Деятельность государственных учреждений по охране, изучению, использованию археологического наследия на новостройках нижнего поволжья с 1945 по 1991 гг
| Вид материала | Автореферат |
- Военная деятельность местных органов власти в великой отечественной войне 1941-1945, 353.49kb.
- Законодательства в области, 134.16kb.
- Н. Г. Чернышевского Нижневолжское отделение Мензбировского орнитологического общества, 5619kb.
- Н. Г. Чернышевского Нижневолжское отделение Мензбировского орнитологического общества, 6438.72kb.
- Деятельность государственных и военных органов СССР по развитию и использованию материально-технической, 751.89kb.
- Археологическая деятельность научных обществ нижнего поволжья в конце XIX начале, 503.43kb.
- Археологическая деятельность научных обществ нижнего поволжья в конце XIX начале, 502.57kb.
- Исторический опыт реализации государственной политики Российской Федерации в сфере, 451.83kb.
- Правительство санкт-петербурга постановление от 1 ноября 2005 года n 1681 о петербургской, 466.79kb.
- 5 Историко-культурное наследие, 205.36kb.
Структура и основное содержание диссертации
Структура диссертационного исследования обусловлена его задачами и целью, построена по проблемному принципу. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка используемых источников и литературы, а также блока приложений.
Во введении обоснованы актуальность избранной темы, выбор хронологических и территориальных рамок, определены цель и задачи исследования, показана его научная новизна и значимость. Здесь же представлена краткая характеристика историографии и источников, использованных при написании работы.
Первая глава «Организация, нормативная и методическая база охраны, изучения, использования археологического наследия на новостройках Нижнего Поволжья в 1945–1991 гг.» включает в себя 3 параграфа.
В первом параграфе «Археологические памятники, их охрана, изучение, использование: теоретический аспект» рассматриваются такие категории как культурное наследие, культурные ценности, археологическое наследие, памятник истории и культуры, археологический памятник. На основе анализа современных научных представлений и юридических норм сделан вывод об отсутствии единой государственной концепции в отношении культурного наследия и археологических памятников, как его составляющей. Автором упорядочен и конкретизирован понятийный аппарат в области охраны и исследования археологического наследия, предложен вариант определения археологического памятника: это специфический тип памятника истории и культуры, объективно представляющий собой культурную ценность; это материальный, недвижимый объект культурного наследия, являющийся частью исторического ландшафта и несущий комплексную историческую, эстетическую, технологическую и прочую информацию о деятельности коллектива людей, прекратившейся более 50 лет назад.
Во втором параграфе «Система охраны, изучения и использования археологического наследия с 1945 по 1991 гг.» рассматривается история формирования политико-правовых механизмов в данной области и их воплощение на примере деятельности государственных учреждений Нижнего Поволжья. При анализе изменений законодательной и методической базы сделан вывод о том, что к концу 1980-х гг. в общих чертах сформировалась советская система охраны, изучения и использования археологического наследия. В соответствии с эволюцией законодательства и практикой его исполнения научными центрами и органами государственной власти автором представлен вариант периодизации её развития с 1945 по 1991 гг. Рассмотрены известные варианты использования археологического наследия, среди которых – изучение (исследование), музеефикация, использование в качестве объектов этнической памяти, туризм, а также незаконные способы (незаконная продажа, кладоискательство). Сделан вывод о том, что в советский период фактически единственным видом использования археологического наследия в Нижнем Поволжье, наряду с его охраной, было научное изучение. Представлены основные виды и специфика государственных учреждений, занимавшихся изучением археологического наследия в Нижнем Поволжье с 1945 по 1991 гг.: 1) учреждения АН СССР; 2) научно-исследовательские учреждения регионального подчинения (НИИЯЛИ и т.п.); 3) центральные и региональные музеи; 4) кафедры и лаборатории региональных вузов; 5) Областные станции юных туристов (ОблСЮТур); 6) Государственные охранные организации при Управлениях культуры (Дирекции и Научно-производственные центры по историко-культурному наследию (НПЦ по ИКН)).
В третьем параграфе «Полевые археологические исследования и новостройки» предложен вариант классификации видов антропогенного изменения ландшафтов, конкретизирован понятийный аппарат в области охранных археологических исследований, обозначена специфика охранных, авариийно-спасательных, новостроечных, хоздоговорных исследований. Новостроечные исследования представлены как охранные археологические работы на новостройках (разведки и раскопки) вне зависимости от наличия хоздоговора, главной задачей которых является упреждение антропогенного разрушения археологических памятников.
На основании выводов первой главы систематизирован огромный массив данных по полевым археологическим исследованиям в Нижнем Поволжье с 1945 по 1995 гг., их динамика представлена в виде графиков, а изученные в этот период археологические памятники картографированы с уточнением их местоположения. Сделан вывод о том, что интенсификация полевых археологических исследований и охранных мероприятий была связана, в первую очередь, с реализацией масштабных новостроечных проектов.
Вторая глава «Новостроечная археология и становление новых региональных научных центров в Нижнем Поволжье в 1945–1991 гг.» состоит из пяти параграфов.
В первом параграфе «Новостроечные экспедиции ИИМК АН СССР в зонах затопления водохранилищ в Нижнем Поволжье с 1949 по 1957 гг.» рассматривается организация и деятельность крупных экспедиций ИИМК АН СССР – Волго-Донской и Сталинградской. Сделан вывод о том, что крупные академические экспедиции были неэффективны для охраны археологического наследия, что выдвигало на первый план необходимость формирования региональных археологических центров.
Во втором параграфе «Новостройки и археологические исследования Саратовского научного центра в 1945–1991 гг.» рассматривается деятельность государственных учреждений по охране, изучению и использованию археологического наследия на новостройках Саратовской области.
Саратовский археологический центр имел давнюю традицию. Несмотря на репрессии 1930-х гг. и Великую Отечественную войну, до начала 1960-х гг. он продолжал оставаться единственным в Нижнем Поволжье. В это время археологическими исследованиями, в т.ч. и новостроечными, здесь занималась лишь экспедиция СГУ и СОМК во главе с И.В. Синицыным, который осуществлял работы по всему Нижнему Поволжью и в Западном Казахстане. К началу 1960-х гг. И.В. Синицын подготовил нескольких учеников, которые оказывали ему помощь и вели самостоятельные исследования. Он же включился в новостроечные исследования в Калмыкии и содействовал образованию там археологического центра. Очевидно, что отсутствие внимания И.В. Синицына к такой важной составляющей научного процесса, как подготовка научных кадров, повлекло за собой тяжёлые последствия. В связи с неожиданной смертью большинства местных археологов, в Саратовском научном центре в начале 1970-х гг. возник кризис, что не позволило ему своевременно занять место в хоздоговорных исследованиях на оросительных системах. В середине 1970-х гг. север Саратовской области активно изучался археологами Куйбышевского пединститута (КГПИ), а в зонах мелиорации в Заволжье начала работу Средневолжская (Волго-Уральская) экспедиция ИА АН СССР, в рамках которой высококвалифицированную стажировку прошли молодые саратовские специалисты. Н.М. Малову, С.Ю. Монахову и Е.К. Максимову удалось в 1978 г. создать инициативную хоздоговорную группу, которая заключила ряд договоров на исследования в зоне строительства Приволжской (Балаковской) АЭС. После возвращения в Саратов В.Г. Миронова и при его активном участии в 1981 г. группа получила статус научно-исследовательской лаборатории (НИАЛ) при НИС СГУ. Деятельность новой организации НИАЛ СГУ в 1980-е гг. заключалась в выполнении хоздоговорных археологических работ в зонах сооружения оросительных систем, а также на археологическом картографировании не только в области, но и за её пределами. Это сказалось на специфике подготовке специалистов: с одной стороны, это были опытные практики, с другой – учёную степень получили немногие и, преимущественно, в кризисные 1990-е гг.
Важное место в популяризации археологического наследия с середины 1960-х гг. играли археологические и краеведческие кружки при школах и музеях: развитие «детской» археологии в Саратовской области позволяло школьникам под руководством ОблСЮТур самостоятельно осуществлять надзор за состоянием археологических памятников в районах.
В 1990 г. при областном Управлении культуры была создана Дирекция охраны, исследования и реставрации памятников истории и культуры, которая фактически монополизировала управление археологическим наследием. В новых экономических условиях отсутствие чёткого взаимодействия научных структур с органами охраны памятников привело к тяжёлым последствиям. Основной проблемой для НИАЛ СГУ стали трудности с содержанием прежнего штата, в 1995 г. она была реорганизована и фактически прекратила своё существование.
В третьем параграфе «Новостройки и становление Волгоградского научного центра» рассматривается деятельность государственных учреждений по охране, изучению и использованию археологического наследия на новостройках в Волгоградской области с 1945 по 1991 гг. В послевоенный период и до середины 1960-х гг. археологического центра здесь не существовало. Однако археологическое наследие Волгоградской области привлекало внимание иногородних археологов. Основные исследования в это время велись столичными и саратовскими специалистами. Стажировка студентов Волгоградского пединститута (ВГПИ) в Астраханской экспедиции ЛОИА АН СССР под руководством В.П. Шилова способствовала возникновению регионального археологического центра. В конце 1960-х гг. самостоятельные экспедиции проводили областной краеведческий музей (ВОКМ) под руководством В.И. Мамонтова, ВГПИ (А.С. Скрипкин) и ОблСЮТур (И.П. Лисицын). В это время инициативные исследования на золотоордынских памятниках вела Поволжская экспедиция (ПАЭ) ИА АН СССР и МГУ под руководством Г.А. Фёдорова-Давыдова и В.В. Дворниченко. В начале 1970-х гг. ЛОИА АН СССР заключил долгосрочные договоры на новостроечные исследования в зонах сооружения оросительных систем в Волго-Донском междуречье, эти работы были перепоручены молодым волгоградским специалистам, что сыграло определяющую роль в развитии Волгоградского научного центра. В 1975 г. уже защитивший к этому времени диссертацию А.С. Скрипкин создал археологическую лабораторию при ВГПИ, сформировал её штат и заключил ряд новых хоздоговоров на исследования в Заволжье. В это время в Волгограде и районах области активно развивалось краеведческое движение, поддержку археологам оказывали Областное управление культуры, ВООПИК и районные музеи. В 1980 г. был создан Волгоградский университет (ВолГУ). Перейдя на работу туда, А.С. Скрипкин при поддержке столичных археологов заключил ряд хозяйственных договоров на исследования в зонах сооружения оросительных систем в Краснодарском крае, на полученные средства была создана археологическая лаборатория ВолГУ во главе с А.Н. Дьяченко, сформирован штат. С середины 1980-х гг. хоздоговорные работы начали проводиться и на территории области. Сотрудники лабораторий обоих вузов активно взаимодействовали между собой. Работы по хоздоговорам велись на оросительных системах Заволжья и Волго-Донского междуречья, сэкономленные средства позволяли заниматься аварийно-спасательными раскопками. Важным достижением стало активное внедрение естественнонаучных методов в практику археологических исследований. Основной рабочей силой были студенты, активными участниками – школьники краеведческих и археологических кружков.
Ведущими волгоградскими археологами уделялось много внимания организационным вопросам, таким как взаимодействие с органами власти и заинтересованными организациями, создание новых квалифицированных специалистов, разработка научных проблем и подготовка диссертационных исследований, создание структур и подразделений, обеспечивающих стабильное существование Волгоградского археологического центра. Всё это во многом позволило ему в кризисные 1990-е гг. сохранить свои позиции, несмотря на сокращение финансирования. В 1990 г. при областном Управлении культуры был создан Научно-производственный центр по историко-культурному наследию (НПЦ по ИКН), который фактически монополизировал управление археологическими исследованиями. К этому времени иногородние археологи фактически прекратили работы на территории области. Отсутствие отлаженного механизма взаимодействия научных структур с органами охраны памятников имело тяжёлые последствия.
В четвёртом параграфе «Новостройки и становление Астраханского научного центра» рассматривается деятельность государственных учреждений по охране, изучению и использованию археологического наследия на новостройках в Саратовской, Волгоградской, Астраханской областях и Республике Калмыкии с 1945 по 1991 гг. До конца 1960-х гг. здесь не существовало самостоятельного археологического центра, хотя периодически разведки проводил ученик И.В. Синицына, директор Астраханского краеведческого музея (АКМ) В.А. Филипченко. Основные археологические работы здесь были инициативными, велись Астраханской экспедицией ЛОИА АН СССР (В.П. Шилов и др.), ПАЭ ИА АН СССР (Г.А. Фёдоров-Давыдов и др.), а также экспедицией Государственного Эрмитажа. В работах столичных археологов в 1960-е гг. активно участвовала Е.В. Шнайдштейн, которая приступила к самостоятельным раскопкам в зонах сооружения оросительных систем в 1969 г. Однако ведущее место в новостроечных исследованиях области занял отряд ПАЭ ИА АН СССР под руководством В.В. Дворниченко. Работы велись на протяжении 1970-х гг. в зоне сооружения оросительных систем в районе старого русла Волги. Е.В. Шнайдштейн тем временем участвовала в хоздоговорных экспедициях в Калмыкии. В конце 1970-х гг. она поступила на работу в Астраханский пединститут (АГПИ), в первой половине 1980-х гг. возглавила новостроечную экспедицию в зонах сооружения оросительных систем в правобережье Волги и Ахтубы. Тем временем экспедиция Куйбышевского пединститута (КГПИ) изучала археологические памятники Северного Прикаспия, в т.ч. по хоздоговорам в зоне освоения газоконденсаторного месторождения и строительства газопроводов. С середины 1980-х гг. инициативные исследования в зонах новостроек вёл совместный отряд ПАЭ ИА АН СССР и Астраханского государственного объединённого историко-архитектурного музея-заповедника (АГОИАМЗ), сделавший много уникальных открытий. Закономерен вывод о том, что Астраханский археологический центр был слабым, состоял всего из нескольких археологов и существовал исключительно при поддержке столичных специалистов, которые до начала 1990-х гг. занимали ведущее место в изучении археологического наследия области.
В 1989 г. в Астрахани была создана Госдирекция по охране памятников истории и культуры, в качестве сотрудников которой выступали молодые специалисты, получившие стажировку в экспедициях Е.В. Шнайдштейн. Госдирекции пришлось задействовать на себя весь цикл, связанный с охранными работами – от согласования проектов застройки и составления археологической карты области до собственно раскопок. Закономерно возникли проблемы с охраной археологического наследия на новостройках, управление которой оказались в руках чиновников.
В пятом параграфе «Новостройки и становление научного центра в Калмыцкой АССР» рассматривается деятельность государственных учреждений по охране, изучению и использованию археологического наследия на новостройках в Республике Калмыкии с 1945 по 1991 гг. Основы систематического археологического изучения Калмыкии в довоенный период заложил Саратовский научный центр. С момента реабилитации калмыцкого народа и восстановления республики началось активное строительство. В связи с этим местным археологом У.Э. Эрдниевым и Калмыцким научно-исследовательским институтом языка, литературы и истории (КалмНИИЯЛИ) были инициированы масштабные новостроечные исследования, которые проводились с начала 1960-х до начала 1970-х гг. под руководством саратовского археолога И.В. Синицына. Однако после смерти И.В. Синицына он не смог проводить самостоятельные исследования, в связи с чем для работ в зонах сооружения оросительных систем пригласил молодую специалистку из Астрахани Е.В. Шнайдштейн, а затем – Е.В. Цуцкина из Волгограда. Последний в конце 1970-х гг. сосредоточил в своих руках управление археологическим наследием республики: при поддержке столичных специалистов и местных властей при Калмыцком научно-исследовательском институте истории, философии и экономики (КалмНИИ ИФЭ) был создан сектор археологии, которому Министерство культуры передало свои функции по охране археологического наследия. Договор о шефской помощи был составлен с ИА АН СССР. В 1980-е гг. силами КалмНИИ ИФЭ, КалмГУ и приглашённых специалистов велись масштабные исследования в зонах сооружения оросительных систем. Активное участие в этих работах принимал отряд Государственного исторического музея (ГИМ) во главе с Н.И. Шишлиной. Таким образом, становление археологического центра в Калмыкии происходило исключительно за счёт хоздоговорных новостроечных раскопок.
Монополизация функций охранного органа сектором археологии КалмНИИ ИФЭ (с конца 1980-х гг. – Калмыцкий институт общественных наук АН СССР (КалмИОН)) играла сдерживающую роль в его развитии. Занимаясь организацией хоздоговорных работ, Е.В. Цуцкин приглашал археологов из других, даже столь отдалённых как Москва, Самара и Ярославль, регионов, что снимало вопрос о необходимости в подготовке местных квалифицированных и остепенённых специалистов. В итоге сворачивание строительства оросительных систем привело к отсутствию хоздоговорного и невозможности привлечения бюджетного финансирования для охраны археологического наследия. В 1990-е гг. это стало причиной почти к полного сворачивания исследований в республике, археологической карты которой так и не было составлено.
В заключении подводятся основные итоги исследования, делаются обобщающие выводы по теме. Изложенный материал позволяет сделать вывод о том, что период с 1945 по 1991 гг. стал временем формирования советской государственной системы охраны изучения и использования археологического наследия, поступательное развитие которой было искусственно прервано в начале 1990-х гг. Катализатором этого процесса стало усилившееся антропогенное разрушение памятников археологии. Закономерным следствием советского периода является продолжающаяся до настоящего времени гибель памятников в зонах активной береговой эрозии водохранилищ и распашки на орошаемых участках.
Обобщение и систематизация колоссального объёма данных по полевым исследованиям в обозначенных территориальных и хронологических рамках позволяют охарактеризовать динамику изучения археологических памятников как нарастающую. Хоздоговорные новостроечные исследования создавали возможности для расширения штатов сотрудников лабораторий, финансирования научных изысканий и проведения на сэкономленные средства инициативных работ с целью охраны памятников археологии. Результатом поступательного развития государственных политико-правовых механизмов и местных традиций в охране и изучении археологического наследия стал переход к «научному полицентризму» и ослабление позиций Института археологии. Важной особенностью деятельности региональных археологических центров была постоянная связь со столичной наукой. Кризис в их развитии закономерно совпал со свёртыванием государственных новостроечных проектов и расширением неконтролируемого частного строительства в начале 1990-х гг.
Важную роль в формировании научного потенциала современных региональных археологических центров сыграло сохранение научно-исследовательских структур на базе вузов, наличие традиций и преемственности в коллективах. Специфика центров определяется не только природно-географическим положением и историческим опытом регионов, но и личными качествами специалистов, стоявших у основ провинциальной науки.
В развитии охраны, изучения и использования археологического наследия в Нижнем Поволжье с 1945 по 1991 гг. можно выделить ряд периодов и этапов. В основу периодизации положены эволюция охранного законодательства, и практика его исполнения на местах в контексте социально-политической и экономической истории страны:
I период. 1945 – середина 1960-х гг. Период характеризуется полной государственной монополией на охрану археологического наследия. В это время в Нижнем Поволжье единственным археологическим центром являлся Саратовский на базе СГУ и СОМК. При его поддержке в начале 1960-х гг., благодаря привлечению средств по хоздоговорам со строительными организациями, в Калмыцкой АССР на базе КалмНИИЯЛИ также формируется археологический центр.
1 этап. 1945 – конец 1950-х гг. Постановление Совета Министров от 14 октября 1948 г. «О мерах улучшения охраны памятников культуры» позволило ИИМК АН СССР организовать крупные Волго-Донскую (1949–1951 гг.) и Сталинградскую (1951–1955, 1957 гг.) новостроечные экспедиции в зонах сооружения ГЭС и водохранилищ. Помимо столичных специалистов – С.Н. Замятнина, К.Ф. Смирнова, В.П. Шилова и Т.Б. Поповой активное участие в Сталинградской экспедиции принял Заволжский отряд во главе с И.В. Синицыным, сформированный силами Саратовского археологического центра. Основные работы в это время были сосредоточены в Сталинградской и на юге Саратовской области. Организовать исследования в зоне строительства Саратовской ГЭС и затопления водохранилища не удалось в связи с политическими изменениями.
2 этап. Конец 1950-х – середина 1960-х гг. Снижение интереса властей к культурному наследию вызвало широкий общественный резонанс. В сохранении археологического наследия ставка была сделана на активность местных краеведов, школьников, студентов, рабочих и колхозников. Снижение финансирования и трудности с заключениями хоздоговоров привели к гибели множества памятников на берегах водохранилищ, в зонах распашки и застройки. В регионах Нижнего Поволжья работали преимущественно столичные экспедиции, в рамках которых велась подготовка местных специалистов, но ограниченность преподавательских ставок не позволяла вузам расширять штаты археологов. После восстановления республики в Калмыкии началось активное строительство, хоздоговорные исследования позволили У.Э. Эрдниеву при поддержке саратовского археолога И.В. Синицына создать Калмыцкий археологический центр на базе КалмНИИЯЛИ.
II период. 2-я половина 1960-х – конец 1980-х гг. В это время происходит возрождение общественных организаций охраны памятников. В регионах Нижнего Поволжья в этот процесс включались региональные отделения ВООПИК, местные краеведы, ОблСЮТур. По иному сценарию события развивались в Калмыцкой АССР, где охрана и изучение археологического наследия велись исключительно по инициативе КалмНИИ ИФЭ.
1 этап. 2-я половина 1960-х – начало 1970-х гг. Во всех регионах Нижнего Поволжья начали работать местные специалисты, которые после стажировки в академических экспедициях вели самостоятельные исследования. С момента создания ВООПИК и его региональных отделений в дело охраны археологического наследия в Нижнем Поволжье включилась общественность – школьники, краеведы, туристы и др. В Волгограде и Саратове археологи начали привлекать средства ВООПИК и Областных управлений культуры, в работе которых сами принимали непосредственное участие. Здесь же, при музеях, школах и ОблСЮТур, возникли кружки юных археологов. В связи с подготовкой «Свода памятников истории и культуры СССР» проводились масштабные археологические разведки. Мелиоративное строительство, развернувшееся в Поволжье, поставило под угрозу целые комплексы археологических памятников. Между тем, масштабные новостроечные исследования при участии СГУ велись лишь в Калмыцкой АССР.
2 этап. 1970-е гг. Интенсификация мелиоративного строительства в стране стала причиной создания в ИА АН СССР Сектора новостроечных экспедиций. В это время определяются судьбы археологических центров Нижнего Поволжья. Смерть ведущих специалистов стала причиной кризиса Саратовского центра, и лишь высококвалифицированная стажировка молодых местных археологов в рамках Средневолжской (Волго-Уральской) экспедиции ИА АН СССР позволила его преодолеть. Тем временем в Волгограде при поддержке ИА АН СССР местные специалисты уже вели работы по хоздоговорам, что позволило в середине 1970-х гг. создать лабораторию при ВГПИ. В Астраханской области основные работы на оросительных системах велись ПАЭ ИА АН СССР, где стажировку проходила единственный местный специалист – Е.В. Шнайдштейн. Некоторое время она вела новостроечные исследования в Калмыкии, а затем перешла на работу в АГПИ. В КалмНИИЯЛИ, продолжавшем активные исследования на оросительных системах, в эти годы решался кадровый вопрос: для специализации по археологии в столичные вузы были посланы перспективные студенты. В 1977 г. отношения между заказчиками и исполнителями археологических работ были урегулированы Законом СССР, а в 1978 г. – аналогичным Законом РСФСР «Об охране и использовании памятников истории и культуры». В эти же годы в регионах Нижнего Поволжья, за исключением Калмыцкой АССР, активизировались школьные археологические и краеведческие кружки: они участвовали в экспедициях, слётах юных археологов.
3 этап. Конец 1970-х – конец 1980-х гг. Принятие в 1982 г. Положения «Об охране и использовании памятников истории и культуры» завершило формирование советской государственно-правовой системы охраны культурного наследия. ИА АН СССР удалось добиться вхождения новостроечной археологии в хозяйственный цикл государства. По всей стране велись масштабные хоздоговорные археологические исследования, преимущественно в зонах сооружения оросительных систем. Средства с хоздоговоров позволяли хозяйственно-научным организациям при вузах закупать новое оборудование, расширять штат специалистов. В Саратовской области основные работы выполняла НИАЛ СГУ, в Волгограде – лабораториями ВГПИ и ВолГУ. Оба научных центра также вели активные исследования инициативно и по хоздоговорам на территории близлежащих областей. В Калмыкии новообразованный сектор археологии при КалмНИИ ИФЭ монополизировал управление археологическим наследием на территории республики и вёл исключительно хоздоговорные исследования при помощи приглашённых специалистов из других областей. В Астрахани основные объёмы хоздоговорных работ выполняли столичные археологи, частично АГПИ, инициативные охранные раскопки на новостройках проводил АГОИАМЗ. В это время внешняя активность археологических центров Нижнего Поволжья была наивысшей.
III период. Начался с конца 1980-х гг. и связан с глобальными социально-политическими и экономическими изменениями. После перехода научных организаций на самофинансирование и хозрасчёт началось реформирование сложившейся системы охраны памятников. В регионах Нижнего Поволжья, за исключением Калмыкии, сформировались Дирекции и НПЦ при органах охраны памятников, они монополизировали управление культурным наследием. Научные структуры фактически были отстранены от хоздоговорных новостроечных исследований, что имело негативные последствия.
1 этап. Конец 1980-х – середина 1990-х гг. Развитие археологии в регионах начинает определять местное законодательство. Возникновение частной собственности, сворачивание крупных государственных новостроек и развитие неконтролируемого частного строительства стали причинами кризиса советской системы охраны, изучения и использования археологического наследия. Усиливающаяся инфляция привела к резкому сокращению объёмов полевых исследований, реформированию научно-исследовательских структур. В этой ситуации менее всего пострадал Волгоградский научный центр, успешно сочетавший хоздоговорное и бюджетное финансирование, что позволило ему в сложные годы сохранить большую часть специалистов и продолжить полевые исследования. Основной проблемой для Саратовского центра стали трудности с содержанием прежнего штата НИАЛ СГУ в новых экономических условиях и отсутствие чёткого взаимодействия научных структур с органами охраны памятников. Ориентация Калмыцкого научного центра на новостройки и низкая заинтересованность руководства в фундаментальных научных исследованиях не только стали причиной отсутствия бюджетных средств, но и обернулись кризисом. В Астраханской области к началу 1990-х гг. существовало лишь несколько специалистов, что привело к сосредоточению рычагов управления археологическим наследием в рамках НПЦ и к общему отставанию регионального научного центра.
В заключение следует отметить, что масштабные исследования на новостройках внесли огромный вклад не только в развитие отечественной науки, но и в формирование советской системы охраны археологического наследия. Увеличение государственных новостроечных проектов и финансирование изысканий по хоздоговорам стимулировали развитие старых и появление новых региональных научных центров в Нижнем Поволжье. Сами охранные мероприятия, однако, в исследуемый период сводились преимущественно к увеличению объёмов полевых исследований. Вопрос об иных вариантах охраны и использования археологического наследия стал актуален лишь в конце 1980-х – начале 1990-х гг., что было связано с глобальными политическими и социально-экономическими изменениями.