Geum.ru

Семинарским занятиям по дисциплине «История» подготовлены на основании следующей литературы: Всемирная история: Учебник для вузов

Вид материалаСеминар
Преобразования в экономике.
Итоги номенклатурной «либерализации».
А. Н. Косыгин
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
Хрущева. Причины следует искать в том, что этот политик в прошлом был в меньшей степени, чем многолетний шеф госбезопасности Л. П. Берия и один из вдохно­вителей послевоенных «чисток» Г. М. Маленков, замешан в крова­вом «перетряхивании» руководящих кадров, а в настоящем— не контролировал карательные органы. В глазах номенклатуры это делало фигуру Хрущева не столь одиозной и опасной в будущем.

События на советском политическом «Олимпе» развивались стремительно. В июне 1953 г. по вздорному обвинению в «сотруд­ничестве с империалистическими разведками» и «заговоре с целью восстановления господства буржуазии» был арестован Л. П. Берия (расстрелян в декабре того же года). В январе 1955 г. подал в вы­нужденную отставку председатель Совмина Г.М.Маленков. По­следний акт верхушечной борьбы пришелся на лето 1957 г. Тогда из партийно-государственного руководства была полностью изгна­на как «антипартийная» группа политиков (в числе того же

Еще в 1948 г., в обстановке общей нехватки рабочей силы из-за понесенных в войне колоссальных потерь, власти распорядились использовать заключенных более «экономно» — надеясь этим сократить их массовую гибель. Была введена грошовая зарплата «ударникам», добавлены пайки. Но подобные меры не дали ре­зультатов. На рубеже 40-х—50-х годов произошли первые в истории ГУЛАГа вос­стания узников. Советское руководство оказалось перед альтернативой: или резко увеличить довольствие заключенным, радикально изменить весь уклад их работы и «жизни», или распустить лагеря, где отбывали наказание за мифические преступ­ления многие миллионы трудоспособных людей. Первое, однако, делало нерента­бельным само существование системы подневольного труда: она могла функцио­нировать только при работе «на износ» и постоянном пополнении свежим «челове­ческим материалом» через массовые репрессии. Под давлением послевоенного дефицита рабочей силы в стране, преобладавших настроений в разных слоях насе­ления, включая номенклатуру, был избран второй путь.

Г. М. Маленкова, Л. М. Кагановича, В. М. Молотова и др.) из-за их открытого сопротивления курсу, проводимому партократией во главе с ее ставленником — первым секретарем ЦК КПСС (с сен­тября 1953г.) и председателем Совмина СССР (с марта 1958г.) Н. С. Хрущевым.

Следует, однако, подчеркнуть: новый советский лидер, обладав­ший недюжинным умом и большой хитростью, тонким знанием специфических законов аппаратной борьбы, сумел довольно быст­ро подмять под себя верхние эшелоны партократии и получил про­стор для проявления собственной колоритной индивидуальности (заметим попутно — за счет потенциала великой державы). В реша­ющей степени тому способствовали и впечатанная кровью в созна­ние старых аппаратчиков жесткая сталинская схема управления (непогрешимый вождь — послушные исполнители), и сама поли­тическая атмосфера в стране, едва вступившей на путь избавления от тоталитарных структур.

Обратимся теперь к анализу номенклатурной «либерализации» в ее главных аспектах: общественно-политическом, экономиче­ском, внешнеполитическом.

Преобразования в экономике.

В центре практической деятельности хрущевской администра­ции находились вопросы экономического развития СССР.

По решению сентябрьского (1953 г.) пленума ЦК КПСС были проведены неотложные меры по подъему сельского хозяйства:

во много раз увеличены закупочные цены на колхозно-совхозную продукцию, усилено финансирование аграрного сектора (с 7,6% от всех капиталовложений, в 1950 г. до 18% в 1955 г.). Укреплена его материально-техническая база и кадровый потенциал. На село направляется 30 тыс. партработников и 120 тыс. специалистов-аг­рарников из различных городских управленческих структур. С 1954 г. развернулась кампания по освоению целинных и залеж­ных земель. В оборот было введено 42 млн. га пашни, где выращи­валось к концу десятилетия до 40% всех зерновых.

Новое руководство СССР обратило также внимание на отста­вание отечественной промышленности в научно-техническом соперничестве с Западом. Июльский (1955 г.) пленум ЦК КПСС осудил, как ошибочную, «теорию» об отсутствии морального изно­са техники в условиях социализма, получившую широкое хожде­ние, и подчеркнул; что главная линия в развитии промышленности—это «всемерное повышение технического уровня произ­водства на базе электрификации, комплексной механизации и ав­томатизации».

Благодаря сверхконцентрации материальных средств и челове­ческих усилий, на отдельных направлениях удалось добиться впе­чатляющих успехов: впервые в истории атом заработал в мирных целях (в 1954 г. построена атомная электростанция, в 1959 г. спу­щен на воду атомоход «Ленин»), выводятся на околоземную орбиту первый спутник (1957 г.) и первый космический корабль с челове­ком на борту (1961 г.), радикально изменился топливный баланс страны за счет использования нефти и газа, мощный рывок вперед сделала химическая промышленность, освоившая выпуск искусст­венных материалов с заданными свойствами, на транспорте паро­возы уступили место тепловозам и электровозам.

Однако в целом промышленность продолжала двигаться по привычному рутинному пути, объем производства увеличивал­ся за счет нового строительства (введено в действие более 8 тыс. крупных предприятий), а не повышения эффективности использо­вания имеющегося потенциала. Нарастали структурные диспро­порции: если в 1940 г. удельный вес выпуска средств производства (группа А) составлял 61,2%, то в 1960 г. он поднялся до 72,5% при соответствующем снижении доли производства средств потребле­ния (группа Б). Во многом это определялось отказом от предлагае­мого Г. М. Маленковым курса на приоритетное развитие группы Б, который Н. С. Хрущев в 1955 г. заклеймил как «отрыжку правого уклона».

Характерной чертой экономической политики того периода бы­ло активное проведение всякого рода административных реоргани­заций. В них Н. С. Хрущев усматривал второй, не менее важный, чем НТР, рычаг подъема эффективности общественного произ­водства.

В 1957 г. вместо упраздненных отраслевых министерств появи­лись территориальные советы народного хозяйства (совнархозы). В следующем году правительство ликвидировало МТС и поставило колхозы перед необходимостью втридорога выкупить сельхозтех­нику, что ощутимо подорвало финансовое положение сельских производителей. Под влиянием идеологического клише о прогрес­сивности государственной формы собственности перед колхозно-кооперативной во второй половине 50-х годов происходит массовое преобразование колхозов в совхозы, а в городах — полное огосударствление промысловой кооперации, (в 1955 г. на нее приходилось 8% всей промышленной продукции). Волна новых притеснений об­рушилась на личные подсобные хозяйства, только что (в 1953 г.) освобожденные от сталинских налогов и обязательных натурпоставок: крестьян заставляли продавать колхозам скот, обрезали при­усадебные участки.

В марте 1962 г. была перестроена система управления сельским хозяйством. Вместо прежних структур в районах учреждаются кол­хозно-совхозные управления (КСУ), а в областях и республиках — аналогичные комитеты. При них возрождается институт парторгов и комсоргов ЦК, обкомов и райкомов. Скоро очередь дошла и до самих партийных комитетов. В сельских районах они были упразд­нены (с передачей их функций парторганизациям КСУ), а в обла­стях разделены по производственному принципу (на промышлен­ные и сельскохозяйственные).

«Административная лихорадка» явно шла по нарастающей, в то время как темпы экономического развития страны катились вниз. В 5-ю пятилетку (1951—1955 гг.) промышленное производство увеличилось на 85%, сельскохозяйственное — на 20,5% (за счет по­следних двух лет); в 1956—1960 гг. соответственно на 64,3% и 30%;

в 1961—1965 гг. — на 51% и 11%*. ((Надо иметь в виду, что на практике два последних года 6-й пятилетки были объединены с годами следующей пятилетки и на этой основе сверстан единый се­милетний план (1959—1965 гг.) )).

Плановые задания систематиче­ски срывались.

Ситуация, сложившаяся в экономике, напрямую проецирова­лась на социальную политику хрущевской администрации. В сере­дине 50-х годов был разработан целый пакет мер, направленных на улучшение жизни населения, регулярно повышалась зарплата. Прекратился выпуск обязательных облигаций госзаймов. Был принят закон о пенсиях для рабочих и служащих (колхозникам пенсии устанавливаются в 1965 г.). Отменены все виды платы за обучение. Шло массовое строительство жилья. За 1956—1960 гг. новоселье справили почти 54 млн. человек, или четверть населения страны. При этом менялся сам жилищный стандарт: семьи все чаще полу­чали не комнаты, а отдельные квартиры (хотя и малогабаритные).

Однако на рубеже 50-х—б0-х годов явственно обозначилась по­пытка правительства поправить положение дел в экономике за счет трудящихся. Почти на треть были снижены тарифные расценки на производстве, а розничные цены на продовольствие с мая 1962 г. примерно на столько же возросли. В ряде городов произошли стихийные выступления рабочих. Самое крупное из них было в Новочеркасске (июнь 1962 г.), где власти применили оружие и десятки человек погибли.

В правящих кругах СССР множились сомнения в том, что административные методы управления способны обеспечить дина­мичное развитие экономики. Под руководством заместителя пред­седателя Совмина А. Н. Косыгина начинается подготовка програм­мы более глубокого реформирования хозяйственного механизма, использования методов экономического стимулирования произ­водства.

«Оттепель» в политике и культуре.

В числе первых решений хрущевской администрации была ре­организация в апреле 1954 г. МГБ в Комитет государственной без­опасности при Совмине СССР, сопровождавшаяся значительной сменой кадров. Отдается под суд за фабрикацию фальшивых «дел» часть руководителей карательных органов, вводится прокурорский надзор за службой госбезопасности. В Центре, в республиках и об­ластях она была поставлена под бдительный контроль соответству­ющих партийных комитетов (ЦК, обкомов, крайкомов), иначе говоря — под контроль партократии.

Расширяются права Совминов союзных республик в управле­нии экономикой. В апреле 1956 г. правительство полностью отме­нило антирабочие законы предвоенной поры, частично смягченные в начале 50-х годов. В 1956—1957 гг. были сняты политические об­винения с репрессированных народов и восстановлена их государ­ственность (кроме немцев Поволжья и крымских татар).

В сентябре 1953 г. Верховный Совет СССР специальным указом открыл возможность для пересмотра решений бывших коллегий ОГПУ, «троек» НКВД и упраздненного к тому времени «особого со­вещания» при НКВД-МГБ-МВД. К 1956 г. было освобождено из лагерей и реабилитировано посмертно около 16 тыс. человек. После XX съезда КПСС (февраль 1956 г.), развенчавшего «культ личности Сталина», масштабы реабилитации резко увеличиваются, и вскоре миллионы политзаключенных обрели долгожданную сво­боду.

Возвращение в общество огромной массы ни в чем не повин­ных людей поставило власть перед необходимостью объяснить причины постигшей страну и народ трагедии. Такая попытка была сделана в докладе Н. С. Хрущева «О культе личности и его послед­ствиях» на закрытом, заседании XX съезда, а также в принятом 30 июня 1956 г. специальном постановлении ЦК КПСС. Все, одна­ко, сводилось к «деформации» социализма из-за особенностей по­слереволюционной ситуации и личных качеств И. В. Сталина, вы­двигалась единственная задача — «восстановление ленинских норм» в деятельности партии и государства. Это объяснение было, безусловно, крайне ограниченным. Оно старательно обходило со­циальные корни явления, определенного как «культ личности», его органическую связь с тоталитарно-бюрократической природой об­щественной системы, созданной коммунистами.

И все же сам факт публичного осуждения творившихся в стране десятилетиями беззаконий и прямых преступлений высших долж­ностных лиц произвел исключительное по своей силе впечатление, положил начало кардинальным переменам в общественном созна­нии, его нравственному очищению, дал мощный творческий им­пульс в работе научной и художественной интеллигенции. Под на­пором этих перемен стал расшатываться один из краеугольных камней в фундаменте «государственного социализма* — тотальный контроль властей над духовной жизнью и образом мышления людей.

КПСС, проводя политику «управляемой десталинизации», по­спешила четко обозначить допустимые границы критического ос­мысления прошлого и настоящего. В ответ на призывы обществен­ности отменить позорные постановления ЦК по идеологическим вопросам 1946 —1948 гг. было категорически заявлено, что они «сыграли огромную роль в развитии художественного творчества по пути социалистического реализма» и в своем «основном содер­жании сохраняют актуальное значение». Систематически разнос­ной критике — за «идеологическую сомнительность», «недооценку руководящей роли партии», «ревизионистские настроения» и «фор­мализм» — подвергались писатели и поэты (А. А. Вознесенский, Д.А.Гранин, В. Д. Дудинцев, С.И.Кирсанов и др.), скульпторы и художники (Э. Н. Неизвестный, Р. Р. Фальк и др.), режиссеры (М.М.Хуциев и др.), ученые-гуманитарии. Из Союза писателей был исключен Б. Л. Пастернак.

Стремясь овладеть нараставшим общественным подъемом и заодно изжить обозначившийся в массах под напором критики сталинизма кризис доверия в КПСС, партийные идеологи подгото­вили очередную «программу великих свершений», обещавшую полное изобилие материальных и духовных благ не где-то в отда­ленной перспективе, а уже «нынешнему поколению советских людей».

XXI съезд КПСС (1959 г.) сделал вывод, что социализм в СССР одержал «полную и окончательную победу» и страна вступила в пе­риод «развернутого строительства коммунизма». Развивая эту идею, XXII съезд КПСС (1961 г.) принял третью программу пар­тии, где детально расписывались задачи по построению к 1980 г. в основных чертах коммунистического общества. Намечалось:

выйти на первое место в мире по производительности труда и вы­пуску продукции на душу населения, уровню жизни народа; преоб­разовать «социалистическую государственность в общественное коммунистическое самоуправление»; воспитать «нового человека, гармонически сочетающего в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство».

Номенклатурное мифотворчество, наложившись на еще не раз­мытую до конца в общественном сознании веру в «светлые идеалы» и позитивные изменения в стране, вызвало последний в советской истории всплеск искреннего энтузиазма довольно широких слоев народа. Это, в частности, нашло отражение в многочисленных тру­довых починах, молодежных стройках по комсомольским путев­кам, в массовом движении «бригад коммунистического труда», в других идущих снизу формах соцсоревнования.

Итоги номенклатурной «либерализации».

Подходило к концу отпущенное историей время на бурные послесталинские преобразования в СССР, непоследовательные и про­тиворечивые, но все же сумевшие вырвать страну из оцепенения предшествующей эпохи.

В целом номенклатура могла быть довольна. Н. С. Хрущев вы­полнил ее «социальный заказ»: обеспечил возвращение центра вла­сти в партийно-государственный аппарат, укрепил его значимость, избавил руководящие кадры от страха репрессий. Однако до столь желанной номенклатурщиками «стабильности» было далеко. Сами они не хотели больше терпеть административные экспромты Хру­щева, сопровождавшиеся кадровой чехардой. В военных кругах не могли забыть о масштабных и социально необеспеченных со­кращениях Вооруженных Сил (они не только ликвидировали мно­гие высокооплачиваемые генеральские должности, но и выбросили на произвол судьбы сотни тысяч офицеров). Свои основания для недовольства имелись и у других слоев населения. Росло разочаро­вание интеллигенции строго дозированной номенклатурной «отте­пелью». Рабочие и крестьяне устали от шумной борьбы Хрущева за «светлое будущее» при ухудшении текущей жизни.

Все это помогло партийно-государственной номенклатуре без каких-либо общественных потрясений избавиться от беспокойного лидера. В октябре 1964 г. на пленуме ЦК КПСС Н. С. Хрущев был обвинен в «волюнтаризме и субъективизме», снят со всех постов и отправлен на пенсию.

Первым секретарем ЦК (с 1966 г. — гене­ральным секретарем) стал Л. И. Брежнев, председателем Совета Министров СССР — А. Н. Косыгин

Советское общество в послевоенный периол. Апогей сталинского тоталитаризма

(1945-53 гг.)

Первые послевоенные годы жизни советского общества характеризовались усилением тоталитарных тенденций. Данное обстоятельство можно частично объяснить тем, что специфика общественных настроений в ходе войны, а так­же после ее завершения, прежде всего в среде научной и творческой интеллигенции, заключалась в надежде на ли­берализацию жизни, ослабление жесткого партийно-государ­ственного контроля. Появилось стремление к развитию и укреплению культурных контактов с США, Англией, Фран­цией. Речь о всестороннем послевоенном сотрудничестве шла на Ялтинской и Потсдамской конференциях. И такое со­трудничество налаживалось.

Однако международная обстановка вскоре после войны резко изменилась. Началась холодная война. Курс на сотрудничество со странами Запада сменился концепцией противостояния капиталистическому лагерю. В этих ус­ловиях руководство СССР перешло к осуществлению по­литики «завинчивания гаек» в отношении интеллиген­ции, давление на которую несколько ослабло в последние годы войны. В 1946 — 1948 гг. было принято несколько постановлений ЦК ВКП(б) по вопросам культуры. В стране началась массированная кампания, проводившаяся под флагом борьбы за «утверждение советского патриотиз­ма» против «тлетворного влияния Запада», за «перевос­питание» интеллигенции.

Гонениям подверглись такие выдающиеся деятели куль­туры, как писатель М. Зощенко, поэтесса А. Ахматова, ком­позиторы Д. Шостакович, Ю. Шапорин, С. Прокофьев, ки­норежиссеры Э. Казакевич, С. Эйзенштейн и многие другие.

Вмешательства властей не избежали и некоторые сфе­ры науки. Идеологический контроль особенно жестко осу­ществлялся в научных исследованиях по истории, фило­софии, политической экономии. Проведенные по инициа­тиве партии дискуссии в различных областях науки по сути дела были средством осуждения крупных ученых, взгляды которых, по мнению партийного аппарата, не со­ответствовали концепциям марксизма-ленинизма.

Духовный гнет сопровождался и физическим террором. Во второй половине 40-х гг. в стране возобновились массо­вые репрессии. Вновь арестовывались люди, выпущенные из лагерей в годы войны. Репрессии не достигли масштабов 30-х гг. Не было громких показательных процессов, но они были достаточно широкими, речь шла о сотнях тысяч осуж­денных. Наиболее крупным стало «Ленинградское дело» (1949 — 1951 гг.). Формально оно началось в январе 1949 г. после поступившей в ЦК ВКП(б) анонимной записки о фаль­сификации результатов выборов секретарей Ленинградско­го обкома и горкома, а завершилось снятием с работы бо­лее 2 тыс. руководителей, когда-либо работавших в Ленин­граде, и казнью свыше 200 из них. Они были обвинены в попытке разрушить СССР, якобы противопоставив Россию Союзу, а Ленинград — Москве. Среди казненных были: член Политбюро и председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский, секретарь ЦК ВКЩб) А.А. Кузнецов, председатель СМ РСФСР М.И. Родионов, глава Ленинградской партий­ной организации П.С. Попков и др.

В конце 40-х годов проявилось ярко выраженное стрем­ление Сталина к укреплению своего единовластия. Глав­ным орудием, способствующим достижению этой цели, как и прежде, были органы государственной безопасности. Они всегда находились под личным контролем Н.В. Сталина, но в конце 40-х — начале 50-х гг. их руководство вождем стало непосредственным и прямым. Другим орудием осуще­ствления сталинской диктатуры была Коммунистическая партия. Она оставалась разделенной на две неравные час­ти. Первая — миллионные массы рядовых членов партии, которые были полностью отстранены от реального участия в решении государственных и партийных дел, но активно вовлечены в пропаганду и реализацию решений. И вторая — иерархическая система партийной номенклатуры с мощ­ным, хорошо организованным аппаратом, реально управ­лявшим страной, верховная власть в которой принадлежа­ла главе партии и государства — И.В. Сталину.

В этих условиях Советы всех уровней не играли какой-либо существенной роли в руководстве СССР- Тринадцать с Головиной лет, с марта 1939 г. по октябрь 1952 г., не созыва­лись съезды партии. Пять с половиной лет е февраля 1947 г. по октябрь 1952 г. — пленумы ЦК. Даже Политбюро (10 членов и четыре кандидата в члены) почти никогда не соби­ралось в полном составе. Все важные вопросы решались на заседаниях весьма узкого круга лиц сталинского окружения, куда входили В. Молотов, Л. Берия, Г. Маленков, Л. Кагано­вич, Н. Хрущев, К. Ворошилов. Режим личной власти Ста­лина, установившийся с конца 30-х гг. достиг своего апогея. Вся идеологическая пропаганда была направлена на всесто­роннее укрепление культа личности вождя. Она пронизывала деятельность всех организаций, — как партийных, так и госу­дарственных, науку и образование, литературу и искусство.

Конец 40-х — начало 50-х гг. отмечены утверждением имперской идеологии, все более открытым проявлением го­сударственного антисемитизма. В СССР развернулась широ­кая антисемитская компания. В 1948 г. начались аресты представителей еврейской интеллигенции. Эти меры получили название кампании по борьбе с «безродным космопо­литизмом». В обстановке секретности были приговорены к смерти и расстреляны члены Антифашистского еврейс­кого комитета. Их обвинили в организации антигосудар­ственной деятельности, в осуществлении шпионажа в пользу США. Все еврейское население страны рассматривалось как массовый враг советского народа.

Накануне XIX съезда Сталин организовал новую про­вокацию, которая должна была послужить сигналом к началу очередного витка репрессивных акций. В сентябре

1952 г. карательные органы арестовали ряд руководящихработников Кремлевской больницы и врачей, обслуживав­ших членов Политбюро и их семьи. Их обвиняли в прича­стности к заговору с целью умерщвления руководителейгосударства и партии путем заведомо неправильного лече­ния. Предполагалось, что судебный процесс состоится вмарте 1953 г., и он будет публичным. Хотя в числе арес­тованных были не только евреи, но и русские, украинцы,дело сразу приняло антисемитский характер. В опублико­ванном извещении прямо указывалось, что свою террори­стическую и шпионскую деятельность арестованные врачиосуществляли по указаниям иностранных разведок и подруководством международных сионистских организаций,располагавшихся в США.

По всей стране были организованы митинги, участники которых требовали смертной казни для «врачей-убийц» и призывали к усилению «большевистской бдительности». Го­товилась новая волна массового террора, которую предотв­ратила лишь скоропостижная кончина Сталина в марте

1953 г.

После смерти И.В. Сталина началась новая эпоха в социально-экономическом и политическом развитии совет­ского общества.