Geum.ru

Ми трагическую и прекрасную повесть всего одной судьбы из сотен судеб, вовлеченных в водоворот бурных, страшных, замечательных событий почти 200-летней давности

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Текст экскурсии


Сегодня мы раскроем перед вами трагическую и прекрасную повесть всего одной судьбы из сотен судеб, вовлеченных в водоворот бурных, страшных, замечательных событий почти 200-летней давности.

Мы расскажем вам о мужественном борце, благородном и сострадательном патриоте своего Отечества, нашем земляке Михаиле Фотиевиче Митькове.

Вы видите его портрет, написанный в 1836 году художником-декабристом Николаем Бестужевым.

К сожалению, о Михаиле Фотиевиче пока еще нет ни одной серьезной работы, не исследована в полной мере его биография, он не оставил после себя мемуаров и эпистолярное наследие невелико. Немногие скупые воспоминания, встречающиеся в литературе, носят всего лишь справочный характер. Для того, чтобы понять его – живого человека со всеми его привязанностями, идеями, поступками, возможно, заблуждениями, необходимы годы исследовательской и поисковой работы.

Михаил Фотиевич Митьков родился в 1791 году в старинном селе Варварино Юрьев-Польского уезда в семье майора, а после перехода на гражданскую службу надворного советника Фотия Михайловича Митькова. Ф.М.Митьков владел во Владимирской губернии помимо села Варварино также селом Васильевским и деревней Тонково, которые в настоящее время входят в городскую черту Кольчугино. Всего во Владимирской и Пензенской губерниях за ним было 1490 душ крепостных.

Господский дом в Варварине – квадратный в плане с бельведером – сохранился. Он, а также два флигеля, были построены Фотием Михайловичем в конце ХVIII века. На этих фотографиях, сделанных нами во время экспедиций в село Варварино, вы видите нынешнее состояние дома. Несмотря на то, что дом является памятником федерального значения, он в настоящее время безнадзорен. Мы видим распахнутые двери, выбитые частично рамы, снятые в некоторых комнаты полы. Однако атмосферу дома, его былую красоту до сего дня можно ощутить по находящейся в центре дома зале с четырьмя полуциркульными нишами и старинным камином, а вверху – световой фонарь. Один флигель полуразрушен, второй – в руинах.

Нам удалось записать предания, которые говорят о том, что от дома к реке Колокше спускалась мраморная лестница, внизу находился пруд, а в беседке на его берегу господа пили чай. Также от дома террасами спускался к реке старинный липовый парк, который был вырублен в годы Великой Отечественной войны.

А на этой фотографии – вид на пойму Колокши со стороны усадьбы. Здесь, среди необозримых и прекрасных просторов Юрьевского ополья прошли детские годы Михаила Митькова.

Мать Михаила – Александра Максимовна, урожденная Демидова – умерла очень рано, когда ему не было и 5 лет.

Фотий Михайлович вторым браком женится на Прасковье Лукиничне (девичья фамилия не известна), которая приносит ему в приданое село Забелино ( сейчас это Кольчугинский район ).

Во втором браке у Фотия Михайловича родилось еще четверо сыновей: Николай, майор, будущий помещик села Васильевского, Платон (майор), Валериан (поручик лейб-гвардии Финляндского полка), Владимир (разжалован из прапорщиков в рядовые).

В марте 1804 года Михаил Митьков, 13 лет от роду, был определен во второй кадетский корпус, который находился в Санкт-Петербурге. Здание этого военного заведения сохранилось до настоящего времени. Современный адрес его таков – Петроградская сторона, ул.Красного Курсанта, 14-18. Если кому-либо из вас удастся побывать в этом замечательном городе на берегах Невы, у вас есть возможность увидеть корпуса кадетского корпуса, где учился М.Митьков. А в нашем музее представлена копия фотографии второго Кадетского корпуса, выполненная в 1920 годы.

Как вы знаете Петр 1, царь-реформатор, ввел обязательную запись дворянских детей в полки, где они должны были проходить военную службу, начиная с нижних чинов до получения офицерского звания. Но наряду с этим Петр 1 принял меры для подготовки профессионалов, знакомых с различными отраслями военного дела.

В начале XVIII века в стране появились первые военные учебные заведения, предназначенные для подготовки будущих офицеров по наиболее сложным военным профессиям. Специализированные навигационные, артиллерийские и инженерные школы готовили дворянскую молодежь к службе во флоте, в артиллерии, на инженерном поприще. Эти школы помогли в создании первых кадетских корпусов. Слово «кадет» происходит от французского «cadete», что означает младший, несовершеннолетний. Так назывались во Франции молодые дворяне, зачисленные на военную службу, до производства в офицеры.

25 октября 1762 года по инициативе генерал-фельдцейхместера русской армии П.И.Шувалова в Санкт-Петербурге был образован Артиллерийский и инженерный шляхетный кадетский корпус. Усилиями П.И.Шувалова, А.П.Ганнибала, опытных педагогов и воспитателей это учебное заведение к концу XVIII века стало центром по подготовке офицеров артиллеристов и военных инженеров русской армии. Среди первых его воспитанников были великий русский полководец генерал-фельдмаршал светлейший князь М.И.Голенищев-Кутузов, видные организаторы артиллерийского и инженерного дела А.И.Корсаков, А.А.Аракчеев, родоначальник отечественной ракетной артиллерии А.Д.Засядко, профессора математики С.Е.Гурьев и В.И.Висковатов, герои Отечественной войны 1812 года В.Г.Костенецкий, П.А.Козен, П.П.Коновницын, А.П.Никитин, И.С.Дорохов, А.Н.Сеславин, А.С.Фигнер. 10 марта 1800 года Артиллерийский и инженерный шляхетский корпус был преобразован во второй кадетский корпус. Именно в этом славном учебном заведение получил свое воспитание и образование юный Михаил Митьков. Преподавали так, что воспитанники знали смежные специальности, и артиллеристы могли при необходимости строить крепости, дороги, мосты, а инженеры – заменить коллег у орудий. Помимо специальных предметов, здесь отлично преподавали языки, историю, естественные науки. Представление о том, чему и как учили в Артиллерийском шляхетском, дает формулярный список грузинского князя Яшвиля, окончившего корпус в 1781 году. «Арифметику, практическую геометрию, артиллерию, регулярную фортификацию знает изрядно, рисует тушью, танцует менуэты и контрадансы, в фехтовальном классе принимает лексиконы». Документов, относящихся к периоду обучения Михаила Митькова в кадетском корпусе у нас нет, но в следственном деле записано: «по российски, понемецки и по Французски умеет, матиматику, артиллерию, фортификацию, историю, географию и рисовать знает». Там же в анкете Митьков указывает: «В бытность мою во 2-м Кадетском корпусе более всего занимался математикою. Проходил по тетрадям учителей и также руководствовался курсом Войтаховского». Поступившие на учебу мальчики имели разные уровни грамотности. Поэтому допускалось в течение одного учебного года, при успешном усвоении учебной программы, оканчивать несколько классов. Подобное случалось довольно часто. Хорошо окончивших выпускали подпоручиками и прапорщиками. При корпусе находилась библиотека – к 1817 году в ней было собрано 5000 томов. На этой фотографии вы видите копию книжного знака, которым помечались книги этой библиотеки.

Следует отметить, что кадетские корпуса в России сыграли значительную роль в подготовке офицерских кадров русской армии. Они прививали своим воспитанникам любовь к отечественной истории, армии и флоту, формировали у них высокую нравственность. Кадеты всегда отличались глубокими профессиональными знаниями, широкой образованностью, высокоразвитыми чувствами патриотизма, долга, офицерской чести и войскового товарищества.


Из кадетского корпуса Михаил был выпущен 10 декабря 1806 года прапорщиком с определением в Батальон Императорской милиции.

Я поподробнее расскажу, когда и для каких целей был создан этот батальон.

Александр 1 в Манифесте от 30 ноября 1806 года уведомил своих подданных о «произшествиях, наполнивших Европу ужасами кровопролития и разрушения чрез властолюбие и алчность правительства, возникшего во Франции». Он предостерегал о предстоящей, может быть, войне против Франции, а также о необходимости создания народного ополчения, названного тогда внутренней временной милицией или земским войском. В числе этого ополчения 12 декабря 1806 года (сравните даты) был сформирован в Стрельне под Петербургом Батальон Императорской милиции. Он создавался под покровительством великого князя Константина Павловича (фото) и состоял из одной гренадерской, четырех мушкетерских рот и артиллерийской полуроты.

Как пишет Кэти Дмоховская в «Истории лейб-гвардии Финляндского полка», «все офицеры без исключения назначались по личному избранию самого цесаревича. Это были выпускники первого и второго кадетских корпусов, причем, самые способные, предназначенные к выпуску в гвардию».

10 декабря 1806 года командиром батальона был назначен подполковник Андрей Андреевич Трощинский, также служивший ранее во Втором кадетском корпусе, опытный строевой начальник, вокруг которого очень скоро образовался кружок офицеров, имеющих между собой истинно дружески-товарищеские отношения, чем и было положено начало тем прекрасным отношениям, которыми отличалось общество офицеров Лейб-Гвардии Финляндского полка на протяжении всего его существования.

Включение в состав батальона артиллерийской полуроты имело свою причину. «Неудача дел под Аустерлицем, - замечает историограф финляндцев, - приписывалась отсутствию у пехотных частей орудий. После продолжительных по этому предмету пререканий, пехота была вновь снабжена артиллериею. Это последнее распоряжение и застало Императорский батальон милиции формирующимся – вот почему ему придано было несколько орудий». В статье Баженова С.В. «Первые артиллеристы – кавалеры знака отличия военного ордена» (исторический факультет СПбГУ) мы читаем: « Артиллерийская рота батальона имела на своем вооружении 6 орудий: четыре 6-фунтовые пушки и два 12-фунтовых единорога. Обслуживало эту батальонную артиллерию 114 рядовых артиллеристов при 12 унтер-офицерах с 2 музыкантами. Во главе роты находилось 3 офицера: ее командир, гвардейский конноартиллерист, будущий герой Бородина поручик Ростислав Иванович Захаров и два субалтерна – подпоручик Михаил Яковлевич Палицын из 14-й артиллерийской бригады и прапорщик Михаил Фотиевич Митьков, недавний кадет второго корпуса. Размещались артиллеристы-императорцы частью в Ораниенбауме, но главным образом в Стрельне, где на берегу недалеко от дворца и практиковались в стрельбе». Фото.

Программа обучения ратников, принятая в войсках того времени, воплощала в себе пресловутую фридриховскую систему обучения, которая стремилась обратить солдата в бездушную машину, при этом солдат должен был бояться "палки капрала больше смерти". Марш признавался важнейшей частью солдатского обучения, "ибо посредством марша войско делается способным к маневрам". Ружье держалось в то время отвесно в левой руке, причем оно стояло на ладони этой руки, будучи только прислонено к левому плечу. При тяжести и длине оружия того времени, это требовало большой ловкости, умения и навыка. К счастью, обучение Императорского батальона велось по особому приказу, отбросившему все лишнее по части "шагистики" и тому подобного.

"Приказ, служащий руководством к образованию Императорской милиции", по рациональности своих требований был "выразителем зарождающегося тогда в русской армии нового веяния противодействующего фридриховской системе обучения и воспитания". По приказу обращение начальствующих лиц с ратниками предписывалось иметь самое мягкое. "Все чиновники к земскому войску принадлежащие от высокого до низшего звания",- говорит инструкция",- должны во время и после учения сохранять свою скромность в рассуждении взыскания с ратников по наружному образованию оных. Неумышленные в строю ошибки не подвергать не токмо наказанию, но ниже строгому и запальчивому выговору, а стараться более кротким и снисходительным недоумевающего вразумлением научать всему от него требуемому с ласковостью, дабы кроткостию обращения снискать их любовь и доверенность, коих следствием будет и добрая воля и непринужденная охота к исполнению начальнических повелений". Строго воспрещалось брать ратников в денщики и "ни в какие услуги, посылки, перепоручения и работы их не употреблять".

10 февраля 1807 года, после двух месяцев обучения, в Стрельне был смотр и проверка боевой готовности батальона и через несколько дней Императорский батальон милиции пошел прямо из Стрельны на театр военных действий.

В полковом журнале от девятого марта записано: "по утру в 12 часов Его величество имел верховой выезд для провождения Лейб-милиции в поход". Государь проводил их "до выхода за город, откуда соблаговолил возвратиться к Зимнему Дворцу". Батальон шел, как и прочие части, усиленным маршем. Насколько тяжел был поход, можно судить из того, что он совершался зимой, при очень глубоких снегах по 52 версты в сутки, имея в течение 22 дней три дневки, через пять-шесть дней марша. От Петербурга до Риги шли 23 дня, "при сильнейших морозах, в большом утомлении людей".

В кампанию 1806-1807 г.г. Россия выступила в защиту Пруссии.

Великий Стендаль как-то заметил: «Две вещи невозможно подделать: остроумие в беседе и храбрость под огнем». Свою первую награду – орден Св. Анны 4 степени – Михаил Фотиевич получил в 1807 году за участие в сражении под Фридландом, когда ему было всего лишь 16 лет.

В одном из своих писем А. А. Трощинский описывает фридландское сражение так: "Неприятельская армия скрывалась в лесах, а наша, защищая Фридланд, по местоположению довольно не выгодному, занимала поля и окрестные берега реки Алле. Во-вторых, протяжение позиции до восьми верст было слишком велико для русской армии, которой пришлось чрезвычайно растянуться, в-третьих, на позиции не имелось опорных пунктов, за которые русские войска могли бы ухватиться. В-четвертых, пути отступления были отрезаны непроходимой вброд рекою Алле". (распечатать карту сражения)

Ранним утром в день сражения, батальон, прикрывая артиллерию, "претерпевал знатный урон как убитыми, так и ранеными"; днем отозванный в резерв к гвардейскому корпусу, он вместе с ним переносил "большой вред" от навесных выстрелов неприятельских батарей; позднее, в пятом часу, вызванный на передовую линию к самому жаркому месту сражения, батальон подвергся сильнейшему картечному и ружейному огню, сражаясь вместе с тем на штыках; далее, отступая вместе с гвардией, под напором сильнейших французских колонн, ему пришлось перенести весь ужас отхода через пылающий город Фридланд и, наконец, гибельную переправу через реку Алле, "сопровождаемую сзади неприятельскими бомбами».

Сражение было проиграно русской армией, потерявшей в бою около 15 тысяч человек. Французская армия потеряла 12-14 тысяч человек.

"В этом сражении русская армия, поставленная на весьма невыгодные позиции, почти лишенная руководства, напрасно тратила свои силы и тщетно проявляла свои высокие духовные качества; никем не руководимая в надлежащей степени, она не могла противостоять сильнейшей в численном превосходстве французской армии, направляемой мощной рукой великого полководца. Всякая другая армия, находящаяся в подобных условиях, погибла бы, но русская армия не погибла, благодаря, своей единственно необыкновенной храбрости". Так уверяет один из иностранных историков фридландского сражения, майор прусской службы Бот. Документы того времени подтверждают такое высокое мнение о поведении русских войск в фридландском сражении, которое было последним актом войны 1806-1807 г.г., окончившейся через несколько дней после него заключением Тильзитского мира.

22 января 1808 года за ратные подвиги батальон был причислен к гвардии и переименован в лейб-гвардии Императорский батальон милиции, а 19 октября 1811 года батальон был развернут в лейб-гвардии Финляндский полк и занял между гвардейскими частями довольно высокое положение. Император Александр 1 в знак особого своего расположения к батальону, день своего рождения 12 декабря назначил днем батальонного, а затем и полкового праздника... Вся военная карьера Михаила Фотиевича Митькова была связана со службой в этом знаменитом полку. Смеем предположить, что служба была весьма успешной. 24 апреля 1809 года он производится в подпоручики, а через год – 12 декабря 1810 года – в поручики.

И вот наступил 1812 год. 12 июня в предутренние, ранние часы, по трем понтонным мостам, переброшенным через Неман, армия Наполеона вступила на территорию Российской империи, при этом объявлении войны со стороны Франции не последовало.

Вместе со своим полком М.Ф.Митьков принял участие в самых крупных сражениях этой войны, а именно: 26 августа (7 сентября) – в Бородинском сражении, 6 октября – в Тарутинских маневрах, 12 (24) октября – в сражении при Малоярославце, 3(15) -6(18) ноября – в сражении под Красным. Немецкий художник-баталист Питер Гесс в сороковых годах 19-го столетия в царствование Императора Николая Павловича выполнил по специальному заказу двенадцать картин, изобразив различные эпизоды Отечественной войны. Все эти произведения украшают залы Зимнего дворца в Петербурге. Репродукции картин с изображением сражений, в которых принимал участие Митьков, вы можете увидеть в нашем музее, не отправляясь в северную столицу.

В наших планах разработать экскурсию по теме «Война 1812 года», а сегодня я ограничусь только рассказом о Бородинском сражении.

«Вам не видать таких сражений!...

Носились знамена как тени,

В дыму огонь блестел,

Звучал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел»,

Так писал об этом сражении М.Ю.Лермонтов в своем стихотворении «Бородино».

Она произошла 26 августа на обширных равнинах в 108 верстах от Москвы. 25 августа армии стояли одна в виду другой. Наполеон и Кутузов объезжали свои войска. Офицеры и солдаты надели чистое белье, готовясь к славной смерти за спасение своего Отечества. В Бородинском сражении принимал участие 27-летний капитан лейб-гвардии Финляндского полка А.Г.Огарев. Сохранились его «Дневниковые записи». В канун сражения Огаревым была сделана последняя запись: «Сердца наши чисты. Солдаты надели чистые рубашки. Все тихо. Мы с Митьковым долго смотрели на небо, где горели светлые огни-звезды».

Русская армия была уверена, что отступления больше не будет, что придется лечь костьми на полях Бородинских, и спокойно готовилась к смерти. Во всех полках служили молебны. Молились горячо, многие плакали. Вывезенную Ермоловым, при отступлении из Смоленска, чудотворную икону Смоленской Божией Матери, торжественно проносили по многочисленным рядам. Встретив икону, главнокомандующий, в сопровождении блестящей свиты, сошел с коня, и поклонился ей до земли.

Французская армия не молилась, гордая своей силой, своими прошлыми победами. Шумно и весело провела она этот день, звуки музыки доходили до наших позиций. "Они надеются на бога, а я надеюсь на вас",- сообщил слова Наполеона, взятый в плен Лейб-Гвардии финляндским полком французский офицер.

Еще ночью, перед днем битвы, поднялись наши полки, и тихо и мужественно встретили рассвет дня, который для половины из них был последним днем жизни. Бородинское сражение началось в 6 часов утра. Первый историограф Лейб-Гвардии Финляндского полка, лично участвовавший в Бородинском сражении, А. Марин, пишет, что полк с раннего утра "стал в колонны к атаке, пошел вперед и занял место у деревни Семеновской, оставя за собой овраг". Здесь он сражался до четырех часов дня, отражая атаку трех пехотных корпусов Даву, Нея и Жюно. В четыре часа дня последовал перерыв огня, и на поредевшие ряды русских надвигались грозные массы французской тяжелой кавалерии. Они достигли колонн генерал-майора Розена, где находился Лейб-Гвардии Финляндский полк. Офицер А. Марин писал потом так: "Вдруг видим, несется тяжелая кавалерия, пробилась сквозь две линии и стремительно, на рысях, идет прямо на наш полк. Сначала мы приняли их за своих кирасиров, но полковник Штевен скомандовал "каре против кавалерии" и, подпустив неприятеля на ближнюю дистанцию, передним фасадом сделал залп; кирасиры смешались, и ни один из них не вернулся с поля. Оставшихся в живых взяли в плен, и обезоружив, поставили в середину каре". Очевидцы этих атак говорили, что, «как они ни были страшны для нашей пехоты, но до этого времени они находились под таким убийственным артиллерийским и оружейным огнем, что время атак считалось отдыхом, по крайней мере, артиллерия молчала».

С пяти часов утра и до десяти вечера полк был в сражении. Князь Кутузов в рапорте от 14 декабря 1812 года говорит, что "полк сражался с непоколебимой твердостью, действовал целыми батальонами на штыках", и к концу сражения "удержал место за собою". Из рапорта полковника Крыжановского от 31 августа, общие потери полка составили 554 человека. Убыль офицерского состава 34,61 процента, а для нижних чинов- 30,4 процента.

За участие в Бородинском сражении Михаил Фотиевич в 21 год награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Золотое оружие было одним из самых почетных боевых отличий, получить которое мечтал едва ли не каждый командир. Вот так выглядели эти шпаги. Фото.

За бои под Красным М.Митьков был награжден орденом Св. Владимира 4 степени с бантом.

На Бородинском поле в 1912 году был установлен памятник лейб-гвардии Финляндскому полку (архитектор Ф.С.Былевский) , на котором выбиты следующие слова: «Подвигам доблести слава, честь, память». На этих фотографиях вы видите этот памятник.

Михаил Фотиевич также принимал участие в заграничных походах 1813-1814 годов. За бои под Люценом и Бауценом награжден орденом св. Анны 2 степени, в сражениях за Дрезден, Кульм, Лейпциг – алмазными знаками ордена Св. Анны 2 степени. Интересно, что орденом Анны 2 степени было награждено 17 будущих декабристов, но только у С.И.Муравьева-Апостола, М.Ф.Орлова, М.А.Фонвизина и нашего героя он был особым – с драгоценными украшениями. 18 марта 1814 года участвовал в боях при взятии Парижа. А затем победное возвращение домой – как он сам указывал - «чрез герцогства Баденское, Виртембергское, Дессау, Кетень, Пруссию, Мекленбург до г. Любика, а оттуда на кораблях в Россию».

Войну Михаил Фотиевич Митьков закончил штабс-капитаном – произведен в это звание 20 января 1813 года. 11 мая 1816 года он становится капитаном, а 26 января 1818 года – производится в полковники.

В 1823 году боевой офицер становится владельцем части отцовского наследства: по разделу он получает 190 душ в селе Васильевском и по завещанию отца за ним осталось село Варварино.

В январе 1824 года он уезжает за границу «для излечения болезни». В анкете, которая хранится в следственном деле, он пишет так: «Я был в КарлсъБаде, МариенБаде, в Париже, где пробыл пять месяцев, в Италии, где путешествовал до возвращения моего в Карлсъбад в 1825 году, а в сентябре месяце через Вену приехал в Россию». По возвращении в Россию «был я в деревне Владимирской Губернии, откуда послал прозбу в отставку». В какой именно деревне он был - Варварино или Васильевское – Михаил Фотиевич не уточняет, но указывает, что делал некоторые приготовления в деревне, готовясь после отставки пожить в уединении года два. Как бы то ни было, нельзя исключить того, что он навещал своего брата Николая, проживающего в селе Васильевском.

А затем он уезжает в Москву, где проживает в доме своего дяди А.Н.Соймонова по ул.М.Дмитровка, 18.

Есть даты в истории, неподвластные времени. Таков день 14 декабря 1825 года – день восстания декабристов, первых русских революционеров, выступивших с оружием в руках против самодержавия и крепостного права.

Немного знает история примеров более бескорыстных, более самоотверженных, более безумных выступлений против правительства. Зачем понадобилось им, дворянам, в большинстве случаев знатного происхождения, обеспеченным и имеющим положение в обществе, рисковать всем: и своим благополучием, и счастьем близких, и даже жизнью?

Митьков принадлежал к числу передовых, весьма образованных и начитанных офицеров, знал языки, во время пребывания за границей изучал передовые социальные учения и политические устройства ряда стран. «В бытность мою в Париже в 1824 и 1825 году бывал на различных лекциях, а имянно был на лекции французскаго красноречия у Г-на Villemain; философии, Dunoyer; истории, Arto и Villemain», - писал он. Суждения его были последовательны и смелы. И было вполне закономерным, что Митьков встал на путь освободительного движения. «Свободный образ мыслей … я заимствовал из чтения книг», - писал он впоследствии.

Михаил Фотиевич был свидетелем подвига русского народа, освободившего свою страну и европейские государства от наполеоновского ига.

М.И.Муравьев-Апостол говорил: «Мы – дети 1812 года», имея в виду, что заграничные походы дали им большую пищу для анализа и сравнения российской действительности с действительностью передовых стран. «Всегда мы были в … мысли, что народ в угнетении и что политика государя препятствует к просвещению оного».

«В походах по Германии и Франции, - писал в своих «Записках» декабрист Якушкин, - наши молодые люди ознакомились с европейской цивилизациею, которая произвела на них сильнейшее впечатление … многие из них познакомились в походе с германскими офицерами, членами тайного прусского союза, усвоили их свободный образ мыслей и стремление к конституционным учреждениям, стыдясь за Россию, так глубоко униженную самовластием». Дома же, в России, молодые офицеры нашли полнейшее неуважение к правам личности, крепостное рабство.

В делах следственного комитета мы читаем следующие слова Михаила Фотиевича: «Я говорил о пользе освобождения крестьян здесь и везде, где мне случалось слышать разговор о состоянии крестьян и дворовых людей».

Неудивительно, что многие решили, что дальше бездействовать нельзя, и появились тайные общества.

В 1821 году Михаил Фотиевич вступает в члены Северного общества. Он вспоминает: «Ето было в великий пост. Сколько могу запомнить следующим образом. Н.Тургенев приехал ко мне, и зделал мне предложение вступить в общество, говоря, что я найду хороших людей. Когда я ему дал свое согласие, он потребовал от меня, чтобы я ему предварительно дал расписку…».

Митьков являлся участником многих совещаний общества в 1821, 1823, 1824 годах. В 1823 году на квартире Митькова был принят Устав Общества, «правила для всех членов Общества», ставший большим событием в истории Северного общества. В 1824 году в квартире Рылеева встретился с приехавшим с юга Пестелем (см. фото).

Известие о провале восстания на Сенатской площади застает его в Москве (он работал в Московской управе Общества). Дом, в котором Митьков жил в Москве и где встречался с Пущиным, Якушкиным, Поджио и др. декабристами, по решению правительства Москвы находится под охраной государства.

Приказ об аресте последовал 27 декабря 1825 года, а уже 29 декабря он был арестован в Москве и доставлен в Петербург на Главную гауптвахту в Императорском Зимнем дворце ( см. рис.). Известно, что на гауптвахту часто приходил великий князь Михаил Павлович, знавший большинство офицеров в лицо, беседовал с ними, но 1 января 1826 года последовало высочайшее повеление – всех офицеров, содержащихся под арестом на городских гауптвахтах, перевести в крепость, причем тех из них, «которые в преступлении более изобличены, содержать в крепости в казематах поодиночке». И на следующий день – 2 января 1826 года М.Ф.Митькова переводят в Петропавловскую крепость («посадить по усмотрению под строгий арест») в № 1 арестантского покоя в доме коменданта.

«Тайный Комитет для изыскания о злоумышленных обществах» был создан 17 декабря 1825 года. Начались допросы, очные ставки, также заготовленные вопросы отдавались арестованным в казематы, чтобы они могли обдумать свои ответы. Заседал комитет преимущественно ночью. Всего за период расследования проведено около 150 заседаний. Арестованных водили на допрос в кандалах, со скрученными руками и с завязанными глазами. «Тут чья-то рука развязала платок, и мне представилось неожиданное для меня зрелище. Огромный стол, заставленный восковыми свечами, покрытый зеленым сукном, со множеством чернильниц и воткнутых в них перьев и с кипами каких-то бумаг. Завязанные глаза были придуманы, вероятно, для того, чтобы зрелище судей показалось более поразительным». Так вспоминает декабрист Александр Беляев о том, как привели его на заседание Следственного Комитета. Так же приводили сюда и его товарищей, мы смеем предполагать, и Михаила Фотиевича Митькова.

Деятельность данного комитета завершилась 30 мая 1826 г. составлением доклада Николаю 1, в котором были представлены все собранные сведения о тайных обществах, о степени участия, поступках и намерениях каждого из членов. На основании этого доклада последовал царский Манифест об учреждении Верховного Уголовного суда из 72 человек. Суд избрал Разрядную комиссию (из девяти человек), которая должна была разработать «основания» для установления разрядов по степени виновности подсудимых.

29 июня Верховный Уголовный суд утвердил предложенные комиссией 11 разрядов и наказания по каждому из них. Пять человек были выделены и поставлены «вне разрядов» - четвертовать. По I разряду – смертная казнь. По II разряду – политическая смерть, то есть положить голову на плаху, а затем ссылка на вечную каторгу. По III разряду – вечная каторга. По IV разряду – каторга на 15 лет, а потом на поселение. По V разряду – каторга на 10 лет, а потом на поселение. По VI разряду – каторга на 6 лет, а потом на поселение. По VII разряду – каторга на 4 года, а потом на поселение. По VIII разряду – ссылка на поселение. По IX разряду – ссылка в Сибирь. По Х разряду – лишение чинов, дворянства и написание в солдаты до выслуги.

С 29 июня по 4 июля 1826 года были вынесены приговоры 120 декабристам.

В делах Верховного уголовного суда имеется 15-ый протокол утреннего заседания Верховного уголовного суда от 3 июля 1826 года, где, в частности, написано: «Лейб-гвардии Финляндского полка о полковнике Михайле Митькове. 32 члена полагают: лиша чинов и дворянства, наказать его политическою смертию по 2-ому разряду; 21 член: по 1-ому разряду казнить смертию; 1 член: написать в рядовые с выслугою; 2 члена: расстрелять; 1 член: вечно в ссылку; 4 члена: по 3–му разряду, лиша чинов и дворянства, сослать вечно в каторжную работу; 1 член: лиша чинов и дворянства, сослать временно в каторжную работу, а потом на поселение по 5-ому разряду. Итак, большинством голосов (32) Митьков приговаривается к политической смерти по 2-му разряду».

Указом 10 июля Николай смягчил наказание осужденным: по 1 разряду полагалась вечная каторга, по II – каторжные работы на 20 лет, а потом на поселение и т.д., но смертную казнь для пятерых «внеразрядников» не отменил (хотя и заменил на повешение).

В «Росписи государственным преступникам, приговором Верховного Уголовного суда осуждаемым к разным казням и наказаниям» в списке осужденных по II разряду мы с вами находим фамилию полковника Митькова: «по собственному его признанию, участвовал в умысле цареубийства согласием и принадлежал к тайному обществу с знанием сокровенной цели».

Объявление приговора осужденным декабристам происходило в Комендантском корпусе Петропавловской крепости 12 июля с 12 часов ночи до 4 часов утра. Суд «призывал к себе преступников по разрядам» и объявлял им как приговор суда, так и «пощады» по указу 10 июля 1826 г. На этих фотографиях вы видите здание Комендантского корпуса и место, где стояли декабристы во время оглашения приговора, а на этой плите можете прочитать и фамилию М.Ф.Митькова. Сейчас здесь располагается музей, а это фрагменты экспозиции. В ту же ночь с 12-го на 13-ое июля над осужденными была произведена гражданская казнь. Известно, что лишение чинов и дворянства (гражданская казнь) сухопутных офицеров (а таковым являлся Михаил Фотиевич) производилось также в Петропавловской крепости. Она заключалась в том, что над осужденными ломали шпаги, срывали с них эполеты, мундиры и бросали в огонь костров, а затем их одевали в арестантские халаты. Процедуру гражданской казни разработал лично император Николай 1. Перед отправлением декабристов в ссылку на случай побега были составлены их приметы, и это дает нам возможность лучше представить, как выглядел М.Ф.Митьков: «рост 2 аршина 8 4/8 вершков, лицо белое, рябоватое, глаза серые, нос небольшой, продолговат, волосы на голове и бровях темнорусые».

22 августа 1826 года срок каторжных работ Митькову сокращен до 15 лет, но два последующих года он проводит в крепостях. Сначала Свеаборгская крепость: отправлен 21.10.1826, прибыл – 25.10.1826, переведен в Свартгольмскую – 4.10.1827, переведен в Кексгольмскую – 15 марта 1828 года и находился здесь по 24 июня 1828 года в одиночной камере на втором ярусе Круглой башни (см. фотографию). Эта башня более известна тем, что здесь содержались две жены и дети Емельяна Пугачева. Одновременно с ним также в одиночных камерах здесь находились офицеры-декабристы П.Ф.Громнитский, И.В.Киреев, А.В.Поджио, М.М.Спиридов. Отправлен в Сибирь – 24.4.1828 и почти через два месяца (столько времени заняла дорога) 18 июня 1826 года прибыл в Иркутск (см.схему движения декабристов в Сибирь), поступил в Читинский острог (каторжную тюрьму) в конце июня 1828 года и отбывал здесь наказание по сентябрь 1830 года. В Читинском остроге декабристы содержались до момента постройки для них специальной каторжной тюрьмы в Петровском заводе.

Записка декабриста Александра Корниловича сохранила для нас детали содержания осужденных в этом остроге «По прибытии нашем в Читу за малостию тамошнего острога поместили нас в двух крестьянских избах, которые оградили частоколом; окошки заколотили на две трети досками, приставив снаружи железные решетки, а внутри кругом по стенам сделали нары. В одной из сих изб находилось в трех горенках 25, а в другой 22 человека. В каждой комнате по часовому; кроме того, два на дворе и один снаружи у ворот. На ночь нас запирали до 7 часов утра, и, как мы слышали, посты удвоивались. С наступившим летом из опасения, чтоб духота от спершегося воздуха не произвела тюремных лихорадок, … позволили нам проводить время на дворе, который мы обратили в сад, посвятив на это досужное от работы время». И далее: «… отпускается нам в сутки по положению по шести копеек, с вычетом четырех в неработные дни. Так как сей суммы за мытьем белья и топкою бани недостаточно, не взирая на низкие цены в тамошних местах, и к тому нельзя нам было, по примеру прочих каторжных, прокормлять себя своею работою в свободные часы, то … Государь Император Высочайше благоволил позволить употреблять на пищу и одежду свои деньги тем, которые получали оные от родных. На сем основании, поелику большая часть не получают ничего, составили общую артель, из которой до сих пор все кормились и одевались. Обед наш состоит из щей, гречневой каши и куска говядины. Сверх того по утру и вечером пьем чай. В конце недели ходим в баню, и тут снимают на это время кандалы, обыкновенно бывающие на ногах день и ночь».

«Работают в сутки под надлежащим конвоем 5 часов: летом от 6 до 9 по утру и от

5 до 7 по полудни; зимою от 9 до 12 и от 3 до 5. По прибытии нас заставили мести улицы, чистить казенные конюшни и вывозить оттуда навоз, потом рубить мерзлую землю для фундамента под новый острог и рыть каналы для ограды. Последние работы были довольно утомительны, и потому требовали иногда отдыха, особенно для тех, которые сложением или от ран слабее» (записка датирована 28 апреля 1828 года).

Благодаря прекрасным акварелям декабристов Н.Бестужева¸ Н.П.Репина мы можем увидеть улицы и дома Читы того времени, вид острога, где их содержали. Трудно судить, что лучше – заключение в крепости или ссылка в Сибирь. Но в сибирской ссылке декабристы обладали одним существенным преимуществом – они были вместе, поддерживали друг друга и морально, и материально. В списке декабристов (см. ), содержащихся в Читинском остроге, мы находим славные имена И.И.Пущина, который, как известно, навещал А.С.Пушкина в Михайловском, А.И.Одоевского, написавшего ответ на послание Пушкина, а также С.Г.Волконского, М.С.Лунин и др.

«Тюрьма мне в честь – не в укоризну,

За дело правое я в ней,

И мне ль стыдиться сих цепей,

Когда ношу их за Отчизну?», - писал Кондратий Рылеев.

В сентябре 1830 года декабристов, в том числе и М.Митькова, переводят в Петровский завод. Здесь он отбывает наказание до окончания срока каторжных работ – до 1835 г. (8.11.1832 срок был сокращен до 10 лет). По отбытии срока в 1835 году выведен на поселение в с. Олхинское Иркутского округа, но ввиду болезненного состояния (туберкулез) временно оставлен в Иркутске, затем по представлению генерал-губернатора Восточной Сибири С.Б.Броневского ему было разрешено постоянное поселение в Красноярске, куда он прибыл 17.11.1836 года. См. фото –вид Красноярска того времени.

Митьков построил себе дом, о котором писал своему брату Платону Фотиевичу: «… я люблю свой домашний приют». «… у меня дом теплый, не боится никаких морозов, имеет нужные удобства для больного». Красноярск нравился Митькову: «Здесь мне жить хорошо», «только что климат очень суровый, но со всем тем почитается лучшим из всех губернских городов России». При доме разбил он сад и завел парники и огород, о чем писал брату: «Мое наслаждение проводить большую часть дня в моем садике-цветнике, который занимает пространство до 5 квадратных сажен».

В Красноярске, несмотря на все прогрессирующую чахотку, он нашел в себе силы и твердость, чтобы еще раз послужить Отчизне, теперь уже на поприще науки. В течение десяти лет, непрерывно с исключительной точностью он вел метеорологические наблюдения. По оценке специалистов, Митьков за этот срок выполнил такой объем измерений, какой сегодня осуществляет станция в составе четырех человек.

Трудно с уверенностью сказать, что побудило больного декабриста взяться за кропотливый и нелегкий труд, но многие факты говорят о том, что он был начат Митьковым по просьбе академика Купфера. По крайней мере, измерения проводились по купферовскому «Руководству к деланию метеорологических наблюдений». Известно также, что ученый получил записи Митькова, обработал и подготовил их к печати. С 1986 года эти записи являются достоянием Красноярского краеведческого музея.

Записи декабриста производились в разлинованном журнале объемом в 150 листов. Каждый лист разбит на вертикальные колонки, соответствующие времени и виду наблюдений, с 1 января 1838 по 31 декабря 1847 года.

Наблюдения включали измерения температуры воздуха, атмосферного давления, температуры в помещении, где был установлен барометр, характеристику состояния неба. Вначале (до 6 февраля 1838 года) наблюдения велись 3 раза в день: в 9 часов утра, 4 часа пополудни и в 9 часов вечера, затем был добавлен еще один срок – 7 часов утра. Даты приводились по новому стилю, заголовки граф даны на немецком языке, а отдельные словесные записи на двух языках: русском и французском, что соответствовало нормам научных записей того времени. В примечаниях к каждому месяцу давалась дополнительная визуальная характеристика погоды за отдельные дни. Имеются, например, данные о вскрытии и замерзании Енисея.

Наблюдения М.Ф.Митькова представляли огромную ценность для науки прошлого века. В то время, когда огромные пространства России, особенно ее восточные районы представляли собой белые пятна, когда не была еще создана сеть геофизических обсерваторий, каждый многолетний ряд наблюдений имел цену открытия. Вот почему труды трех сибирских метеорологов-декабристов (Л.И.Борисова, М.Митькова и А.И.Якубовича) были сохранены для потомков.

Наблюдения Митькова были удостоены особой чести. В 1866 году они увидели свет в приложении («прибавлении») к «Своду наблюдений, произведенных в Главной физической и подчиненных ей обсерваториях за 1861 год». На титульном листе приложений надпись на русском и французском языках:

Прибавления

Метеорологические наблюдения, произведенные в Красноярске с 1838 по 1847 год включительно по новому стилю (широта 560 1’, долгота 900 34’ от Парижа)

Наблюдения производились г.МИТЬКОВЫМ.

Измерения декабриста были использованы в трудах выдающихся ученых-климатологов-метеорологов. Так, в знаменитом исследовании А.И.Воейкова «Климаты земного шара и в особенности в России», в капитальном труде академика Г.И.Вильда «О температуре воздуха в Российской империи», в трудах академика М.А.Рыкачева «Вскрытие и замерзание вод в Российской Империи». Таким образом, наблюдения декабриста вошли в произведения, составляющие золотой фонд метеорологической науки.

Одновременно с Митьковым на поселении в Красноярске жили Бобрищевы-Пушкины Н.С. и П.С., Давыдов В.Л., Фонвизин М.А., Краснокутский С.Г., Луцкий А.Н., Спиридов М.М., (см. список) но наиболее близок он был с В.Л.Давыдовым и его семьей, о чем он писал брату: « … известно из моих писем, в каких дружеских отношениях я нахожусь с семейством Василия Львовича Давыдова… Я у них как родной … кроме искренней приязни, мы и духовно породнились, одна из дочерей его – моя крестница..».

Проезжающие через Красноярск декабристы также навещали Митькова, о чем упоминает в своих «Записках» А.Л.Беляев: «Михаил Фотиевич Митьков, прекраснейший и в то же время очень оригинальный человек, жил совершенным философом. Он имел хорошенькую небольшую квартиру, которая содержалась в самой педантичной чистоте … Тут буквально нельзя было найти пылинки. У него была большая библиотека. Чтение было его страстью …».

Действительно, Митьков много читал. В своих письмах к брату он то и дело просил присылать ему книги. «Сделай одолжение, - пишет Митьков, - подпишись для меня на Историю Государства Российского Н.М.Карамзина». «Вышли повести Пушкина, - просит он в другом письме, - в них не найдешь лишнего слова, сжатость, простота во всем, изящность». Михаил Фотиевич просит прислать ему вновь вышедшие сочинения Лермонтова, стихотворения В.А.Жуковского, указывая, что «поступили в продажу в книжной лавке Москвитянина, 10, на Тверской».

Конечно, письма являются своеобразными исповедями души, волнующими свидетельствами взаимоотношений человека с окружающим миром. Мы ведем поиск «сибирских писем» декабриста. На данный момент у нас есть только копия письма М.Ф.Митькова начальнику жандармского округа А.Д.Казимирскому (можно взглянуть), датированное февралем 1849 года.

Последние два года жизни Митькова были мучительны тяжелыми – болезнь делала свое разрушительное дело. «Я и так был худ, а теперь еще похудел и ослабел так, что когда несколько посижу за каким-нибудь занятием и вдруг встану, то делается кружение головы… Здоровье мое почти в том же положении, как и было. Лечился много, терпеливо, не позволял себе ни малейшего уклонения от докторского предписания, а пользы было мало. Суровость климата также имеет на меня влияние, но делать нечего – в Сибири лучшего не найдешь», - писал он в одном из писем.

23 октября 1849 года Митьков скончался и был похоронен на городском кладбище. На могиле был поставлен памятник-колонна, увенчанная урной с крестом. К сожалению, этот памятник был похищен. В 1980 году на предполагаемом месте захоронения М.Ф.Митькова был установлен вот этот скромный памятник, который вы видите на фото.

М.Ф.Митьков не имел семьи. Поэтому комитет в составе И.И.Пущина, В.Л.Давыдова и М.И.Спиридова, получив разрешение генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н.Муравьева-Амурского, продал дом М.Ф.Митькова и другое имущество, составил ведомость на вырученные деньги и раздал их неимущим декабристам, живущим в различных местах Сибири. Внешний вид дома Митькова в Красноярске неизвестен.