Доклад К. Ясперса «Философия и наука»

Вид материала

Доклад

Подобный материал:

• Философия, 253.2kb.
• Т. А. Сулейменов Курс лекции по философии Шымкент-2010 г. 1-лекция, 1988.6kb.
• Книга 4: Философия XX в уч для вузов, 10293.67kb.
• С. В. Булярский Принято на зас каф философии и политологии 4 апреля 2000 г., протокол, 128.66kb.
• Ф-программа вступительного экзамена в аспирантуру Утверждаю, 664.78kb.
• В. И. Философия откровения. Т. Спб.: Наука, 2002 480 с. Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг, 4843.84kb.
• Отчет о нир в 2009/2010 гг. Дементьевой Екатерины Александровны, 170.97kb.
• 1. Философия, её роль в жизни человека, 850.78kb.
• М. В. Ломоносова Химический факультет Физика и Философия реферат, 305.76kb.
• Вопросы к кандидатскому минимуму по дисциплине «История и философия науки», 56.66kb.

Истина философии и истина науки.

Доклад К.Ясперса «Философия и наука»¹ был зачитан им в 1948 г. в Базельском университете, куда он незадолго до того перешел из Гейдельберга. То, что Ясперс покинул Германию ради Швейцарии (а в дальнейшем и стал гражданином альпийской республики) связано с целым рядом обстоятельств личного характера. Достаточно указать на то, что ему было чрезвычайно трудно работать вместе с профессорами и доцентами, которые еще несколько лет назад были членами НСДАП и писали соответствующие тексты. Доклад посвящен тем проблемам, которые находились в центре внимания Ясперса в то время, когда он, будучи отставленным от преподавания в 1938 г., продолжал напряженно работать. Помимо публицистики («Вопрос о вине», новое издание «Идеи университета») в 1946 г. вышло целиком переработанное и втрое увеличившееся по объему 4-е издание «Общей психопатологии»; через год выходит его фундаментальная работа «Об истине. Философская логика»; в 1948 г. появляется «Философская вера», а в 1949 – «Об истоке и цели истории». Многие современники обратили внимание на то, что в послевоенных работах Ясперса хотя и не пересмотрена экзистенциальная философия начала 30-х гг., но акценты расставлены иначе. В известной степени это относится и к его взглядам на науку и технику.

Разумеется, Ясперс никогда не был «иррационалистом» и «антисциентистом». В отличие от большинства своих коллег-философов, он не просто хорошо был знаком с научными теориями, но и сам был видным ученым. Проучившись полтора года на юридическом факультете, он закончил медицинский, а потом несколько лет занимался научной работой, защитил обе свои диссертации (Promotion, Habilitation) по психологии. Вышедшая в 1913 г. «Общая психопатология» была признана крупным вкладом в психологию и психиатрию². Более того, уже в силу предмета своей научной работы, Ясперсу пришлось уделить значительное внимание проблемам методологии естественных и гуманитарных наук. Как его критика «мифологии мозга» (Hirnmythologie) и концепций бессознательного психического той эпохи, так и применение наработок феноменологической психологии к психиатрии доныне заслуживают внимания. Понимание наук о человеке у Ясперса сформировалось под немалым влиянием М.Вебера, которого трудно причислить к «иррационалистам». Наряду с Кьеркегором и Ницше, Ясперс всегда относил к своим «духовным отцам» и Канта, и Спинозу.

Тем не менее, в послевоенных работах он куда четче, чем ранее, различает науку как таковую и выступающую как «служанка науки» философию. К последней его отношение ничуть не изменилось, и в докладе это отношение к неокантианству, феноменологии Гуссерля и, в особенности, к логическому эмпиризму, выражено со всей возможной ясностью. Еще отчетливее выражено его неприятие марксизма, в котором ограниченная правомерность экономических теорий смешивается с претензией на тотальное знание исторического процесса и с «экзистенциальной истиной» участника борьбы за бесклассовое коммунистическое общество. То же самое Ясперс еще в 30-е гг. писал и о расовой теории, и о психоанализе³. В целом, его оценки марксизма и психоанализа сзодны с оценками К.Поппера; если иметь в виду исключительно естествознание, представления о науке обоих этих философов окажутся чрезвычайно близкими⁴. Отличия связаны с тем, что для Ясперса изобретение какой бы то ни было «философии науки» является абсурдным занятием. Философия лежит за пределами научного познания, она и «больше», и «меньше» науки. В докладе в краткой форме изложены основные тезисы трактата «Об истине»: научная истина опирается на опыт, она принудительна, но она зависит от исторически изменчивых предпосылок, а потому сама она завтра может превратиться если не в ложь, то в полуправду и будет забыта; философская истина вневременна, безусловна для ее исповедующего, беспредпосылочна, но она связана с тем опытом, который Ясперс именовал «философской верой». Можно сказать, что Ясперс выдвигает обновленную версию средневековой теории «двух истин». Кантовское различение мышления и познания (мыслить мы можем и непознаваемую вещь в себе) лежит в основе дистинкции науки и философии. При этом философия есть высший в сравнении с наукой опыт мышления: наука есть лишь одна из разновидностей применения мысли к действительности, философия соприродна человеку. Как он писал через несколько лет: «Быть человеком означает быть мысля. Мысля, понимает человек свой мир и себя самого: он пробуждается. Мысля, связывается человек со своим истоком и целостностью бытия. Философия – способ, каковым человек сознает бытие и себя самого и каковым он в целом живет исходя из этого сознания. Поэтому философия является столь же древней, как сам человек»⁵.

Главный тезис доклада Ясперса сводится к тому, что и наука, и философия требуют «чистоты». Философия помогает науке избавляться от всякого рода псевдонаучных поделок; изгоняя философию, ученые обрекают себя на то, что тайком в их труды будет проникать далеко не лучшая философия. Однако некая «царица наук» сегодня может быть только несостоятельной и пустой метафизикой. В свою очередь, философия должна отречься от прежних претензий на тотальное знание. Даже если далеко не все философы 17-18 вв. соответствовали рисуемой Ясперсом картине «науки наук» (как быть с Юмом, не говоря уж о Паскале?), он ничуть не менее неопозитивистов отвергает метафизику.

Доклад был произнесен 60 лет назад. Изменилось ли что-либо во взаимоотношениях науки и философии? Главным изменением можно считать то, что философию еще более потеснили чрезвычайно разросшиеся науки о человеке. Специализация наук сделалась еще более глубокой. Сегодняшний ученый все больше знает о все меньшей предметной области. Если 60 лет назад средний европейский естествоиспытатель имел за спиной неплохую гуманитарную выучку в гимназии, то сегодня о Платоне и Канте он в лучшем случае что-то когда-то слышал. Иными словами, «очищение» науки от философии шло весьма успешно, но результат его вряд ли порадовал бы Ясперса. При этом большинство естествоиспытателей (да и большинство представителей социальных наук) чаще всего исповедуют ту или иную разновидность наивного реализма или материализма. Это и неудивительно, поскольку «чистая наука» в изображении Ясперса, строго говоря, невозможна. Весь корпус современного естествознания опирается на некоторое число постулатов, к которым относятся реальность внешнего мира, его структурность, непрерывность и т.п.⁶. Научное сообщество с равнодушием относится к экзотическим для него доктринам, вроде «деконструкции» или феминистской квантовой физики. Поэтому, хотя в самой философии возникали и исчезали новые разновидности сциентизма и антисциентизма, на научное сообщество эти философские дебаты не оказали сколько-нибудь серьезного воздействия.

Философия также все более «очищается» от науки, поскольку в подавляющем большинстве своем философы просто не обладают соответствующей квалификацией. Если представители американской аналитической философии нередко компетентны в тех или иных разделах психофизиологии, генетики или даже computer science, то континентальные философы иногда неплохо разбираются в теориях историков и филологов. Как всегда, имеется некоторое число шарлатанов, которые либо владеют чудесной отмычкой от всех дверей, либо соревнуются с литераторами и устроителями «инсталляций». О происходящем на отечественных просторах лучше будет и не вспоминать, поскольку к огромной части публикуемого как философские сочинения лучше всего подходит заглавие шуточной книги немецкого гуманиста: «Письма темных людей».

Наконец, надежда Ясперса на то, что преподающие философию в университете профессора и доценты сохранят любознательность и почтение к науке, но в то же самое время будут хранителями прошлого философской мудрости (или «веры»), оправдалась лишь в некоторой степени. Во-первых, ни в США, ни в Западной Европе, философии практически не обучают на естественнонаучных, медицинских, инженерных и т.п. факультетах. Ей либо учили в лицее (гимназии), а потому не учат, либо не учили и не собираются учить. Она сохраняется как набор факультативных курсов, систематически ей обучают только самих философов. В США их учат презираемой Ясперсом логистике, в Европе почитаемой им истории философии; в обоих случаях удается воспроизводить философскую культуру хотя бы самих философов – требовать от факультетов большего вряд ли реально. В отличие от практически всех прежних времен, философы все чаще отождествляются с «гуманитариями», т.е. с непрактичными людьми, избравшими бесперспективные антикварные профессии – их можно оставить в покое, да и в школьных учителях есть нужда. Имеющуюся потребность в политической философии удовлетворяют политологи, выучившиеся настолько, что без труда противопоставят «тоталитаризму» либеральный символ веры.

Подводя итог, можно сказать, что отрекшаяся от претензий на «тотальное знание» философия все больше напоминает школы позднего эллинизма, в которых учат комментировать труды великих предшественников, а также «жизненной мудрости»; таковой может оказаться и идеологическая доктрина, и какой-нибудь модный вздор, выражающий некое «жизненное чувство». Очевидно, что Ясперс желал совсем другого. Собственно говоря, центральным можно считать следующий тезис доклада: в обозримом будущем настоящую философию будут создавать не профессора философских факультетов, а философски мыслящие ученые. Основанием технической цивилизации является наука, и до тех пор, пока характер этой цивилизации неизменен, философское знание будет выступать как составная часть научного познания. Вместе они отвечают на кантовский вопрос: «Что я могу знать?» Но так как человеческое существование не сводится к научному исследованию, на неизбежно возникающие и зачастую куда более важные вопросы («что я должен делать?», «на что смею надеяться?» и т.п.) будет отвечать именно философия.