Geum.ru

Эдвард Карр история советской

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
  1   2   3   4

Эдвард Карр

ИСТОРИЯ СОВЕТСКОЙ РОССИИ

Глава 4. ОТ ФЕВРАЛЯ К ОКТЯБРЮ

Февральская революция 1917 г., свергнувшая династию Романовых, была стихийным взрывом недовольства масс, доведенных до отчаяния лишениями войны и явной несправедливостью в распределении жизненных тягот. Она была восторженно встречена и использована широкими слоями буржуазии и чиновничества, потерявших веру в систему самодержавного управления и особенно в самого царя и его советников. Первое Временное правительство состояло именно из представителей этой части населения. Революционные партии не участвовали непосредственно в осуществлении революции. Они не ожидали ее и вначале были поражены.

Петроградский Совет рабочих депутатов был создан в момент революции стихийно, группой рабочих, без руководства из центра. Это было возрождение Петербургского Совета, сыгравшего в революции 1905 г. короткую, но славную роль. Как и его предшественник, Совет был организацией беспартийной, избранной фабричными рабочими; в нем были представлены и социалисты-революционеры, и меньшевики, и большевики. Вначале он не стремился к власти, что отчасти объяснялось убеждением его лидеров в том, что Россия созрела только для буржуазной, а не для социалистической революции, а отчасти тем, что они не сознавали своей компетентности и готовности к управлению. Совет усматривал свою роль в том, что он, как впоследствии писал Ленин, "добровольно передает государственную власть буржуазии и ее Временному правительству" [2]. Однако тот факт, что предписания Совета признавались все большим числом рабочих и солдат, наделял его независимо от него самого властью, которую нельзя было игнорировать.

Так создалась почти случайно возникшая практическая основа так называемого двоевластия, установившегося в результате Февральской революции. Общественная власть была некоторым образом сосредоточена в руках двух органов – чье отношение друг к другу было противоречивым, колеблясь от соперничества к сотрудничеству, – Временного правительства, ставшего законным преемником царского правительства и признанного таковым за границей, и Совета рабочих депутатов, стихийно

75

сформированного и, следовательно, революционного. По примеру Петрограда Советы создавались в Москве и других крупных городах, а несколько позже и в сельских районах . Это в свою очередь привело к созыву первого Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов в конце марта 1917 г.

Из двух фракций Российской социал-демократической рабочей партии вначале от Февральской революции больше выиграли меньшевики. Как и в 1905 г., обещание конституционного правительства, казалось, оправдывало их программу и дало им преимущество по сравнению с большевиками. Картина первого этапа революционного процесса рисовалась меньшевиками именно как буржуазно-революционный строй, который правоверные марксисты критикуют, но поддерживают, пока буржуазный капитализм не исчерпал своих возможностей и не настало время социалистической революции. В самом деле, двоевластие, рассматриваемое как законное сотрудничество между буржуазным правительством и пролетарской "легальной оппозицией", полностью соответствовало меньшевистской концепции. Главную трудность для меньшевиков представляло их отношение к войне, по которому между ними наблюдались разногласия. Казалось, однако, что если оказывать давление на буржуазное правительство, требуя, чтобы оно покончило с войной на основе демократической программы, и не вдаваться в конкретные детали относительно путей и средств прекращения войны, то такая политика в данный момент всех удовлетворит. Меньшевики скоро стали играть ведущую роль в Петроградском Совете: его первым председателем был грузинский меньшевик Чхеидзе.

Основными противниками меньшевиков были социалисты-революционеры. Вскоре Советы рабочих депутатов превратились в Советы рабочих и солдатских депутатов. По мере того как армии разлагались, превращаясь в отбивающиеся от немцев массы крестьян, жаждущих мира и земли и рассчитывавших на социалистов-революционеров, традиционную партию крестьянской революции, все выше восходила звезда социалистов-революционеров (или эсеров, как их обычно называли).

Казалось, меньше всего выиграли большевики. Из-за внезапности революции политику большевиков должны были определять три человека (двое из них были молоды и неопытны), отрезанные не только от партийного центра, который находился в Швейцарии, но и от других опытных партийных руководителей, сосланных в Сибирь. Положение было сложным. С одной стороны, тезисы Ленина и все, что он затем написал, обязывали их проводить вызывающую политику – которой, как известно, были недовольны даже многие большевики – призывов к гражданской войне и поражению своего отечества. С другой стороны, в партийной резолюции 1905 г. предусматривалось создание временного революционного правительства в результате демократической революции и признавалось, что участие большевиков в

76

таком правительстве могло бы быть желательным "в целях беспощадной борьбы – со всеми контрреволюционными попытками и отстаивания самостоятельных интересов рабочего класса" [3]. Располагая лишь этими руководящими указаниями и не более, Шляпников, Залуцкий и Молотов, представлявшие Русское бюро Центрального Комитета, составили проект партийного Манифеста, который был выпущен в виде листовки 26 февраля 1917 г. и через два дня появился в качестве Прибавления к № 1 "Известий Петроградского Совета" [4].

Учитывая все вместе взятое, эта попытка была похвальной. Так как о создании временного правительства еще не было объявлено, вопрос об определении отношения к нему не возникал. Манифест призывал рабочий класс и революционную армию создать "Временное Революционное Правительство", которое установило бы республику, провело бы демократические реформы, как, например, 8-часовой рабочий день, конфискацию помещичьих земель, образование выборных органов на основе всеобщего избирательного права и тайного голосования, конфискацию и распределение запасов продовольствия. Манифест также призвал "войти в сношения с пролетариатом воюющих стран для революционной борьбы народов всех стран против своих угнетателей и поработителей... и для немедленного прекращения кровавой человеческой бойни, которая навязана порабощенным народам". Фабричных рабочих и восставших солдат призывали избирать своих представителей во временное революционное правительство. В конце обращения приветствовались "красное знамя революции", "Демократическая Республика", "революционный рабочий класс", "революционный народ и восставшая армия". Ленин, прочитавший отрывки из Манифеста в немецких газетах, когда был еще в Швейцарии и добивался выезда в Россию, отметил, как "особенно важна и особенно злободневна та совершенно правильная мысль нашего ЦК, что для мира необходимы сношения с пролетариями всех воюющих стран" [5].

Февральская революция устранила все препятствия – кроме нехватки работников – для воссоздания партийной газеты. Выпуск "Правды" возобновился 5 марта 1917 г. В редакционную коллегию входили: Молотов, который нес главную ответственность как член Бюро Центрального Комитета, Калинин, которого и тогда и впоследствии ценили, пожалуй, не столько за интеллект, сколько за его авторитет полезного члена партии крестьянского происхождения, и Еремеев, о котором известно довольно мало, за исключением его вклада в издание "Правды" в 1912 г.[6] Первый номер газеты распространялся бесплатно, второго было продано 100 тыс. экземпляров [7]. В первых семи номерах новой "Правды" выражались взгляды, о которых уже говорилось в партийном Манифесте. Осуждалось существовавшее Временное правительство как "правительство капиталистов и помещиков", и высказывалась мысль о том, что Советы должны созвать Учредительное собрание для установления "Демократи-

77

ческой республики". По вопросу о войне 10 марта 1917 г. в газете была опубликована резолюция Бюро, призывавшая к превращению империалистической войны в войну гражданскую в целях освобождения народов от угнетения правящих классов, хотя газета пока воздержалась от прямого призыва к национальному поражению. Но были в ней и серьезные отступления. В том же номере, где была опубликована резолюция, появилась статья Ольминского, в которой в заключение говорилось:

"[Буржуазная] революция не закончена. Мы живем под лозунгом "вместе бить". Для своего партийного дела – каждая партия сама по себе. Для общего дела – все заодно".

Обстановка осложнилась с воссозданием местного Петербургского комитета партии, который, впервые став легальным, привлек много новых членов и отражал возникавшие между ними серьезные разногласия. В целом Петербургский комитет стоял ближе к правым, чем Бюро. Когда 5 марта 1917 г. молодой Молотов появился на одном из его заседаний в качестве делегата Бюро и представил на рассмотрение комитета резолюцию, направленную против Временного правительства как контрреволюционного и предлагавшую заменить его правительством, способным осуществить программу демократической революции, большинство членов комитета не поддержало его. Они приняли программу, предусматривавшую поддержку Временного правительства постольку, "поскольку действия его соответствуют интересам пролетариата и широких демократических масс народа" [8].

Эта запутанная ситуация еще больше осложнилась после возвращения в Петроград из Сибири 13 марта 1917 г., в день выпуска 7-го номера "Правды", Каменева, Сталина и Муранова. Каменев был опытным литератором, и на Пражской конференциив 1912 г. он был назначен редактором Центрального Органа партии – в то время это была "Рабочая газета". Сталин, который был членом Центрального Комитета партии с 1912 г., сменил Шляпникова и стал в Петрограде главным партийным руководителем. Муранов был одним из большевистских депутатов IV Думы. Все они были сотрудниками старой "Правды" [9]. Они сразу же приняли бразды правления от Шляпникова и его молодых коллег, и 15 марта 1917 г. в "Правде" было объявлено, что Муранов взял на себя руководство газетой, а Сталин и Каменев вошли в редакционную коллегию. По всей вероятности, бывшие члены редколлегии продолжали работать, однако их влияние и прерогативы уменьшились.

Эти мероприятия, как бы ни были они неприятны бывшим временным руководителям, которые хорошо справлялись в трудной ситуации, были вполне естественны [10] и не вызывали бы большого интереса, если бы вновь прибывшие не внесли в политику газеты перемен, порождавших споры. Короткая статья Сталина в "Правде" от 14 марта 1917 г. примечательна не столько тем, что в ней было сказано, сколько тем, что в ней было

78

опущено. Она призывала рабочих, крестьян и солдат поддержать Советы как "органы союза и власти революционных сил России". Однако в ней не упоминалось ни о Временном правительстве, ни о войне, а осторожный призыв "удержать завоеванные права для того, чтобы добить старые силы и... двинуть дальше русскую революцию", был ближе к меньшевистской формуле подталкивания буржуазии, чем к большевистской идее руководства революцией [11]. В номере, выпущенном на следующий день, наряду с объявлением об изменениях в редакционной коллегии на первой странице было опубликовано обращение Петроградского Совета "К народам всего мира", в котором говорилось: "Мы будем стойко защищать нашу собственную свободу" и "Русская революция не отступит перед штыками завоевателей" [12]. Далее следовала статья Каменева:

"Когда армия стоит против армии, самой нелепой политикой была бы та, которая предложила бы одной из них сложить оружие и разойтись по домам. Эта политика была бы не политикой мира, а политикой рабства, политикой, которую с негодованием отверг бы свободный народ".

Свободный народ мог только "на пулю отвечать пулей и на снаряд – снарядом". Выраженный от всего сердца призыв к национальной обороне ясно подтверждал заявление Каменева в суде более двух лет назад, в котором он высказал свое несогласие с ленинской позицией [13].

По словам Шляпникова, единственного для нас в данном случае авторитетного источника, изменение политической линии "Правды" вызвало тревогу среди фабричных рабочих – большевиков, и состоялось заседание, на котором присутствовали члены Бюро, Петербургского комитета и те, кто вернулся из сибирской ссылки. В ходе дискуссии Сталин и Муранов выразили несогласие с взглядами Каменева, который, "подчинившись общему решению, занял в организации "умеренную позицию" [14]. Дискуссия, по-видимому, привела не к компромиссу, а к тупику, ибо, хотя "Правда" прекратила публиковать статьи, открыто призывавшие к национальной обороне (наподобие статьи Каменева), она в равной мере воздерживалась от какого бы то ни было решительного наступления на Временное правительство или его политику войны [15]. Более опытная и осторожная редакционная коллегия умерила боевой задор, проявленный в прежних номерах "Правды", заняла более удобную выжидательную позицию. Когда проводилась партийная конференция для решения вопроса о том, какой линии придерживаться на первом Всероссийском совещании Советов в конце марта 1917 г., предложение Сталина поддержать Временное правительство в его деятельности лишь в той мере, в какой оно идет по пути удовлетворения требований рабочего класса и революционного крестьянства, вряд ли отличалось по существу от формулировки, одобренной большинством меньшевиков на совещании Советов. Большевики в основном разделяли мнение Сталина о возмож-

79

ности объединения "на почве решений, принятых в Циммервальде и Кинтале", с теми меньшевиками, которые выступали против национального "оборончества" [16].

Свыше семи лет спустя, в разгар спора с Троцким, Сталин признал, что совершил в то время ошибку. Заявив, что партия не могла ни стремиться к свержению Временного правительства, так как оно было связано с Советами, ни поддерживать его, так как оно было империалистическим правительством, он продолжал:

"Партия (ее большинство)... приняла политику давления Советов на Временное правительство в вопросе о мире и не решилась сразу сделать шаг вперед от старого лозунга о диктатуре пролетариата и крестьянства к новому лозунгу о власти Советов. Эта половинчатая политика была рассчитана на то, чтобы дать Советам разглядеть на конкретных вопросах о мире подлинную империалистическую природу Временного правительства и тем оторвать их от последнего. Но это была глубоко ошибочная позиция, ибо она плодила пацифистские иллюзии, лила воду на мельницу оборончества и затрудняла революционное воспитание масс. Эту ошибочную позицию я разделял тогда с другими товарищами по партии и отказался от нее полностью лишь в середине апреля, присоединившись к тезисам Ленина" [17].

Этот довод не особенно убедителен; приписывается тонкости намерений то, что было лишь следствием путаницы. Однако те, кто стремился выработать последовательную большевистскую политику в Петрограде в мартовские дни 1917 г., вызывают сочувствие. Тогда еще никто не оспаривал, что русская революция не была, да и не могла быть, ничем иным, кроме как буржуазной революцией. Таковы были прочные и признанные рамки теории, которым должна была соответствовать политика. Но в этих рамках трудно было найти убедительную причину для того, чтобы сразу же отвергнуть Временное правительство, несомненно буржуазное, или требовать передачи власти Советам, по существу пролетарским, или – хотя бы – осудить стремление к "демократическому" миру и призывать к гражданской войне и национальному поражению. Невозможно найти квадратуру круга. Ленину предстояло на глазах у изумленных сторонников вдребезги разбить эти рамки.

Прибытие Ленина на Финляндский вокзал в Петрограде вечером 3 апреля 1917 г. описано по крайней мере четырьмя очевидцами. В Белоострове, последней остановке перед Петроградом, Ленина встречала группа во главе со Шляпниковым, представлявшая Русское бюро Центрального Комитета. В поезде Ленин обратился к Шляпникову с вопросами "о положении дел в партии, о причинах переворота к оборончеству "Правды", о позиции отдельных товарищей". В Петрограде его приветствовали члены Центрального Комитета и Петербургского комитета, а

80

также сотрудники "Правды". Среди них был Каменев, которого Ленин добродушно побранил: "Что у вас пишется в "Правде"? Мы видели несколько номеров и здорово вас ругали". Александра Коллонтай вручила букет цветов, которые Ленин нес неловко, и все последовали в бывший императорский зал ожидания. Там Ленина официально приветствовал Чхеидзе, председатель Петроградского Совета. В нескольких тщательно подобранных словах он выразил надежду, что произойдет "сплочение рядов всей демократии" в защиту "нашей революции". Ленин, слегка отвернувшись от официальных представителей в сторону собравшейся на улице толпы, обратился к ней со словами: "Дорогие товарищи, солдаты, матросы и рабочие!" Он приветствовал в их лице "победившую русскую революцию", заявил, что "грабительская империалистская война" является началом гражданской войны во всей Европе, и в заключение сказал:

"Не нынче-завтра, каждый день – может разразиться крах всего европейского империализма. Русская революция, совершенная вами, положила ему начало и открыла новую эпоху. Да здравствует всемирная социалистическая революция" [18].

Как отмечает Суханов, это выступление Ленина не было ответом Чхеидзе. Оно даже не вписывалось в "контекст" русской революции, как он воспринимался всеми – без различия – ее свидетелями и участниками". Ленин начал свою речь, и с первых слов он говорил не о буржуазной, а о социалистической революции.

На площади перед вокзалом состоялась массовая демонстрация большевиков, впереди которой шел броневик со знаменем партии. Затем Ленин, стоя на броневике, обратился к приветствовавшей его толпе с тем же призывом, а позже в тот же вечер он в течение двух часов выступал перед партийной аудиторией в штаб-квартире партии. Постепенно возраставшее удивление, с которым другие партийные руководители встретили слова Ленина, было отмечено одним из очевидцев 10 лет спустя:

"...Ждали, что приедет Владимир Ильич и призовет к порядку русское бюро ЦК, а особенно тов. Молотова, занимавшего особенно непримиримую позицию по отношению к временному правительству. Оказалось, однако, что именно Молотов-то и был ближе всех к Ильичу" [19].

На следующий день шли дискуссии на квартире сестры Ленина и в редакции "Правды" [20]. Днем он выступал на собрании социал-демократов – большевиков, меньшевиков и независимых – в Таврическом дворце, где Совет проводил свои сессии. Именно на этом собрании Ленин впервые огласил свои Апрельские тезисы, в которых были кратко изложены его взгляды. Богданов прервал его, крикнув: "Ведь это бред, это бред сумасшедшего!" – а другой бывший большевик, Гольденберг, заявил, что "Ленин ныне выставил свою кандидатуру на один трон в Европе, пустующий вот уже 30 лет: это трон Бакунина!" Стеклов, редактор "Известий", вскоре вступивший в партию, заявил, что речь

81

Ленина состоит из "абстрактных построений", от которых он откажется, когда узнает обстановку в России. Речь Ленина подверглась нападкам со всех сторон. Только Коллонтай выступила в его поддержку. Ленин покинул зал и даже не использовал свое право на ответ [21]. В тот же вечер он снова прочитал свои тезисы на собрании руководителей большевиков(*[22]) и снова оказался в полной изоляции [23].

Тезисы "О задачах пролетариата в данной революции" были опубликованы в "Правде" 7 апреля 1917 г.[24] Ключ к пониманию ленинской позиции заключается во втором тезисе:

"Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства".

Из этого тезиса следовал вывод об осуждении Временного правительства и его политики поддержки войны, а также об отказе от нелепого требования, "чтобы это правительство, правительство капиталистов, перестало быть империалистским". В то же время необходимо было объяснять массам, что "С.Р.Д. есть единственно возможная форма революционного правительства". Пока Совет "поддается влиянию буржуазии", то есть пока в нем большинство составляли небольшевики, работа по политическому воспитанию масс была главной задачей партии. Но цель была ясна:

"Не парламентская республика, – возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад, – а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху".

Следовательно, Ленин подразумевал, что момент, когда большевики путем воспитания политической сознательности масс завоюют большинство в Советах, станет моментом перехода ко второму, или социалистическому, этапу революции. Эта суть была выражена в экономических тезисах, предусматривавших национализацию всей земли и превращение крупных поместий в образцовые хозяйства, контролируемые Советами, слияние существующих банков в единый национальный банк (более мягкая формулировка требования о национализации банков). К этому был добавлен третий пункт:

"Не "введение" социализма, как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов".

Тезисы заканчивались предложением пересмотра Программы партии и изменения ее названия с "социал-демократической" на "коммунистическую", а также требованием создания

82

революционного Интернационала. Что касается точного момента перехода к социализму, то осторожные формулировки Ленина оставляли место для некоторой неопределенности, но не вызывало сомнений, что этот переход – главная цель, и именно по этому вопросу немедленно разгорелась борьба.

На следующий день после публикации тезисов "Правда" поместила, как бы от редакции, статью, написанную Каменевым. В ней подчеркивалось, что Ленин выразил только свое "личное мнение", и в заключение говорилось:

"Что касается общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной (*[25]) и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую" [26].