Пять дней до оккупации Жеймялиса: 22 26 июня 1941 года
| Вид материала | Документы |
| 22 июня 1941 года Последние «мирные» часы |
- Беженцы Жеймялиса: гонка на выживание, 1658.23kb.
- А. Чупин, 207.56kb.
- Пять дней на "каледонии", 240.65kb.
- Война, которой мы не знаем. Во время оккупации в донбассе массово запрещали русский, 62.69kb.
- "Носите ордена и в праздники, и в будни" Вечер встречи с ветеранами Великой Отечественной, 63.05kb.
- Типичные роды Дарья Стрельцова, 515.21kb.
- План мероприятий, посвященных 65-й годовщине Победы советского народа в Великой Отечественной, 47.79kb.
- Путешествие в страну Читалию, 73.35kb.
- Беларусь в великой отечественной войне, 54.09kb.
- Отстоявшие Родину, 25.55kb.
22 июня 1941 года
Первый день войны навсегда остался в памяти людей, достигших к тому времени сознательного возраста. Описание этого дня сохранилось в тысячах дневников, статей и книг. Многие события зафиксированы с минутной точностью.
Остановимся, начиная с полуночи, на тех из них, которые важны для нашей темы.
Последние «мирные» часы
Поздно вечером 21 июня нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков направили в войска директиву № 1. Она была многословной и двусмысленной. Предупреждая, что «В течение 22 23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев» и предписывая «в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов» и «все части привести в боевую готовность» директива указывала на необходимость «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения»XXII и связывала инициативу командующих предписанием «никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить»58.
Передача директивы № 1 в округа продолжалась до 0 часов 30 минут. Находившийся в это время в штабе ПрибОВО в Паневежисе начальник войск связи полковник П. М. Курочкин рассказывает: «В 0 часов 20 минут на телеграфной ленте аппарата Бодо, работающего с Москвой, появились требовательные слова: «Немедленно к аппарату начальника штаба для приема весьма важного». Дежурный по связи доложил начальнику штаба, мне и оперативному дежурному. Через минуту ответ в Москву: «У аппарата КленовXXIII». «Принимайте директиву народного комиссара обороны». Слово за словом стала передаваться директива о возможном нападении немецко-фашистской армии на нашу страну и о требовании приведения всех частей округа в полную боевую готовность»59.
В это время вдали от Паневежиса в Таураге в кабинете командира 125-й стрелковой дивизии собрались офицеры штаба, командиры родов войск и служб дивизии. «Все ждали разговора с военсоветом 8-й армии. Какие указания даст командование. Вскоре раздался телефонный звонок. Разговор был короткий. Еще раз требовалось не поддаваться панике, отменить выезд семей командиров, с утра снять батареи с позиций и убрать минные поля.
Командиры расходились молча. Каждый понимал, что эта директива не соответствует создавшемуся положению, но приказ есть приказ»60.
Около часа ночи командир 106 погранотряда подполковник Л. А. Головкин получил с заставы доклад, что к границе подошла большая группа тяжелых машин без света, несомненно, танков. Он сразу сообщил об этом командиру 125-й стрелковой дивизии генералу П. П. Богайчуку61.
В это время «в штабе остались командир дивизии П. П. Богайчук, начальник артиллерии подполковник Я. П. Синкевич, инженер майор Б. Т. Вертоградов, химик капитан Яценюк и шифровальщик. Богайчук приказал командирам полков вывести красноармейцев из казарм, занять позиции и подготовиться к бою.
Этот приказ можно было расценить, как нарушение воинской дисциплины, так как он противоречил указаниям командования 8-й армии, но он соответствовал положению на границе, которое требовало в настоящий момент действовать самостоятельно и без промедления. Позже выяснилось, что командование 8-й армии во время телефонного звонка еще не знало о директиве [№ 1]…»62
В два часа подполковник Л. А. Головкин приказал всему личному составу немедленно занять оборонительные сооружения. Пограничники были выведены из казарм и заняли огневые точки вокруг застав: несколько блиндажей с деревянными козырьками и амбразурами для пулеметов, окопы полного профиля, стрелковые ячейки, соединенные ходами сообщения63.
Инициатива этих командиров, практически не имевшая в эти часы аналогов, сыграла заметную роль в задержке фашистских колонн на Шяуляйском направлении.
«Командующий округом генерал-полковник Кузнецов, как и другие командующие приграничными округами, сам получил из Москвы директиву Наркома обороны и начальника Генерального штаба о приведении войск в боевую готовность лишь около часу ночи 22 июня.
В распоряжении командующего округом оставались до рассвета считанные часы»64.
В 2.25 Ф. И. Кузнецов приказал «скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дзотов, а подразделения, назначенные для занятия предполья, иметь позади. Боевые патроны и снаряды выдать.
В случае провокационных действий немцев огня не открывать»65. В случае перехода крупных сил противника в наступление, предписывалось использовать для усиления войск саперные батальоны, а строительные части, которые не были вооружены, отвести в тыл.
Обстановку в это время в штабе ПрибОВО в Риге, описывает командующий артиллерии 27-й армии Н. М. Хлебников, прибывший туда, чтобы добиться выдачи артиллерийским частям необходимых боеприпасов:
«В штабе пустовато. Почти все руководящие работники во главе с генерал-полковником Кузнецовым еще в войсках. На месте только заместитель командующего генерал-лейтенант Е. П. Сафронов. Он не скрывал беспокойства: с командующим так и не было связи… Начались непрерывные звонки из частей. Командиры спрашивали: как понимать директиву командующего округом? Как отличить провокацию от настоящей атаки, если противник предпринял боевые действия?
Положение у Егора Павловича затруднительное: что им ответить, если сам в глаза не видел этой директивы. командующий округом отправил ее войскам первого эшелона, не известив своего заместителя»66.
Напряженность нарастала. Командир 10-й стрелковой дивизии доложил: «По всей границе слышен шум моторов». От одной из пограничных застав поступило сообщение: «В 2 часа 30 минут 10 немецких танков подошли непосредственно к нашей пограничной заставе и, не предпринимая никаких действий, остановились». Из 125-й стрелковой дивизии докладывали: «В три часа утра перед фронтом дивизии отмечено большое скопление пехоты и танков»67. Штаб округа отвечал однотипно: «Не поддавайтесь на провокацию»68. А что еще мог ответить штаб, скованный директивой № 1?