А. А. Батнер государственный обвинитель
| Вид материала | Документы |
- Ключевые слова: присяжные заседатели, правосудие, функция защиты, принцип состязательности,, 37.67kb.
- Урусовская средняя общеобразовательная школа Предметная неделя, 70.21kb.
- Допрос свидетелей уильям Бернэм1, 176.86kb.
- Урок суд над помещиками из поэмы «Мертвые души», 90.8kb.
- Большого белого журавля, который строит гнезда и выводит пценцов только в нашей стране., 39.86kb.
- Кубанский государственный аграрный университет кубанский государственный технологический, 51.16kb.
- Темы рефератов дисциплина «протокол», 27.15kb.
- Осрб 1-36 04 02-2008, 702.53kb.
- "Философские науки", 789.13kb.
- Р. Х. Колоев 2009 г. Реестровый номер торгов 091005/893143/1037 конкурс, 1101.53kb.
Вышинский. Кто это вам говорил?
Розенгольц. Это мне говорил Крестинский.
Вышинский. Лично Крестинский?
Розенгольц. Да, лично Крестинский.
Вышинский. Вы не припоминаете, в каком году это было?
Розенгольц. Точно не могу сказать.
Вышинский. Примерно в 1933?
Розенгольц. Да, примерно в этом году.
Вышинский. Он вам это говорил при каких обстоятельствах и по какому поводу?
Розенгольц. Он сообщил о тех работниках, которые ему помогают из Наркоминдела по той работе, и в числе их назвал Бессонова.
Вышинский. Обвиняемый Крестинский, вы слышали это показание?
Крестинский. Я это отрицаю.
Вышинский. Отрицаете?
Крестинский. Отрицаю.
Вышинский. Безусловно?
Крестинский. Безусловно.
Вышинский. Конечно?
Крестинский. Конечно.
Вышинский. У меня больше нет вопросов.
Председательствующий. Объявляется перерыв на два часа.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Армвоенюрист В. В. Улърих, Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
СЕКРЕТАРЬ:
Военный юрист 1-го ранга А. А. Батнер
Вечернее заседание 2 марта 1938 года
Комендант. Суд идет. Прошу встать.
Председательствующий. Садитесь. Заседание продолжается. Товарищ Вышинский, у вас есть вопросы к Бессонову?
Вышинский. К Бессонову нет.
Председательствующий. У защиты есть вопросы к Бессонову?
Защитники. Нет.
Председательствующий. У подсудимых есть вопросы к Бессонову?
(Подсудимые отвечают отрицательно.)
Переходим к допросу подсудимого Гринько.
Подсудимый Гринько, вы подтверждаете те показания, которые давали на предварительном следствии?
Гринько. Подтверждаю целиком и полностью.
Председательствующий. Какие вопросы имеются у вас, товарищ Прокурор?
Вышинский. Подсудимый Гринько, расскажите суду о своей преступной деятельности.
Гринько. Для того чтобы был ясен тот путь, по которому я пришел к совершению громадной цепи преступлений против Советской власти и родины, к измене родине, должен напомнить, что я вошел в Коммунистическую партию в составе боротьбистов — украинской националистической организации. Значительное ядро из руководящего состава боротьбистов — Шумский, Полоз, Блакитный, я — Гринько, Любченко и другие, — влившиеся в КП(б)У, сохранило, а затем и обострило свои буржуазно-националистические позиции.
Я могу назвать главные этапы развития националистической, заговорщической, контрреволюционной работы этого боротьбистского ядра.
Первый этап относится, примерно, к 1925—1926 годам. Это так называемый период шумскизма. Уже тогда шумскизм, по существу дела, являлся программой отрыва Украины от СССР, программой буржуазно-националистической реставрации на Украине. Уже тогда это была своего рода большая политическая разведка националистов, проба сил. требование дискредитации русских городов на Украине, дискредитации русских кадров и т. д.
Шумскизм был разгромлен политически и подорван организационно.
Второй этап...
Вышинский. Надо остановиться еще на этом этапе.
Какие боротьбистской организацией в тот период времени были предприняты шаги в направлении внешних позиций?
Гринько. В этом направлении в этом период не было предпринято никаких шагов. Это относится ко второму периоду.
Вышинский. Какими годами вы ограничиваете этот период?
Гринько. 1925—1926 годы. В этот период была только закреплена связь Шумского с капиталистическими элементами Западной Украины.
Вышинский. Ограничивались только этими элементами?
Гринько. Да. Но о связи с контрразведкой, с правительственными кругами других государств я в этот период не знаю.
Вышинский. Вы их не поддерживали?
Гринько. Нет.
Вышинский. Данные, о которых вы говорили, относятся к периоду 1926 года?
Гринько. Да.
Вышинский. Вы говорите в своих показаниях о разведке. Это была националистическая разведка?
Гринько. Разведка внутренних сил на Украине, которая могла бы поддержать националистические выступления.
Вышинский. Значит, это была проба националистических сил?
Гринько. Я так и сказал.
Вышинский. К какому году относится второй период?
Гринько. К 1929—1932 годам.
Вышинский. В первый период была какая-нибудь связь с правыми?
Гринько. Организационных связей никаких не было с правыми, но несомненно борьба и троцкистов, и правых против партии стимулировала националистические обострения. Организационных связей не было.
Вышинский. Можно сказать, что это была в известной степени самодовлеющая националистическая организация?
Гринько. Да, но не оформившаяся.
Вышинский. Выход этой организации на более широкую арену имел место?
Гринько. Имел место, но в последующем периоде.
Вышинский. Имел место в последующем периоде, с 1929—1932 годов. Осветите, пожалуйста, вашу линию во внешней политике.
Гринько. Я, если разрешит суд, все мои линии во внешней политике освещу в специальном разделе.
Вышинский. Как угодно.
Председательствующий. Пожалуйста.
Гринько. После разгрома этой националистической организации остались лишь ее осколки. Но, примерно, в 1929 году уже в Москве возродилась националистическая организация в составе Шумского, меня, Полоза, Максимовича, Солодуба и ряда других. Эта организация уже иначе подходила и к своей программе и к своей тактике, нежели это было в первый период. Сравнительно скромная позиция первого периода в известной мере объясняется теми представлениями, которые у нас были тогда в разгар нэпа. Мы считали, что не исключена эволюция нэпа в сторону, желательную нам. С другой стороны, в Европе мы не видели такой силы, в блоке, в союзе с которой мы могли бы делать более решительные шаги вперед. Во второй период обстановка изменилась — это уже был период развернутого социалистического наступления, когда позиции капиталистических элементов в стране были резко подорваны, когда ни о какой эволюции нэпа в сторону капитализма не могло быть и речи. Это и слепой видел. Тогда постепенно мы нащупали внешне-политические силы, которые могли нам оказать помощь. В этот второй период украинская националистическая организация уже целиком становится на позиции правых в общеполитических вопросах, то есть на позиции борьбы против индустриализации и коллективизации. Хотя прямых организационных связей с правой организацией в этот период у организации не было, у меня лично были отдельные связи с отдельными довольно второразрядными людьми из правого лагеря.
Вышинский. С Рыковым у вас была тогда связь?
Гринько. В тот период политической связи у меня у ним не было. Моя связь с Рыковым относится к более позднему периоду создания национал-фашистской организации, к которой я перейду дальше; это относится к 1934—1935 годам. В этот период националистическая организация давала директивы своим членам о собирании сил и активной борьбе, главным образом, против коллективизации, вплоть до организации повстанчества. В этой борьбе мы уже имели связь с некоторыми кругами одного враждебного Советскому Союзу государства. Эти наши союзники помогали нам. Для поддержки партизанской борьбы они усилили переброску на Украину диверсантов, петлюровских эмиссаров, оружия и т. д. Эта связь велась через Конара, через Коцюбинского. Я не знаю, должен ли я называть здесь все эти государства.
Вышинский. Нет, в закрытом заседании вы их назовете.
Председательствующий. И фамилии назовете в закрытом заседании.
Вышинский. Вы лично участвовали в организации переброски оружия и прочего?
Гринько. Я был в курсе переговоров и давал на них согласие.
Вышинский. Руководили этим делом?
Гринько. Руководил.
Вышинский. Продолжайте.
Гринько. Этот период закончился в начале 1933 года в связи с арестом почти всей этой группы. Тогда не был арестован один я. Но я не сложил своего националистического оружия в своей борьбе против Советской власти. К этому периоду относится начало моей личной связи с фашистскими заграничными организациями, с влиятельными элементами фашистских организаций и некоторыми правительственными кругами. Эта связь была направлена к установлению контакта в целях подготовки отторжения Украины от СССР и организации борьбы против Советской власти.
Подробные факты и фамилии я назову в закрытом заседании. Я только скажу сейчас, что эта связь установилась рядом последовательных моих разговоров с представителями этих враждебных кругов, занимавших довольно видное официальное положение здесь, в СССР.
В начале 1935 года мне от Любченко стало известно о создании на Украине национал-фашистской организации, поставившей себе целью отторжение Украины от СССР и рассчитывавшей на помощь военной интервенции со стороны тех сил и элементов, с которыми у меня в то время уже была персональная связь. Национал-фашистская организация ставила также своей задачей соединение с “право-троцкистским блоком”, установившим связь с военными заговорщиками.
Когда мне стало известно об этой организации, я дал согласие на вступление в нее. На меня была возложена задача установления связи с право-троцкистским центром, с правительственными кругами некоторых враждебных Советской власти государств и содействие Любченко в развороте этой работы на Украине.
Организация к тому моменту, когда я с ней связался, уже начала кристаллизоваться как национал-социалистическая организация.
Любченко рассказывал мне о центре этой организации на Украине, куда входили Любченко, Порайко и другие. Он рассказывал, что в этом центре дискутировался вопрос о характере партийной организации и о типе Украинского государства, если бы эта организация имела успех. По словам Любченко, организация стала на путь создания централизованной партии по типу национал-социалистической партии. В случае успеха организация предусматривала создание буржуазного Украинского государства по типу фашистского государства.
О таком характере организации я рассказывал видному участнику право-троцкистского заговора Яковлеву. В право-троцкистских кругах, с которыми мне приходилось разговаривать, эта тенденция превращения нашей организации в организацию фашистского типа несомненно существовала.
Как я выполнил те задачи, которые были возложены на меня этой национал-фашистской организацией?
Во-первых, связь с право-троцкистским центром. Связь эта пошла у меня по такой линии — Гамарник, Пятаков, Рыков. С Гамарником я связался через Любченко, имевшего связь с Якиром и Гамарником. Через Гамарника связался с Пятаковым, затем с Рыковым. Одновременно выполнялись внешне-политические задачи, поскольку и Пятаков и Гамарник рассказали мне, что Троцкий договорился по поводу компенсации за счет Украины за военную поддержку нашей борьбы против Советской власти.
Одновременно с установлением связи с “право-троцкистским блоком” я форсировал установление связи с иностранными силами через Крестинского, с которым меня связал Пятаков.
Установление связи моей с Гамарником, Пятаковым и Рыковым относится, примерно, к концу 1935 года.
Вышинский. Расскажите о вашей связи с Рыковым, в чем она заключалась?
Гринько. Заключалась она в том, что украинская организация стала под команду право-троцкистского центра.
Вышинский. В чем это выразилось?
Гринько. Это выразилось, во-первых, в том, что украинская организация получила задание от право-троцкистского центра. Я, как член этой организации, получил задание...
Вышинский. Вы получили задание от кого?
Гринько. От Рыкова.
Вышинский. Затем?
Гринько. Главным образом, от Рыкова.
Вышинский. Хорошо. Дальше.
Гринько. В 1935 году, в начале 1936 года мною в основном были выполнены те задачи, которые были на меня возложены украинской организацией. Я установил связи с право-троцкистским центром. Через Крестинского установил связь с фашистскими кругами одного из иностранных государств, которые приняли ту точку зрения, которой мы добивались. Через Крестинского я передал формулу нашей украинской организации и через него же я получил ответ, что соответствующие силы эту формулу принимают. Имея свои старые персональные связи с фашистскими кругами, я лично потом проверил этот факт и получил подтверждение.
Вышинский. Позвольте остановиться на этом вопросе. Следовательно, вы в 1935 году уже установили связь с правыми, как вы показываете, в лице обвиняемого Рыкова. Я так понимаю?
Гринько. Да.
Вышинский. С кем вы установили связь через Крестинского?
Гринько. С фашистскими кругами одного враждебного Советскому Союзу государства.
Вышинский. С представителями этих кругов? С представителями фашистских кругов?
Гринько. Да.
Вышинский. Когда это было?
Гринько. Конец 1935 года, начало 1936 года.
Вышинский. А до 1935 года у вас лично не было связей с какими-нибудь фашистскими кругами?
Гринько. Были, с конца 1932 года.
Вышинский. Для чего вам понадобилось в 1935 году прибегать к содействию Крестинского?
Гринько. Потому что троцкисты вели свою линию связей в отношении Украины. Я считал, что официальные отношения этой украинской национал-фашистской организации нужно установить официальным путем, через Крестинского, чтобы знать, что речь идет об одном и том же, а не так, что в одном месте об одном будут договариваться, а в другом месте — о другом.
Вышинский. Тут была известная перестраховка.
Гринько. Да, я хотел проверить действительно эту связь теми связями, которыми я располагал персонально.
Вышинский. И уличили Крестинского?
Гринько. Нет, не уличил, подтвердил. Мне не в чем было его уличать.
Вышинский. Нет, на суде?
Гринько. Это другое дело.
Вышинский. Сейчас уличили Крестинского?
Гринько. Да.
Вышинский. Подсудимый Крестинский, вы слышали эту часть показаний?
Крестинский. Слышал. Но ни с какими фашистами я его не связывал, я его знакомил с деловыми людьми.
Вышинский. Не связывали, а “знакомили”?
Крестинский. С фашистами нет.
Вышинский. Тогда вам не нужны и фамилии на закрытом заседании. Или связывали, или не связывали?
Крестинский. Сейчас я не могу сказать.
Вышинский. Конечно, вы отрицаете?
Крестинский. Я отрицаю, что я разговаривал с фашистами для троцкистских целей.
Вышинский. Вы отрицаете, а вы (обращается к Гринько) подтверждаете. Скажите, подсудимый Гринько, может быть, вы путаете это обстоятельство с каким-нибудь другим? Может быть, он знакомил с каким-нибудь приятным человеком, хотя бы иностранным человеком, а вы...
Гринько. Я думаю, тут не место шутками заниматься.
Вышинский. Но выходит так.
Гринько. Я удивляюсь тому, что говорит Крестинский.
Вышинский. А вы, подсудимый Гринько, можете сказать, где у вас происходили переговоры с Крестинским?
Гринько. Я могу сказать то, что это было в моем бывшем кабинете в Наркомфине.
Вышинский (Крестинскому). Вы бывали в кабинете Гринько?
Крестинский. Бывал довольно часто на разных совещаниях.
Вышинский. По финансовым делам или по наркоминдельским?
Крестинский. Бывал, потому что меня назначали в какую-нибудь комиссию вместе с Гринько, комиссию, которая была и по наркомфинским и по наркоминдельским делам.
Вышинский. Это было естественно при вашем положении.
Гринько. Я сказал Крестинскому, что у нас такая-то позиция, что меня направил Пятаков, что я прошу передать об этой позиции и дать мне ответ. Крестинский сказал, что передал об этой позиции, сообщил мне, что эту позицию принимают. А я потом с тем самым лицом, которому передал Крестинский, разговаривал лично в Большом театре.
Вышинский. Лиц, их фамилии вы можете назвать на закрытом заседании?
Гринько. Конечно.
Вышинский. Чем вы объясните, что Крестинский отказывается?
Гринько. Это я не могу объяснить.
Вышинский. Кроме этого случая, у вас были еще переговоры с Крестинским по вопросам антисоветской деятельности?
Гринько. Было то, о чем я говорил на утреннем заседании относительно использования валюты. В большем посредничестве я не нуждался, так как имел свои прямые связи.
Вышинский (обращаясь к Рыкову). Вы подтверждаете эту часть показаний, где Гринько делает ссылку на вас?
Рыков. Да, у нас с ним было два свидания. Одно в конце 1935 года, а другое в начале 1936 года.
Вышинский. Какого характера были свидания?
Рыков. Это были свидания членов нелегальной организации, борющихся против партии и Советского правительства.
Вышинский. Вам не приходилось говорить с Гринько о Крестинском?
Рыков. О Крестинском нет. Мне с Гринько не было надобности говорить, потому что я лично знал и без Гринько, что Крестинский троцкист. Точно так же Крестинский знал, что я член нелегальной организации.
Вышинский. Выходит, что Крестинский говорит здесь неправду и пытается отвертеться от связи с троцкистами?
Рыков. Он не только говорит неправду, а хочет спутать ту правду, которая здесь есть.
Вышинский. Обвиняемый Крестинский, вы слышали это?
Крестинский. Да, слышал.
Вышинский. Вы подтверждаете это?
Крестинский. Я не подтверждаю, что я говорил неправду, и не подтверждаю, что хочу спутать правду.
Вышинский. У меня вопрос к Крестинскому. Но вам известно было, что Рыков занят подпольной борьбой?
Крестинский. Нет.
Вышинский. Неизвестно?
Крестииский. То есть я знал об этом из тех сообщений, которые делались на пленуме Центрального Комитета.
Вышинский. Ах, только так.
Крестинский. Только так.
Вышинский. А как вы скажете, обвиняемый Рыков, он откуда должен был знать о ваших позициях в то время?
Рыков. Прежде всего, если на пленуме Центрального Комитета делается сообщение о нелегальной работе члена Центрального Комитета, то этот член Центрального Комитета перестает быть членом Центрального Комитета.
Мы по этому поводу имели разговоры с ним, разговоры достаточно откровенные для того, чтобы знать доподлинно, кто с кем разговаривает. По-моему это было в 1932—1933 годах, точных дат я не помню.
Вышинский. Обвиняемый Рыков, вы подтверждаете, что вам было известно, что Крестинский троцкист и член “право-троцкистского блока”?
Рыков. То есть в тот период такого полного блока не было, но что он член троцкистской организации, это так.
Вышинский. И он с вами вел разговоры?
Рыков. Он разговаривал со мной как член нелегальной организации.
Вышинский. Разговаривали о делах нелегального порядка?
Рыков. Разговаривали о нелегальных делах.
Вышинский. Вы утверждаете, что и Крестинскому известно было о ваших делах в нелегальной партии, а Крестинский отрицает это; выходит, что Рыков говорит теперь неправду, а вы, обвиняемый Крестинский, правду?
Крестинский. Я говорю правду.
Вышинский. А вы с какого времени начали говорить правду?
Крестинский. По этому делу?
Вышинский. Да.
Крестинский. Сегодня говорю правду.
Председательствующий. С двенадцати часов?
Крестинский. Да, на заседании суда.
Вышинский. Хорошо, значит это было с Рыковым и Крестинским. Дальше, обвиняемый Гринько, скажите, пожалуйста, вам известно было о том, что еще кто-нибудь из сидящих здесь на скамье подсудимых в тот период времени уже являлся участником вашей подпольной организации? Перечислите.
Гринько. Мне было известно об участии Бухарина.
Вышинский. Обвиняемый Бухарин, подтверждаете это?
Бухарин. Подтверждаю. Я усиливаю это, потому что однажды был у меня разговор с самим Гринько.
Гринько. Да, был.
Вышинский. Значит, правильно говорит Гринько?
Бухарин. Да.
Вышинский. Видите ли, я проверяю, потому что Крестинский говорит, что обвиняемый Гринько неправ.
Бухарин. Я внес эту поправку в целях просто уточнения, потому что речь идет не только о том, что он мог знать от Рыкова о моей подпольной работе, а у меня были свидания с Гринько непосредственно.
Гринько. Это было позже.
Затем мне было известно от Гамарника об участии Розенгольца и о прямой его связи.