Роберт Э. Свобода агхора III
| Вид материала | Закон |
- Книга взята с сайта Роберт Э. Свобода "Агхора III: Закон кармы", 4689.83kb.
- Книга взята с сайта Увеличенные иллюстрации можно посмотреть на сайте Роберт Э. Свобода, 4082.34kb.
- Книга взята с сайта Роберт Е. Свобода "Агхора. По левую руку Бога", 4163.53kb.
- Свобода мысли и совести, 1367.58kb.
- Это сладкое слово свобода! Что такое свобода, 89.79kb.
- М. В. Ломоносова Исторический факультет Проблема прав человека и гражданства в конституциях, 337.99kb.
- Глейзер Г. Д., Роберт, 4361.4kb.
- Iii. Продукия, ее особенности 6 III описание продукции 6 III применяемые технологии, 2464.73kb.
- Реферат з політології Всеукраїнське об’єднання «Свобода» "Свобода", 100.38kb.
- Тема Свобода в деятельности человека, 53.3kb.
Я тоже посмеялся и хотел намекнуть на его собственную любовь к демонстрациям, но он неожиданно опередил меня.
— Пусть кто хочет, тот и занимается показухой, если умеет. Что ему мешает? Но я не люблю мошенничества, когда человек выдаёт себя за того, кем не является. Если он такой специалист, он должен уметь выключать огонь, не сходя со своего места, — с той же лёгкостью, с какой я, не сходя с места, его включаю.
Вималананда терпеть не мог самозванцев, в особенности мнимых «свами», и не однажды открывал мне их истинное лицо.
— После пары фокусов они думают, что все от них в восторге, — говорил он перед тем, как поставить на место очередного пророка. — Я знаю одного, который утверждает, что запросто беседует с Парашурамой. А Парашурама — это настоящий бхагаван, божественное воплощение, один из десяти аватар. Всякий, кто видит Парашураму, начисто теряет интерес к земным делам и всё оставшееся время проводит в уединении. На все обращённые к нему вопросы Парашурама отвечает только одно: «Уйдите от меня. Оставьте меня в покое». Почему? Потому что такова его природа. Парашурама известен также под именем Бхаргава (любящий пребывать в одиночестве). Он существует почти исключительно в астральном плане и более тонких. Он постоянно передвигается с места на место, нигде не задерживаясь подолгу, а это значит, что его последователи тоже не должны сидеть на месте. Но если один из них строит ашрам, требует денег и всего прочего, можно ли заключить, что он проводит время в беседах с Парашурамой? Или я не прав?
— А ты сам никогда не выдавал себя за другого? — как-то спросил я после одного такого обличения.
— Разумеется, выдавал, — откликнулся он, засмеявшись своим воспоминаниям. — Однажды я гостил у своего друга в придорожной гостинице. Обычно там останавливаются важные правительственные чиновники, так как в этом городке нет комфортабельного отеля.
— Пришёл парикмахер, чтобы побрить меня, и когда он намылил мне лицо, он посмотрел на меня и сказал: «Между прочим, сэр, вы очень похожи на Чандрамохана». Чандрамохан был кинозвездой своего времени. При случае, Робби, обязательно посмотри фильм «Пукар». Чандрамохан там превосходно сыграл роль императора Джехангира.
— Не знаю, что на меня нашло, но как только он это сказал, я улыбнулся, кивнул и указал на себя пальцем, словно говоря: «Да, я и есть Чандрамохан». Разумеется, я не произносил этих слов, что было бы уже слишком, но я ведь и не поправил его. Мысль о том, что он бреет великого Чандрамохана, так вдохновила его, что он сделал своё дело поистине великолепно. Он ушёл, а я решил, что на этом всё кончилось, и лёг вздремнуть.
— Я не учёл, однако, что городок-то был очень маленький. Парикмахеры в таких городках обычно являются главным каналом новостей. Когда мой приятель разбудил меня и я выглянул в окно, то обнаружил, что весь бунгало окружён взволнованными поклонниками, мечтающими увидеть или прикоснуться к живому Чандрамохану. Пришлось потрудиться изо всех сил, чтобы выбраться из этой ситуации, можешь мне поверить! С тех пор я предпочитаю хорошо подумать, прежде чем взять на себя чью-то роль. Но даже в случае с Чандрамоханом я копировал артиста, а никак не святого. Копировать святого, значит нажить себе огромные неприятности. Всегда помни, что случилось с теми садху в Гирнаре!
— А что с ними случилось?
— Несколько лет назад одному из навабов Джунагадха (княжества у подножия горы Гирнар) так надоели все эти мнимые святые и садху, пасущиеся на Гирнаре, что он велел солдатам оцепить гору и затем обратился к ним: «Эй вы, бессовестные лентяи! Как вам не стыдно валяться целыми днями и делать вид, что вы медитируете?! Я знаю, сколько среди вас бандитов и прочей швали! Если вы настоящие садху, извольте это доказать! Сотворите чудо! А я позабочусь о том, чтобы всякий, кто не совершит чуда, сегодня же начал работать и зарабатывать себе на хлеб!» И ни один не совершил чуда, ни один не оказался святым. Наваб приказал своим солдатам отвести их на тюремную мельницу и им пришлось вручную толкать жернова целый день, чтобы намолоть себе из зерен муки.
— Эти святоши с ума сходили от злобы и отвращения к работе, но спасаться притворной набожностью было уже поздно. Но тут с горы спустился один настоящий садху, которого не смогли поймать солдаты наваба, и, видя, какое унижение испытывают его мнимые собратья, он сжалился над ними и решил обратиться к навабу.
— А что это был за садху?
— Не знаю, — ответил он, но я чувствовал, что это не так. — Садху сказал князь: «Допустим, они обманщики, но ведь и вы не святой. Лучше отпустите их». Навабу очень не понравилось, что какой-то садху пытается им командовать, и он ответил: «Раз тебе так жалко этих дармоедов, почему бы тебе самому не посидеть с ними в тюрьме!» Садху пожал плечами и в сопровождении полицейского зашагал в тюрьму. К своим сотоварищам, мнимым садху, он обратился со словами: «Когда я смотрю на вас, мне стыдно за мою гирву (жёлтая роба отшельника). Она запачкана вашим лицемерием. Что вы за святые? Когда наваб приказал сделать чудо, ни один не смог выполнить приказ! Отойдите!» С этими словами он закричал: Чакки чало! Дхана nucol» («Вращайтесь, жернова! Мелись, зерно!»). И сейчас же жернова стали вращаться сами по себе. Озадаченные надзиратели побежали к навабу и доложили ему о происходящем. Тот не скрывал своего восхищения. «Да, — сказал он, — ты настоящий садху. Ты свободен». Садху ответил: «Нет, наваб Сахиб, я не могу уйти, оставив здесь этих несчастных. Все они должны идти со мной». Хоть и не хотелось навабу отпускать на свободу мошенников, он не стал спорить с садху. За порогом тюрьмы садху сказал святошам: «А теперь принимайтесь за аскезу и выполняйте её как следует. Иначе в следующий раз вас просто вышвырнут из Гирнара».
— Получив урок, лентяи исправились?
— Исправились. На какое-то время.
— Пока их врождённая свабхава не заработала вновь?
— Трудно изменить свою природу, даже посвятив жизнь садхане. К счастью, всегда найдётся кто-нибудь, кто проверит, действительно ли ты овладел своей природой, как утверждаешь.
Вималананда обожал устраивать испытания святым, и однажды с этой целью мы заехали к одному бабе (святому человеку). Это случилось, когда мы испытывали на ходу подержанный автомобиль, который Вималананда собирался купить. Мы вынуждены были целый час дожидаться выхода светила, что ничуть не улучшило настроения Вималананды. И всё же, увидев наконец святого, Вималананда низко поклонился, выражая своё смирение. Бабе это очень понравилось. Он спросил Вималананду о роде его занятий, и Вималананда ответил: «Я занимаюсь машинами». — «О. — ответил баба, — кто занимается машинами — очень хорошо занимается». Он разжал руку и просыпал немного пепла в наши подставленные ладони, ибо он был из числа тех, кто занимается сотворением пепла из воздуха. Я завернул обе горстки пепла в бумагу и положил их в аптечку автомобиля, после того как мы вежливо раскланялись с хозяином. Я забыл забрать их с собой, когда мы возвращали машину владельцу. В течение недели эта машина дважды попала в аварию и была сильно покорёжена и спереди, и сзади. Вскоре после этого у бабы случился инфаркт, за которым последовали другие осложнения. Вималананда уверял, что не имеет ко всему этому ни малейшего отношения, ссылаясь на совпадения. Если это и было совпадением, то поистине роковым. Этот случай долго не выходил у меня из головы.
— Для начала я потрогал его ступни, — отвечал Вималананда, когда я завёл разговор на эту тему. — В Индии, встречая святого, надо всегда потрогать его ступни. Во-первых, это жест смирения, а во-вторых, что более важно, таким образом можно почувствовать и даже присвоить долю его энергии. Обычно энергия поступает в тело через голову и выходит через ступни. Истинный святой есть воплощение его божества, и исходящая от него энергия есть энергия этого божества. Касаясь ступней святого, можно приобщиться к этой энергии, которая очищает и совершенствует сознание. Оно становится более тонким и более восприимчивым. Святой при этом теряет частичку своей уравновешенности, что отрицательно сказывается на нём. Многие святые срываются в этот момент. Сперва они достигают силы, часто за счёт суровой аскезы в полном одиночестве, а потом возвращаются в мир и сталкиваются со страстями и привязанностями своих учеников, что вовлекает их в мирские заботы. Толковый святой никогда никому не позволит коснуться своих ступней за исключением особых случаев, как например в день Гуру Пурнима.
— Чувствительный человек по одному прикосновению к ногам святого может многое узнать о его внутренних качествах. Итак, первое, что я сделал, это коснулся его ступней. Мне хотелось узнать, насколько он проницателен и велика ли его сила. К сожалению, и то, и другое оказалось на нуле. Потом он заговорил о моём «занятии». Будь у него действительно какая-то сила, он сам бы догадался, что я занимаюсь вовсе не машинами, а лошадьми. Но кроме пепла ему нечего было показать, а этим меня не удивишь Есть много способов сделать пепел и всякую дрянь, казалось бы, из ничего. Мне очень жаль, что старик слег, но ему нужно было учиться, а не заниматься дешёвыми представлениями. И машине не повезло: из-за этого пепла она превратилась в груду металлолома. Видишь, как прилипчива карма!
— А тебе не кажется, что ты был слишком жесток к нему?
— Жесток? Я был жесток к Тат Махараджу. «Тат» означает «джутовый мешок», и такой мешок он всегда таскал с собой. Приятель завлёк меня к нему своими россказнями о том, будто Тат Махарадж может часами пребывать в самадхи, в то время как вокруг его ученики распевают гимны. Я не поверил и решил получить его даршан (созерцание святого или божества). Я сразу заметил, что он просто закрывает глаза и дурачит этим всех. А я должен был кланяться ему в виде благодарности! Пока я ждал и осматривался в помещении, в голове у меня созрел план. Я вернулся домой и отточил тонкий железный прут, так что он стал острым, как игла. Через несколько дней я снова пришёл к Тат Махараджу и встал в очередь, чтобы прикоснуться к его лотосоподобным ступням. Когда подошла моя очередь, я нагнулся, занёс прут над головой и со всего размаха вонзил его в ступню Тат Махараджа. Как завыл этот проходимец! Дикий рев заглушил трели его певцов!
— Кто не завоет, если в ногу ему воткнут гвоздь! Хоть и в самадхи...
— Если это истинное самадхи, то не завоет. Человек в самадхи не отдаёт себе никакого отчёта о том, что происходит в окружающем его мире, — ровно до тех пор, пока он остаётся в самадхи. Если бы Тат Махарадж действительно был в самадхи, он не почувствовал бы абсолютно ничего — никакого гвоздя, никакого прикосновения. Но он только делал вид, поэтому он всё почувствовал. Все были настолько ошеломлены, что я успел выскочить в дверь, где меня ждала машина, и мы умчались прочь. Мне страшно подумать, что бы они сделали со мной, если бы им удалось меня поймать!
— Эта выходка повлекла какую-нибудь карму?
— Всё влечёт карму, всякая деятельность, но эта карма стоила того. Я должен был сорвать маску с этого самозванца. У меня есть некоторое преимущество в этом деле: я знаю свои кармы и рнанубандханы, так что этот тип получил по заслугам. Однако не зная своих рнанубандхан и не умея уравновешивать карму, лучше не браться за подобные фокусы!
Видимо, не что иное, как знание рнанубандхан и умение обращаться с кармой толкнуло Вималананду ещё на один поступок. Один из докторов моего колледжа не переставал петь хвалы некоему Дада Махараджу, которого в Пуне некоторые считали настоящим святым.
— Мы должны получить его даршан, — радостно заволновался Вималананда, услышав такую новость.
— Эх, — испустил я саркастический вздох, — кончилось его время...
— Робби, — укоризненно произнёс Вималананда, — ну неужели я такой злодей? Неужели из-за нескольких странных совпадений ты теперь всегда будешь издеваться надо мной, когда я захочу встретиться с каким-нибудь «святым»? А что ты скажешь о Мадхавбабе?
К этому святому Вималананда питал самое глубокое уважение, и мы всегда отправлялись навестить его, когда Мадхавбаба Патил приезжал в Пуну. Он жил в местечке Нарсобавади к северу от Пуны, часах в двух езды. Его погружение в садхану было настолько глубоким, что большую часть времени он проводил в иных мирах, предаваясь созерцанию своего Божества. Вималананда знал его давно и всегда подчёркивал своё уважение, а Мадхавбаба, со своей стороны, который, казалось, не различал лиц и благословлял всех подряд с одинаковым выражением, всегда помнил и узнавал Вималананду.
Но это был особый случай, а насчёт Дада Махараджа я действительно оказался прав. При первой встрече он мельком взглянул на нас и отговорился тем, что у него совершенно нет времени. Видимо, мы не показались ему достаточно важными персонами. Впрочем, на следующий день он сам позвал нас к себе и встретил очень гостеприимно. Он объяснил, что во сне ему было указано на невнимательное отношение к нам, и теперь он хотел исправить свою вину. Он начал рисовать перед нами картины своих духовных переживаний в Ришикеше, где он видел сияющих ангелов, спускающихся и поднимающихся по божественным лестницам, а затем стал описывать другие видения, казалось, ради того, чтобы ещё и ещё потрясти воображение своих восторженных слушателей. Мы сидели тихо, но по глазам Вималананды я видел, что без некоторой исправительной работы здесь не обойдётся. Интерес его к Дада Махараджу исчез так же быстро, как и возник, а несколько месяцев спустя старец скончался.
В сезон муссонов 1982 года Вималананда проводил больше времени, чем обычно, в Пуне, сосредоточивая всё внимание на успехах Редстоуна. В период муссонов сосредоточиться на чём-либо гораздо проще в Пуне, нежели в Бомбее, где потоки дождевой воды с неумолимостью молота Тора обрушиваются на головы и хлещут по спинам незадачливых прохожих, застигнутых ливнем врасплох. Раз или два в год там выпадает 18 дюймов осадков или даже более, и это за один день. А когда утихает шторм, улицы превращаются в бурные реки, поскольку дренажная система может справиться только с дюймами осадков. Мутные воды несутся в водохранилище, чтобы в последующие девять месяцев постепенно возвращаться к тем самым жителям, которые теперь разбегаются по домам, покрытым слоями грязи и плесени. В Пуне муссон ведёт себя намного лучше. Днём обычно только моросит, а главные потоки извергаются вечером или ночью. Сильным здесь считается дождь, приносящий 7 или 8 дюймов осадков, но такое случается редко. Сезон дождей в Пуне напоминает тёплое английское лето — умеренное, зелёное и располагающее к работе. Это чудесное время, и его украшением служат скачки.
Редстоун был неудержим. После его победы в скачках для молодых лошадей Вималананда решил сделать первую «примерку» перед участием в классике. Это был Кубок имени полковника Пратапа Сингха из Джодхпура. Вималананда любил эти скачки не в последнюю очередь из-за уважения к полковнику Пратапу Сингху, которого иногда называют «Индийским Баярдом». Он был одним из адъютантов королевы Виктории и сыграл важную роль в руководстве индийской армией во Франции во время первой мировой войны. Единственной проблемой, как сказал мне Вималананда, была скверная репутация этих скачек. Она происходила оттого, что ни один победитель Кубка полковника ещё ни разу не выигрывал классику. Впрочем, абсолютной уверенности в этом у него не было.
— Скверная репутация? — Я задумался. — Не хочешь ли ты сказать, что скачки тоже можно проклясть?
— Проклясть можно всё что угодно, — ответил он. —Дома, машины, одежду. Ты помнишь историю с бриллиантом Надежда? Я отказался бы от него, даже если бы мне предлагали даром. Началось с того, что кто-то выковырял его из статуи бога, стоявшей в одном северо-индийском храме, и я очень сомневаюсь, что богу это понравилось. И что же дальше? Несчастья, одно за другим, подстерегали каждого нового владельца камня. Несчастье само по себе верный признак проклятия. Кто мешает проклясть скачки?
— И ты думаешь, что Кубок полковника — проклятое состязание?
— Думаю я или не думаю, я уже решил заявить Редстоуна. Если он не победит, то это будет значить только то, что для классики он не годится. Чего бояться? Надо пойти и попробовать!
Так мы и сделали. Чем меньше времени оставалось до старта, тем придирчивее мы оценивали его результаты на тренировках, готовность, волю и аппетит и постоянно в знак удачи держали пальцы крестом. В свободное время мы бродили по окрестностям, навещая те эфирные и человеческие существа, с которыми нас связывали благоприятные рнанубандханы. Однажды вечером мы поехали в синдхское поселение в Аундхе, где жили родственники кого-то из «духовных детей» Вималананды. Жили они плохо, постоянно ссорились между собой и болели не переставая. Вималананда сразу заметил источник зла — огромный баньян, росший неподалёку. Спать под ним ночью не решался никто, потому что у дерева была «дурная слава». После приезда Вималананды всё переменилось, как случалось со многими деревьями в разных районах Индии, которые становились его друзьями. Главу семейства он попросил раз в неделю совершать подношение благовониями ради умиротворения древесного духа. Хозяин же, посчитав себя умным человеком, стал делать подношения каждый день, пока наконец сам дух не вышел к нему и не спросил, чего ему надо. Только тогда перепуганный семьянин начал точно выполнять указания Вималананды.
— Теперь у них всё в порядке, — подвел итог Вималананда. — Члены семьи помогают друг другу, и у них всегда есть кое-что про запас. Сколько бы они ни брали из своих кладовых, там всегда будет что-нибудь оставаться. И они, и их соседи, и другие люди теперь возьмут на заметку это дерево, будут совершать подношения и тоже улучшат свои дела. Семья мной довольна, дерево мной довольно, и вместе они благословляют меня, улучшая мой кармический счёт, пока Редстоун готовится к скачкам.
Массу времени мы потратили впустую на тантриста из Гуджарата по имени Дас Бапа, он утверждал, что с его помощью Редстоун наверняка одержит победу. Вималананда всегда искал кого-то, кто мог бы снабдить его достоверной информацией относительно исхода скачек, чтобы на этом можно было заработать и в то же время избегнуть кармы, связанной с гаданием. Он действовал по известной пословице на маратхи: павньяча coma не вичу маар. «Убей скорпиона палкой своего гостя». Зачем марать свой собственный посох ядом скорпионьей кармы, если можно взять чей-то ещё? (Замена «палки» на «пенис» даёт похабный вариант этой пословицы, поскольку слово «сота» имеет и другое значение.) С кем только ни говорил Вималананда: с астрологами, медиумами и даже с мальчиком, гадавшим по стеклу. Однако ни один не выдержал испытания. Какими бы знатоками своего дела ни слыли они в других обстоятельствах, у Вималананды их неизменно ожидал крах. Быть может, это было совпадением, а может быть, этот путь к победе для Вималананды был закрыт. Но что более вероятно, дело было в самом Вималананде, который любил преподать своим собеседникам хороший урок.
С Дас Бапой нас познакомил господин Бундалдас — полу-аристократ, считавший себя очень влиятельной персоной. Бапу сразу заявил, что уверенно предсказывает результаты воловьих скачек, а также может эфирными средствами менять содержимое ящиков с поданными бюллетенями. Поначалу Вималананда даже проникся доверием к этому человеку, лично испытав кое-какие из его способностей. Но он не питал никаких иллюзий относительно источника его силы:
— Я нисколько не сомневаюсь, что он хорошо потрудился над авишкарой. Может быть, в него входил сам Анджанея, может быть — Махакала. Что-то подобное было. Но ты помнишь, что случилось в пещере? Он утверждал, что выполнит авишкару с духом великого гуру Горакха Натха. Но Горакхнат пробыл там совсем недолго, а всё остальное время это была игра обычных мелких духов. Но можно ли ожидать большего? Трудно представить, что бессмертный Горакхнат не нашёл ничего лучшего, чем общаться с заурядным смертным Дас-Бапой. Который, заметь, весь покрыл себя кармой. Ради достижения своих целей Дас Бапа и его гуру истерзали великое множество дакини (духи женщин, умерших во время беременности или родов), не пощадив даже духов малюток