Geum.ru

Х себя кулакоголовыми, взорвали состоящую из разных стилей по направленности, панк-рок сцену Лос-Анджелеса, с собственным, космическим, опасным, хард-кор фанком

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   40

На пути из ресторана, я уговорил одну офигительную японскую девочку и ее подружку, пойти со мной и Джоном к нам в отель. Примерно через пять часов секса, офигительная девочка была настолько возбуждена и настолько измучена, что она просто больше не могла заниматься сексом. Было удивительно смотреть на изменения. Она начала с “Нет, нет, я не такая девочка” и дошла до “Пожалйста, трахни меня еще”. Все было хорошо, она осталась на ночь и мы провели утро вместе.

Теперь была пора ехать в Токио. В ту ночь мы играли еще одно шоу для очень спокойных и мирных людей. После выступления, я сидел за кулисами и увидел, как самая милая девочка зашла в раздевалку. Рост примерно метр семьдесят, девятнадцать лет, Нордическая богиня с голубыми чистыми глазами, мальчишеской стрижкой, и удивительной улыбкой. Плюс, на ней была футболка с лицом Вуди Алена и ее соски стояли и было такое ощущение, что Вуди Аллен смотрит в разные стороны.

В тот момент, моя судьба стала мне ясна. Она станет моей новой подружкой. Когда она вошла, я прошептал каждому парню, который там был “Отойди, она моя”. Я подошел прямо к ней.

"Привет, меня зовут Кармен", сказала она. "Я из Сан-Диего". Я представился и сказал ей, что мы будем вместе следущий год или больше. Похоже, она была не против.

Я пригласил Кармен с нами на ужин. Потом, она пошла ко мне в отель. Не то, что та девочка из Осаки, Кармен долго не ломалась и мне не пришлось ждать до полуночи, чтобы забраться с ней в постель. Она была такой красивой, и она так меня привлекала, что я разнервничался насчет секса. Кармен почувствовала это и спокойно сказала, "Это идеальный момент. Несмотря на то, что может произойти, я в любом случае рада быть здесь, с тобой, чем быть где-либо еще". Все мои волнения как ветром сдуло. Я чувствовал, что быстро влюблялся в эту девочку, которая была так не похожа ни накого, с кем я был до этого. Она была умна и знала хорошую музыку. Она была спокойной и любимой. В тот момент я точно знал, что хочу быть ее мужчиной.

Кармен была моделью, работающая в компании “Elite” в Японии и на следующую ночь мы остались в ее маленькой модельной квартирке в Токио. В ту ночь, мы очень много разговаривали. Она рассказала мне, что отец еще с малых лет избивал ее, и она никогда не была близка с ним. Она сказала мне, что ее родственники живут где-то в Миззури, живущие в трейлерах и едящие на ужин бекон. Сам того не замечая, я стал заботиться о ней, чего я не делал в моих прошлых отношениях с женщинами.

Было бы полохо, не сказать о сексуальных возможностях Кармен, потому что в этом смысле она была с другой планеты. Не было ни какой проблемы и боли, которую не мог решить секс. Она говорила “Я могу кончать двадцать раз подряд без проблем. Я могу кончать целый час без остановки”, и она могла!

Благословит Господь Бог Кармен Джанет Хоук за то, что она была моей первой девушкой в моем новом периоде жизни, когда мне так нужна была любовь и уверенность. И как только я не любил ее, мне нужно было уезжать в Англию, и кто знает, может, я никогда бы ее не увидел снова. Я ужасно этого хотел, но время и расстояние могут играть твоими лучшими намерениями.

После Токио, у меня не было никакого желания быть снова одиноким. В Англии, я особо никого не искал, но когда мы приехали в Нью-Йорк, я познакомился с моделью по имени Карин, которая была высокой, крепкой, мускулистой богиней из Южной Африки. Все было запутанно, потому что Кармен мне очень и очень понравилась, но она была в Японии, а Карин была теплой и дружелюбной и она хотела повеселиться. Она была красивой, здоровой, доброй и сердечной.

Мы сделали небольшую передышку в турне, так что я вернулся обратно в Лос Анжелес, где я переехал обратно на Орнж Драйв, чтобы избежать вещей Ione. Несколько дней спустя, мне пришла посылка от Карин. В ней было полно красивых, проффесионально снятых фотографий, где она голая. К тому времени Кармен уже вернулась в Сан Диего. Мы договорились с ней, что она приедет и проведет выходнве со мной. Первые два дня мы провели в постели. Потом мне надо было отойти по делам и я оставил моего секс котенка, мурлыкающим под одеялами. Когда я вернулся, по всей комнате было разбросано конфети. Я не понимал, что произошло, до тех пор, как я не поднял один из кусочков конфетти. “О, бл*дь! Это п*здец.. Она, наверное, нашла фотографии”, подумал я. И я был прав. Кармен это не очень-то нравилось. "Если ты сейчас со мной, почему эта девочка посылает тебе свои голые фотографии?", кричала она. "Эта дерьмовая шлюха может забыть твой адрес". Это было еще ничего, по сравнению с тем, что еще будет.

Но я обажал ее и она была такой веселой, у нее был самый замечательный смех и она всегда улыбалась. Она становилась более популярна, как модель, поэтому она решила переехать в Л.А.

Так как я все еще не ожил от отношений с Ione, я был не очень уверен в ее перезде ко мне в квартиру, поэтому мы выбрали ей отличную квартирку недалеко от меня. После того, как она провела там пару недель, она уже оказалась у меня. Здесь начались очень и очень сложные отношения.

Я бы не сказал, что она была маниакально-депрессивная, но она точно была маниакальна. Она могла быть супер веселой, возбужденной, готовой всегда заниматься сексом девушкой. Но иногда вдруг она готова была ударить меня по лицу, потому что, как ей показалось, я посмотрел на номер дома, в который зашла какая нибудь крсивая девушка, что бы запомнить его. В большинстве случаев, я даже не понимал о чем она говорит; у нее было дикое воображение.

В апреле 1990, Линди собрал нас всех вместе, чтобы сообщить нам, что к концу недели мы получим наш первый золотой альбом. Mother’s Milk перешел границу в пятьсот тысяч копий. Это было не благодаря EMI, которые никогда в нас не верили, кроме Кима Вайта, который боролся за то, чтобы наш альбом играли на университетских радиостанциях и помог потом перейти на альтернативные, а потом и на мэйнстримовые радиостанции.

EMI провело вечеринку в честь нашего первого золотого альбома, но все это ничего для нас не значило. Было странно ощущать то, что EMI пытались перевернуть все это в огромный успех по продожам. Но все равно, в середине этого энергичного урагана звукозаписывающей компании, я посмотрел на Фли, мы обнялись и действительно почувствовали гордость и успех, что мы, наконец, добились чего-то, несмотря на то, что на этот успех нам потребовалось четыре альбома и постоянные падения и взлеты.

Вдруг, другие компании стали присматриваться к нам, особенно, после того, как наш адвокат Эрик Гринспан, разорвал контракт с EMI. Хотя по договору мы должны были записать с ними еще один альбом, Эрик заметил, что там были недочеты, которые автоматически делали контракт недействительным после семи лет действия. Мы подходили к нашему юбилею, так что каждая компания начала устраивать для нас маленькие шоу. Крис Блэквелл, основатель Island Records пригласил нас к нему в дам, на Голливудских Холмах и говорил с нами про Боба Марли и важности его компании в истории регги. Было весело, но даже он сам признал, что у него не было таких денег, какие нам предлагали другие компании.

А у Девида Геффена были. Он пригласил нас на свой самолет, когда мы летели после нашего шоу из Окланда. Самое смешное, что туда мы летели в самолете от Warner Bros. Мо Остин из Warner Bros. был самым крутым исполнительным директором из которых мы познакомились во время всего этого процесса. Он основал Warner Bros. и когда я и Фли пошли к нему в офис, мы слушали там его рассказы про Фрэнка Синатру, Джими Хендрикса и Нейла Янга, которые были в его компании. Потом Мо пригласил нас к себе домой, в Брентвуд. Его дом был размером с лучшую часть Диснейлэнда. После того, как он дал небольшон турне по его дому, он пригласил нас на улицу. Его имение распологалось прямо на горе, вид был от океана до центра Лос Анжелеса. Его бассейн был размером с небольшое озеро и когда он предложил нам искупаться, Фли и я разделись до трусов и нырнули. Когда мы вышли из воды, нас ждал дворецкий с теплыми полотенцами. Несмотря на всю свою крутость, Мо оставался отличным человеком, с хорошей душой и настоящей любовью к музыке.

Между тем, мы решили начать работу над новым альбомом. Мы больше не хотели работать с Майклом Бейнхором, поэтому мы начали переговоры с другими продюссерами, один из которых был Rick Rubin, который был известен своей работой с Beastie Boys. Мы хотели нанять Рика работать с нами еще во времена Freaky Styley, и он приходил к нам на репетицию вместе с Beastie Boys. Потом он сказал мне, что все то время пока он был там, он чувствовал самую темную и пессимистичную энергию, и он просто не мог дождаться, пока он выйдет из комнаты. Но теперь все мы были другими, Рик поговорил с нами, и мы ему очень понравились. Рик превратился из нахального, агрессивного, противного Нью Йокерца, с пристрастием к кофеину, в более доброго, спокойного, духовного калифорнийца-вегетарианца.

Теперь Рик был с нами, и мы начали играть в тихом месте в долине Лэнкершима, под названием the Alleyway. Здесь были высокие потолки, диваны и мансарда с отличной сценой, причем все это было в пятнадцати минутах ходьбы от наших домов. Как только мы туда попали, мы стали самыми плодовитыми, которыми мы когда-либо были. Мы просто не могли остановиться писать музыку. Мы джемовали весь день на пролет, создавали новые идеи, а потом приходил Рик, ложился на диван и слушал нас часами, что-то записывал, дремал. Он нам не мешался, он был очень спокойным, но скоро мы поняли, что он не пропустил ни одного аккорда, ни одного слова. Он давал нам замечательные идеи, а потом работал с Чедом над битом и барабанными установками.

На Хэллоуин мы решили отдохнуть и пойти на вечеринку супер богатого мужика. Он построил огромную сцену и нанял Jane’s Addiction. Все мы договорились, что мы придем на вечеринку голыми, кроме носка на нашем члене. Я аккуратно надел свой и пошел на вечеринку с Кармен, которая тоже была одета соответствующе. Мы пришли туда, и ничего себе, там уже был Фли полностью голый, кроме носка на члене. Потом я увидел Джона, одетого в тоже самое. Чед тоже не постремался, хотя был уже конец октября, и было довольно прохладно. Так, мы были голые парни, с одетыми на член носками, которые пытались вести себя, словоно ничего не произошло.

Jane’s Addiction начали играть и все стали подпевать. Тогда Stephen Perkins из Jane’s Addiction спросил у нас, не хотели бы мы тоже что нибудь исполнить, так что мы решили спеть 'Stooges' “Search and Destroy”. На этой вечеринке было сотни человек, а мы забрались на сцену, практически голыми. Было такое ощущение, что мы шагаем по луне, из-за нашей наготы, холода и из-зи того, что Jane’s Addiction сами предложили сыграть, а ведь они всегда были нашими конкурентами. Переговоры с компаниями сузили наш выбор до двух лэйблов, Warner Bros. и Sony. Мы поехали в Нью-Йорк, что бы встретиться с Томми Мотолой, которому только что принесли успех Мэрайя Кэрри и Майкл Джексон. Томми был очень тверд и сказал, что хотя сейчас мы выбираем среди этих всех лэйблов, но, в конце концов, мы подпишем договор с Sony/Epic.

Мы понимали, что в EMI нас не уважали. Теперь мы искали хороший дом. Когда Эрик собрал нас вместе за обедом и сказал, что Epic поднимают цену еще на миллион, мы в четвером встали и начали танцевать небольшой танец, крича: “Epic! Epic! Epic!”. Но это было не все. Эрик посадил нас и сказал, "У меня есть хорошие новости. Каждому из вас они кладут по миллиону на счет". У нас у каждого было несколько тысяч долларов на счету, и тут мы вдруг миллионеры. Я ощущал себя так, как будто я выиграл лотерею. Мы кричали и обнимали друг друга и в первый раз в жизни мы поняли, что теперь нам не придется собирать деньги из каждого угла, чтобы прожить очередную неделю. Мы все сразу решили купить дом. Уже через пару недель, у каждого из нас были новые дома.

Мой дом был новый, он находился на вершине Beachwood Canyon. Я переделал его. Я вытащил все ковры и положил антикварный паркет из Тайланда. В своей комнате, я покрасил каждую стену разными цветами. Я положил дикую мозаику на лестнице, так что было такое ощущуние, что по ней текла река. Но самой важной комнатой была моя гостиная с камином. Я переделал его в форму огромной голой женщины. Ты закладывал дрова в ее вагину, и у нее были двадцатисантиметровые соски из фиолетового стекла. Самой классной частью дома был мой задний двор. Он находился на стороне Гриффит Парка, парк живой природы. И если ты отдыхал в бассейне, все что тебе нужно было сделать, это посмотреть наверх, и ты увидишь знаменитую надпись "Hollywood".

Тем временем мои отношения с Кармен были суматошными. Она сошла с ума. Я заставил ее пойти на терапию, чтобы она не убила себя. Однажды, когда мы были в машине, она начала кричать и бить себя по лицу, ставя огромные синяки. Потом она пыталась выпрыгнуть из машины, когда я ехал на полной скорости. Я предлагал оплатить терапию, потому что ей явно было больно. Если я просматривал журнал, она подходила, отбирала его у меня, переворачивала на несколько страниц назад и говорила: "Почему ты остановился на этой странице, дольше, чем на других? Кто эта девочка?". Мы шли по улице, полной народу и стоило мне просто задержать взгляд на ком-то, как она говорила: "Почему ты смотришь на ту девочку?"

Мы просто ругались на словах, так что когда она сама била себя по лицу, оставляя синяки, потом появлялась перед друзьями, все говорили: "Чувак, ты что ее бьешь?". Кто мог поверить, что она сама это сделала. Я пытался прервать наши отношения, но после тго, как я купил дом, она просто напросто не уезжала. Она закрывалась в ванной с ножом. Она уходила туда, чтобы резать себе руки, и мне приходилось часами стучать в дверь, чтбы она вышла. Потом она открывала, с ножом в руках, но не порезав себя, слава Богу.

Я думаю, что как только она поняла, что теряет контроль надо мной, и тогда она может погибнуть. Каждый раз, когда я говорил о невозможности наших отношейний, она начинала кричать и мычать, как ребенок с аутизмом. Группа установила день начала работы над альбомом, и мне нужно было заканчивать такие отношения. Я предложил ей квартиру, потому что у нее не было сбережений, но она отказалась. Я говорил ей сто раз, что все кончено, что мы не можем больше быть вместе, но она приходила и начинала кричать и стучать, а я выходил к воротам и говорил, "Кармен, ты больше здесь не живешь. Тебе нельзя быть здесь. Мы больше не вместе. Все кончено". Но она продолжала кричать и пытаться войти на территорию.

Я, наконец-то купил ей билет на самолет, чтобы она могла поехать в Италию и работать там. И это был конец наших отношей. Я благодарил свою счастливыу звезду, что все закончилось. Может быть, она не понимала, сколько проблем она приносила, потому что почти каждая ссора заканчивалась сексом; может быть, в ее голове это считалось нормальным.

Скоро после этого, мне позвонил Мо Остин из Warner Bros. "Я слышал про договор, который вы заключили с Sony", начал он. "Поздравляю, Sony наплохая компания, так что идите туда и сделайте им ваш самый лучший альбом. Дерзайте!". Я повесил трубку. Я был так растроган. Самый крутой, самый настоящий человек из всех, которых мы встретили во время всех этих переговоров, только что позвонил, чтобы поздравить меня с договором, который мы заключили с их конкурирующей компанией. Это был тот парень, на которго я бы хотел работать. Я позвонил Фли, и он получил такой же звонок. Он чувствовал тоже самое.

Мы позвонили Линди, чтобы узнать, как там идут дела с заклучением договора с Sony. Оказывается, у них начались проблемы по выкупке договора у EMI. И это все, что нам нужно было услышать. Мы умоляли Линди вытащить нас из договора с Sony/Epic и перейти к Warner’s. Мы дали Мо решить все проблемы и с одним его звонком своему старому другу, который руководил EMI, все проблемы были решены и мы подписали договор с Мо. И мы были готовы создать наш самый лучший альбом.


10 глава, Funky Monks


Мо Остин и его помощники Ленни Варнокер и Стив Бэкер были такими душевными и музыкальными людьми. Несмотря на то, что Мо является исполнительным директором Warner Bros., он приходил и тусовался с нами практически каждый день в нашей студии на протяжении всего времени создания нашего первого с ним альбома. Никогда раньше у нас не было таких отношений со звукозаписывающими компаниями.

Несмотря на то, что Джон и я стали меньше общаться, группа пребывала в наилучшем настроении. Чед и Джон больше не чувствовали себя новенькими, теперь они были знающими людьми. Фли и Джон совсем подружились и Чед играл отлично. Мы бесконечно доверяли друг другу, особенно, когда мы собирались вместе и часами джемовали. Мы вошли в поток. Когда мы работали над Mother’s Milk нам нужно было несколько дней на одну песню, но теперь же у меня были готовы новые лирики, у парней много новой музыки и все шло гораздо быстрее.

Тем временем, я начал дружить с Риком Рубином. Он был очень веселым парнем, ни на кого не похожим. Он обожал разговаривать про девочек и про машины. Он начал приходить ко мне домой. Мы просматривали мои лирики. У меня на уме уже было несколько песен, которые я бы хотел поставить на альбом, такие как “Mellowship Slinky”, “Apache Rose Peacock”, или “Funky Monks.” Я показал ему слова песни “Power of Equality” и хотя мелодия ему очень понравилась, он дал мне понять, что не любит песни с социально-политическим намеком.

- Я люблю песни про машины и про девочек, ну и про все такое, - сказал мне Рик.

- Девочки и машины? Я не могу написать про это. Это уже давно сделано. Я хочу писать про странное дерьмо, про которое еще никто не писал, - протестовал я.

- Я понимаю, - сказал Рик. - Но если ты захочешь написать песню про машины и про девочек, я буду очень рад.

Так я написал "The Greeting Song". До сих пор я ненавижу эту песню. Я ненавижу лирику, я ненавижу вокал. Эта песня была в стиле Led Zep, но я никогда так и не смог полюбить ее. Годы спустя, нам позвонили из General Motors. Они хотели сделать рекламу очередного Шевроле, где на белом экране они напишут слова этой песни. Я не смог разрешить им это сделать; я просто не верил в эту песню.

Несмотря на то, что дела шли хорошо в креативном плане, я начал чувствовать себя аутсайдером в группе, потому что часть великой дружбы Джона и Фли составляла их любовь к травке. Может быть, теперь был черед Фли показать, как это, не входить в треугольник дружбы с Джоном. Джон всегда говорил, что в то время я слишком любил, чтобы вокруг меня все было чисто, поэтому тогда ему не досталось хорошенько повеселиться и экспериментировать с наркотиками. К тому же, он чувствовал, что его возможность писать музыку и слова возрастала с употреблением травки.

Однажды я пришел на репетицию, Фли и Джон уже покуривали травку и находились в настроении «давай игнорировать Энтони» и тогда я испытал такое меланхоличное чувство пустоты оттого, что я потерял дружбу Джона. Я мог понять по его взгляду, что мы больше не были друзьями, просто мы были в одной группе и уважали друг друга на этом уровне. В тот день, закончив репетировать, я ехал по шоссе 101 и то ощущение потери Джона и то одиночество, которое я испытывал, напомнило мне о моих отношениях с Ione. Когда у меня была такая ангельская девушка, которая отдавала мне все, что у нее есть, а я вместо того, чтобы делать тоже самое, был в центре города с гребанными гангстерами, вкалывал героин под мостом. Я чувствовал, что я выкинул на ветер столько времени, но я также чувствовал удивительную связь со своим городом. Я провел столько времени, гуляя по улицам Лос - Анжелеса и Голливудским Холмам, что я начал чувствовать, как сам дух города зовет меня и присматривает за мной. И, несмотря на то, что я был одинок в своей собственной группе, у меня все еще был город, в котором я живу до сих пор.

Я начал складывать свои мысли в машине и напевать мелодию, которую я пел на протяжении всего шоссе. Когда я пришел домой, я достал свой блокнот и записал все в структуре песни, хотя это была поэма.


Under The Bridge


Sometimes I feel like I don’t have a partner

Sometimes I feel like my only friend

Is the city I live in, the city of angels

Lonely as I am, together we cry.


I drive on her streets ‘cause she’s my companion

I walk through her hills ‘ cause she knows who I am

She sees my good deeds and she kisses me windy

And I never worry, now that is a lie.


I don’t ever want to feel like I did that day

Take me to the place I love, take me all the way

It’s hard to believe that there’s nobody out there

It’s hard to believe that I’m all alone

At least I have her love

The city she loves me

Lonely as I am, together we cry.


I don’t ever want to feel like I did that day

Take me to the place I love, take me all the way


Under the bridge downtown

Is where I drew some blood

Under the bridge downtown

I could not get enough

Under the bridge downtown

Forgot about my love

Under the bridge downtown

I gave my life away


Will I stay?


Месяц спустя, Рик был у меня дома, просматривая мой блокнот, что демонстрировало, как сильно я ему доверял.

- Это что? - спросил он и передал мне блокнот с записями "Under The Bridge".

- О, это всего лишь поэма, - сказал я.

- Это фишка. Ты должен с этим что то сделать, - сказал он.

- Это не наш стиль, - объяснил я. - Она медленная и мелодичная.

- Но это хорошо! Ты должен показать это парням, и посмотрим, если они захотят что-то с этим сделать.

Это было очень трогательно, но я все еще не был уверен насчет этой песни. Пару дней спустя, я был на репетиции, и у нас было немного свободного времени, так как Фли еще не приехал.

- Почему бы тебе не показать Джону и Чеду ту вещь, которую я прочитал у тебя дома пару дней назад? - предложил Рик. - Нет, нет, Фли еще даже еще не пришел, - сказал я. Но Джон и Чед уже были слишком заинтересованы. Они оба сели и сказали: "Эй, давай-ка посмотрим, что у тебя там такое грустное". Я спел им эту песню, наверное, в трех разных мотивах от начала до конца, не зная как лучше ее спеть, но, как только я закончил они встали, подошли к своим инструментам и начали подбирать свою мелодию.