Климент александрийский строматы книга пятая
| Вид материала | Книга |
- Климент александрийский строматы книга первая, 1513.21kb.
- 2. Мужи апостольские. Св. Климент Римский и его экклезиология, 2373kb.
- Е. В. Афонасин «строматы» климента александрийского, 993.19kb.
- План: Гелиоцентрическая система Мира Николая Коперника. Галелео Галилей и рождение, 234.93kb.
- Крайон. Книга четвертая путешествие домой майкл Томас и семь ангелов Роман-притча, 2806.34kb.
- Сергей Леонидович Тихвинский, академик ран interview with academician Sergey L. Tikhvinsky, 489.16kb.
- Пятая Банковская Конференция управление рисками, 287.13kb.
- Книга пятая. Пер с фр. Ю. Дубинин Изд. "Прогресс", 3868.16kb.
- Храма Христа Спасителя. Пленарное заседание, 172.95kb.
- Subject: Пятая международная конференция по когнитивной науке в Калининграде,, 88.45kb.
«Пророчество» Платона о Спасителе
(2) И разве не пророчество о спасении изрекает Платон во второй книге Государства? Действительно, в Писании сказано: «Удали праведников из среды нашей, ибо они помеха нам». (3) По Платону же: «Столь праведный человек подвергнется бичеванию, пытке на дыбе, на него наложат оковы, выжгут ему глаза и после всех этих злых мучений посадят на кол».4
Неантропоморфность Бога
(4) Последователь Сократа Антисфен, перефразируя слова Писания «Кому уподобите меня? – говорит Господь», пишет: «Бог ни с чем не сходен. Поэтому никакое изображение не в силах что-либо сказать о нем».5 (5) Эту же мысль выражает Ксенофонт Афинский: «Тот кто держит в стройном порядке всю вселенную, (...) этот Бог, великие деяния которого мы видим, остается незримым для нас. Имей в виду также, что Солнце, которое как будто всем видимо, не дозволяет однако людям пристально рассматривать его, но если кто вздумает дерзновенно взглянуть на него, у того оно отнимает зрение».1
(6) Кто телесными очами узрит бессмертного Бога,
небесного и истинного, обитающего в зените?
Ведь даже лучам Солнца не в силах противостоять
слабое человеческое зрение, –
прорицает Сивилла.2
(109, 1) Поэтому и Ксенофан из Колофона, уча о том, что Бог един и бестелесен, добавляет3
Один только Бог, меж богов и людей величайший,
Не схожий со смертными он ни ликом, ни разумом.
(2) И снова:
... люди мнят, что боги рождены,
ту же одежду имеют, и голос, и облик.
(3) И далее:
Если бы руки имели быки, или львы [или кони],
Чтоб рисовать или творить изваянья как люди,
Кони тогда на коней, а быки на быков бы похожих
Нарисовали богов, и тела их сваяли
Точно такими, каков у каждого облик.
(110, 1) Прислушаемся к словам лирика Вакхилида о божестве,
... которое безобразным
неподвластно недугам.
Безнаказанно и ни в чем не подобно людям.4
(2) Стоик Клеанф так рассуждает о Боге в одной из своих поэм5:
(3) Спрашиваете, какова природа блага? Выслушайте же!
Оно упорядоченно, справедливо, свято, благочестиво,
самовластно, полезно, красиво, приятно,
величаво, независимо, всегда пригодно,
бесстрашно, беспечально, спасительно, безболезненно,
выгодно, славно, непоколебимо, дружелюбно,
почитаемо, гармонично,
знаменито, скромно, внимательно, добросердечно,
ревностно, не стареющее, бескорыстно, неизменно.
(111, 1) Он же, косвенно порицая дьявольское идолопоклонство, добавляет:
Раб тот, кто присматривается к [людским] мнениям,
Как будто из них можно извлечь что-либо дельное.
(2) Действительно, учение о божестве не следует основывать на мнении большинства:
(3) ... Нет, не могу поверить, чтобы тайно,
повадкой уподобившись злодею,
К тебе сам Зевс под видом человека
прокрался в спальню, –
говорит Амфион Антиопе.1 (4) А Софокл2 еще более откровенен:
Сам Зевс спал с матерью его,
и не златым дождем иль в опереньи
фальшивом лебедя, но словно деву
Плевронскую, ее он забрюхатил,
как это может муж в расцвете сил.
(5) Далее он же, продолжая изображать в деталях невоздержанность Зевса, пишет:
(6) Немедля по ступеням к ложу девы
Направился прелюбодей,
И не притронувшись ни к пище, ни к питью.
Его порыв влечет сердечный к ложу,
И ночь раскрыла им любовные объятья.
(7) Но оставим театралам их глупости. Гераклит же пишет следующее: «Вот эту то речь, сущую вечно, люди не понимают прежде, чем выслушать, и выслушав однажды».3
(112, 1) Меланиппид лирик поет4:
Услышь меня отец, смертных удивленье,
Владыка вечной души.
(2) Великому Пармениду, как его называет Платон в Софисте, приписываются такие слова о божественном: «Множество знаков тому, что сущее не возникло и не подвержено гибели, целокупно, единородно, непоколебимо и нерожденно».2 (3) Гесиод же пишет3:
Ты царь, ты господин всем бессмертным,
силой с тобою кто же сравнится?
Дальнейшие примеры богословия поэтов и философов
(113, 1) По словам историка Гекатея4, автора повествований об Авраме и Египтянах, Софокл восклицает со сцены:
(2) Воистину едино божество,
Небес и широкой земли устроитель,
голубой стихии моря и могучих ветров.
Мы же, смертные, в заблуждениях
и немощи наших сердец стремясь к утешенью,
возводим идолов из камня и меди,
из злата и слоновой кости,
им праздники и жертвы посвящаем,
считая это благочестивым.
(114, 1) Еврипид говорит5:
Вверх взгляни в беспредельный эфир,
обнимающий землю влажными объятьями.
Имя ему Зевс, и он есть Бог.
(2) Он же пишет в Перите6:
О саморожденный,
оплетший эфирным кольцом всю природу,
ты окружен светом и ночным мраком,
и бесчисленным хороводом звезд.
(3) Саморожденное существо, произошедшее от самого себя – это творческий разум, остальное же – о космосе, где свет противостоит тьме. (4) Эсхилу сыну Евфориона принадлежат следующие многозначительные слова1:
Зевс – эфир, Зевс – земля, Зевс – небо,
Зевс – все сущее и все, что над ним.
(115, 1) Насколько мне известно, Платон упоминает следующие слова Гераклита: «Одно-единственное мудрое существо называться не желает и желает именем Зевса». (2) И еще: «Закон именно в том, чтобы повиноваться воле одного». (3) И, если угодно, «имеющий уши, да услышит» представлено Эфесцем в таком виде: «Те, кто слушали, но не поняли, подобны глухим. Присутствуя – отсутствуют, говорит о них пословица».2
(4) Но не желаете ли услышать мнения эллинов о едином первоначале? Тимей Локрский в своей книге О природе свидетельствует о следующем: «Единое начало всего не сотворено. Ибо, если бы оно было сотворено, то началом стало бы не оно, а то, которое сотворило это первое».3 (5) Но ведь подобное же истинное мнение вытекает из следующего положения: «Слушай Израиль, Господь Бог твой един есть и ему должно служить».4
(6) Смотрите! Это тот, кто всем открыт
ясно и недвусмысленно, –
говорит Сивилла.5
(116, 1) Гомер, не иначе как по божественному вдохновению, намекает на Отца и Сына6:
Если «никто» для чего же один так ревешь ты?
Но если болен, то воля на то Зевса, ее не избегнешь.
Нам же, Киклопам, нужды нет ни в Боге ни в Зевсе.
(2) И Орфей7, еще до него:
О сын великого Зевса, отец эгидоносного Зевса.
(3) Ксенократ Халкидонский, говоря о верхнем Зевсе и нижнем, подразумевал, очевидно, Отца и Сына.1 (4) Однако Гомер, хотя и почитая богов, изображает их подверженными человеческим страстям, в отличие от Эпикура, который вообще отказывается их почитать.2
(117, 1) Гомер, например, пишет3:
Что ты меня, о Пелид, уповая на быстрые ноги,
Смертный, преследуешь бога бессмертного, или доселе
Бога во мне не узнал.
(2) Действительно, смертному не дано уловить Бога силою рук или ног, увидеть или же, иными словами, осознать с помощью органов чувств. (3) «Кому уподобите вы Бога, какое подобие найдете Ему? – сказано в Писании, – (4) Идола выливает художник, или золотильщик покрывает его золотом...».4
(118, 1) Комический поэт Эпихарм5 очень явственно говорит о Логосе в книге Государство:
Человек нуждается в расчете(logismou~) и числе.
Мы живем числом и расчетом, вот что спасает людей.
(2) И далее:
Разум правит людьми как должно и всегда спасает.
(3) И затем:
Есть человеческий расчет, но и божественный разум.
Только разум человека от рожденья обращен к жизни,
А божественный – изначально сопутствует искусствам,
И один лишь учит людей тому, что им выгодно.
Ибо не человек изобрел искусство, но Бог,
Как и человеческий разум произошел от божественного.
(119, 1) Воистину Святой Дух так возвещает через Исаию: «К чему мне множество жертв ваших? – говорит Господь, – Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу». И немного далее: «Омойтесь, очиститесь, удалите злые деяния ваши из дум ваших».1 (2) А комический поэт Менандр2 говорит буквально так:
О Памфил, клянусь Зевсом, если иной
Приносит в жертву множество быков или козлов,
Или других животных, или какое творение рук,
Хламиду из золота или пурпура,
Или статуи из кости или берилла
И стремится таким путем привлечь Божию милость,
То он заблуждается своим пустым умом.
Он должен доказать, что он достойный муж,
Чтящий непорочность дев и чистоту супружества,
Не склонный к воровству или грабежу
Из-за страсти к богатству. О Памфил,
Бог все видит и недалеко от тебя.
(3) «Разве Я – Бог вблизи, а не Бог вдали? Может ли человек сотворить что-либо в темноте, где я не увидел бы его?» – согласно Иеремии.3
(120, 1) И далее, перефразируя слова «приносите, праведные, жертвы и уповайте на Господа», (2) он же пишет:
О друг мой, не пожелай
Даже кончика чужой стрелы. Ведь Бог
Рад только праведным делам, а не бесчестным,
И признает богатство только тех, кто трудится,
День и ночь обрабатывая землю.
Поэтому принеси ему в жертву свою
Совершенную праведность,
Являя не роскошь одежд, а чистоту сердца.
Не беги, услышав раскаты грома.
К чему тебе это, если совесть твоя чиста, друг мой?
Бог все видит, он недалеко от тебя.
(3) «Если ты только скажешь, – говорит Писание, – смотри, Я здесь».4
(121, 1) Комический поэт Дифил так пишет о суде:
Неужели ты, о Никерат, думаешь, что те,
Кто в роскоши провели свою жизнь
Избегнут божественною суда,
Или же о них забудут?
Есть всевидящее Правосудие,
И две разные дороги ведут в Аид:
Праведным – одна, неправедных же ждет другая.
Однако если ты уверен, что их навеки скроет земля,
То иди, грабь, воруй, лги, все смешивай!
Однако не обманывайся: есть и в Аиде суд,
Который вершится судией всему, Богом,
– Не решусь произнести его имя –
И даже злодеям он дает долгую земную жизнь.1
(2) И если смертный мнит, что день за днем
Он может зло творить и Бога избежать,
Он мыслит зло, и эту мысль его
Увидит Дике, обратясь к нему.2
(3) Смотрите, мнящие что Бога нет,
Он есть, и если кто творит добро,
Рожденный злым, – выгадывает время,
Ведь Дике отпускает малый срок.3
(4) В согласии с ним трагик:
И будет это так. Настанет время,
Когда эфир откроет путь золотоокий
Для тайного огня. И пламя жгучее сожжет всю землю –
И все что под землею и над ней.
(122, 1) И ниже:
И когда всему настанет гибель, и бездна морских волн исчезнет,
И опустеет земля, и не будет растений
И в жарком воздухе не будет птичьих стай,
Тогда все восстановит тот, кто уничтожил.4
(2) Нечто подобное находим и в орфических гимнах:
И все сокрыв, он в лучезарный свет
Все вывел снова из святого сердца,
Во много раз прекрасней.1
(3) Действительно, если мы проведем свято и праведно всю эту жизнь, мы будем счастливы здесь, но еще более – там, после того, как покинем этот мир. Вместо временного счастья там обретем мы вечный покой:
Живущие у одного очага и сотрапезники других бессмертных,
Свободные от человеческих страстей и несокрушимые, –
согласно философу Эмпедоклу.2 (4) Никто не был столь велик, согласно эллинской пословице, чтобы стать выше великой Дике, или же столь мал и незаметен, чтобы избежать ее взора.
(123, 1) Тот же Орфей говорит так:
Созерцай неотвратимо божественный Логос,
Следи сердцем за движением твоего ума,
Держи свой путь уверенно и прямо,
Смотри только на бессмертного Царя Всего.
(2) В другом месте он снова говорит о Боге, называя его невидимым и упоминая некоего человека Халдейского рода, которому одному он открылся. Здесь, видимо, говорится об Аврааме или же о его сыне:
Один только отпрыск рода Халдейского
Знал правильный путь звезд
И движение сфер вокруг земли,
Их равномерное движение вокруг осей
И полет колесниц ветров по воздуху и над морем.
(124, 1) И как бы перефразируя слова: «небо – трон Мой и земля – подножие ног Моих»3, он добавляет:
Посреди огромного неба утвержден
Золотой его трон.
И земля стелится у его ног.
Его правая рука достигает пределов Океана,
И основания гор содрогаются от его гнева.
Никто не в силах противостоять ему.
Он – начало всему, небесному и земному,
Он – первоначало, середина и конец.
Но большего я не могу сказать тебе:
Мой голос и разум смущены.
Он всем правит со своих высот, –
и так далее.1 (2) Эти слова проясняют изречение пророка: «И если бы Ты расторг небеса и сошел, горы вздрогнули бы от лица Твоего. И они растаяли бы как воск от огня».2
(125, 1) И снова Исаия спрашивает: «Кто исчерпал воды горстью Своею и пядью измерил небеса?»3
У Орфея сказано:
О господин эфира, Аида, моря и земли,
От чьего грома дрожит Олимп,
Кого страшатся и демоны, и боги,
Кому подвластны несокрушимые мойры.
(2) Вечное существо, Мать и Отец (mhtropa>twr),
Все дрожит от твоего гнева,
Ты движешь ветрами и окутываешь землю туманом,
Рассекаешь молниями широкий эфир.
Светила движутся, повинуясь порядку,
Установленному тобой.
(3) Вокруг твоего огненного трона
Стоят трудолюбивые вестники,
Призванные служить нуждам людей.
Благодаря тебе юная весна
Рассыпается пурпурными цветами,
Ты посылаешь зиму с ее ледяными облаками,
Ты даешь нам урожай винограда и плодов.
(126, 1) И далее он так пишет о Боге, называя его вседержителем:
Нерушимый, бессмертный, изрекаемый только бессмертными,
Приди, величайший из богов,
Сопровождаемый великой Необходимостью,
Грозный, непобедимый, великий и нерушимый,
Увенчанный эфиром.4
(2) Называя Бога mhtropa>twr, он не только явственно указывает на то, что все было сотворено «из ничего», но также предотвращает всяческие попытки представить «божественную супругу» как соучастницу творения.
(3) Слова пророка Осии1: «Я утверждаю гром и творю ветер, и Моими руками образованы небесные воинства» (4) и изречение Моисея: «Видите ныне, это Я и нет иного Бога кроме Меня. Я умерщвляю и оживляю, поражаю и исцеляю, и ничто не избавит от руки Моей»2 (5) перефразированы Орфеем так:
О ты, насаждающий смертельные скорби,
Жестокие войны и плачевную долю там,
Где только что были радости.3
(127, 1) Но не о том же ли говорит и Архилох Паросский?
О Зевс, отец Зевс, небо – твое владение,
и ты навлекаешь на людей злобные и несправедливые силы.4
(2) И снова, согласно Фракийцу Орфею:
Его правая рука достигает пределов Океана,
и земля стелится у его ног.5
(3) И это, очевидно, перифраз слов Писания: «Господь спасает целые города и рука Его захватывает целые земли как гнезда», «Он сотворил землю силою Своею и утвердил вселенную мудростью Своею».6
(4) Фокилид, называя ангелов демонами, полагает, что одни из них добрые, а другие – злые. Но так же учим и мы, называя некоторых ангелов мятежными7:
Различные демоны связаны с человеком,
Но несомненно есть и такие, которые охраняют его от зла.
(128, 1) Филимон8, комический поэт, справедливо осуждает идолопоклонство в таких словах:
Tu>ch – не божественна и не божество,
Все, происходящее случайно, называется так.
(2) А Софокл трагик говорит1:
Даже богам недоступно все, что угодно,
Но только Зевсу: ведь он начало и он же – конец.
(3) Или, согласно Орфею2:
Единый властитель и демон,
Великий и сверкающий небесный свод.
Он один все создал и приводит в движение огонь, воду и землю.
(129, 1) Лирик Пиндар в вакхическом восторге восклицает3:
Что есть Бог? – Все.
(2) И снова4
Бог, сотворивший всех смертных.
(3) Когда же он говорит:
Надеешься на мудрость? Редка она среди людей.
Не проникнешь тленным умом в божий совет,
Женщиной смертной рожденный, –
то заимствует он эту мысль из следующего: (4) «Кто уразумел разум Бога и был советником у него?».5 (5) И Гесиод, в полном с ним согласии, пишет6:
Где тот прорицатель из земных и смертных,
Кто постиг разум скипетроносного Зевса?
Подобным же образом и следуя Гесиоду пишет Солон Афинский в своих элегиях7:
Непостижим разум бессмертных для людей.
(130, 1) Далее, согласно Моисею, в знак ослушания женщине было предначертано рождать в муках. Так и поэт, далеко не безызвестный, пишет8:
Им передышки ни ночью не будет, ни днем от труда и от горя,
И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им.
(2) Гомер1 же говоря, что
Бог распростер, промыслитель, весы золотые,
тем самым указывает на то, что Бог справедлив. (3) Комическому поэту Менандру2 принадлежат хорошие слова о божественном:
Дан в услужение каждому демон с рожденья,
Тот, что таинственно жизнь направляет к благому.
И полагать, что он злой и растленный – безумно.
(4) Далее он говорит:
a[panta d’ ajgaqo
и это означает или то, что «всякий Бог благ (pa>nta qeo
(131, 1) Трагик Эсхил, говоря о божественном могуществе, не колеблясь, называет его всевышним (u[yiston)3:
(2) Отличай богов от смертных и не думай,
Что Бог подобен тебе и телесен,
Ты не знаешь его. Вот он огонь
В его яростной силе, вот – вода или мрак.
Он может быть видом дикому зверю подобным,
Ветром и облаком, молнией, громом и ливнем.
(3) Море и скалы подвластны ему,
И источники вод, и потоки.
И содрогаются горы, земля и морские глубины,
Если на них взирает жуткое око владыки:
Всемогуща всевышнего слава.
(4) Не кажется ли вам, что это просто перефразированное: «Перед лицом Господа трепещет земля»4?
(132, 1) Знаток будущего Аполлон, провозглашая славу Бога, поведал об Афине, которая, придя к Зевсу, просила его помочь Аттике в дни, когда Мидийцы напали на Элладу.
(2) Оракул был таков5:
Не в силах смягчить Олимпийца Афина-Паллада,
С мольбами к нему подступая иль хитрым советом...
Множество храмов бессмертных богов пламя погубит,
в страхе и трепете пот они источают,
и т. д.
(133, 1) Феарид в своей книге О природе пишет: «Первоначало всего, истинное начало всему, едино; ведь именно оно находится в начале, единое и единственное».
(2) Истинно, нет ничего, кроме великого царя, –
говорит Орфей.1 (3) А комический поэт Дифил произнес такой гном2:
Всего сущего отца одного почитай, сейчас и вовеки,
Изобретателя и создателя всех благ.
(4) Платон же совершенно справедливо говорит, что «надлежит лучшие натуры заставлять овладевать тем знанием, которое мы ранее нажали наивысшим, то есть, умению видеть благо и совершать восхождение к нему», (5) ведь [вывести к свету] – это не то же ли, что перевернуть черепок? Точно так же, душу необходимо повернуть от некоего сумеречного дня к истинному дню бытия. И такое восхождение мы по праву назовем стремлением к мудрости».3 (6) Вступивших на этот путь он причисляет к роду «золотых» людей: «Все вы братья»4, но только принадлежащие к этому роду обладают способностью к правильному суждению.