Geum.ru

Михаил Георгиевич Гиголашвили

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   ...   64

25




Скинув Байрама и «витьков» в их селе и договорившись встретиться вечером, они поехали в Нальчик — предусмотрительный Анзор настоял на том, чтобы где-нибудь сделать опорный пункт. Конечно, гостиница была не лучшим местом, но выбирать не приходилось.

— Странно, — сказал Гуга, глазея по сторонам. — В Орджоникидзе одни красавицы по городу ходят, а тут — одни уродки. Нет, не нравится мне Нальчик.

— А типы какие! Смотри, — мотнул головой Ладо на парней возле кинотеатра: фетровые широкополые шляпы, черные мятые кургузые костюмы, застегнутые наглухо рубашки, красные носки, копны волос, угрюмые лица. — Да-а-а… Где эта чертова гостиница, скоро?

Две десятки, вложенные в паспорт, сработали безотказно. Минут через двадцать приятели лежали на кроватях, рассматривая добычу.

— Сколько у нас? — поинтересовался Гуга, который в поле не ходил и теперь был особенно чуток к этому вопросу.

— Пока мало, — отозвался Анзор и добавил, что все факты надо держать вместе, у него.

Это не особо понравилось Ладо, который вдруг подумал, что делить мацанку будет нелегко: на поле ходили он и Анзор, аборигены давали куски «на общак и водилу», но «общак» — понятие растяжимое, сколько положено водиле — тоже неясно, кто сколько наработал — неизвестно. Но логика в словах Анзора была железная, всем известная. Конечно, наркотики лучше держать в одном месте, чтоб во время возможных обысков и шмонов легче от них избавиться. И затевать по этому поводу препирательства не имело смысла. Поэтому Ладо нехотя отдал свою добычу, незаметно оторвав от нее маленький кусочек.

Анзор ловко развернул особую тряпочку, сунул туда мацанку и запихнул сверток куда-то в глубь куртки, приговаривая:

— Надо работать. Пока дождя нет, надо ехать работать. Отдохнем — и снова поедем, помацаем ночью. Надо пиво купить, закуску, чтоб «витьки» работали с удовольствием.

— И свечи, — добавил Ладо. — Ночью на поле могут понадобиться.

— Какие свечи? Может, еще прожекторы в поле понести, чтобы псы слетелись? Ведь конопля цветет раз в году! Не сомневайся: не только вся Кабарда — весь Кавказ этого ждет. И угрозыск тоже… Они тут целый год к сезону готовятся, — объяснил Анзор и отрезал: — Никаких свечей!

К вечеру они тихо въехали в село. Фары были потушены, номера замазаны грязью. На улочках никого. Бездомные собаки гонялись друг за другом. Редкие уцелевшие лампионы тускло горели вдоль главной улицы. Дальше все тонуло во мгле. Изредка из-за какого-нибудь забора доносился всплеск голосов, собачий лай, куриное паническое квохтанье. Потом все опять стихало.

С трудом угадывая дорогу, они подъехали к кладбищу. Как ни странно, Байрам и «витьки» уже ждали их, варя на костре чифирь. Выпили. Покурили две гигантские мастырки. Проверили, все ли взято для ночной работы и, с трудом поместившись в машине, помчались по ночному безлюдному шоссе в Старый Урух, на прежнее поле. По дороге Байрам наставлял:

— Ночью на поле всем вместе кучковаться. Кто его знает, на кого там нарвешься. Здесь Кабарда! В поле сидят, анашу через сито пробивают, а под рукой — дробовик. Как въедет из двух стволов… Иди и объясняйся потом, кто и что, и за чье здоровье пьем! Вот, кстати, — он показал вынутую из кармана лимонку, — если что — кинем и бежать! Ясно?

Всем было ясно. На дороге милицейские посты словно вымерли. Никого.

— Что это ментовской мрази не видать? — опросил Анзор.

Байрам зашикал на него:

— Молчи! Зовешь их, что ли?! Нет — и слава Богу. Спят, суки, отсыпаются. Плохо, что их сейчас нет. Значит, ночью будут, как пить дать!

По рытвинам и кочкам добрались до поля. Поспорили, что делать с машиной. Гуга тоже хотел идти мацать, Байрам предлагал загнать машину в поле, Анзор настаивал на том, чтоб Гуга отъехал на главное шоссе, как днем.

— В поле машина — это же конец, никуда не денешься! На глухой дороге стоять не надо — а ну придут псы, спросят: «Что ты тут делаешь, кого ждешь?» Самое хорошее — стать где-нибудь на трассе, открыть сиденья и лежать. Если что — устал за рулем, ночую, еду в Ессентуки лечиться…

Так и решили. Назначили время и отправили понурого Гугу. Байрам изредка посвечивал фонариком, отыскивая путь. Остальные шли за ним цепочкой. Первые головки дались Ладо с трудом — сразу заныли воспаленные ладони. Но вскоре, покрывшись первым слоем, успокоились. Он углубился в черные заросли, ни на минуту не теряя слухом остальных. Ночью все держались поближе друг к другу. Байрам изредка делал короткие переклички.

Поле, нагретое за день, хранило тепло, медленно остывая. К ночи пряный запах еще окреп, сгустился, пыльца роились, как мошкара, лезла в нос и рот, порошила глаза. Ладо, работая без остановок, ожесточенно набрасывался на крупные головки, случалось, даже подпрыгивал за ними. Будоражащее опьянение завладело им. Он словно под гипнозом смотрел на большие головки, ясно торчащие на фоне лунного неба, выискивая среди них самые породистые.

Постепенно мысли оставили его. Он оказался на малом пятачке сознания, мир сузился до шуршания кустов. Ладо смутно ощущал свою слитность с этим шумом, похожим на прибой или ветер. Чудились какие-то смутные вскрики, хохоточки, шепотцы, сонное бормотанье — будто все огромное поле было заполнено людьми, тихо делавшими что-то тайное и постыдное.

Так прошло часа два. Мацали без отдыха, изредка перекликаясь. Байрам вел их вдоль дороги, чтобы, если что, перескочить в кукурузу.

Ладо работал ритмично, с головой уйдя в дело: раз — хватал головку, два — крутил ее в ладонях «до холодка», три — отпускал. И так без остановки. У него открылось второе дыхание, он не чувствовал ни усталости, ни боли в ладонях. «Что это со мной? Я как робот!» — удивлялся он, не понимая, что виной тому — реющая пыльца, которая делала его пустым и невесомым.

Вдруг он услышал отдаленный шум мотора. Замер. Так и есть… Откуда-то едет машина… Он различал сочное, утробное шуршание шин по гравию и обливался холодным потом. Этого еще не хватало! Звук мотора усилился. И вдруг совсем близко от Ладо раздался громкий хруст и треск, будто где-то ломился сквозь заросли крупный зверь. Треск и топот, усиливаясь, явно направлялись в его сторону.

Он стоял в оцепенении, опустив руки. Бежать было некуда. Потом разом все стихло. Через пару минут в этой напряженной тишине, готовой вот-вот опять треснуть, все услышали негромкий голос Гуги:

— Эй, Байрам, Анзор! Где вы?

Где-то в стороне заливисто заматерился Байрам, зло зацокал Анзор. Стали перекликаться:

— В чем дело?

— Що такэ?

— Що случылось?

Выяснилось, что это Гуга решил приехать, помацать. Вот болван! Чуть под лимонку не попал. Его дружно выругали длинным безответным матом. Стали выяснять, кто это кинулся, как кабан, через заросли — этот треск, такой непонятный, испугал больше, чем шум мотора. Никто не признавался. Гуга сокрушенно молчал.

— Какой там мацать тебе! Ты водила, а у водилы руки чистые должны быть — вдруг придется гадюкам права показать или что… Да и мацать уже нельзя — роса ложится. Собираться пора, уходить, — сказал рассерженный Байрам.

Роса действительно покрыла растения — мацать стало трудно: ладони скользили по влаге. Все начали что-то делать: кто отряхивался, кто стелил газеты, кто уже катал шарики.

Одеколона не оказалось, пришлось мыть руки пивом. У всех на ладонях были остатки коросты. Но все хотели поскорее уйти, поэтому не стали дочиста оттирать руки, да и нечем… Пиво допили.

В машине их разморило. Было четыре часа утра.

Когда проезжали мимо косилок под навесом, Байрам, попросив на минутку притормозить, выскочил и быстро вернулся с полиэтиленовым пакетом, доверху набитым конопляной трухой и головками.

— Косилки в сарай замкнули. Нет времени возиться отмыкать. Да и сторож может появиться. Вот, что в стогу нашел, то и взял.

— Мокро, — потрогав труху, сказали «витьки».

— Ничего, на чердаке высушу.

Темное безлюдное шоссе убаюкивало. Анзор закутался в куртку, накинул на голову капюшон. Байрам клевал носом, обнимая пакет. Остальные, кое-как пристроившись дремать, изредка обменивались фразами, передавая друг другу очередную мастырку.

Неожиданно впереди забрезжил, а потом замаячил какой-то свет. Вскоре он принял очертания прожектора на будке ГАИ.

— Пост! — с беспокойством очнулись «витьки». — Николы тут лампа не зажигалы. Та там повно ментив!

— А? Что? Где? — завозились все, увидев впереди машины на обочине, фигуры милиционеров и полосатые жезлы в их руках. И поняли как-то разом: — Рейд!

— Пакет! Руки! Мацанка! Факты! Лимонка!

Машина была уже метрах в трехстах от поста. Вперед вышел пузатый гаишник и поднял руку с жезлом.

— Сделай вид, что тормозишь, а потом гони! — прикрикнул Анзор.

Гуга начал сбавлять скорость и, когда машина оказалась в нескольких метрах от гаишника, рванул. Обернувшись, все разом увидели, как несколько фигур бросились к «канарейке», на которой сразу завертелась синяя мигалка и зловеще вспыхнули галогены. «Канарейка» сорвалась с места в погоню.

— Менты на хвосте! — окончательно всполошились приятели.

Байрам, сидевший впереди, недолго думая, вышвырнул в окно пакет, из которого длинным веером полетела труха.

— Прямо им в стекло! Жми! — крикнул Анзор.

— Не могу оторваться! — сказал Гуга, стискивая руль.

— Можешь, у тебя мотор усиленный! — крикнул Анзор.

— У них, видно, тоже! — ответил Гуга, впившись глазами в темную дорогу.

На «канарейке» включили сирену. Гуга побледнел. Беспомощно заклацали тормоза, будто кто-то повел железкой по решеткам.

— Ты что, в своем уме?! Не тормози! Убьемся! — взвизгнул Байрам, и Гуга, словно опомнившись, опять нажал на газ.

Байрам нагнулся к его уху и стал тихо, но внушительно говорить:

— Сейчас я тебе буду дорогу показывать. Уйдем. Вот- вот въедем в город. Улицы пустые. Ты меня слушай — и больше никого… Через Александровку уйдем, не бойся. Смотри только вперед и не тормози, улицы пустые, никого нет, уйдем запросто! Мотор сильный! Только спокойно… Ты хороший водила… Меня только слушай… Уйдем!

Тем временем все в машине терли руки, безуспешно пытаясь содрать с ладоней остатки мацанки. В какой-то момент Ладо показалось, что у него сходит кожа с рук — так обожгло их болью. Но проклятая черная отрава не сходила, липла, словно превратилась в кожу, содрать которую можно лишь с мясом.

Галогены «канарейки» маячили за ними, словно привязанные. Как ни жал на газ Гуга, оторваться не получалось. Но и «канарейка» не приближалась. Уже проскочили въезд в Нальчик и неслись по главным улицам. Байрам безостановочно твердил:

— Спокойно, все хорошо… Ништяк, только не тормози! Скоро будет правый поворот, правый поворот, скоро, зёма, скоро… Сейчас чуть-чуть… правый поворот… правый поворот…

Ладо ничего, кроме тупого любопытства, не ощущал. Свой маленький шарик, утаенный от Анзора, он держал наготове, с безнадежностью думая о том, что на его венах слишком много проколов. Откупаться будет трудно. Обернувшись, он увидел, что фары словно приблизились и, как привязанные, стоят за их машиной. Мигалка стала вертеться быстрей, а сирена — выть яростней.

— Скоро будет переезд, потом грунтовая. Через пути уйдем… Только бы до переезда… Здесь все прямо и прямо, прямо и прямо, зёма, только не тормози! Скоро, скоро оторвемся от ментов… Ты водила классный… — как заведенный, повторял Байрам.

«Уйдем ли?…» — тоскливо думалось Ладо. Онемевшими пальцами он механически тер горевшие ладони.

— Можэ, лучше всим соскочыты, розбижатысь? — предложил один из «витьков».

— Куда, повяжут! — отрезал Анзор.

Уже стали различимы темные силуэты мужчин в «канарейке», даже было видно, что двое в форме, а один — в светлой рубашке. Галогены жгли глаза. Мигалка остервенело вращалась под заунывный вой сирены. Краем глаза Ладо заметил, что Анзор и Байрам упираются руками в потолок машины, и до него не сразу дошел страшный смысл этого жеста: в любую минуту машина могла перевернуться — так было больше шансов уцелеть.

— Давай швырнем? — Байрам вытащил лимонку.

— Ты что, свихнулся?! За лимонку они нас убьют! — отрубил Анзор. — Да и не спасет!

— Скоро грунт? Грунт скоро? — побелевшими губами спрашивал Гуга.

— Скоро, скоро… Лишь бы шлагбаум был открыт!

«Какой еще шлагбаум?» — ужаснулся Ладо. И тотчас Байрам крикнул:

— Открыт, открыт! Вот теперь, зёма, чуть-чуть тормози, не то передок разнесет к едрене фене!

Опять послышалось клацание тормозов. Ствол шлагбаума смотрел в небо. Дальше — густейший мрак. И тут грянули выстрелы. Что-то шваркнуло по крыше.

— Ложись! — заорал Байрам, и машина, подпрыгнув на рельсах переезда, понеслась по грунтовой. — Ложись!

«Витьки» полезли под сиденья.

Ударил еще выстрел. Зазвенело заднее стекло, осколки посыпались внутрь. И тут Ладо, не успевший понять, что за ветер завихрился в машине, случайно заметил, что галогены отстают. Он вжался в угол и зачарованно следил, как желтые глаза отстают все больше и больше. Зрелище еще прекраснее, чем вид открытого шлагбаума…

Менты остались за переездом, на грунтовку не пошли. Точки галогенов вдруг разом исчезли.

— Испугались, твари, в лес нос совать! — торжествующе захохотал Байрам.

— Всэ! — закричали «витьки», отряхиваясь от стекол, которыми были густо обсыпаны.

— Гони, гони, еще не все! Может, они просто отключили фары. Куда ведет эта дорога? — беспокоился Анзор.

— В село Нартан. Там речка, но ее сейчас не переехать, — ответил Байрам, вытирая пот. — Лучше загнать тачку в лес и переждать. Менты или плюнули, уехали, или потушили свет и крадутся следом. По-любому лучше в лесу пересидеть!

Машина, переваливаясь с боку на бок, съехала в лес и стала трястись между деревьями. Кардан скрипел, глушитель бился о кочки. Наконец, Гуга выключил мотор, несколько мгновений сидел молча, не двигаясь, потом с трудом вылез из машины и лег ничком на землю.

После тряски, завываний мотора, погони и грохота выстрелов тишина оказалась упоительной. Где-то подавали голос лягушки, посвистывали ночные птицы, земля была прохладной, пахучей…

— Знобит, дайте что-нибудь накинуть, — пробормотал Гуга.

— Жизнь нам спас! — Байрам снял свой ватник и укрыл им Гугу. — Водила ты — первый сорт!

Все разом заговорили: хвалили водилу, Байрама, друг друга, выясняли какие-то детали, осматривали осколки заднего парприза, искали пули, кто-то даже пожалел о выкинутом пакете, но его застыдили:

— Дурак! О чем жалеет! Вот она, конопля! Из-за нее на срок идти?

Мацанку, однако, никто во время погони не выбросил, держали до последнего, и «витьки», спровоцированные Байрамом, отдали Гуге половину своего запаса, который, впрочем, тут же перекочевал в тряпочку Анзора.

— Ну, братаны, заколотим по случаю спасения! — провозгласил Байрам.

Настроение у всех было горячечное. Ладо сидел, как во сне, словно заново родившись и не зная еще, где он и что с ним.

И вдруг все разом увидели, как вдалеке, во тьме, зажглись точки фар…

— Менты! Ложись! Не шевелись! — скомандовал Байрам.

Все уткнулись в землю. Ладо вжался в траву. И волна настоящего страха понесла его. Он ощутил полную обреченность, которая сейчас была ощутима куда сильней, чем в отчаянной тряске машины. Он прижался ухом к земле и слушал, как приближается тяжкое, вязкое скрипение шин о гравий — будто огромный гад полз по щебню…

Вот скрежет совсем рядом… Слышно, как машина переваливается в колее, как вылетают камешки из-под колес. «Неужели мы так близко от дороги?» — подумалось Ладо. Раз близко — значит, увидят машину… Раз увидят, значит… «Встать! Руки на затылок!»

Но мерзкий звук стал отдаляться и постепенно затих. Вернулась тишина.

— Куда они дальше поедут? — шепотом спросил Анзор, не поднимая головы.

— Доедут до речки, а потом повернут назад — куда еще? Не думаю, чтоб лес начали чесать или через речку переезжать… Вот настырные твари!.. Надо загнать машину поглубже. Дай ключи, я поведу!

И Байрам повел машину в глубь леса, лавируя между деревьями. Все, пригнувшись, побежали за машиной, как пехота за танком, и бежали до тех пор, пока не оказались среди больших стволов. Дальше ехать было невозможно.

— Теперь сделаем так — факты спрячем, а руки вымоем бензином. Если что — отдыхаем в лесу, и точка… — сказал Анзор.

— Да, отдыхаем! Они не такие рогатые, что номера нашего не знают! Или разбитый парприз не увидят? — возразил Байрам.

— Ну и что?… Скажем — испугались, погнали… Номера у нас грязью замазаны. Главное — спрятать факты. Есть шланг, чтоб бензин из бака выкачать, руки смыть? Хорошо, что в бак не попали — на воздух взлетели бы… Да еще с твоей лимонкой! — заметил Анзор, принимая канистру.

Байрам не ответил. Нашли шланг и начали счищать бензином остатки коросты с ладоней.

— Главное — спрятать факты! — твердил Анзор. — Отдыхали в лесу — и точка, оближите нам яйца. Посидим до рассвета, там увидим. Надо только послушать — поедут они обратно или нет… Все факты в одном месте держать надо. Мне сдайте.

Ладо и Гуге было нечего сдавать, а другие на эту реплику не среагировали.