После очередной доработки план подлежал отправке в Москву в вышестоящие инстанции. Ядолго и внимательно вникал в суть столь непривычного документа и, наконец, изрек. Ну, а я какое к нему имею отношение? План ваш, так и отправляйте

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4

Капитан 1 ранга

Титоренко Николай Никифорович

начинал военно-морскую службу на Тихоокеанском флоте СССР командиром торпедного отделения на подводной лодке «М-250» под командованием В.Кобзаря, закончил в должности начальника отдела штаба флота, ответственного за испытания торпед и ядерных боеприпасов подводными лодками и надводными кораблями.

Люди имеют быть в трех состояниях:

живые, мертвые и находящиеся в море.

Анахарсис Скифский

Реквием подводному ракетоносцу К-129

Душным июльским утром, незадолго до рассвета, представилось мне престранное видение. В явь или во сне, так за последние годы и не пойму. И никак не разберусь. А было все вот так. Лежу у себя, естественно, дома, в супружеской постели. При жене под боком. На спине, Вроде в дреме, И будто, привалившись спиной к нактоузу магнитного компаса, Под козырьком рубки лодки, врезанного в память навсегда 613 проекта.

П

ПЛ 613 проекта
оза не самая лучшая, на разножке, как у собаки, примерно, на заборе. Но вполне привычная для ночных командирских бдений. Продолжающаяся неопределенно долго и до занавеса под жизнь. Вот не хватает только ногу в сапоге упереть в комингс рубочного люка. А она торчит, левая, голой. Из-под одеяла. А так все как было. Надо. И есть. Наблюдаю сцену прямо как по картинке : суперечь, упираясь по -наждачному шероховатой полой реглана мне в пятку стоит темная фигура очень высокого мужчины. Одетого по-зимнему. В цигейковом треухе. Память на силуэты у меня сохранилась. Давняя. Тронул он характерным жестом шапку и я чуть не вскрикнул, опознал в непрошенном госте до боли знакомую мне личность.

Владимир Кобзарь!

Мой самый первый отец-командир. Из когорты яростных, непокорных, презиравших грошевой уют. Как поется в шлягере о матерых морских волках. Ему я обязан по гроб и за гробом, если там есть жизнь, разумеется, не чем-то обыденным или показушным, а офицерским своим становлением из салаговатого юнца в настоящие морские волчата. Которым и сам черт не брат. Да и начальство не в самых первых родственниках. А воспитывал он нас, салажат, по -отечески жестко, крепко любя. Так что слеза, не поймешь, то ли от его слов или от соленого морского ветра насквозь прошибала.

Проводилось все это под штормовые раскаты. С волнами, перекатывавшимися через рубку. А ты стоишь, на коротком поводке карабина, чтоб не смыло за борт. И внимаешь всему тому, что внушает тебе батька-командир. Единственный, владевший таким правом к нам всем в экипаже. Сразу после Господа-Бога. Вторым. О, такое помнится и не забудется. Оно с нами навсегда. И не у кого больше не повторится Потому что за нами, под нами и перед нами, в круговерти валов стояла, до жути, кипящая и молчаливая будто сама смерть, бездна. И только любовь и долг в те звездные минуты, часы и годы, всегда были с нами. Как подобает: рядом! При всей экзотике и непредсказуемости походовой обстановки, жизни сплошь на вводных, он оставался внешне невозмутимым. А скорее твердым. И не пробиваемым. Почти как камень. Например, мог на неполученный запрос вполне буднично бросить тебе в лицо:

- Так что же ты околачиваешь тут груши на мостике как пустая бутылка? По вахте вы обязаны знать все на четыре часа наперед. Марш вниз, к штурману, на карту!

Что удивительно, на такой вот экспромт в море, никогда не обидишься. Он ведь, оставаясь твердокаменным и себя не жалел. По иному в подводном флоте, видимо нельзя. Иначе, быть нам всем кормом рыбам. Или того хуже - начальству на десерт.

Нет, я знаю нескольких военморов, осиливших его суровую школу на железе и крови. Прежде чем стать твердо прогарными сапогами на палубах подводных кораблей в старпомах и командирами. Потом умчаться за карьерами. Они у него, голубчики, бессчетное количество раз отциклились, в режиме поплавков между центральным постом и настилом мостика. Прежде чем выйти в люди. Зла за науку ей-богу , не держим!

Признаться, сам этот процесс всегда был немонотонным. Так как скука с ним молодого лейтенанта, никогда не брала. Да ей просто некогда было возникнуть. Готов уверить кого угодно, море - как обитель, захватывающе богато на события. А что касается воли, педантизма, такта и крутизны, по обстановке, разумеется, нашему кэпу - наставнику хватило бы за троих. Для информации тем, кто служил и никому не доверяет запросто, без проверки, на слово. У Кобзаря вахтенный офицер, стоявший рядом с ним на другом крыле мостика, четко читал семафор на уровне толкового сигнальщика. Знал наизусть боевые одно - и двух флажные своды. Умел швартоваться и отходить от пирса при отжимном ветре...

- Мне попугаи, умеющие только репетовать команды, на вахте не нужны!- утверждал наш жестокий и уважаемый шеф. И не наверное, а вполне достоверно, оставался прав на все 32 румба. Иного там не дано. В море.

И в этот, простите, раз его появление не показалось мне чисто случайным. Что-то опять, вероятно, важное произошло, Тут была какая-то явная и необычная подоплека.

-Почему ты молчишь?- озадачил он меня как и прежде не простым вопросом.- Ты знаешь как мы погибли. Раскрой всем людям правду...

Никаких сослагательных пожеланий. Сплошь категорический императив! Вот так вводная! Когда-то драл за увлечение журналистикой как сидорова козла. Считал это занятие интеллигентским пороком. И вредной блажью. Но вступать с ним в полемику едва ли решусь. Даже сегодня. Да и бесполезно. Моего кэпа давным-давно нет в живых. Новое поколение «морячат» на смену выросло. Вот только голос остался прежним. Простуженный. По палубному грузный. Признаться, где-то в подкорке у меня зажглась мысль, тлея в полнакала, что вижу жестокий сон. Из прежних подводных будней. Картинки бывших со мной военно-морских сюжетов нет-нет, а, смотришь, наплывают. Этак под утро. Вот как и сейчас. Как правило, в кругу друзей. Иногда с подругами. Подлая штука эта жизнь: некоторые имена прочно уже забыты. И продолжают уходить из памяти. До кошмаров иногда доходит, если пригрезится что-то такое-разэтакое, бывшее с нами. И мне не вспомнить как знакомца окликнуть. Отчего оторопь берет Зато прочно осели в извилинах эпизоды. И, спустя годы, никак не проходят мимо. То возникают, как и бывало, неожиданно и резко. То за минуту до поворота на другой галс. То сам проваливаешься в тартарары с восьми бальной перины с шести бальными подушками. За предельную глубину погружения. Натурально трещит прочный корпус. Где-то хлещет вода. Подобных моментов было в прошлом не перечесть. Случались через раз. И так же легко из сознания выпроваживались. Всего лишь дозой теплого, разбавленного, взятого напрокат у механика, ректификата. Что плещется у него в заветной канистре. При шкафчике в каюте. Как и вода в цистернах главного балласта. Всегда и неиссякаемо. Прошу никого не осуждать. Эта процедура действовала лучше чем таблетки под язык с модным транквилизатором. Главное, чтоб не возникла тяга. И верный друг подводника не нивелировался из медбрата в социальное зло. Полезен предельно и лучше любых лекарств он тем, что снимает все, в том числе, нагрузки. И ты снова как свежий огурец сорта «девичьи грезы». Готов искренне сознаться, что, может быть, тогда и сегодня в этом плане заблуждались. Мой старый начальник Виталий Веригин, командовавший целым флотским соединением подводных лодок, с кресла в адмиральской должности, наоборот, утверждал и убеждал меня о пользе стресса.

Я себе раз в неделю организму устраиваю встряску - признался он мне доверительно как-то за партией в нарды - Не пью!?

Ему было, очевидно, видней с опытом плавания на кораблях где-то зашкаливавшим за четверть века. Фамилию его чуть-чуть изменил, так как разговор был все-таки, повторяю, с глазу на глаз. Откровенным. Он остался в памяти всех его знавших настоящим, не паркетным адмиралом.

Что странно и до безобразия непонятно, веду себя в вот таких сонных либретто вполне спокойно, Без резких движений. Подспудно понимая, что весь разворот событий происходит не в явную, а во сне. И вся кутерьма уйдет в подушку. Покойные всегда снятся к смене погоды. На новолуние. Владимир Кобзарь, вместе с еще девяносто семью его подчиненными, знаю без дураков, успокоены прямо в центре Тихого океана. В крайнем завитке так называемого Императорского разлома - желоба. Где все глубины страсть, от 5 до 7 тысяч метров. Извлек их оттуда, из-за отметки в 5200 метров, ко всему на планете досужий дядя Сэм. Проехавшись на своем длинноруком корабле «Гломар Эксплорер». Что приплыл в наш отрезок на шкале то быстро, то вяло текущего времени, откуда-то из ХХ1 века. И вроде бы оттуда, куда все ребятки с чьей-то подачи угодили. А возврата из тех мест никогда назад не было. И по логике нет. Но вот и с Господом начинает спорить техника. Раз мой дорогой гость навестил меня. Никуда не торопится. Я попытался с ним встретиться взглядом. И тогда он резко повернулся Бесшумно вышел через не скрипнувшую дверь. В спальне, остался наяву знакомый до рези в легких аромат из густого амбрэ горелого соляра от выхлопа дизелей, запаха этинолевого лака и веретенного масла из отсеков. С вкраплениями молекул арбузной свежести морских бризов, постоянно гуляющих на мостике. Да и еще йодистых испарений от сырой поверхности стихии. Только так благоухают инвентарные одежды верхней вахты. И их не спутать никогда с запахами французских духов «Клема» или «Черной магии». Моей жене, кстати, люб «Лесной ландыш».

Видимо, с просыпу мне не сразу добралась в мозги отгадка причины столь необычного посещения. Я уже было засобирался спокойно перевернуться на другой бок, и поведать сон подушке, Как дверь опять неслышно распахнулась настежь. В темном проеме снова возникла знакомая фигура Тут уж я не поленился принять участие в действе. Вскочил как по тревоге. Окликнул шефа, как положено, по всей форме:

-Товарищ командир!

И

«К-129» 629 проекта
... видение пропало. Рядом, на звук оклика, зашевелилась пробуждающаяся жена, чтобы разобраться, видимо, с какой это стати я собрался в постели учинить строевые занятия. Сквозняк из распахнутого окна на лоджию погнался вслед за призраком. И вот в такой, не раньше и не позже, миг меня будто ударом молнии поразила догадка с объяснением всему произошедшему. Здесь. И при моих глазах настежь. Раньше соображал быстрее. Вспомнил. Будто мешком из-за угла обрадованный Ведь сегодня, тютелька в тютельку, с утра на календаре дата 4 июля 1994 года. Круглая и с нулем. Прошли пролетом ровно, как одни сутки, двадцать лет. Когда его ракетоносец «К-129» подняли из клубящегося мрака океанской глыби американцы. Надругались над чужим для них погостом. И потому мятущийся дух Владимира Кобзаря устал реять над седыми валами вечной, мертвой зыби, всегда играющей судьбами людей и кораблей.

Я бесконечно счастлив , что все это прошел и остался живым. Имею не один день рождения. А ведь многие, не хватит рук, по пальцам перечесть, не вернулись оттуда. Живыми. И красивыми. Какими остались в памяти. Можно было и надо было спросить шефа пообстоятельнее, отчего он так неожиданно заявился ко мне в спальню? Спозаранок, наверное, и ему известна эта моя проклятая напасть спать вторую половину ночи где-то в четверть или половину выпуклого морского глаза? Не исключено, ему также как -то известна, давно пугающая меня забота: почему американцы так легко и изящно вышли на место покладки его табельного ракетоносца на грунт? Ведь легче было бы найти иглу в дюжине стогов сена. А они смогли. Значит, однозначно, знали где россияне успокоились? А если так, значит-то и сами причастны к трагическому их финалу...

Подводное братство не числит себя в мистиках. Им при нынешней жизни и не до гороскопов. Многие из нас, пожалуй абсолютное большинство, прошли свой подводный цикл спокойно. Как учили: без паники. Со временем и себя превзошли. Превратившись в трезвых даже, при на подпитии, изредка, по чуть-чуть, беспощадных аналитиков. Прежде всего к самим себе. А потом и к фактам, попавшим в поле зрения. У нас принято предпочтение отдавать не сказкам с былями. А довольствоваться строго причинно-следственными связями. И пусть никто не сомневается, что нам интересно жить среди других и себе подобных, оставаясь в рамках протокола. Все люди в сущности одиноки. Но не о том речь. В произошедшем винить некого .Участник событий сам. На исповедь к секретарю парткома идти не собираюсь. Поздно. И некуда. Партячейки формируются уже не по цеховому принципу. Шеф, естественно, остался с партией навсегда. Ему был долг в обет. Другим - номенклатурные удовольствия. Выплеснувшиеся через край. За что мы все поплатились. С потерей исторического шанса. Однако, Кобзарь был из тех начальников, чье мнение я уважу при любой власти. Заявка оттуда его прозвучала, признаться, не пожеланием, а как строгий строевой наказ.

И чтобы лукаво не мудрствовать, дожив да обеда, когда только объявляются на работе при белых воротничках, в дымовых клубах от сигарет «Мальборо» с угольными фильтрами, собратья по-местному Пен-клубу, я отправился с ними в офис. Прямиком. И никуда не сворачивая. За первой помощью. В секретариате регионального издания «Подъем», прямо с порога пахнуло на меня любимыми духами секретарши. В перерыве, между очередями на образцовом ундервунде советской модели, она сообщила, что главный редактор где-то в отлучке на казачьем стане. Он сам из казаков. Знаю. Видел при шашке. В лампасах. Ходит то ли в куренных, то ли в походных атаманах. По совместительству. Однако, станичникам, как известно, им и черт не брат. Россию создавали они. Быть им за нее тоже в ответе. Пусть им только вожди возвратят наделы с правом ношения оружия. Невзгод у всех нынче через край. Но сами мы в них, промежду прочим, и разберемся. Словом принял меня не сам, а зам. Главного. Тоже известная личность. Сам рыж даже. Прозаик. Мастер пера в детективном жанре. Не знаю как на месте я его застал, а не в погоне за собственной беспокойной клиентурой. Для сбора в очередную главу, не менее очередного, романа про мафию. Этот слушал всерьез. Откинувшись на спинку кресла. Я же по ходу пьесы отслеживал за его выражением лица и ждал, когда мэтр от шариковой ручки примет меня за форменного идиота, рассказывающего ему сказки. Ничего - обошлось. Не вытурил в зашей.

- Звонок оттуда налагает на вас особую ответственность - сообщил он мне почти ласково и встал во весь рост - Пишите...

Думаю, это обнадеживающий сигнал. Региональное издание, если не умрет собственной смертью, как многие такие же уже сломались по стране, представит жилую площадь на пару-тройку печатных листов мне. Вот так и живем. Я у них уже печатался. Мужики они крепкие. Им и телефоны случается отключают за неуплату. А все борются. Авось, доживут пока я сподоблюсь на роман...

Теперь предстоит поразмыслить, как донести до сограждан правду и боль о погибших. И примут ли ее? Наши вожди уже громогласно трубят прямо в уши обывателю:

- Наслаждайтесь «сникерсами», у России больше врагов нет!

Сменилась эпоха. Выросло целое поколение. Очень хотелось бы, чтобы они заменили павших, и жили в традиционном российском мире. С алтарями, очагами, привычками российских народов, собравшихся в державу единую более тысячи лет назад.

О

т Кобзаря осталась пока единственная точка. На карте в меркаторской проекции. Это всего лишь квадрат. По масштабу: 20 на 20 метров. Если нанести ее острием отточенного карандаша. Инерциальная система счисления текущих координат, принятая на штатовских атомаринах, позволяет им ходить в привязку к океану не менее точно. Получается карандаш не врет. А они пользуются в практике еще и автопрокладчиком. Но меня продолжает мучить, признаться, не хваленая надежность американской техники. Остающаяся притчей во языцех, на слуху, у всех на планете. Я давно обратил внимание на одну, на мой взгляд, кажущуюся несуразность с места покладки на грунт К-129. Она сложила крылышки своих рулей в ничего мне не напоминающей и ни к чему не обязывающей широте 40 градусов 06 минут. Место поворота на новый галс. По идее оно должно быть в цифрах круглым. Разница в шесть дуговых минут могла образоваться в движении при ведении счисления пройденного пути по лагу и звездам. Но вот отсчет долготы в 179 градусов 57 минут тоже чуть - чуть не кругл. Всего застыл в трех дуговых минутах ходьбы от порогового меридиана в ЧУЖОЕ (!) полушарие.

И вот эта штука, я дико извиняюсь, не дает мне спокойно спать по ночам, даже заставляет бодрствовать. Да- да! Именно от этого порожка, по доктрине господина президента №6 САСШ Джеймса Монро, начинаются государственные интересы гринго. Говорю так потому, что на той половине земного шара сплошь располагают жить не одни они, но и потомки бывших испанцев и португальцев, объясняющихся между собой на смеси от тропических местных диалектов коренных жителей со звучным латинских бельканто с Пиренеев. Своих северных соседей они дружно именуют так, как я их назвал. Оба куска континента прочно завязаны на узел Панамским перешейком. Вместе со всей проживающей на них публикой. Они также входят в зону не менее ценных притязаний янки, заявивших об этой давней своей страсти всему остальному миру где-то около полутора сотен лет тому назад совершенно открыто. Многие, если не большинство, причем абсолютная часть, землян отнеслись к такому вот меморандуму спокойно. Скорее всего, как к ни к чему и никого не обязывающей, декларации.

Так вот, полагаю, спокойствие это напрасное. И я был не так давно, в этом плане, не лучшим планетным обывателем. И продолжал бы оставаться в таковых сам бы, если бы не пара моментов вокруг все той же К- 129 образовавшихся. Кои , если их объединить, за ставили меня вздрогнуть!?

Г

АПЛ «Меч-рыба»
лавный штурман ВМФ контр-адмирал Валерий Алексин продемонстрировал миру снимок с зияющим прораном на корпусе советского ракетоносца. Находящимся слева, между вторым и третьим отсеками. У основания рубки. Сам этот разлом весьма характерен. И разительно похож на рубящий след от удара узкой боевой рубкой американского атомохода «Суордфиш - меч рыба». Как утверждают отечественные морские разведчики. В любезно же навязываемой из - за кордона версии о взрыве внутри лодки паров электролита при зарядке батареи, накопившихся до взрывоопасной концентрации из-за, якобы, неисправной системы вытяжной вентиляции, фигурирует другая (!) дырища!? Она действительно есть. Но расположена с другой стороны. Прямо на боевой рубке. С развороченными шахтами у двух баллистических ракет. С проломом в ограждении и прочном корпусе над центральным постом и ракетным четвертым отсеком. А тут, извините, на «хлопок» от батареи дело не похоже. В природе не было случая, чтобы при взрыве уж очень гремучих паров электролита, так легко бы разрывались оболочки прочных и легких корпусов у аварийных субмарин. Вместе и сразу. Не та сила там вызрела в накопившемся газе, чтобы так их разворотить. И у нас будет повод убедиться в верности такого вот наблюдения на ... американском примере!? Имевшим место у наших тервод с их «разведчицей». В излагаемом по американской версии прецеденте присутствует след справа на рубке. От него тоже никуда не уйти. И он напоминает не разрыв изнутри... А демонстрирует, очень наглядно, отметину от таранного удара кованного форштевня надводного корабля!? Прямо по ограждению рубки притопленной (!), или находящейся в позиционном положении красной субмарины. Через проран слева, показанный Алексиным, она могла к моменту его возникновения, или нанесения, уже набраться балласта под горловину нижнего рубочного люка внутри центрального поста. Это не песня и не сказ, откуда, как известно, слов не выбросишь. А факт доказательный, что все случившееся там, в центре океана, с К-129, произошло не по воле божьей!!!

Видит Бог, американцы сами себе устроили эту ловушку. Ведь, если посмотреть на обе раны на теле дизель - электрического нашего разведчика, как на явление связанное и вытекающее одно из другого, то что же мы в результате обретаем суммируя оба прорыва вместе ? Страшно подумать, но оглашать и такую гипотезу придется. К-129 погибла не от навигационной аварии, произошедшей в результате столкновения двух субмарин. Из-за вины уставших от ночных бдений командиров. Наблюдавших друг за другом. Лодка и не взорвалась от гремучих испарений электролита. Работа вентилятора контролируема. И там легко убедиться, молотит ли он атмосферу вхолостую или на отсос газовой смеси...

На тайном океанском перекрестке, предположительно, схлестнулись векторы взаимоисключающих геостратегических интересов двух сверхдержав. Я готов утверждать и убеждать других, что лодку Кобзаря отследили еще в ее предыдущем походе, из которого он вернулся с завидным результатом. Может статься, его отслеживала на той трассе все та же коварная «Суордфиш», специализировавшаяся на заплечном мастерстве. У нас будет также еще один повод задуматься над ее «талантами». В прошлый раз она основательно могла поработать над досье ракетоносца, заложив в память бортовой ЭВМ «Юнивак -1124» все особенности ее поведения в режиме смены скоростей, на погружении и всплытии, по суточному распорядку. Кобзарь запомнился мне педантичным человеком. В его поступках всегда виделась система. И, при желании, ее можно читать, а если понадобится, то и воспользоваться. Ведь расшифровав, и зная наперед график движения объекта наблюдения, элементарно рассчитать точку его всплытия на зарядку батареи. А чтобы действовать наверняка, вызвать туда же и надводный корабль. Убивать вместе, оно как-то сподручнее. Кто сомневается, пусть вспомнят, что наш ракетоносец изранен с двух сторон. И такие «знаки внимания» не возникают сами по себе.

Лодка - убийца и надводный корабль, с тайной миссией, вполне могли поджидать Кобзаря во взаимообусловленном месте. Вы скажете или спросите :

- Зачем такая жестокость ?

В политике нет места чувствам надушенных барышень, читающих на ночь сентиментальные романы. Во взаимоотношениях стран, особенно противостоящих друг другу явно или тайно, присутствует силовое противоборство, которое, по большому счету тоже суета сует. Там есть свои пристрастия, отдающие иногда патологией. Например, аромат исходящий от трупа врага, более привлекателен, чем фимиам льстеца или аттрактант от любимой женщины. Коварно и находчиво, в межгосударственном плане, та сторона советским вождям пожелала тайно намекнуть, что путь впредь их дизельным разведчикам в западное полушарие заказан! У нас будут аргументы в пользу вот такого вердикта.

Дорогой соотечественник, верный друг и непримиримый враг, я обязан продолжить разговор по существу поднятой темы. С раскрытием внутренних связей проблемы. О которой можно пока только догадываться. Мне предстоит поднять завесу над тайной, за которую ушел мой командир и не вернулся обратно в свою базу. Как это было, и кто был кем в состоявшейся драме - предмет предстоящих размышлений. Признаться, я далек от литературных изысков и буду вести речь на горько-соленом наречии с привкусом морской соли, Считаю взятое на себя обязательство высоким долгом. Так как мои соотечественники имеют полное право претендовать на знание истины в столь секретной операции между двумя странами, чтобы трагедия не повторилась впредь, а принесенные жертвы были не напрасными. Полагаю, в этом суть завета мне Владимира Кобзаря.

Blog