Geum.ru

"Трилогия желания", книга вторая

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   42   43   44   45   46   47   48   49   ...   61

дням, а по часам, становясь во главе все новых и новых монополий, ибо

хищники помельче, у которых недоставало свободных средств, довольствуясь

крохами с барского стола, неизменно приглашали их в учредители. Между тем

среди широких слоев нации росло убеждение, что в верхах засела кучка

воротил - титанов без души и без сердца, стремящихся заковать народ в цепи

рабства. Жертвы нищеты и невежества, эти массы в конце концов ухватились

за программу одного западного политического деятеля, обещавшего им

избавление от всех зол, и с самозабвенной верой стали ее поддерживать. Сей

апостол, видя, что золота в обращении становится все меньше и меньше, что

деньги и кредиты нации забрала в свои руки горстка монополистов-банкиров,

орудующих в целях личной наживы, узрел спасение в том, чтобы увеличить

количество обращающихся денег, - это, как он считал, облегчит получение

кредита и снизит ссудный процент. Серебро, которым изобиловали недра

Америки, должно было чеканиться свободно, при этом государству надлежало

узаконить постоянный паритет обоих металлов, исходя из соотношения одной

весовой единицы золота к шестнадцати единицам серебра. Тогда меньшинство

никогда не сможет больше закабалить большинство при помощи денег.

Серебряной монеты будет столько, что ни центральным банкам, ни стоящим во

главе их финансовым воротилам уже не удастся установить свою власть над

денежным рынком. Это была, конечно, утопия, мечта сострадательного сердца,

но она породила ожесточенную борьбу за руководящие посты в правительстве.

Финансовая верхушка, страшась даже подумать о том, на что могли натолкнуть

народ теории новоявленного политического лидера, повела борьбу как с ним,

так и с теми элементами демократической партии, которые его поддерживали.

Рядовые члены обеих партий - те алчущие и жаждущие, которых всегда

попирала и та и другая сторона, - встретили его как ниспосланного небом

избавителя, нового Моисея, пришедшего вывести их из пустыни нищеты и

отчаяния. Горе политическому вождю, который проповедует новую доктрину

спасения и по мягкосердечию своему предлагает панацею от всех социальных

зол. Ему воистину уготован терновый венец.

Каупервуд, как и другие финансисты, относился враждебно к этой, по его

мнению, безумной идее - поддержания паритета между серебром и золотом

законодательным путем. Он называл это конфискацией, конфискацией богатства

немногих в пользу большинства. Превыше всего он опасался, как бы растущее

волнение не вылилось в открытую классовую борьбу, при которой вкладчики

обычно разбегаются и люди прячут деньги в кубышки. Он сразу стал

свертывать паруса, приобретая только самые верные бумаги, а менее надежные

начал исподволь сбывать с рук.

Но для текущих своих нужд Каупервуду приходилось порой занимать

довольно крупные суммы, и вскоре он заметил, что банки, связанные с его

противниками в Чикаго и других городах, соглашались выдавать ссуды под

залог его акций лишь при непременном условии погашения таковых по первому

требованию. Каупервуд шел на это, хотя и подозревал, что дело тут не

чисто, - видимо, Хэнд, Шрайхарт, Арнил и Мэррил намерены в трудную минуту

потребовать возврата всех ссуд и таким образом загнать его в тупик.

- Кажется, я понял, чего добивается эта шайка, - сказал он как-то

Эддисону. - Только они не на того напали, меня не так-то легко захватить

врасплох.

Каупервуд не ошибся в своих подозрениях. Еще в самом начале агитации за

свободную чеканку серебра, задолго до того, как разразилась буря,

Шрайхарт, Хэнд и Мэррил, следя за каждым шагом Каупервуда через своих

агентов и маклеров, установили, что тот занимает где только можно - в

Нью-Йорке, в Лондоне, у некоторых чикагских банкиров.

- Сдается мне, - сказал как-то Шранхарт своему другу Арнилу, - что наш

приятель в долгу, как в шелку. Он зарвался. Это его строительство

надземных дорог поглотило слитком много капитала. Осенью предстоят новые

выборы, и он знает, что мы будем бороться беспощадно. На электрификацию

старых линии ему опять-таки потребуются деньги. Если бы только узнать, как

у него обстоят дела и кому и сколько он задолжал, можно было бы, пожалуй,

что-нибудь предпринять.

- Он несомненно запутался, - согласился Арнил. - История с чеканкой

серебра уже сказывается на бирже - бумаги идут туго, а деньги в цене. Я

считаю, что наши здешние банки должны давать ему по онкольным ссудам

сколько он ни попросит. А когда придет время, мы прижмем его к стене.

Хорошо бы раздобыть еще где-нибудь его векселя.

Мистер Арнил произнес все это без тени раздражения или сарказма. В

трудную минуту, которая, быть может, уже не за горами, Каупервуду будет

обещано спасение, и его "спасут", при условии, что он навсегда покинет

Чикаго. А они, в неусыпной заботе о родном городе и добром имени властей

предержащих, отберут его собственность и станут управлять ею по своему

усмотрению.


На свое несчастье, в это самое время господа Хэнд, Шрайхарт и Арнил

сами оказались втянутыми в одну небольшую спекуляцию, для исхода которой

агитация за чеканку серебра могла оказаться роковой. Дело касалось такого

обыденного предмета, как спички, производство которых, подобно

производству многих других предметов первой необходимости, было

трестировано и приносило громадные барыши. Акции "Американской спички" уже

котировались на всех биржах, и курс их - сто двадцать долларов - держался

стойко.

Гениальная идея объединить все спичечные фирмы в одну всеамериканскую

спичечную монополию зародилась в мозгу двух приятелей, владельцев

банкирско-маклерской конторы, господ Хэлла и Стэкпола. Мистер Финеас Хэлл,

тщедушный, похожий на хорька и очень расчетливый человечек, с жидкой

порослью песочно-серых волос и всегда прищуренным правым глазом - одно

веко у него было частично парализовано, - имел несколько необычный, порою

даже зловещий вид.

Его компаньон, мистер Бенони Стэкпол, в прошлом возница в Арканзасе, а

затем барышник, мужчина огромного роста, тучный, хитрый и отважный,

отличался недюжинной силой воли и деловитостью. Не такой дальновидный, как

Арнил, Хэнд и Мэррил, он тем не менее был достаточно ловок и

изобретателен. В погоню за богатством он пустился уже немолодым человеком

и теперь из кожи вон лез, чтобы привести в исполнение план, который

разработал с помощью Хэлла. Вдохновляемые мыслью о будущем богатстве, они

завладели контрольным пакетом акций в одной спичечной компании, что

позволило им вступить в переговоры с владельцами других фирм. Патенты и

секреты производства, составлявшие собственность отдельных компаний,

переходили в их руки, расширялось производство и сбыт.

Но для осуществления замысла Стэкпола и Хэлла требовались средства

несравненно большие, чем те, которыми они располагали. Оба были уроженцами

Западных штатов и потому прежде всего стали искать поддержки у западного

капитала. Они обратились к Хэнду, Шрайхарту, Арнилу и Мэррилу, и солидные

пакеты акций по ценам много ниже номинала перешли в руки этих господ. С

помощью полученных таким путем средств объединение спичечных предприятий

подвигалось весьма успешно. Патенты скупались направо и налево;

"Американской спичке" предстояло в недалеком будущем заполонить Европу, а

там, быть может, подчинить себе и мировой рынок. Тем временем высоким

покровителям Хэлла и Стэкпола, каждому в отдельности и всем вместе, пришло

в голову взвинтить курс акций, приобретенных ими по сорока пяти долларов

за штуку и теперь уже продававшихся на бирже по ста двадцати, до трехсот

долларов; если мечты о монополии сбудутся, такое повышение вполне

оправдано. А если у них и окажется некоторый излишек акций спичечного

треста, - положение которого казалось тогда прочным, а виды на будущее

блестящими, - то это им никак не повредит. И вот они втихомолку стали

скупать "Американскую спичку", надеясь в скором времени нажить большие

деньги на повышении курса.

Однако такая игра никогда не остается тайной для других финансистов.

Кое-кто из крупных биржевиков скоро прослышал, что ожидается резкое

повышение акций "Американской спички". Каупервуд узнал об этом от

Эддисона, хорошо осведомленного обо всех биржевых слухах и сплетнях, и оба

они закупили акций на крупную сумму, но с таким расчетом, чтобы в любой

момент без труда продать их и даже кое-что на этом заработать. В

последующие восемь месяцев акции "Американской спички" медленно и

неуклонно повышались в цене, достигли внушительной цифры в двести долларов

и полезли дальше вверх. Когда курс стоял на двухстах двадцати, Эддисон и

Каупервуд продали свои бумаги, заработав на этой операции около миллиона.

Между тем на горизонте собиралась давно ожидаемая гроза; сначала это

было крохотное облачко, которое к концу тысяча восемьсот девяносто пятого

года превратилось в грозную тучу, а к весне девяносто шестого эта туча

зловещей пеленой закрыла полнеба, готовая вот-вот разразиться бурей. После

того как в июле на пост президента Соединенных Штатов была выдвинута

кандидатура "апостола свободной чеканки серебра", консервативные элементы

и финансовые круги охватил страх. То, что Каупервуд предусмотрительно

сделал больше года назад, другие, менее дальновидные дельцы, от штата Мэн

до Калифорнии и от Мексиканского залива до Канады, принялись второпях

делать сейчас. Вклады изымались из банков, неустойчивые и ненадежные

бумаги выбрасывались на рынок. Шрайхарт, Арнил, Хэнд и Мэррил внезапно

поняли, что попали впросак со своими огромными капиталовложениями в

"Американскую спичку". Имея на руках эти акции, которые выпускались на

миллионные суммы, они вынуждены будут либо поддерживать курс, либо

реализовать их с большим для себя убытком. Так как многим акционерам

"Американской спички" понадобились теперь наличные деньги, то со всех

концов страны посыпались телеграфные распоряжения продавать акции на

чикагской бирже, где они были впервые пущены в продажу и где на них,

по-видимому, существовал спрос. Инициаторы спекуляции после ряда совещаний

сочли за благо поддерживать курс. Господам Хэллу и Стэкполу, официально

возглавлявшим трест, было дано указание покупать, а те в свою очередь

обратились к основным акционерам с предложением взять свою долю

дополнительных акций, пропорциональную вложениям. Хэнд, Шрайхарт, Арнил и

Мэррил, не в силах справиться с растущим потоком акций, которые они должны

были принимать по двести двадцать долларов, стали спешно закладывать их в

банках по сто пятьдесят долларов и этими деньгами расплачивались за

дополнительные партии, от которых не могли отказаться.

В результате зависимые от них банки оказались загруженными до отказа,

над многими нависла угроза краха. Принимать эти акции в заклад они были

уже не в состоянии.

- Нет, нет и нет! - решительно заявил Хэнд по телефону Финеасу Хэллу. -

Я не могу рисковать больше ни одним долларом. Не могу и не хочу. Ваш план

превосходен. Я не хуже вашего понимаю все его выгоды. Но с меня

достаточно. Не сегодня - завтра разразится финансовый кризис. Потому-то

биржа и наводнена бумагами. Я готов ограждать свои интересы, но всему есть

предел. Повторяю: ни одна акция из тех, что у меня сейчас имеются, на

рынок не попадет, но больше сделать я ничего не могу. Пусть остальные

участники соглашения защищаются, как умеют. У меня есть другие, не менее

важные дела, чем "Американская спичка", мне надо подумать и о них.

Разговор с мистером Шрайхартом увенчался не большим успехом. Поглаживая

жесткие черные усы, Шрайхарт уже прикидывал в уме, не лучше ли, пока не

поздно, отступить, выручив за свои акции сколько удастся. Но он боялся

гнева Хэнда и Мэррила, в случае если по его вине "Американская спичка"

покатится вниз и на чикагской бирже возникнет паника. Это был рискованный

шаг. Арнил и Мэррил в конце концов согласились держать имевшиеся у них

акции, но наотрез отказались принять еще хотя бы одну; будь что будет.

Попав в такую передрягу, оба почтенных джентльмена - Хэлл и Стэкпол -

естественно приуныли. Значительно менее богатые, чем их высокие

покровители, они могли потерять на этом все свое состояние. А в бурю

хороша любая гавань. И вот Бенони Стэкпол явился в контору Каупервуда. Он

испробовал уже все средства, а из крупных чикагских капиталистов Каупервуд

был единственным, не участвовавшим в афере с "Американской спичкой". В

самом начале, когда Стэкпол еще только вел переговоры с Хэндом и

Шрайхартом, те, правда, сказали ему, что отказываются участвовать в деле,

если к нему будет привлечен Каупервуд. Но это было больше года назад, а

кроме того, Хэнд и Шрайхарт теперь отстранились, бросив его с компаньоном

на произвол судьбы. Они не могут быть на него в претензии, если он

обратится к Каупервуду, - лишь бы тот не подвел. Стэкпол был высокого

роста - шести с лишком футов - и весил двести тридцать фунтов. Он предстал

перед Каупервудом в соломенной шляпе, коричневом полотняном костюме (стоял

конец июля), с веером из пальмового листа в одной руке и небольшим кожаным

саквояжем, в котором лежали злополучные акции, - в другой. Пот лил с него

градом, и мысли были самые мрачные. Ему грозило банкротство - ужасающее

банкротство. Если акции "Американской спички" упадут ниже двухсот,

придется закрывать свою банкирско-маклерскую контору, - у него с Хэллом

столько акций на руках, что дефицит их составит двадцать миллионов

долларов. А Хэнд, Шрайхарт, Арнил и Мэррил все вместе потеряют миллионов

шесть-восемь. Местные банки тоже, конечно, пострадают, но не очень сильно,

ибо, принимая в заклад "Американскую спичку" по сто пятьдесят долларов за

акцию, они могут потерять только разницу между этой цифрой и той ценой, до

которой акции упадут.

Каупервуд не без иронии взглянул на входившего Стэкпола: он

догадывался, что привело сюда этого джентльмена. Еще несколько дней назад

в разговоре с Эддисоном он предсказал крушение "Американской спички".

- Мистер Каупервуд, в этом саквояже у меня пятнадцать тысяч акций

"Американской спички", - начал Стэкпол. - Стоимость их по номиналу один

миллион пятьсот тысяч долларов, по сегодняшнему курсу - три миллиона

триста, но настоящая их цена триста долларов за штуку, если не больше. Не

знаю, насколько внимательно вы следили за развитием треста "Американская

спичка". Нам принадлежат все патенты на новые усовершенствованные машины,

значительно повышающие производительность труда. Более того, на этих днях

мы заключаем договоры с Францией и с Италией на право пользования нашими

машинами и технологическими процессами, за это они будут платить нам по

миллиону долларов ежегодно. Мы ведем также переговоры с Австрией и

Англией. На очереди другие страны. Не сомневаюсь, что Американский

спичечный трест будет снабжать своими спичками весь мир, вне зависимости

от того, останусь я во главе его или нет. Но агитация за чеканку серебра

застигла нас, что называется, в открытом море, и нам сейчас не легко будет

перебороть шторм. Вступая с кем-нибудь в деловые отношения, я всегда

предпочитаю быть откровенным и хочу сказать вам начистоту, как обстоит

дело. Если нам удастся благополучно выбраться из этого переплета,

вызванного агитацией за серебро, то можно поручиться, что к концу года

наши акции будут стоить триста долларов. Так вот, я предлагаю их вам по

сто пятьдесят, при одном условии: до декабря не выбрасывать их на рынок.

Или же, если вы не можете взять на себя такого обязательства (тут Стэкпол

замолчал и впился глазами в непроницаемое лицо Каупервуда), тогда, может

быть, вы ссудите мне по ста пятидесяти долларов за акцию сроком самое

малое на тридцать дней, из десяти, пятнадцати или сколько найдете нужным

процентов.

При этом новом доказательстве изменчивости и непрочности всего земного

Каупервуд задумался и, сложив руки, стал вертеть большими пальцами. Жизнь

поистине полна превратностей, а тут представлялся долгожданный случай

отплатить тем, кто преследовал его. Если взять акции в залог по сто

пятьдесят и быстро по частям распродать их по двести двадцать или даже

дешевле, "Американская спичка" вылетит в трубу. А когда курс упадет до ста

пятидесяти или ниже, можно будет по дешевке снова скупить их, положить в

карман разницу, завершить сделку с мистером Стэкполом, получив с него еще

проценты, и улыбнуться, как улыбается сытый кот в детской сказке. Все это

было проще простого и требовало не больше усилий, чем сидеть вот так и

вертеть большими пальцами.

- А разрешите узнать, кто из чикагских дельцов, кроме вас и мистера

Хэлла, поддерживал эти бумаги? - учтиво осведомился он. - Я, конечно,

догадываюсь, но все же хотелось бы знать наверное.

- Отчего же, отчего же, пожалуйста, - с готовностью отвечал Стэкпол. -

Мистер Хэнд, мистер Шрайхарт, мистер Арнил и мистер Мэррил.

- Так я и предполагал, - небрежно заметил Каупервуд. - И что же, они не

в состоянии взять у вас эти акции? Загрузились до отказа?

- Загрузились, - уныло подтвердил Стэкпол. - Но если вы примете эти

акции у меня в залог, мне придется поставить условием, чтобы ни одна не

попала на рынок. Во всяком случае до тех пор, пока я сам не откажусь

выполнить свои обязательства. Я знаю, что вы не в ладах с мистером Хэндом

и другими джентльменами, которых я назвал. Но, как я уже говорил, -

повторяю, я совершенно с вами откровенен, - положение у меня сейчас

безвыходное, а в бурю хороша любая гавань. Если вы согласитесь меня

выручить, я приму любые ваши условия и никогда не забуду оказанного мне

одолжения.

С этими словами Стэкпол раскрыл саквояж и стал одну за другой

выкладывать на стол перед Каупервудом желто-зеленые продолговатые пачки,

туго перетянутые толстой резинкой. В каждой было по тысяче акций.

Каупервуд взял одну из них и, как бы в раздумье, взвесил на руке.

- Очень сожалею, мистер Стэкпол, - сказал он, наконец, огорченным

голосом, притворяясь, что пришел к какому-то решению, - но я не смогу быть

вам полезен. Мне самому сейчас предстоят большие платежи, да и вообще я на

бирже играю редко. К джентльменам, которых вы сейчас назвали, я не питаю

никакого зла. На всех не угодишь. Я бы, конечно, мог, если б захотел,

взять у вас эти акции, дать вам денег, а завтра же спустить их на бирже,

но я этого делать не собираюсь. Я бы рад вас выручить, и, будь у меня

возможность продержать ваши бумаги у себя три или четыре месяца, я бы

охотно на это пошел. Но обстоятельства сложились так... - Каупервуд с

сокрушенным видом поднял брови. - Вы побывали у всех банкиров в городе?

- У всех без исключения.

- И что же, никто не может прийти вам на помощь?

- При теперешнем положении дел они не в состоянии взять больше ни одной

акции.

- Печально. Мне очень жаль, мистер Стэкпол. Постоите, а вы случайно не

знакомы с мистером Милардом Бэйли или с мистером Эдвином Кафратом?

- Нет, не знаком, - ответил Стэкпол, перед которым вновь забрезжила

надежда.

- И Бэйли и Кафрат значительно богаче, чем многие предполагают. У них

часто бывают на руках крупные суммы. Почему бы вам не попытать счастья у

них? А то есть еще мой приятель Видера. Я не знаю, правда, как у него

сейчас с деньгами. Но вы всегда можете застать его в банке Двенадцатого

района. Весьма возможно, что он захочет взять часть акций. Состояние у

него порядочное, больше, чем некоторые думают. Удивительно, как это вас

никто к ним не направил. (Без указания Каупервуда ни Бэйли, ни Кафрат, ни

Видера не взяли бы у Стэкпола ни единой акции, но тот, разумеется, не мог

этого знать. Мало кому было известно, что они связаны с Каупервудом.)

- Я вам чрезвычайно признателен и непременно побываю у них, - заверил