Geum.ru

Е братьев Чапеков сегодня и в будущем будут служить примером высокого гуманизма и активной социальной позиции, направленных против любого зла и несправедливости

Вид материалаДокументы

Содержание


Правда и истина
Подобный материал:

Марченко В.И.


Жизненный путь и творческое наследие братьев Чапеков сегодня и в будущем будут служить примером высокого гуманизма и активной социальной позиции, направленных против любого зла и несправедливости. Особенно важно это сейчас, в пору кризиса не только финансового, но и духовно-нравственного, который, увы, менее заметен, но не менее пагубен для миллионов и миллионов людей и для всей цивилизации в целом. Причем проявляется он в самых различный областях социальной, культурной, духовной жизни современного общества. В том числе даже там, где, казалось бы, не должно быть места не только раздорам, но и разногласиям – в среде единого русского этноса, включающего объединенные кровными узами русский, украинский и белорусский народы. Проявляться эти проблемы могут по-разному, и здесь важно не поддаваться эмоциям, а трезво оценивать реальное положение дел и определять истинные причины происходящего.

Так, как это делали братья Чапеки, выступая как против фашизма, так и против проявлений тоталитаризма. И против отрицательных черт буржуазного либерализма тоже. Критерием же для них всегда служили утвердившиеся в веках объективные общечеловеческие ценности и коренные интересы родной страны, ее народа. Как социально-экономические, так и культурологические.

Именно под этим углом зрения и работали мы над сравнительным лингвистическим анализом переводов романа Ярослава Гашека «Приключения бравого вояка Швейка» на русский и украинский языки, в свете насаждения «государственного украинского языка» на Левобережной Украине, Новороссии и в Крыму.

Правда и истина

Прежде всего, мы уведомим наших заинтересованных читателей, что в приложении к этому литературному эссе нами помещены определения (дефиниции) понятиям: «лингвистика», «политика», «политиканство», а также «истина» и «правда». Эту достаточно скучную поначалу ! работу заставили нас проделать два обстоятельства. Во-первых, мы пытались найти в энциклопедиях – этой квинтэссенции разума, хотя бы упоминание о проблеме становления и утверждения государственного языка. Перерыли тонны бумаги, но без толку. Невозможно сотням или даже тысячам политиканов даже кувалдой вбить в сознание миллионов людей сознание того, что, по их мнению, один язык чуточку или намного «лучше» другого. Если в обществе нет очевидного согласия по этому поводу (консенсуса), то для народа это язык уже не родной, даже не государственный, а язык внутригосударственной, возможно межгосударственной коммуникации. Это, во-вторых.

Что касается правомерности этих суждений, то автору, что называется, повезло. И с базовым филологическим образованием и по месту рождения в историческом регионе Слободская Украина. Слава Богу, что для уроженцев Харьковской, Белгородской, Луганской, Воронежской и прилегающих областей, территориально и по этно-языковому признаку входящих в данный регион, языком обыденного общения является суржик*, вобравший в себя черты, как русского, так и украинского языков. На нем разговаривают, вернее «балакают» вне стен служебных кабинетов и университетских аудиторий практически все: академик с дворником и губернатор со школьной учительницей своих детишек.

Языком же деловых коммуникаций был и останется русский. В том случае, конечно, если ты зарабатываешь хлеб насущный своим трудом, а не существуешь за счет налогоплательщиков, блюдя в чиновничьем кабинете чистоту государственного языка. Украинский литературный язык с уровня восприятия литературно-художественных произведений, застольных песен, некоторых добротно и резонно подготовленных теле и радиопередач сможет перейти в качество единственного или хотя бы ведущего языка только в том случае, если на то будет объективно сложившийся социально-экономический заказ. То есть когда на Украине, в России и во всем остальном мире промышленники и предприниматели, ученые, вплоть до пользователей интернета решат, что без знания украинского им никуда. Примерно так, как это стало с английским. Понимание этого пришло к нам с первыми уроками азбуки, а тем более грамматики в школах нашего детства. Ибо так думали и говорили не только наши папа с мамой, дедушка и бабушка, но и учителя украинского, русского и даже немецкого с английским языков.

Это было, есть и будет, как останется у нас – слобожан, славное фрикативное «г», фонетически жесткое «л» и еще много другого в сознании и подсознании. Тем более в сознании того, что так думали, говорили и творили наши земляки – гении российской словесности Григорий Савич Сковорода, Иван Петрович Котляревский, Николай Васильевич Гоголь, Тарас Григорьевич Шевченко, ратовать за перевод произведений которых с украинского на русский могли только конъюнктурщики от литературы. Ибо талантливое! художественное слово «Заповiта» Шевченко:

Як умру, то поховайте

Мене на могилi,

Серед степу широкого,

На Вкраїнi милiй,

Щоб лани широкополi,

I Днiпро, i кручi

Було видно, було чути,

Як реве ревучий

так же жжет глаголом сердца москвича или якута, у которых есть потребность открыть томик «Кобзаря» величайшего из украинских художников слова, как и харьковчанину или львовянину не нужен переводчик для того, чтобы вместе с Александром Сергеевичем Пушкиным вознестись духом над суетой повседневности с его бессмертным «Памятником» (Exegi monumentum):

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

И несколько слов о памятниках. Но уже рукотворных, хотя и археологических. Их оставили нам жрецы – верховные руководители автохтонных (изначальных) племен наших прапредков междуречья Днепра и Дона. Это археологически и этнолингвистически идентифицированные письмена на глиняных табличках, стенах святилищ и предметах обихода из раскопок археологической культуры VI тысячелетия до нашей эры Украинского степного заповедника Каменная Могила близ печально известной речки Калка в Приазовье и другие артефакты еще более древней цивилизации кроманьонцев эпохи неолита-мезолита за 23 тысячи лет до нашей эры – первых людей разумных homo sapiens по Северскому Донцу, близ Воронежа и так до границы чащобных лесов Срединной Европы, где в ту пору развитая цивилизация пока не могла существовать как данность, ввиду еще не сложившихся для этого геоклиматических условий.

Все это – Слободская Украина и Донбасс – очаг становления и расцвета индоевропейского суперэтноса, создавшего в V тысячелетии до нашей эры, судя по документальным свидетельствам ряда археологов, патриархальную государственность (Аратту). Носителя древнейшей из дошедшей до нас письменности, нашедшей затем выражение в письменах Древнего Шумера, древнеиндийских «Ведах», изустном творчестве и, соответственно, наименованиях местностей, рек, гор – словом, топонимике практически всего юго-запада Евразии. В первую очередь, удивительной по мощи и значению для становления уже более близкой нам по времени Древнерусской государственности Трипольско-Кукутенской археологической культуры, поименованной так по сходным предметам обихода и образу жизни от Жванецкого городища с его оборонительным валом, остатками жилищ и двухярусных гончарных горнов в Хмельницкой области до подобного городища близ Кукутени 3000-2000гг. до н.э. со следами жилищ, орудий, статуэток, керамики около города Пьятра-Нямц в Румынии и иных поселений данного исторического ареала.

Разделим же раз и навсегда политику и политиканство, так же как литературно-художественные (этно-языковые) и социально-экономические (этнополитические) основы так называемой «украинизации» Юго-Востока нынешним руководством Украины и его структурами на местах. По нашему мнению, введение украинского литературного языка в качестве государственного по всей нынешней территории Украины – это право ее нынешней центральной власти. Запрещение же русского языка к использованию в качестве второго государственного на Востоке, Юге Украины и в Крыму неразумно. Потому что не только противоречит международным правовым нормам, но и подрывает социальную стабильность и общественный прогресс на всей Украине, постсоветском пространстве, а значит и в Европе в целом.

Попытки же придать украинскому литературному языку (при запрещении русского языка) качество единственного средства восприятия книг, театральных постановок, кинофильмов и других литературно-художественных произведений, а тем более произведений этно-фольклорного искусства – попросту невозможна.

По крайней мере, цивилизованными демократическими методами. А не ножом и дубиной, как это проделали «филологи»-этнобандиты из фашистского батальона «Нахтигаль» («Соловей») – вооруженного формирования Организации украинских националистов. Они зверски истребили в первые же дни захвата Львова в 1941 году несколько сотен представителей польской интеллигенции и попытались запретить под страхом смерти польскому населению Западной Украины читать, писать и даже молиться на родном языке.

В итоге же для подавляющего большинства украинцев Западной и всей Правобережной Украины, не имеющего отношения ни к политике, ни, тем более, к зверствам политиканов с автоматами в руках на месте расстрелов, либо с авторучками в руководящих кабинетах, польская оккупация 1366-1667-1793-х, а затем 1920-38 годов, сменилась русификацией 1793-1917 годов и советизацией 1938-1985 годов. И последующим социально-экономическим и этно-культурным раздраем с самого начала провозглашения Украины с ее нынешним государственным статусом и, соответственно, статусом украинского государственного языка. Который некоторые безумцы-чиновники пытаются внедрить помимо официальных бумаг в сознание половины населения Украины. Забыв, кроме всего прочего, ту простую истину, что и один человек может привести лошадь к водопою, но и сто человек не смогут заставить ее пить.

Так же никто, кроме Бога (или Природы – как кому больше нравится), давшего человеку разум и способность мыслить, не сможет сподвигнуть его осуществлять эту саму мыслительную деятельность на неродном ему языке. И, конечно же, воспринимать высокие проявления литературы и искусства на комфортном ему по своей сути и эмоциональному восприятию языке. Дискомфорт же восприятия того, что дано человеку pro anima (для души) на ментальном (подсознательном, в широком смысле) уровне, искажает постижение даже гениального произведения, не дает полноты наслаждения высоким искусством, и может даже побудить неверные суждения о его произведениях. Что поправимо, стоит лишь обратиться к подлиннику. В том случае, конечно, если ты неплохо знаешь хотя бы разговорный чешский язык и имеешь ту же книгу Ярослава Гашека «Osudy dobrého vojáka Švejka», желательно с иллюстрациями Йозефа Лады.

Это есть «истина – правильное, адекватное отражение предметов и явлений действительности познающим субъектом, воспроизводящее их так, как они существуют вне и независимо от сознания» (Советский энциклопедический словарь Издательство «Советская энциклопедия» 1980г.).

Теперь о понятии правды, которое у каждого переводчика, не говоря у же о читателях, может быть, что называется, у каждого своим.

И которая касается только темы сравнительного лингвистического анализа переводов романа Ярослава Гашека «Приключения бравого вояка Швейка» на русский и литературный украинский языки. Безо всякого политизирования. Что называется, ничего личного – только лингвистика.

А именно, перевод гениального произведения Ярослава Гашека с чешского на украинский язык Степаном Масляком, вышедший в издательстве художественной литературы «Днепр», Киев 1970г.

Начало романа, первый раздел первой главы:

Бравый вояк Швейк встряє у свiтову вiйну

– Отже, нашого Фердiнанда й убили, – сказала служниця пану Швейковi, якого в свiй час вiйськова лiкарська комiсiя безапеляцiйно вызнала iдiотом, завдяки чому вiн покинув армiю i живився тепер продажем псiв, паскудных, нечистокровных потвор iз родоводами, сфабрикованими його власною рукою. Крiм цього фаху, Швейк мав ще й ревматизм i саме тепер натирав собi колiна оподельдоком.

– А якого ж це Фердiнанда, панi Мюллерова? – спитав Швейк, не перестаючи натирати собi колiна.

Сравним теперь перевод на русский язык с примечаниями П. Богатырева 1956 года аналогичного раздела романа:

Вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну

– Убили, значит, Фердинанда-то нашего, сказала Швейку его служанка.

Швейк несколько лет тому назад, после того как медицинская комиссия признала его идиотом, ушел с военной службы и теперь промышлял продажей собак, безобразных ублюдков, которым он присочинял благородную родословную.

Кроме того, он еще страдал ревматизмом и в настоящий момент растирал себе колени оподельдоком.

– Какого Фердинанда, пани Мюллер?- спросил Швейк, не переставая массировать колени.

Итак, у Масляка Швейк «встряє у свiтову вiйну», в русском переводе происходит «вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну». И ведь не надо быть профессиональным литературоведом или воинским стратегом, чтобы осознать, что вторгаются в мировые войны Черчилль, Сталин, Рузвельт, на крайний случай, Борман, но никак не Швейк или мы с вами, грешные. Нас в преддверии или с началом (не дай Бог) войны призывают, а еще точнее – мобилизуют на «военную» службу. В отличие от «воинской» службы, которую проходил Швейк до того как воинская врачебная комиссия (у Степана Масляка) безапелляционно признала его идиотом. У Богатырева же этим занимается просто «медицинская комиссия». По смыслу перевода – гражданское учреждение, которому в любой армии мире не только не позволено увольнять с воинской службы, но и проходить без разрешения через КПП войсковой части или войскового госпиталя. Где, судя по роману, и решалась судьба пехотинца Швейка в преддверии грядущей мировой войны. На войну он все же попал, а еще вернее «влип» в нее. Словом, попал, как стало принято говорить на нынешнем молодежном и уже не только молодежном сленге. Нашего современного обиходного, отнюдь не литературного русского языка. Согласно нормам которого и нормам юридическим в армию не «забирают», а «призывают». Если, конечно, автор не докажет художественными средствами своего произведения правомерность именного того, что в австро-венгерскую армию чехов все же «забирали» воевать и умирать за шкурные интересы венской монархии. Не просто чуждые, а прямо противоположные Чехии и чешскому народу.

Примерно так как забирали (уже без кавычек) турки маленьких мальчиков в захваченных славянских городах и селах. Страшные, хуже смерти, муки испытывали не столь уж давние, по историческим меркам, наши предки, когда под дулами ружей и ятаганами захватчики увозили их малых детей, чтобы сделать янычарами. Лет через двадцать такой светловолосый и голубоглазый «турок» вполне мог в очередном набеге срубить голову своей матери. Которую просто не мог помнить с того времени, когда его трех-четырехлетнего, а то и пятилетнего увезли в Стамбул вместе с таким же горемыкой в корзинках, привязанных слева-справа на спине мула турецко-татарского обоза.

Примерно так и Швейк по-украински «встряє», а по-русски «втелюшивается» в совершенно не нужную ему, как и миллионам чехов, и не только чехов мировую войну. Не подходит малоприменимое «втелюшивается», пусть просто «Бравый вояк Швейк затесался в мировую войну». Коротко и ясно, а главное, точно по смыслу романа и здравому смыслу.

Тот же здравый смысл и правила как чешской, так и русской этнолингвистики, которой должен неукоснительно следовать переводчик в переводе имен собственных людей и животных, требуют, чтобы пани Мюллерова именовалась по-русски «Мюллеровой», а не «Мюллер». Ибо она все же чешка, а не немка.

В более позднем, скажем так, классическом переводе, вышедшем в ведущем издательстве страны «Художественная литература» в 1987 году, Богатырев уже ближе не только к оригиналу языка романа (его содержанию), но и к социально-этнологическому смыслу написанного Гашеком (смыслу произведения, его художественной идее).

И это здорово, ибо наглядно показывает, как отдельно взятый, несомненно талантливый переводчик Богатырев, учится, стремится к совершенству – одному из ипостасей истины. К ней приблизились в своем творчестве Гашек и, прямо скажем, его выдающийся переводчик Степан Масляк. Словом, все те, кто щедро наделен Богом, или, по мнению атеистов, Природой литературным даром, умноженным кропотливой работой мысли. И, простите, «каменной задницей» многочасовых каждодневных «мук творчества» за письменным, а сегодня и за компьютерным столом.

В отличие от истины расхожая правда иногда бывает не только неудобоваримой по смыслу, но корявой по виду, заскорузлой, как старый сморщенный башмак на помойке.

Так вот, хотя «вторжение» Швейка в Мировую войну осталось, так же как и «военная» служба, но Швейк уже на «присочинял благородную родословную» несчастным дворнягам, а просто «сочинял фальшивые родословные». Что ближе не только к художественным вершинам, но и к правде жизни, знакомой многочисленным «собачникам» по всему миру, жаждущим по цене дворняги заполучить благородного дворянина из элитной псарни.

Очень хорошо, просто замечательно, что «пани Мюллер», стала, наконец, «пани Мюллеровой», но плохо, Швейк продолжает «массировать колени», вместо того, чтобы их «натирать», как об этом писали автор романа и переводчик на украинский Степан Масляк.

Ну да ладно, с этими коленами и их натиранием. Наша главная цель – понять, почему простой, даже простецкий по сюжету и языку роман пережил не только его эстетствующих критиков при жизни Гашека, так и не оцененного по достоинству, но и переживет нас с вами, грешных. По сути, он уже вошел в то, что называется, вечность, став частью общечеловеческого менталитета. Слово как таковое нельзя отлить в бронзе или вырубить в мраморе, но мы стремимся понять и выразить авторский смысл произведения и его лексикологическую и фразеологическую красоту на языке автора или посредством адекватного по букве и духу перевода.

А читать и переводить «Швейка» будут, пока Бог дает дыхание жизнь и свет разума людям. Пусть таких становится, увы, все меньше, по сравнению с «зомби», которыми манипулируют телевизионные колдуны, но они есть и будут. И это, смеем заверить, отнюдь не «онанисты фальшивой культуры, типа святого Алоиза», о которых пишет Гашек, а вполне адекватные сегодняшнему и завтрашнему дню люди.

Ибо это истинно народное произведение. Истинно народное, как «Василий Теркин» Александра Твардовского, «Тихий Дон» Михаила Шолохова, рассказы Василия Шукшина или Вячеслава Дегтева. Ибо написано писателем из народа, сумевшим высоким литературным чешским, а в переводе Степана Масляка и украинским языком, выразить как высокие, так и, мягко говоря, не очень высокие, мысли и чувства людей из народа.

В сотый, если не в тысячный раз мы берем в руки роман, и каждый раз не можем сдержать улыбки, подсознательно отождествляя себя при чтении с его героями. А уж с автором, когда он пишет от первого лица – тем более. Именно в этом психофизиологическое воздействие всякой талантливой или даже просто добротно написанной книги. И не только книги.

Так вот, надпоручик Лукаш пишет письмо госпоже Каконь и при этом размышляет, как бы получше до поры «спрятать шило в мешок» и затащить эту роскошную женщину в постель:

«Вельмишановна панi! Я був учора у мiському театрi на тому спектаклi, який Вас обурив. Я слiдкував очима за Вами протягом цiлого першого акту, за Вами i Вашим шановним чоловiком. Як я спостерiгав…»

– Ану всипати йому, – сказав сам собi надпоручник Лукаш. Яке право має цей суб´єкт на таку роскiшну жiнку? Таж вiн подiбний на голенного павiана.

I вiн написав:

«Ваш шановный чоловiк з неабиякою насолодою дивився на тi соромiцькi, що вiдбувалися на сценi, тодi як ця п’єса викликала у Вас, шановна панi, протест, бо це ж не було мистецтво, а якийсь обридливий замах на священнi людськi почуття».

«Ця баба має груденята, – подумав надпоручник Лукаш. – Тож прямо в атаку!»

В переводе на русский внутренний монолог и содержание письма надпоручика звучит иначе:

«Милостивая государыня!

Я присутствовал вчера в городском театре на представлении, которое Вас так глубоко возмутило. В течение всего первого действия я следил за Вами и Вашим супругом. Как я заметил…»

«Надо как следует напасть на него. По какому праву у этого субъекта такая очаровательная жена? – сказал сам себе поручик Лукаш. – Ведь он выглядит словно бритый павиан…»

И он написал:

«…Ваш супруг не без удовольствия и с полной благосклонностью смотрел на все те гнусности, которыми была полна пьеса, вызвавшая в Вас, милостивая государыня, чувство справедливого негодования и отвращения, ибо это было не искусство, но гнусное посягательство на сокровеннейшие чувства человека…»

«Бюст у нее изумительный, – подумал поручик Лукаш. – Эх, была не была!»

Так вот, воинское звание Лукаша в австрийской армии все же было не поручик, а надпоручик, то есть не лейтенант, а старший лейтенант. И многим ранее в своем романе Гашек подчеркивает, что «Лукашу уже давно следовало бы быть капитаном», а старый вояк Швейк при первом же рапорте своему начальнику доложил четко и внятно:

– Честь имею доложить, господин обер-лейтенант, я тот самый Швейк, которого господин фельдкурат проиграл в карты.

Это в русском переводе. А в оригинале романа и в армии того времени ни о каком «честь имею» рядового офицеру не могло быть и речи – «осмелюсь доложить», и никак иначе. Это по сути перевода.

И по форме Масляк все же ближе истине, чем Богатырев. Потому как у него надпоручик пишет о том, что он «слiдкував очима» за госпожой Каконь и ее «шановним чоловiком». А значит, потупив взор, задыхаясь от возмущения происходящими на сцене непристойностями, скромно взирал на госпожу Каконь и ее уважаемого ! мужа. Воистину «этот благородный самец в униформе» как опять же отрекомендовал его острый на язык Гашек, мог бы снискать лавры самого Игнация Лойолы – отца иезуитов.

И, пардон, о бюсте, который, судя по всему, у Этельки Каконь был что надо. А если еще учесть «большие темные глаза, которые так гармонировали с прекрасной фигурой», то надпоручику ничего не оставалось как заключить свой эпистолярный пассаж прямо, по-офицерски (хоть и обращаясь к самому себе):

– Грудастая баба… Значит, прямо в атаку!

На такой высокой ноте подведем итог нашего краткого лингвистического исследования замечанием Ярослава Гашека из послесловия к первой части романа «В тылу»:

Жизнь – это не школа обучения светским манерам. Каждый говорит как умеет. Церемониймейстер доктор Гут говорит совсем иначе, чем хозяин трактира «У чаши» Паливец. А наш роман не пособие для салонных шаркунов и не научная книга о том, какие выражения допустимы в благородном обществе. Эта книга представляет собой историческую картину определенной эпохи.

Завершая наши записки, мы повторим вслед за Гашеком простую истину, в том смысле, что каждый переводит даже с близкого нам славянского языка, как может. Но не каждый из читателей сможет постигнуть максимально полный смысл оригинала, а тем более насладиться его художественной выразительностью. Не обладая знанием языка автора произведения и не получив адекватного его изложения высокопрофессиональным и талантливым переводчиком. По нашему мнению – это тоже истина.

А вот правда состоит в том, что украинский литературный язык все же ближе по своему лингвистическому существу к чешскому, не говоря уже о менталитете «средних» чеха и украинца, от имени кого и для кого писал Гашек. Сам, будучи плоть от плоти чешского народа, изумительного своей жизненной стойкостью, великого в своем умении созидательно трудиться и отстаивать по своему разумению плоды своего труда на своей земле. Волею исторической судьбы чехи, как и украинцы, оказались не на захолустной окраине, а на проходном дворе Евразийского материка. И это просто чудо, что одних не закатал в землю каток германских и австрийских вторжений, многовековое социальное и национальное угнетение «просвещенными германскими соседями и истинной католической церкви в ее опять-таки великогерманской епископской интерпретации, а других не затоптали турецкие и татарские кони за многовековую историю набегов степных хищников, вместе с нагайкой и арканом несших на покоренные и не вполне покоренные земли еще и ислам.

Зрелость нации определяет не только силой оружия ее сыновей, но и силой их ума. А это не только теоремы высшей математики и бухгалтерские книги, а и талантливое литературное слово, здоровый народный юмор, в том числе и самоирония, как одно из его высших проявлений. Именно она является осью, стержнем всего произведения Гашека, квинтэссенцией которого стало выражение, вкладываемое им в уста своего alter ego (второго я) – вольноопределяющегося Марека:

«Возьмем, например, святого Иосифа… Ведь он, Балоун, как раз является покровителем всех, кто хочет избавится от военной службы. Он был плотником, а вы, должно быть, знаете поговорку: «Поищем, где плотник оставил щелку».

И это пример того как жизненную правду отвращения к антинародной власти, устроившей мировую бойню талантливый автор воплощает в литературную истину одного из самых выдающихся романов современности. Нашедшего замечательного переводчика на украинский язык и ожидающего такого же перевода на русский.

А значит, чем больше будет создано высокоталантливых художественных произведений на украинском языке, чем быстрее они завоюют умы и сердца людей на Украине и за ее пределами, тем больше найдется желающих знать литературный украинский, читать и говорить на нем, отдавая должное государственному языку страны, в которой живешь. И наслаждаясь вершинами мирового искусства. В том числе и «Пригодами бравого вояка Швейка» на украинском языке, по крайней мере, до той поры, пока не овладеешь чешским.

Наконец, обещанное приложение с энциклопедическими определениями понятий лингвистики, политики и, простите, дебильности. И авторскими определениями понятий правды, политиканства и суржика. Приведены они от крайней нужды, так как в энциклопедиях не значатся, в том числе и «правда». Хотя это уже совсем другая история…

Правда – изложение объективной реальности, существующей вне зависимости от сознания индивида, его воли и желания, но зачастую трактуемой им субъективно, исходя из данного ему образованием и жизненным опытом объема научных знаний, его совокупных объективных и амбициозных потребностей, осознанных и неосознанных желаний и прихотей и других личностных особенностей. Может совпадать, но чаще всего разнится с истиной, которая основывается на научном познании окружающей действительности и подтверждается практикой – важнейшим критерием истины. Причем практическими результатами познавательной, общественной и иного рода созидательной деятельности не только и столько на пользу индивида и его приближенных, а во благо его социума, страны, а еще лучше – всего человечества.

Лингвистика (языкознание) (от латинского lingua – язык), наука об общих законах строения и функционирования человеческого языка. Возникло (согласно энциклопедическим сведениям) в Древней Индии за 500 лет до н.э., развивалось в Древней Греции Аристотелем и затем в Древнем Риме, ныне посвящена изучению 2,5 тысяч языков мира и делится на внутреннюю и внешнюю лингвистику.

Внутренняя лингвистика исследует собственно язык, системные отношения единиц языка. Подразделяется на общее языкознание, исследующее общеязыковые категории; сравнительно-историческое и сопоставительное языкознание, определяющее генетические и типологические отношения между разными языками; системное языкознание, которое изучает различные уровни языковой системы: фонетику, фонологию, грамматику, лексикологию, фразеологию и др. Существуют также историческое языкознание, этимология, ономастика, в том числе топонимика и антропонимика.

Внешняя лингвистика (этнолингвистика, психолингвистика, социолингвистика) изучает совокупность этнических, исторических, социальных, географических и других факторов развития, распространения и функционирования языка. То есть аспекты языка, непосредственно связанные с функционированием говорящего человека в обществе и включает также диалектологию и лингвистическую географию, изучающие территориальное варьирование языка.

Политика (греческое politika – государственные или общественные дела, от polis – государство), сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и другими социальными группами, ядром которой является проблема завоевания, удержания и использования государственной власти; участие в делах государства, определение форм, задач, содержания его деятельности. Любая проблема приобретает политический характер, если ее решение связано с классовыми интересами, проблемой власти. Внутренняя и внешняя политика имеют определенную специфику, но решают одну задачу – охранение и упрочение существующей в данном государстве системы общественных отношений.

Политиканство, комплекс действий правящего режима государства, поддерживаемого его структурами на местах, основывающийся не на научном, гуманистическом или хотя бы рациональном мировоззрении правящего слоя, а практически исключительно на его корыстных интересах. Их сущность определяют сугубо индивидуалистические потребности и ложно понимаемые ценности. Являясь по форме производным от объективно существующей в любом государственном образовании сферы деятельности политической элиты, политиканство по самой своей сути не способно в течение длительного исторического промежутка поддерживать социально-экономическую стабильность в обществе, его прогрессивное развитие и государственную идентификацию как во внутренней, так во внешней политике. Гносеологически (по своим биосоциальным причинам, изначально определяющим мотивы и способы действия индивида и общественных, социальных групп, слоев) близко к дебильности.**

*Суржик – наречие слободских украинцев, язык их бытового общения, являющийся диалектом русского языка. Идентичен ему грамматически, несколько отличается синтаксически и достаточно отчетливо фонетически, особенно своим знаменитым фрикативным «г», мягким «л» и некоторыми другими особенностями произношения. Этимология слова отражает народное понимание двуединости образования диалекта как симбиоза великорусского и малороссийского наречий единого русского языка. Переносит в лингвистику их диалектическое единство/различие, подразумевая аллегорию со смесью муки из ржи, распространенной на менее плодородных подзолистых почвах Нечерноземья России, и пшеничной муки, характерной больше для черноземных Южнорусских областей. Префикс су- входит, к примеру, в обозначение «супеси», как песчаного грунта, содержащего до трети глины. В широком смысле обозначает смесь, причем такую, которую уже не разделить, кроме как разобрать по песчинкам. Можно быть уверенными, что те из резавших по живому единокровное историческое поле России, Украины, Белоруссии и Казахстана, кто предстал уже перед Высшим Судией, именно этим и занимаются. Вместе с провинившимся перед древнегреческими богами Сизифом они обречены со скрежетом зубовным разбирать по песчинкам то, что за сотни и тысячи лет уже стало неразделимым и пытаться наполнить им бездонные бочки. В перерывах между лизанием раскаленных сковородок.

**Дебильность (от латинского debilis – слабый), задержка психического развития: слабость абстрактного мышления, неспособность подавлять свои влечения и т.д. Возможно обучение, овладение некоторыми трудовыми процессами, социальное приспособление. Дебильность – легкая степень олигофрении. (Советский энциклопедический словарь 1980г.).

Приложение, к сведению, не для публикации:

На основании Гражданского кодекса Российской Федерации №51 30.11.1994г. ст.138, ст.10, ст.12 определения понятий, положения и выводы данного документа разработанные, определенные и введенные автором – Марченко Владимиром Ивановичем, являются его интеллектуальной собственностью Использование их в открытой печати, в том числе в научных, коммерческих и иных целях без согласования с ним неправомерно. Ссылки на них и иное применение, не относящееся к рассмотрению данного документа, преследуется на основании Кодекса Российской Федерации «Об административных правонарушениях» №195 30.12.2001г. ст.7.12.

В.МАРЧЕНКО

188650 Ленинградская область Всеволожский район Сертолово ул. Молодцова д. 14-42 Марченко Владимир Иванович т. с автоответчиком 593 61 75 т. мобильный 8 904 600 26 93 email marchenkovi@mail.ru паспорт 4103 650174 выдан Сертоловским отделом милиции Всеволожского УВД Ленинградской области 10.3.2005г.