она покинула мой дом и больше никогда не вернулась.

Она переехала к своей маме, и я ждал, пока все само собой разрешиться, когда она придет пару дней спустя обратно, но этого не произошло. Я был в отчаянии и в одиночестве, и я думал, зачем я ей сказал уйти, когда на самом деле я хотел, чтобы она осталась. Примерно три дня позже, я позвонил ей и сказал, "Разве не сейчас тот момент, когда ты возвращаешься ко мне, как было так много раз?". Она сказала, "Нет, нет, нет, кстати нет. На самом деле, я никогда больше не приду. Я наконец-то соглашусь с тобой. Все кончено".

Это было как раз перед Рождеством. Перед тем, как поехать в Мичиган, я купил Ione статуэтку в стиле арт-дэко и принес это к ней домой. Её мать открыла дверь. “Я купил это для Ione”, сказал я, а она ответила: “Тебе придется оставить это у двери.” Я подумал “Ничего себе”. Так я оставил ей подарок, и в самолете написал грустную, длинную поэму, которая так никогда не стала песней, просто так, для души. Я раньше часто писал мантры, чтобы петь их самому себе и справиться с тем, что происходило на тот момент.

В доме моей мамы я понял, что остался один. Что у Ione наверняка уже кто то есть и что мне придется смириться со всем этим и начать новую, красивую жизнь. Даже сейчас, остается много незаконченных дел от тех отношений. Мне понадобилось много, много лет, чтобы понять как плохо я врал и использовал ее чувства.

Когда я прибыл обратно из Мичигана, группа сыграла большое шоу на Long Beach Arena, которое снимали на документальное видео. По середине интервью за кулисами, меня спросили о наших отношениях с Ione и я сказал, что мы разошлись и это было трудно. Именно тогда, Джон заглянул в камеру и сказал, “Да, да леди и джентльмены. Энтони свободный человек, и вы знаете, что это значит: наступило время трахаться”. Таким образом, секс снова входил в список. Повторюсь, я был свободен. В Хьюстоне, когда мы сходили со сцены в автобус, я встретил еще одну копию Мэрилин Монро. Она стала моей Хьюстонской подружкой. Каждый раз, когда мы туда приезжали, я приходил к ней домой, там мы занимались сексом, а она находилась в своем собственном фильме Мэрилин.

Не все мои дорожные отношения завершались. Однажды, мы играли университетское шоу в Кентукки, я был за кулисами, когда Робби явился туда.

- Swan, я думаю тебе понравится эта девочка. Ты таких любишь, - сказал он. Я посмотрел и увидел абсолютную принцессу-студентку, с белой кожей черными волосами.

- Спасибо Робби, теперь давай, иди, - сказал я. Я начал вести разговор с ней в сторону поездки к ближайшему мотелю после шоу.

- О, нет, я просто веселюсь. Я просто хотела сказать привет, - сказала она с ее прекрасным южным акцентом, как у настоящей девочки из Кентукки. - Я здесь со своей подружкой, а мой парень дома.

- Давай хотя бы просто побудем вместе. Я не говорю, что это должно случиться, - ответил я.

- Я не знаю если это возможно, - сказала она. Я хотела бы, чтобы мы были друзьями, но я не знаю, если ему это понравится, а я предана ему.

Я смотрел на нее и думал, что я умру, если не получу эту девочку. Она сказала мне, что живет со своими родителями и каким-то образом, я узнал ее адрес.

Была пора идти на сцену, мы сыграли и как только я пришел обратно за кулисы я начал искать Робби. "Где девочка?", спросил я у него. "Брат, я искал ее последние полчаса. Она исчезла", сказал он.

Я просто не мог дать ей исчезнуть в ночи вот так. Я взял ручку и бумагу, сел и написал поэтическое письмо и потом попросил какого-то студента отвести меня к ее дому. Была примерно полночь, я нашел дом и начал кричать ее имя, но никто не ответил. Я оставил в ее почтовом ящике записку, вместе с контактной информацией об отелях, в которых мы будем оставаться в ближайшее время.

Пару дней спустя, мы были в Чикаго и я встретил девочку, которая смахивала на старлетку из 70-ых с ее объемной прической. Она была очень свободной, простой и милой и явно сексуально направленной, так что я привез ее обратно в отель. Тогда я жил с Джоном в одной комнате, и я просто мог сказать по прикосновениям и поцелуям, что эта девочка была одной из тех гиперчувствительных, которые возбуждаются, несмотря где ты до них дотронешься. Я сказал Джону, что мне нужно побыть одному с этой девочкой, на что он сказал, что у Чеда есть свободная кровать в его комнате и что он ушел куда то пить. Также, так случилось, что у Джона был еще один ключ к его двери, так что я взял его и пошел в комнату Чеда.

Мы легли на свободную кровать и сняли наши майки, мы целовались, трогали друг друга и она была офигительной. Все было уже готово к сексу, когда я вдруг услышал что то похожее на шаги Человека-Мамонта по коридору. Не успев отреагировать, дверь открылась и Чед, только это было не очеь похоже на Чеда, влетел в комнату и с ним что-то происходило. Он увидел меня и закричал, "Что ты здесь делаешь, ты сукин сын? Я, бл*дь, сорву тебе бошку!" (What are you doing in here, you motherfucker? I’ll fucking tear your head off!) "Эй, Чед, да ладно, эй", сказал я, но Чед был в безумии. Он набросился на меня и я перепрыгнул через кровать, он последовал за мной, сбивая по пути лампы, врезаясь в стены и замахиваясь на меня. Я сказал девочке взять свою футболку, но Чед все еще не останавливался, все пытаясь врезать мне. "Что за проблемы? Успокойся" кричал я. "Кто тебя сюда впустил? Я убью тебя", кричал он и продолжал делать такие огромные замахи на меня со злостью и ненавистью в глазах, как будто я сделал что-то ужасное, хотя если посмотреть на историю наших поездок, мы всегда одалживали друг другу комнаты, если с тобой была девочка. Наконец, я и девочка смогли убежать. Потом оказалось, что Чед выпил всю бутылку текиллы. До сих пор он всего лишь смутно помнит тот случай в комнате.

Девочка была очень понимающей. "Твой барабанщик по-моему немного перебрал", сказала она. "Пойдем еще куда нибудь и побудем вместе". Мы оставались в таком старом кирпичном отеле, поэтому мы начали заниматься сексом прямо на следующей лестнице. Чего я не знал, так это, кроме того, что эта девочка была гиперчувствительной, так она была еще чемпионкой по крикам. Сначала, я думал, что она прикалывалась, потому что каждый раз, когда я дотрагивался до ее киски, она начинала кричать изо всех сил. Каждый человек в этом отеле очень хорошо слышал ее, но на тот момент я не мог остановится.

Все происходило довольно долго, и когда я вернулся в комнату, Джон еще не спал. "Господи, ты понимаешь, что каждый человек в этом отеле слушал то, что сейчас происходило?". Я начал рассказывать про сексуальные возможности этой девочки, когда Джон прервал меня.

"Если ты когда нибудь почувствуешь, что ты хочешь поделиться ей со мной, то пожалуйста, я не буду против", сказал он. "Придержи своих лошадей", сказал я. "Поживем-увидим”".

Потом она ездила со мной еще в пару городов. Мы расстались в Миллуаки, ее родном городе.

Следущая остановка была в Чинчинати. Вдруг ни стого ни с сего, там, на наше шоу пришли обе, и "Кричащая Девочка" и "Девочка Всей Моей Мечты" из Кентуки. На тот момент, мне надо было принять решение, и я его принял. Надо сказать, что я конечно этим не горжусь, но я позвал Джона и сказал, что он может забрать Кричащую себе. У меня просто не было выбора. Я не мог представить себе лучшего сексуального партнера, чем Кричащую Девочку, но не смотря на секс, я должен был заполучить Кентуки.

Бедная Кричащая Девочка посмотрела на меня, как на суку, но в тоже время ей нравилась идея провести вечер с Джоном. Мы отыграли шоу, и я просто умолял Кентуки поехать со мной ко мне в комнату. К счастью, у меня была тогда своя большая комната, и мы сидели на кровати и проговорили часа два. Я просто хотел быть рядом с ней, чувтвовать ее, смотреть на нее, трогать ее руку. Она сказала мне, что заканчивает университет в Массачусетсе, и я все запоминал, потому что готов был следовать за ней куда угодно. Медленно, но уверенно, я приблизился и она дала мне обнять ее и целовать. Наконец, она разрешила нам залесть в постель, но не поддалась мне окончательно.

"Послушай, я рад просто лежать здесь с тобой голым, поверь мне, это прекрасно, я просто рад быть с тобой", сказал я. Мы лежали там, обнявшись, целовались и трогали друг друга, и ее внутренний моторчик начал работать, и она разрешила мне предаться динному, удивительному оральному сексу. Я был трезв, лежал на кровати и она сосала у меня и мы обменивались такой любовью, и она столько любви и сердца вкладывала в это физическое действие, что я начал покидать свое тело и я смог сверху увидеть себя и эту прерасную девочку, с коричневыми локонами и белоснежной кожей, отдающей мне столько любви. Я смотрел не долго, потом вернулся на землю и я понял, что это было единственный самый прекрасный сексуальный момент в моей жизни. До сих пор.

Она исчезла после этого, и в следующий раз, когда мы были в Массачусетсе, я посмотрел в телефонную книжку и позвонил в каждый гребанный университет, но это ничего не дало. Каждый раз, когда мы приезжали в Бостон, я спрашивал у каждого прохожего – “Не знаете ли вы девочку, ее зовут бла, бла, бла, бла. Она выглядит...” Ничего. Я звонил в Кентуки и нашел людей с ее фамилией. “У вас есть дочка, котрая бла, бла, бла...” Годы спустя, я нашел кого-то, кто помнил ее, он сказал мне, что она упоминала обо мне. Я никогда ее больше не видел, а она значила все для меня. Я уверен, что теперь она замужем, у нее десять детей, но вдруг. Может быть, она прочитает эту книгу.

Если ты читаешь это, Моя Мечта из Кентуки, то пожалуйста, пропусти следующую историю. Однажды, на этом турне, мы играли шоу в ресторане/клубе в Балтиморе. Было еще пару часов до самого шоу, и я сидел в моей комнате с Джоном, когда зазвенел телефон. Это был Фли, который жил в одной комнате с Чедом.

"Парни! Парни! Вы должны прийти в мою комнату прямо сейчас", сказал он. "Здесь просто какое то сумашествие с девочками. Надо идти. Пока". Джон и я побежали по лестнице наверх, вбежали в комнату Фли и Чеда, где мы увидели самую странную картину, которую я когда-либо видел.

Чед Смит сидел на диване, одетый, спокойный и расслабленный. В одной руке у него был кухонный шпатель, в другой большая деревянная ложка. В комнате было три девочки, две из которых были раздеты до гола, танцующие на столе. У одной из них под грудью даже был ботинок Чеда. У другой голой девочки на груди была огромная стопка монеток, которые успешно не падали с ее огромной груди. Чед сидел там, как какой-то странный волшебник, периодически постукивая девочек деревянной ложкой, и насыпая еще монеток им на грудь. "Мы хотим танцевать, сыграйте нам песню", просили нас девочки. В комнате не было стерео, так что мы начали играть аккапелло. Мы бегали по комнате, пели песни Led Zeppelin девочкам, чьи задницы были уже розовые от ударов Чеда. Одно вылилось в другое и мы с Джоном оба оказалиь в ванной вместе с голыми девочками. Джон стоял в ванной, а я сидел на раковине, и у нас была небольшая секс вечеринка. Что удивительно, так это это то, что девочки были совершенно расслаблены, они разговаривали друг с другом, пока у нас сосали. Джон и я посмотрели на друг друга и улыбнулись. "Эээй, Балтимор! Кто бы мог подумать?"

Когда мы добрались до Японии в январе, мы не только все дружили, но мы начали чувствовать себя группой. В Осаке мы сходили в огромный суши ресторан, где Марк Джонсон выиграл в соревновании "Кто съест больше васаби". Тогда я понял, что Японские девочки намного сложнее. Обычно, нам ничего не стоило завались Европейскую или Американскую девочку в постель. Но тут их скромность и стеснительнось пугала. Но в конце концов, мы все биологичесик существа, и секс возвожен с любым из нас.