Предисловие Марии Штейнер. Первая лекция

Вид материала

Лекция

Подобный материал:

• Томас Гэд предисловие Ричарда Брэнсона 4d брэндинг, 3576.37kb.
• Юрий Александрович Власов Первая лекция, 258.34kb.
• Рождество Пресвятой Девы Марии. Первая заповедь закон, 90.66kb.
• Краткая история биодинамики, 522.32kb.
• И в настоящем Предисловие Следуюшие изложение, 823.95kb.
• Первая лекция. Введение 6 Вторая лекция, 30.95kb.
• О. А. Коваль Содержание Предисловие положение об основании первая лекция, 3336.36kb.
• Девять лекций, прочитанных в Дорнахе с 18 октября по 3 ноября 1918 г. Перевод О. Погибина, 2932.18kb.
• Предисловие, 1236.83kb.
• Жизнь Марии Кюри вдохновила многих кинематографистов решение, 838.31kb.

красный


Английский физик Ньютон (сноска 186), о котором я тоже уже рассказывал, говорил просто: тела притягиваются друг к другу, одно тело притягивает другое. Это воззрение не является истинно материалистическим так как одно дело, когда человеку надо что-то схватить и притянуть, и другое, если подобное происходит без посредства материи. С материалистическими воззрениями (того времени – прим. перев.) нельзя было удовлетворительно увязать факт притяжения Землей Луны. Но в пору моей юности материализм как раз находился в расцвете. Тут можно сказать, что сам он сушит человека, делает его блеклым, но можно констатировать и то, что он расцветал. Тогда люди говорили так: неправда, Земля не может притягивать Луну, ведь у нее нет рук, чтобы ее притягивать. Это невозможно. Поэтому они говорили: повсюду находится мировой эфир (см. рис. стр. 186). То, что я обозначил красным, это мировой эфир; он состоит из исключительно мелких зерен, ничтожно малых зерен. И эти ничтожно малые зерна толкают здесь, толкают здесь (показывается на рис.), причем чем ближе к середине, тем сильнее и сильнее они толкают. Если здесь находятся два тела, Земля и Луна, и подталкивание с внешней стороны оказывается сильнее, чем подталкивание изнутри (см. стрелка с внешней стороны и стрелка изнутри Земли), то это равносильно притягиванию двух тел. Итак, силу тяготения, силу тяжести объясняли этими производимыми извне толчками.

Я даже передать не могу, какие познавательные страдания пережил я однажды в связи с этим вопросом. С двенадцати до восемнадцати лет меня грызли сомнения: притягивает ли Земля Луну, или же Луна подталкивается к Земле? Ведь, не правда ли, предлагаемые в данном случае аргументы по большей части не глупы, даже разумны. Но в них уже заключен известный релятивизм, элементы теории относительности. Спрашивается: имеется ли здесь в наличии нечто абсолютное, или все это тоже относительно? Может быть, действительно все равно Земля ли притягивает Луну, или Луна подталкивается к Земле? А может быть, вообще невозможно разрешить этот вопрос. Видите ли, люди ведь очень много раздумывали над этой проблемой. Вот что мне хотелось бы сказать об этом: в то время люди по крайней мере придерживались того, что кроме видимой материи, видимого вещества существует эфир. Эфир бы необходим им (для объяснения) ибо, что должно толкать, если не зерна эфира! Когда впервые Эйнштейн описывал в качестве относительного движения, он мыслил как происходящее в пространстве, заполненном эфиром. Но тут до него дошло: черт возьми! Если движение чисто релятивно, то нет никакой необходимости в существовании этого эфира. Не надо ничего толкать, ничего тянуть. Решить этот вопрос обо всем этом в принципе невозможно. Следовательно, пространство вполне может быть пустым.

Так по ходу времени возникли, в сущности, две эйнштейновских теории. Они исходят от одного лица. Ранний Эйнштейн описывал все в своих книгах так, как если бы мир был наполнен эфиром. Затем он довел свою теорию относительности, до того, чтобы сказать: пространство пустое. Теория относительности ничего не говорит об эфире, так как ей неизвестно, есть ли он. Эйнштейн порой приводит гротескные примеры. Так он говорит: пусть здесь находится Земля, а здесь – какое-то дерево, на которое я залезаю; здесь я срываются и падаю вниз, - вам, вероятно, доводилось переживать подобные явления; я, по крайней мере, в детстве переживал частенько. Я лазил по деревьям, срывался и падал вниз, - итак, Эйнштейн говорит: ну конечно, Земля притягивает меня. У меня есть вес. Он возникает вследствие силы тяжести, в ином случае я бы оставался в воздухе и барахтался там, - если бы Земля не притягивала меня. Однако, Эйнштейн считает, что всего этого говорить нельзя, он мыслит следующем образом: допустим, что здесь снова находится Земля и я стою наверху башни, - вот здесь я нахожусь, но я нахожусь не на вольном воздухе, а стою внутри ящика, который сверху подвешен на веревке. Если бы теперь я в своем ящике стал падать с башни вниз, то по отношению к стенкам (ящика) для меня бы ничего не изменилось. Я бы не замечал движения, ведь стенки ящика двигались бы вместе со мной. Вот, черт возьми, уж тут-то я никак не могу сказать: то ли вверху опускают веревку, на которой висит ящик, где я сижу, и я в ящике опускаюсь вниз, поскольку кто-то сверху меня опускает, то ли я опускаюсь вниз так как ящик оторвался, и меня притягивает Земля. Решить это я не могу. Я не знаю, то ли меня спускают, то ли Земля меня притягивает.

Однако, с этим примером, выбранным Эйнштейном, дело обстоит так же, как и с одним опытом, который всегда демонстрируют во всех школах. Детям объясняют, как возникла планетная система, что сначала была туманность и из этой туманности отделились планеты. В середине же осталось одно Солнце. Говорят так: все это можно легко доказать. Берут небольшую каплю масла, плавающую в воде, в середину капли вставляют листок картона, одетый на иглу и все это вращают в воде. Вскоре от большой капли отделяются маленькие капельки и вот крошечная планетная система готова. То же самое должно было происходить и в Космосе. Когда-то здесь была туманность; отделились планеты, а Солнце осталось в середине. Кто же станет возражать, если он и по сей день может это увидеть (в опыте) с масляной каплей! – Однако, при этом упускают одну мелочь, господа; упускают то, что ведь это я должен стоять здесь и вращать (иглу), если я в качестве господина учителя демонстрирую все это перед детьми! Если же я не буду вращать (иглу), то никакой маленькой планетной системы из масляных капель не выйдет! Итак, - господину учителю следовало бы сказать детям, - что некий великий господин Учитель, преогромнейший господин учитель должен был бы находиться здесь, снаружи (во Вселенной) и вращать всю эту механику. Только тогда пример был бы состоятельным, завершенным. Так и Эйнштейну следовало бы, если бы он мыслил в полном соответствие с реальностью, - если бы он вообще подошел к тому, чтобы развивать подобные мысли, - следовало допустить, что некто сверху управляет веревкой. Это совершенно необходимо. В ином случае вы не можете сказать: все равно, как я спускаюсь вниз, то ли меня спускают, то ли я лечу кувырком; тогда кто-то должен быть наверху. Следовательно, приводя такой пример, Эйнштейну следовало бы сразу же подумать: так кто же держит веревку? Эйнштейн этого не сделал, потому что современный материализм не позволил ему это сделать. Поэтому выдуманный им пример не имеет под собой никакой реальности, тут и выдумать-то ничего нельзя, такое просто невозможно помыслить.

С этим связано кое-что другое. Представьте себе, господа, что здесь находится гора. Тут находится Фрейбург в Брейсгау (природный район в Германии – прим. перев.) На горе я ставлю пушку, выстрел которой можно при желании услышать даже в Оффенбурге. Но вы услышите выстрел с опозданием. Если один установит время, когда он услышал выстрел во Фрейбурге, и когда кто-то услышал его в Оффенбурге, то в показаниях часов обнаружится разница. Звуку требуется некоторое время, чтобы из Фрейбурга дойти до Оффенбурга.

Видите ли, эта история используется в так называемой теории относительности. Там говорится: допустим, я стою и слушаю, когда донесется выстрел, не в Оффенбурге, но сначала во Фрейбурге. Тут я слышу выстрел сразу же, как только он произведен. Теперь еду в железнодорожном поезде по направлению из Фрейбурга в Оффенбург. Из-за того, что я отъехал часть пути от Фрейбурга, я слышу этот выстрел уже немного позже, чем он произведен. Еще ближе к Оффенбургу – еще позднее; еще ближе – еще позднее.

Но длится это лишь до тех пор, пока вы едете медленнее, чем распространяется звук. Если звук распространяется из Фрейбурга в Оффенбург, то что произошло бы тогда? Если бы вы ехали столь же быстро с той же самой скоростью, какую имеет звук: вы бы приехали в Оффенбург, но звука так бы и не услышали, он бы убежал от вас. Если бы вы ехали точно с такой же скоростью, то вы бы никогда не услышали звука, он бы убегал от вас, когда вы должны были бы его услышать. Вы должны были бы услышать его, но его здесь уже больше нет. Эти люди говорят: черт возьми, правильно, что звука больше не слышно, если движешься с точно такой же скоростью, как сам звук! Но что же произойдет, если двигаться еще быстрее, чем звук? Если двигаться медленнее, звук будет услышан позднее; если двигаться со скоростью звука, его совсем не будет слышно. Если же двигаться скорое, человек услышит звук раньше, чем он раздался! Эти люди говорят, что это вполне естественно, это верная мысль. Если вы, следовательно, в Оффенбурге услышите звук на две секунды позже, двигаясь медленнее, чем звук, то вы совсем не услышите звука, если будете двигаться с той же самой скоростью, что и звук. Если же вы двигаетесь быстрее, чем звук, то вы услышите его на две секунды раньше, чем он раздается во Фрейбурге! Мне хотелось бы пригласить вас услышать, действительно услышать звук, еще до того, как он раздастся во Фрейбурге! Вы могли бы убедиться, услышите ли вы его раньше, даже если мчитесь так быстро.

Другое возражение состоит вот в чем: я хотел бы спросить, как вы будете выглядеть, двигаясь так быстро или еще быстрее, чем звук! (В настоящее время звуковой барьер давно преодолен, но его преодоление сопряжено с опасностью, и летчику или космонавту необходима специальная подготовка и амортизационные устройства и т.п., иначе он действительно будет выглядеть не лучшим образом – прим. перев.)

Что же отсюда следует? Отсюда следует, что не придерживаясь действительности можно придумать все, что угодно. С этой теорией относительности дошли до утверждения, что человек слышит звук раньше, чем звук раздался. (Смех в зале). Придумывать такие вещи отлично, но произойти такое не может. Вот в чем, как видите, состоит разница! Люди сегодня занимающиеся наукой, хотят главным образом логично мыслить: Эйнштейн мыслит удивительно логично. Но логичное еще не есть действительное. В своем мышлении надо иметь два качества: во-первых, теория должна быть логичной, а во-вторых, она должна соответствовать действительности. Надо уметь жить в действительном. Тогда человеку не придется придумывать ящик, который на веревке тянут вверх и вниз. Тогда не придется думать о часах, которые летают со скоростью света в мировом пространстве да еще возвращаются назад. Тогда не придется выдумывать парня, который движется быстрее звука и оттого слышит этот звук раньше, чем он раздался. Многое, господа, что в настоящее время преподносится вам в книгах как достижения, выдумано прекрасно, но в действительности проку от них нет.

Можно сказать так: теория относительности Эйнштейна разумна и для определенной части мира правомерна, но если ориентироваться на реальность, он едва ли применима. Ведь из теории относительности мы никогда не узнаем, почему человек так страшно устает на пути в Базель, пусть даже он и не может сказать, он ли идет в Базель, или Базель идет к нему. Его усталость было бы невозможно объяснить, если бы Базель шел ему навстречу, к тому же почему я должен передвигать свои ноги, когда иду; я мог бы стоять на месте, мог бы просто ждать, пока Базель не придет ко мне! Вы видите, все эти вещи показывают лишь то, что недостаточно разумно и правильно мыслить, но этому необходимо добавить нечто другое: надо быть в средоточии жизни, надо судить о вещах в соответствии с жизнью.

Вот то, что я хотел сказать вам сегодня о теории относительности. Она произвела большую сенсацию, но, как сказано, люди понимают ее мало, в ином случае они бы уже мысленно разобрались с этой проблемой.

Итак, в ближайшую субботу продолжим.