Geum.ru

Данте Алигьери. Божественная комедия

Вид материалаДокументы
Песнь тринадцатая
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   143

ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ




1 Еще кентавр не пересек потока,

Как мы вступили в одичалый лес,

Где ни тропы не находило око.


4 Там бурых листьев сумрачен навес,

Там вьется в узел каждый сук ползущий,

Там нет плодов, и яд в шипах древес.


7 Такой унылой и дремучей пущи

От Чечины и до Корнето нет,

Приют зверью пустынному дающей.


10 Там гнезда гарпий, их поганый след,

Тех, что троян, закинутых кочевьем,

Прогнали со Строфад предвестьем бед.


13 С широкими крылами, с ликом девьим,

Когтистые, с пернатым животом,

Они тоскливо кличут по деревьям.


16 "Пред тем, как дальше мы с тобой пойдем, -

Так начал мой учитель, наставляя, -

Знай, что сейчас мы в поясе втором,


19 А там, за ним, пустыня огневая.

Здесь ты увидишь то, - добавил он, -

Чему бы не поверил, мне внимая".


22 Я отовсюду слышал громкий стон,

Но никого окрест не появлялось;

И я остановился, изумлен.


25 Учителю, мне кажется, казалось,

Что мне казалось, будто это крик

Толпы какой-то, что в кустах скрывалась.


28 И мне сказал мой мудрый проводник:

"Тебе любую ветвь сломать довольно,

Чтоб домысел твой рухнул в тот же миг".


31 Тогда я руку протянул невольно

К терновнику и отломил сучок;

И ствол воскликнул: "Не ломай, мне больно!"


34 В надломе кровью потемнел росток

И снова крикнул: "Прекрати мученья!

Ужели дух твой до того жесток?


37 Мы были люди, а теперь растенья.

И к душам гадов было бы грешно

Выказывать так мало сожаленья".


40 И как с конца палимое бревно

От тока ветра и его накала

В другом конце трещит и слез полно,


43 Так раненое древо источало

Слова и кровь; я в ужасе затих,

И наземь ветвь из рук моих упала.


46 "Когда б он знал, что на путях своих, -

Ответил вождь мой жалобному звуку, -

Он встретит то, о чем вещал мой стих,


49 О бедный дух, он не простер бы руку.

Но чтоб он мог чудесное познать,

Тебя со скорбью я обрек на муку.


52 Скажи ему, кто ты; дабы воздать

Тебе добром, он о тебе вспомянет

В земном краю, куда взойдет опять".


55 И древо: "Твой призыв меня так манит,

Что не могу внимать ему, молча;

И пусть не в тягость вам рассказ мой станет.


58 Я тот, кто оба сберегал ключа

От сердца Федерика и вращал их

К затвору и к отвору, не звуча,


61 Хранитель тайн его, больших и малых.

Неся мой долг, который мне был свят,

Я не щадил ни сна, ни сил усталых.


64 Развратница, от кесарских палат

Не отводящая очей тлетворных,

Чума народов и дворцовый яд,


67 Так воспалила на меня придворных,

Что Август, их пыланьем воспылав,

Низверг мой блеск в пучину бедствий черных


70 Смятенный дух мой, вознегодовав,

Замыслил смертью помешать злословью,

И правый стал перед собой неправ.


73 Моих корней клянусь ужасной кровью,

Я жил и умер, свой обет храня,

И господину я служил любовью!


76 И тот из вас, кто выйдет к свету дня,

Пусть честь мою излечит от извета,

Которым зависть ранила меня!"


79 "Он смолк, - услышал я из уст поэта. -

Заговори с ним, - время не ушло, -

Когда ты ждешь на что-нибудь ответа".


82 "Спроси его что хочешь, что б могло

Быть мне полезным, - молвил я, смущенный. -

Я не решусь; мне слишком тяжело".


85 "Вот этот, - начал спутник благосклонный, -

Готов свершить тобой просимый труд.

А ты, о дух, в темницу заточенный,


88 Поведай нам, как душу в плен берут

Узлы ветвей; поведай, если можно,

Выходят ли когда из этих пут".


91 Тут ствол дохнул огромно и тревожно,

И в этом вздохе слову был исход:

"Ответ вам будет дан немногосложно.


94 Когда душа, ожесточась, порвет

Самоуправно оболочку тела,

Минос ее в седьмую бездну шлет.


97 Ей не дается точного предела;

Упав в лесу, как малое зерно,

Она растет, где ей судьба велела.


100 Зерно в побег и в ствол превращено;

И гарпии, кормясь его листами,

Боль создают и боли той окно.


103 Пойдем и мы за нашими телами,

Но их мы не наденем в Судный день:

Не наше то, что сбросили мы сами.


106 Мы их притащим в сумрачную сень,

И плоть повиснет на кусте колючем,

Где спит ее безжалостная тень".


109 Мы думали, что ствол, тоскою мучим,

Еще и дальше говорить готов,

Но услыхали шум в лесу дремучем,


112 Как на облаве внемлет зверолов,

Что мчится вепрь и вслед за ним борзые,

И слышит хруст растоптанных кустов.


115 И вот бегут, левее нас, нагие,

Истерзанные двое, меж ветвей,

Ломая грудью заросли тугие.


118 Передний: "Смерть, ко мне, ко мне скорей!"

Другой, который не отстать старался,

Кричал: "Сегодня, Лано, ты быстрей,


121 Чем был, когда у Топпо подвизался!"

Он, задыхаясь, посмотрел вокруг,

Свалился в куст и в груду с ним смешался.


124 А сзади лес был полон черных сук,

Голодных и бегущих без оглядки,

Как гончие, когда их спустят вдруг.


127 В упавшего, всей силой жадной хватки,

Они впились зубами на лету

И растащили бедные остатки.


130 Мой проводник повел меня к кусту;

А тот, в крови, оплакивал, стеная,

Своих поломов горькую тщету:


133 "О Джакомо да Сант-Андреа! Злая

Была затея защищаться мной!

Я ль виноват, что жизнь твоя дурная?"


136 Остановясь над ним, наставник мой

Промолвил: "Кем ты был, сквозь эти раны

Струящий с кровью скорбный голос свой?"


139 И он в ответ: "О души, в эти страны

Пришедшие сквозь вековую тьму,

Чтоб видеть в прахе мой покров раздранный,


142 Сгребите листья к терну моему!

Мой город - тот, где ради Иоанна

Забыт былой заступник; потому


145 Его искусство мстит нам неустанно;

И если бы поднесь у Арнских вод

Его частица не была сохранна,


148 То строившие сызнова оплот

На Аттиловом грозном пепелище -

Напрасно утруждали бы народ.


151 Я сам себя казнил в моем жилище".