Geum.ru

Новый источник о козацком восстании 1625 Г. И место заключения куруковского договора

Вид материалаДокументы

Содержание


Дневник комиссии или экспедиции против войска запорожского. 1625
27. Обоз остановился в полумиле за местечком Таборовкой, где его милость приветствовали п. Рогош, подстароста белоцерковский, с
15. Е. м. п. гетман с войском и их мм. пп. коммиссарами прибыл к Черкасам и стал обозом под городом. 16.
18. Обоз двинулся и в двух милях прошел местечко Боровицу; в миле за ним остановился. 19.
1. "Zywot Tomasza Zamojskiego napisal Stanistaw Zurkowski, wydal Alexander Batowski z rgkopismu w zbiorze Wiktora Baworoskiego.
3. Перемежающаяся лихорадка. 4
Подобный материал:
НОВЫЙ ИСТОЧНИК О КОЗАЦКОМ ВОССТАНИИ 1625 Г. И МЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ КУРУКОВСКОГО ДОГОВОРА

В числе многих интересных памятников, напечатанных в вышедшем в прошлом году издании киевской археографической коммиссии "Сборник летописей, относящихся к истории южной и западной Руси", есть дневник похода против запорожских козаков в 1625 году. Любопытный этот "диариуш" извлечен проф. В. Б. Антоновичем из одной записной книги (т. н. Silva rerum) XVII или начала XVIII в. в библиотеке Оссолинских во Львове. Вот что говорит ученый издатель о важности дневника.

"Факт, рассказанный в издаваемом дневнике: восстание козацкого гетмана Жмайла и усмирение его польским гетманом Конецпольским, оставлен в тени как козацкими летописцами, так и польскими историками. Обыкновенно мы встречаем только ссылки на Куруковский договор, долго потом служивший польскому правительству как бы нормою для регулировки козацких отношений, но восстание, подавшее повод к заключению этого договора, оставалось долго совершенно почти неизвестным и даже имя его предводителя не приводилось историками, описывавшими козацкие восстания. Впрочем, издаваемый ныне дневник послужил источником для двух исторических сочинений: сведения, заимствованные из него, мы встречаем в жизнеописании Фомы Замойского, изданном Батовским и составленном в 1643 году Журковским 1. Затем, подробности восстания Жмайла рассказаны в предисловии к "Богдану Хмельницкому" Костомарова в двух последних изданиях этого сочинения; мы не знаем, заимствовал ли почтенный историк приводимые им сведения из указанного сочинения Журковского, или из подлинного дневника, встретившегося ему в рукописи; во всяком случае, так как первоначальный источник [53] не был приложен ни в одном из двух названных сочинений, то мы полагаем, что издание его обогатит летописный материал, собранный для южно-русского бытописания XVII столетия 2. Так как дневник напечатан в "Сборнике летописей" в подлиннике, на польском языке, и издание, приютившее его, не может похвалиться распространенностью среди читающей публики, то уже это одно обстоятельство дает ему право появиться на страницах "Киевской Старины" в русском переводе, как появились там другие подобные памятники. Мы, впрочем, на этот раз воспользуемся дневником и для решения одного маленького вопроса в нашей истории — вопроса о месте заключения известного Куруковского договора. В печати, сколько помнится, к вопросу этому относится специально одна только заметка священника Никифорова, помещенная в апрельской книге "Киевской Старины" за 1885 год. Почтенный автор заметки, очевидно хорошо знакомый с местностью, о которой пишет, именно нуждался в точном и ясном рассказе о событиях, вызвавших Куруковский договор. Место для него он указывает в посаде Крюкове, что на правом берегу Днепра, против Кременчука. Это, как увидим, весьма вероятно, но по содержанию заметки мало доказательно. О. Никифоров взял рассказ о восстании Жмайла у Костомарова, а покойный историк, не имея в виду специального описания именно этого восстания, коснулся данного вопроса только вскользь.

Предлагая ниже целиком "Дневник" в русском переводе, мы позволим себе для нашей цели только подчеркнуть в нем те места, которые касаются топографии, начиная с Крылова, который можно взять за последний точно определенный пункт на пути, законченном искомым Куруковским урочищем. Для большей ясности прилагаем и карту местности от Крылова до Крюкова, снимок с трехверстной карты России.



ДНЕВНИК КОМИССИИ ИЛИ ЭКСПЕДИЦИИ ПРОТИВ ВОЙСКА ЗАПОРОЖСКОГО. 1625

DIARJUSZ KOMMISSJI ALBO EXPEDICJI PRZECIWKO WOJSKU ZAPOROSKIEMU. 1625

"Стал его милость п. гетман с войском его королевского величества кварцяным 5 июля нынешнего 1625 года за Мурахвой, [54] над речкой, между шляхами Черным и Кучманским, чтобы дать отпор набегам поганых и неприятельским замыслам; здесь войско стояло обозом во всей воинской дисциплине до 15 сентября; двинувшись отсюда по полкам, перешли в разных местах р. Буг. Отсюда к 25 числу того же месяца стали — по крайней мере сам е. м. п. гетман с полком своим, отправив в Баре послов от Мехмет-Ддак баши, от Шагин-Гирея, от господаря волошского и посланца семиградского, — в миле пред Паволочью, где на его милость напал первый пароксизм квартанны 3, которая его жестоко мучить и по сей день.

26. Утром послы киевские приветствовали его милость и получили ответ на принесенные письма. Его милость с полком шел через Паволочь, навестил ея милость панию (каштеляншу) виленскую, а потом стал обозом в доброй миле за городом.

27. Обоз остановился в полумиле за местечком Таборовкой, где его милость приветствовали п. Рогош, подстароста белоцерковский, с мещанами.

28. Там же стояли целый день, ожидая других полков и их милостей пп. коммиссаров.

29. Обоз подвинулся на милю и стал над рекой Раставицей, в тот же день к обозу подошли полки е. м. п. Потоцкого, подкомория каменецкого.

30. Там же присоединился полк пана старосты винницкого и пана Тржцннского.

Октября 1. Стоят (гетман) на том же становище.

2. Там же, пришел полк пана (каштеляна) галицкого.

3. Там же в обоз приехал е. м. п. воевода русский, коммиссар его королевского величества.

4. Утром обоз тронулся из под Раставицы и, переправившись через реку Каменицу, шел мимо Белой-Церкви и остановился в четверти мили за городом.

5. Там же (стояли), ожидая пп. коммиссаров.

6. Обоз двинулся и стал в двух милях над рекою Узенем.

7. В этот день обоз сделал около мили и стоял за местечком Рокитной.

8. Там же, в ожидании пп. коммиссаров.

9. Утром обоз двинулся и стал над Кагарлыком, в трех с половиной милях. [55]

10. Обоз шел 3 мили и стоял над урочищем Пиевом. Подстароста каневский и мещане встретили его милость.

11. Двинулся обоз и остановился в миле от Канева. Приехали к е. м. п. гетману три посла от каневских козаков с оповещением, что гетман их Жмайло еще на Запорожье, и просили при этом, чтобы в городе не делали на них нападения, дабы им можно было безопасно иметь в нем раду между собою.

12. Там же. 3000 козаков, не согласившись на раде (поддаваться ли п. гетману или нет?), ушли из города; в погоню за ними п. гетман послал п. Одрживольского с 10 хоругвями.

13. П. Одрживольский, догнав козаков над рекою Мошною, громил их. Там же, твердоуздый конь унес к козацкому табору сына князя Четвертинского, которого козаки и держали в плену впродолжение всей экспедиции. Обоз шел 3 мили; переправившись через реку Рось под Рожнинцами 4, стоял на той стороне. Е. м. п. гетман послал на помощь п. Одрживольскому кавалера Юдыцкого с немецкой пехотой и хоругвью и Коссаковского и п. Белецкого; догнали его только ночью, у реки Мошны. А козаки, получив подкрепление, с табором своим направились к Черкасам.

24. Шел неутомимо п. Одрживольский с подкреплением и с полком своим до Черкас, оттуда за час до рассвета вышло табором 20,000 козаков к войску козацкому, которое из Маслового Ставу дошло уже до Цалов (ktore sie juz do Calow (sic) z Maslowego Stawu sciagneli). Дав знать об этом его милости п. гетману, сам (Одрживольский) остался в городе. Обоз в этот день сделал мили три и дошел до самой реки Мошны, переправившись через которую, остановился. Прибыли в обоз: его милость п. воевода киевский, князь Панницкий, князь Вишневецкий и их милости пп. коммиссары.

15. Е. м. п. гетман с войском и их мм. пп. коммиссарами прибыл к Черкасам и стал обозом под городом.

16. Там же, впродолжение целого дня, вследствие рады, которую имели их мм. пп. коммиссары, собравшись в полном составе.

17. Утром обоз двинулся из Черкас и, прошедши мили 2, стал над Днепром. Там же посол козацкий выехал на встречу его милости п. гетмана, с уведомлением, что получили весть о своем гетмане, который уже двинулся из Запорожья с артиллерией. [56]

18. Обоз двинулся и в двух милях прошел местечко Боровицу; в миле за ним остановился.

19. Утром пришли к е. м. п. гетману послы от козаков с просьбою, чтобы он не наступал на них, а подождал бы прибытия из Запорожья гетмана их пана Жмайла. Его милость однако обоз двинул и, прошедши около 3 миль, стал над рукавом Днепра.

20. Там же. Целый день была рада их милостей пп. коммиссаров. Приехал посол от послов христианских, находящихся в Цареграде; приехал он в обоз через государство волошское и имел аудиенцию у е. м. п. гетмана.

21. Двинулся обоз и, сделав две мили, остановился за милю пред Крыловым.

22. Там же, целый день, — вследствие рады, происходившей у их м.м. п.п. коммиссаров. Посла чужеземного е. м. п. гетман отправил.

23. Там же, впродолжение дня. Были послы от козаков, твердя одно и то же, что гетман их из Запорожья еще не прибыл.

24. Обоз двинулся и шел до Крылова; вышедши оттуда, стал в миле за городом над речкою Цыбулъником, в расстоянии одной мили от козацкого табора; с этого становища хорошо было видеть обоз козацкий и стражу их.

25. К е. м. п. гетману прислали (козаки) послов, давая знать, что гетман запорожский с артиллерией прибыл в табор своего войска и уведомил через посла о своем прибытии е. м. п. гетмана.

26. Там же, е. м. п. гетман посылал к козакам некоторых п.п. коммиссаров с условиями, которые они должны выполнять, если хотят быть верными подданными е. к. в.; козаки взяли условия на раду.

27. Там же. Козаки объявили условия тяжелыми; начали раду между собою.

28. Там же. Рада у козаков продолжалась до полудня; вечером 13 старших козаков приехали к е. м. п. гетману с уведомлением, что молодцы решительно не обещают исполнять ни одного пункта из предложенных условий. Послов задержали впродолжение ночи, а всему войску отдан приказ быть к утру наготове.

29. Утром е. м. п. гетман отправил тех 13 послов, растрогав их до слез несколькими парами слов: "так как вы покорностью, как верные подданные, не хотите заслужить [57] милосердия и благосклонности е. к. в., то мы надеемся на Бога, что за непослушание и своеволие вы скоро испробуете наших сабель на своих шеях; и кровопролитие, которое произойдет, падет на души ваши". Вслед за этим гетман отдал приказ и всему войску двигаться из обоза на козаков; строй был такой: впереди шли 3 полка — воевода киевский с полком держал правое крыло, пан (каштелян) галицкий со своим полком левое и полк князей Збаражских занимал середину. За этими тремя полками следовало 800 душ иностранной пехоты п. капитана Бутлера и Винкрота; далее шла артиллерия войсковая, и вслед за нею — пана воеводы киевского (при его же немецкой пехоте, предводимой п. Фитингсом). За ними п. капитан Надольский вел все хоругви пехоты венгерской и отборных (wybrancow), за которыми шел п. Потоцкий, воеводич брацлавский, с полком е. м. п. гетмана; за ним п. подкоморий и далее п. староста винницкий и п. Шклинский. День был погодный; широкое поле покрыто было людьми. Когда построенное таким образом войско перешло одну болотную переправу, е. м. п. гетман тоже надел на себя оружие и с высоких могил внимательно осматривал козацкий табор и местоположение; затем приказал своему сторожевому отряду согнать с места козацкую стражу, а пану Галицкому с ротой Бутлера и 5 хоругвями гайдуков — обойти низом и занять позицию под левым рогом козацкого табора, у леса и озера; то же самое сделать внизу под правым рогом поручено было кавалеру Юдыцкому с ротой п. Винкрота и 5 хоругвями гайдуков. Во время этого движения произошла стычка с долгой и довольно упорной перестрелкой. Но когда наши с большей решимостью бросились на них с обеих низин и конница наша вогнала козацкую конницу обратно в табор, то и пешие молодцы отступили к самому окопу. Кавалер (Юдыцкий) с пп. Винкротом и Фитингсом, разгорячившись, бросились было за козаками прямо к табору, так что уж сам е. м. п. гетман, видя близкую для них опасность — быть окруженными козаками — удержал их, а е. м. п. воевода киевский подкрепил их собственной хоругвью и пушками, которые не только вредили табору, но и отражали конные козацкие вылазки от правой низины. Е. м. п. гетман загородил фронт или середину поля, от одной до другой низины, своим полком и артиллерией, которая довольно успешно вредила неприятелю и производила у него замешательство. [58]

Тем временем пан Галицкий, заметив со своей низины, что в обращенном к ней роге козацкого табора фортификация слабее, хотел с п. капитаном Бутлером обойти с этой стороны неприятеля; козаки, заметив это, направили большую часть своих сил для обороны этой стороны и все время отбивались частой стрельбой. Наступил за тем вечер; пехота, частью измученная, частью перераненная, нуждалась в отдыхе; вследствие этого е. м. п. гетман, хорошо присмотревшись к табору, приказал свести с позиции находившуюся перед табором пехоту и артиллерию как свою, так и е. м. п. воеводы киевского; вслед затем он отвел и все войско к обозу, расположенному там, где прежде стояли козацкие пикеты.

30. Там же, впродолжение дня, делали коши (туры) для штурма, а каждый в отдельности запасался пулями и проч. Гайдук е. м. п. гетмана передался козакам и уведомил их о кошах и о готовящемся штурме; козаки, желая уйти из табора, пустились было на нескольких челнах за Днепр; но так как все они от ужасной волны и бури, бывшей в этот день, потонули, то остальные, под предводительством гетмана их Жмайла, решили лучше уходить табором вниз Днепра, к старому городищу над Куруповым озером; тотчас от них отделилось несколько хоругвей конницы и рассыпалось в разные стороны. Когда наступила темная ночь, е. м. п. гетман выслал 40 немцев лесом под табор, чтобы добыть языка; они, подошедши под самый окоп и не находя там огней и стражи, решили, что козаки ушли из лагеря, и тотчас дали знать об этом е. м. п. гетману.

31. В пятницу накануне Всех-Святых, е. м. п. гетман задолго до рассвета выслал п. подкомория с его полком в догонку за козаками, которых тот и догнал, спустя час после рассвета, в миле расстояния, уже переправившихся через болото или озеро. Козаки, оставив в чаще леса 1500 душ для обороны переправы, сами шли табором полмили до другой воды, перешед через которую и оставив здесь 2000 всадников, шли табором вторые полмили, до самого озера, называемого Куруково; выстроив для обороны по сю сторону озера 2000 душ при возах полумесяцем, они переправили затем войско и в полчетверти мили от озера, около старого шанца или городища заложили табор, поставив возы в несколько рядов, и укрепили его. Как только рассвело, е. м. п. гетман отдал приказ полкам в обычном порядке выходить из [59] лагеря, а кавалеру и п.п. капитанам приказал, чтобы они с иноземной их пехотой, как можно скорее, бежали козацким шляхом, что они и исполнили с большим усердием. Когда они раньше конницы достигли первой переправы и нашли там п. подкомория и п. Тышкевича, укрепившихся несколько козацким способом, то, передав им приказ гетмана, начали быстро и охотно обстреливать и поражать козацкую засаду, помещавшуюся в гущине. Сами начальники, сошедши с коней для придания большей охоты солдатам, быстро вскочили в воду с мушкетами и оттеснили козаков от берега. Тогда легкая кавалерия упомянутых выше полковников, перешедши переправу по их следам, смело ударила на козаков, принудила их обратить тыл и погнала. Часть козаков рассыпалась по травам и болотам, часть же прямо побежала ко второй переправе: все они были перебиты преследующими. Иноземная пехота, прибыв ко второй переправе, сначала частым и метким огнем вытеснила оставленных здесь козаков из их засады, а потом, вскочив в воду, обратила молодцов в бегство. Тут остервенелая конница, не давая отдыха лошадям и храбрым своим рукам, поразила всех на голову, так что ни один козак не ушел к Куруковской переправе для подания своим вестей. Пред этой последней переправой наша конница должна была остановиться и ждать подкрепления от иноземной пехоты, так как переправа обстреливалась частым двойным огнем с того, и другого берега. Подошедшая пехота сначала штурмом взяла у козаков таборчик, лежавший по сю сторону воды, и прогнала их за воду, отняв хоругви; затем, по наступлении ночи, из за чащи и покинутых козаками возов обстреливала другой берег. Когда же пехота и конница разом перешли в брод глубокое озеро и завязалась продолжительная стычка, молодцы наконец бесстыдно принялись улепетывать; а наши, наступая, без милосердия рубили их, так что за некоторыми въехали в самый их табор, который не был еще укреплен как следует. К этому времени прибыл е. м. вельможный пан Галицкий и воодушевлял истомленную пехоту, чтобы она не допускала неприятеля сильнее укрепиться до прихода войска; кавалер Юдыцкий с поручиком п. Винкрота и с несколькими десятками мушкетеров, в своем стремлении помешать козакам окончить табор, попал под неприятельские выстрелы и, раненый в то место груди, где носит крест, был сведен с позиции вместе с несколькими убитыми товарищами. Между тем прибыл со своим полком е. м. п. [60] гетман; он указал пехоте более удобное место для нанесения вреда неприятелю, а конницу, которой неприятель вредил частой стрельбой, перевел в более защищенное место; меньшую артиллерию e. м. п. гетман расположил в трех местах и сейчас же отдал приказ ей стрелять в табор козаков, а всей пехоте — делать приступ. Когда он сам под сильным огнем вел всех на штурм в таком порядке, то неожиданно наткнулся на ужасную трясину, находившуюся в густой траве под самым табором; гетман заметил ее только тогда, когда был уже недалеко от не-приятельских возов, и попал в нее сам, вместе с пехотой и конницей; узнанный и указываемый козаками, он испытал великую опасность от пуль и дивное покровительство Провидения. Убитых у нас в этом штурме из разных хоругвей было несколько десятков: из хоругви е. м. п. гетмана убит п. ротмистр Рогавский, товарищ его п. Модржинский и п. Уейский; из полка е. м. п. подчашого коронного п. Молодецкий; под е. м. паном Галицким и под многими другими знатными людьми убиты были лошади, а особ знатных застрелено было только трое. От такой частой стрельбы с нашей стороны и столь смелого наступления у козаков был замечен большой урон, так что они, получив должное возмездие, громко вопили о милосердии. Когда услышал это е. м. п. гетман, он приказал своим перестать стрелять, пехоте дал знак отступить, а орудия свезти с батарей; когда же наступил вечер, он отвел с поля битвы и все войско, оставив только необходимую стражу. Усталый, а еще более мучимый своей лихорадкою, он удалился в лагерь, расположенный под Медвежьими Лозами или у Курукова озера, где было это третье козацкое побоище.

Ноября 1. В день Всех Святых войско отдохнуло, испытывая с утра жестокий холод от приморозка и выпавшого снега. Так как козаки еще вчера, после заданной им трепки (ро swej chloscie), просили о милосердии, послов же боялись будто бы присылать к разгневанному гетману, то его милость отдал приказ всей пехоте серьезно готовить коши для штурма, не желая более потворствовать козакам и собираясь поступить с ними, как с упорными бунтовщиками. Е. м. п. гетман был однако уговорен пп. коммиссарами и послал к козакам п. старосту Белецкого, ротмистра и п. Хмелецкого. Козаки приняли их радушно, умоляли о милосердии и обещали послать на другой день послов к е. м. п. гетману. [61]

2. Утром козаки прислали трех послов к его милости с письмом, прося о милосердии и начатии переговоров; по сему случаю было совещание пп. коммиссаров; е. м. п. гетман объявил послам такую резолюцию этого совещания, что козаки должны завтра прислать несколько уполномоченных для принятия условий.

3. Приехали полномочные послы заключать трактаты и, находясь при раде пп. коммиссаров для списания условий, целый день провели в обозе, а вечером уехали в свой табор.

4. Послы от козаков напрасно приезжали; они оспаривали следующие два пункта условий: выдавать преступников и иметь столь малое число своих, 6,000 только.

5. Quod felix, faustum fortunatumque sit. Козаки принуждены были согласиться на все условия, кроме одного: не выдавать прежних преступников, а карать их чрез своих старших, по правам и обычаям их войска; на это их милости согласились.

6. Послан был пп. коммиссарами коллега их е. м. п. староста красноставский со многими знатными людьми для выслушания присяги войска козацкого, которое с плачем и великим сокрушением присягнуло выполнять данные ему условия. Потом в обоз наш приехал п. Михаил Дорошенко, выбранный вчера гетманом для войска запорожского, со своею старшиною; он приветствовал всех их милостей. После такого заключения дела е. м. п. гетман угощал приехавших и, при возвращении их в табор, простился с ними. Они определили число козаков, убитых нашими накануне дня Всех Святых, в 8,000 душ; но когда вернулись домой в это время, то заметили, что число погибших (с теми, которые гибли в разных местах и утонули в Днепре под Цыбульником) гораздо выше. Они нарекали на свою глупость и упорство, которые привели их к такому кровопролитию, и согласились с тем, что долго до этого времени оспаривали, именно, что нет войска лучше лядского.

7. Утром рано дан знак для пробуждения и выхода возов. Позже других двинулась артиллерия и шла до Крылова; в миле оттуда, над Днепром, остановились. В тот же день некоторые из пп. коммиссаров простились и разъехались по своим дорогам.

8. Обоз двинулся по утру и через милю остановился перед Боровицей.

9. Прошел утром обоз через Боровицу и остановился в расстоянии двух миль, перед Черкасами. [62]

10. Обоз переходил через Черкасы и стал в двух милях за городом, под Ставками.

11. Обоз двинулся рано утром и, переправившись через реку Мошну, стал над водою.

12. Переправившись через р. Рось, на которой все потерпели много повреждений, обоз остановился над Конончой 5.

13. Там же впродолжении дня было генеральное "коло", на котором разобрано только два преступления. Е. м. п. гетман определил, где какой полк будет иметь становище.

14. Е. м. н. гетман на ночь уехал с полком своим под Маслов Став, а другие полки оставил под Конончой, приказав им двинуться оттуда на другой день к местам своего расположения.

15. Рано утром его милость двинулся в пут с полком своим, и оставив его под Ольшаницей 6, уехал на обед в Рокитну к его милости князю Заславскому.

16. По окончании литургии и после раннего обеда е. м. п. гетман выехал из Рокитны; на ночь приехал в Белую Церковь.

17. Выехав утром, е. м. п. гетман стал на кормежку в Таборовке; на ночь прибыл в Паволочь.

18. Ночевал в Белиловке.

19. На ночь е. м. п. гетман приехал в Прилыку.

20. На кормежку в Вишню, а на ночь в Баликовцы, имение его милости.

21. Около полудня, больной лихорадкой, прибыл в Бар.

22. Не выходил из замка.

23. Е. м. п. гетман принимал посла от Мехмет-Джиак баши, а утром возносил благодарение Господу Богу за счастливый исход козацкой экспедиции".



Для решения намеченного выше вопроса особенно интересна часть дневника от 24 октября но 7 ноября; в ней и поищем необходимых указаний.

24 октября польское войско остановилось в миле за Крыло-вым, над речкою Цыбульником, "в расстоянии одной мили от козацкого табора". Где же был этот последний? Достаточно прочесть из дневника о 29 октября и взглянуть на карту, чтобы [63] безошибочно поместить козаков на месте нынешнего села Табурища, т. е. на оконечности плоскогория, которое, съуживаясь, подходит здесь к Днепру. расстояние этого места от Крылова по дневнику равно двум милям; карта почти подтверждает это: от той части нынешнего Новогеоргиевска, которая лежит по левую сторону р. Тясмина, до Табурища будет верст 10 по прямому направлению; если принять в соображение, что на пути протекает речка Цыбульник, не везде доступная к переправе, и что расстояние определялось авто-ром дневника по глазомеру, то табор козацкий действительно должен был находиться в указанном выше пункте. Но положение его в этом именно месте определяется совершенно ясными и неприложимыми ни к какому другому месту указаниями дневника. Чтобы приблизиться к козацкому табору, обоз польский должен был перейти "одну болотную переправу". Гетман Конецпольский приказывает каштеляну Галицкому "обойти низом и занять позицию под левым рогом козацкого табора, у леса и озера", то же самое сделать "внизу под правым рогом" он поручает кавалеру Юдыцкому; сам гетман затем "загораживает фронт или середину поля, от одной до другой низины, своим полком и артиллерией". Козаки отсюда 30 октября пустились бежать за Днепр и во множестве потонули. Эта переправа упоминается потом под 6 ноября, как переправа "под Цибульником". Судя но карте, местность здешняя допускает предположение, что Цыбульник мог впадать в Днепр и под самым плоскогорием. Наконец, село Табурище (или правильнее Таборище) своим названием очевидно обязано бывшему здесь козацкому табору.

Вот что говорит о местности Табурища о. Никифоров. "Табурищенское городище находится на мысу, образуемом впадением речки Цыбульника в Днепр. На этом самом месте Эрих Лясота, плывший по Днепру в Запорожье в 1593 г., видел татарскую мечеть; а если была мечеть, то существовало, конечно, и немалое поселение, отдельные же поселения не обходились в то время без каких либо укреплений 7. И действительно, тут долго [64] существовали остатки старого укрепления. В 1860 г., по словам прежнего священника с. Табурища (теперь он в Новогеоргиевске, бывшем Крылове), жил в этом селе столетний старик, который передавал, что в детстве своем он еще видел полусгнившие дубы, окружавшие частоколом городище, и что тогда уже этим дубам, по их ветхости, давали более ста лет" 8. Не беремся судить, от каких времен оставались в Табурище полусгнившие дубы; но повторяем, что название села весьма соблазняет вывести его происхождение из событий 1625 года. Интересно, что как раз в аналогичной местности козаки укреплялись табором в мае 1638 года, под начальством Остраницы. Табор их находился тогда на узкой оконечности плоскогория, омываемого с трех сторон излучиною р. Псла, где теперь стоит с. Голтва, кобеляцкого уезда, с четвертой стороны они перегородили плоскогорие рвом и валом.

Итак, местность нынешнего с. Табурища можно, кажется, безошибочно взять за базис для дальнейших поисков Курукова озера и "старого шанца или городища".

Далее уже нет таких неизменных примет, как рельеф поверхности у с. Табурища. Козаки двинулись к месту второго своего табора по узкой местности, изрезанной водами и покрытой кое где болотами. Об этой местности о. Никифоров говорит: "Далее (за Табурищем) горы, идущия вдоль правого берега Днепра, отходят от него на расстояние от 1 до 7 верст. Затем горы опять понижаются к Днепру и упираются в него при самом селении Камяно-потоцком (ниже нынешнего Крюкова). Между Табурищем и Камяно-потоцким мы видим прекраснейшую долину, испещренную лесками, рощами, наполненную озерами, ручьями, известную в народе под названием "Днепровских плавень" 9. На такой местности, которая заливается ежегодно Днепром, расположение стоячих вод в разное время года — весьма ненадежный признак: один год разлив выше, к осени воды больше — и ряды луж соединяются в длинные озера; другой год разлив ниже — и к осени те же лужи будут только болотами. С умножением населения, плавни обращаются в сенокосы, воды распределяются, по возможности, искусственно, локализуются. Растительность — еще менее надежный свидетель минувшого [65] времени как по сравнительной недолговечности своей, так и по полной зависимости от человека 10.

Единственная надежная примета в такой местности — расстояние искомого предмета от какого нибудь известного пункта. Автор дневника точно определяет расстояние Курукова озера от места первой стычки с козаками, т. е. от нынешнего Табурища. 31 октября гетман Конецпольский послал в догонку за козаками, пустившимися вниз, вдоль Днепра, п. подкомория, который и догнал их "в миле расстояния, уже переправившихся через болото или озеро". Если читатель потрудится взглянуть на прилагаемую карту, он тотчас заметит у нынешнего села Белецковки группу озер, из которых одно, очевидно наиболее постоянное, называется рассоховатым. Несомненно, что здесь где то и было то "болото или озеро", у которого козаки были настигнуты подкоморием и для охранения переправы через него оставили в чаще леса 1,500 душ своих.

Далее козаки "шли табором полмили до другой воды", где оставили для той же цели 2,000 человек. Где искать эту вторую воду? Нам кажется, что весьма правдоподобно было бы поместить первую переправу где нибудь у западного конца указанной выше группы озер, а вторую — у восточного; тогда расстояния дневника почти совпадут с расстояниями на карте. От второй переправы козаки "шли табором вторые полмили до самого озера, называемого Куруково". От восточной оконечности озера рассоховатого до нынешнего Крюкова немного менее полумили. Не Крюков ли нынешнний на месте озера Курукова? Нам кажется, что да. Озеро Куруково в дальнейшем рассказе дневника называется глубоким, хотя и допускает перейти себя в брод.

Судя по карте и основываясь на отзывах людей, знающих близко местность нынешнего посада Крюкова, в настоящее время нет в нем, или около него никакого озера, которое бы было более или менее заметно и носило бы название, близкое к имени посада. Но еще в прошлом веке Пишчевич, автор недавно изданных "Записок", переезжал через речку Крюков. Священник Никифоров в упомянутой своей заметке говорит: "меня не затрудняет то обстоятельство, что Пишчевич прилагает название "Крюков" [66] не к озеру, а к речке. Кто видел днепровские плавни в разное время года, тот не мог не заметить, как летом и осенью, особенно при суше, рукава, заливы и ручьи обращаются в озера, а при возвышении воды иссохшие ручьи опять наполняются водою. Поэтому не будет с моей стороны ошибки, если я скажу, что "Кураково озеро" у польских писателей и речка "Крюков" у Пишчевича, жившого в прошлом столетии, есть одно и то же. Кураковский договор заключен в начале ноября, когда убыль воды, особенно в сухую осень, достигает самого большого понижения и когда, следовательно, многие речки обращаются в озера, а в том числе, конечно, и Крюков" 11. Озеро Куруково у Костомарова, откуда взял его название о. Никифоров, неправильно называется Кураковым. Не говоря уже о нашем "Дневнике", где это слово в такой форме не встречается ни разу, под самым договором Куруковским подписана дата таким образом: "Dzialo sie na Nedzwiedzich Lozach die 6 miesiaca Listopada roku Panskiego 1625, u Kurukowa" 12. По-том этот договор воспоминался иногда, как "комиссия Коруковская или Куроковская" 13. Неустойчивость гласных в первых двух слогах этого слова объясняется отсутствием ударения на них, но польскому произношению. У русских же поселенцев, появившихся потом у озера, имя его послужило основанием для последующих переделок не иначе, как в форме Куруково, обратившейся потом в Круков и далее, в устах позднейших поселенцев — великороссов, — в Крюков.

Нынешний посад Крюков, составляющий заднепровскую часть г. Кременчуга, населен в значительной части великороссами, появившимися здесь во времена Потемкина. Когда же возник сам Крюков и нет ли данных, указывающих прямо на то, что поселение возникло у о. Курукова и усвоило его имя? К сожалению, мы не можем ничего ответит на эти вопросы, хотя и имеем несколько сведений об этом поселении, относящихся к позднейшему времени. В сороковых годах прошлого века оно уже называется селом Круковым и имеет церковь во имя Покрова пресв. Богородицы. Во второй половине прошлого века Круков испытывает на себе [67] все перипетии административных опытов разных новороссийских правителей и после долгих бумажных скитаний из губернии в губернию, присоединяется, наконец, в начале нынешнего века к Кременчугу 14.

Но возвратимся к нашему "Дневнику". Козаки, как сказано в нем, переправив войско через Куруково озеро, заложили табор "от полчетверти мили от озера, около старого шанца или городища". Какое это городище и не осталось ли следов его до настоящого времени? Сколько нам известно, в настоящее время нет в Крюкове следов какого нибудь древнего земляного укрепления; мы не знаем также и упоминаний о нем в прошедшее время. Виденное Ляссотою в 1594 году кременчуцкое городище находилось на левой стороне Днепра, о чем прямо и отмечено путешественником [68] в его дневнике 15. Но по смыслу слов нашего "Дневника" нельзя допустить, чтобы автором имелось в виду городище, лежащее на противоположной стороне Днепра, тем более, что левобережное городище имело свое собственное название, которое не было бы опущено и автором дневника, если бы он имел его в виду. Почему же вообще автор дневника не определил места заключения Куруковского договора близостью его к Кременчугу? Потому что до тридцатых годов XVII века Кременчуг был известен только как урочище, хотя и отмеченное правительством Речи Посполитой. Повеление короля Сигизмунда Ш, выраженное в известном универсале 1591 года 16 о построении замка в урочище Кременчуге, не было приведено в исполнение 17 и еще по люстрации 1635 года Кременчуг лежит впусте, "как и другие прилежащия к нему урочища" 18. Следовательно, урочище и городище Кременчуцкое, если и было известно автору дневника, то говорило ему ничуть не более, чем озеро Куруково, или старый куруковский шанец. Остается еще одна примета искомого места заключения Куруковского договора, — это Медвежьи Лозы. Усталый и больной Конецпольский, после окончательного поражения козаков, "удалился в лагерь, расположенный под Медвежьими Лозами или у Курукова озера, где было это третье козацкое побоище". Примета эта, к сожалению, еще более ненадежна, чем старый шанец. Нисколько не обязательно предполагать, кажется, что лозы получили название от того, что в них водились медведи; медвежьими оне могли быть названы и по какой нибудь случайной причине. Это случайное название могло легко потом исчезнуть вместе с исчезновением самых лоз. В настоящее время не слышно, чтобы какая нибудь [69] крюковские лозы (которых и до сих пор растет много в этих местах) назывались Медвежьими.

И так, ни Куруково озеро, ни Старое городище или шанец, ни Медвежьи Лозы не помогают нам в поисках места заключения Куруковского договора; но, не будучи приметами долговечными, они в то же время своим отсутствием в намеченном нами пункте нисколько не мешают правдоподобию нашего предположения. Что Куруковский договор 1625 года был заключен на месте нынешнего Крюкова, доказывается: 1) соответствием расстояния нынешнего Крюкова от с. Табурища с данными о расстоянии Курукова озера от того же пункта, имеющимися в "Дневнике", 2) именем нынешнего поселения (Крюков, правильнее Круков), которое не могло быть случайно и естественно вытекает из слова Куруково, 3) отсутствием в других, ближайших к Крюкову, местах примет, упоминаемых в "Дневнике", и 4) возможностью и естественностью уничтожения к нашему времени в Крюкове перечисленных выше непрочных примет.



Комментарии

1. "Zywot Tomasza Zamojskiego napisal Stanistaw Zurkowski, wydal Alexander Batowski z rgkopismu w zbiorze Wiktora Baworoskiego. Lwow. 1860".

2. Сборник летописей, относящихся к истории южной и западной Руси, изд. коммиссиею для разбора древних актов. К., 1888 г. Предислов. стр. XXIX-XXX.

3. Перемежающаяся лихорадка.

4. Вероятно с. Рожовка черкасского уезда (Прим. издат. дневника).

5. Село черкасского уез. Примеч., издат. дневника. В подлин. "nad Koninca.".

6. Село на р. Гороховатке, васильковского уезда. Примеч. издат. дневника В подлиннике "pod Hoszanka".

7. Эрих Ляссота действительно говорит в своем дневнике: "biss vor ein alte Tatrische Kirch auf einem Hugel zur rechten hand 1/2 Мl... (от устья Тясмина) Diarium des Erich Lassota von Stebelow. Halle, 1866. Ss. 207-208. Что это за "alte Tattrische Kirch", не беремся судить. Интересно было бы мнение об этом людей компетентных.

8. "Киевская Старина" за 1885 г., апрель, стр. 770-771.

9. Ibid. стр. 771.

10. В виду этого пусть читатель не обращает особенного внимания и на те "лес и озеро", которые упоминались, как находящиеся внизу левого рога первого козацкого табора.

11. "Киевская Старина" 1885 г., апрель, стр. 772.

12. Арзив Ю.-З. России, ч. III, т. 1, стр. 284-292.

13. "Trzymajac sie Comissiey Korukowskiey" (Арх. ю.-з. России, ч. III, т. 1, стр. 342). В известной присяге под Боровицей козаки говорят: "nie pamietajac na Kurukowska commissia, krwia nasza, pisana" (Ibid., стр. 397).

14. Мы были бы очень обязаны кому либо из знающих людей, кто попол-бы (помещением в "Киевской Старине") приводимые ниже скудные сведения о Крюкове.

На разных священных вещах крюковской Покровской церкви есть надписи, относящаяся к сороковым годам прошлого века, в которых Крюков называется селом (I. На евангелии: "1743 года месяца августа отменил сию книгу Евангелие раб божий Мартин Курка с женою Мариею до храму Покрова Богоматере в село Круков за цену семь рублей а оправлено за церковние деньги под сребро". II. На серебряных дискосе и звездице: "1744 году генваря 30 сей дискус и звезду отменили Роман Назаренко з женою Евдокиею за отпущение rpехов до храму святой Покрови Круковской". III. На подножии серебряного напрестольного креста: "Года 1747 мая 9 рабом: божим Василием: Мальком сей: крест: отменил за отпущение грехов свох". См. Зап. од. общ. ист. и др. IX, 345-346). Самое построение церкви Миллер относит к 1740-45 годам. По мнению того же Миллера (стр. 76), Крюков в первой половине XVIII века входил в кременчуцкую сотню миргородского полка. В 50-х годах, при образовании Новой Сербии, Крюков был шанцем пандурского полка (Скальковский. Хронол. обозр. истории Новор. кр., I, 42. Арх. Гавриил. Очерк пов. о Новорос. кpaе. Тверь, 1857, стр. 11), а когда с 1764 года образована была новороссийская губерния, он вошел в нее, как первая рота и штаб-квартира желтого гусарского полка елизаветинской провинции (Скальковский, I, 72, 120-121). При отделении от новороссийской губернии азовской, обе губернии разделены были на Уезды, в числе которых был и крюковский, в новоросийской губернии (Зуев. Путешеств. записки от С.-Петербурга до Херсона в 1781году. Спб. 1787, стр. 222. В этой книге сообщается много интересных сведений о внутренней жизни Крюкова в конце прошлого века). Когда из двух губерний в 1784 году образовано было одно екатеринославское наместничество, состоявшее из 15 уездов, в числе их уже нет крюковского; Крюков был обращен в местечко.

В 1796 году кн. Платон Зубов, бывший екатеринославским, вознесенским и таврическим генерал-губернатором, предписал присоединить Крюков к Кременчугу, но это соединение произведено было только по частям, с 1803 по 1817 год. С этого времени Крюков входит в состав г. Кременчуга, и вместе с ним - в полтавскую губернию.

15. ... Biss fuer Krzemenczek, eine Walstadt eines alten schlosses oder Horodistie zur linken 1/2> Ml..." (от вышеупомянутой "tattriche Kirch"). В русском переводе дневника Ляссоты, сделанном проф. Бруном, в этом месте как раз упущены слова: "zur linken". См. Diarium, loco citato, и "Путевые записки" Эриха Ляссоты, пер. Бруна, Спб. 1873, стр. 26.

16. Архив ю.-з Poccии, ч. III, т. I, стр. 28-31.

17. I. Bielski. Dalscy ciag kron. polskiej, Warszawa 1851, 152. R. Hejdensztejn. Dzieje Polski. Petersburg 1857, II, 300.

18. A. Jablonowski. Lustracye, etc. стр. 226.

(пер. Ф. Д. Николайчика)
Текст воспроизведен по изданию: Новый источник о казацком восстании 1625 г. // Киевская старина, № 10. 1889

© текст - Николайчик Ф. Д. 1889
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Медведь М. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Киевская старина. 1889