И. Г. Митченков идеологический дискурс и экосоциальные отношения данная статья

Вид материала

Статья

Содержание Наш центральный тезис состоит в том, что до некоторой степени терапевтически реагировать на ситуацию аномии свойственно идеологи

Подобный материал:

• Дискурс как объект лингвистики. Дискурс и текст. Дискурс и диалог, 608.57kb.
• Е. Е. Стефанский Статья рассматривает художественный дискурс как культурный сценарий, 817.39kb.
• Натуралистический дискурс Реалистический дискурс С. Л. Франк «Духовные основы общества»., 67.6kb.
• Е. С. Колесникова Е. Н. Сердюк М. Ю. Данная статья, 172.55kb.
• О. С. Гапонова кандидат экономических наук, доцент кафедры общего и стратегического, 104.97kb.
• Луций Анней Сенека, Нравственные письма к Луцилию. Письмо cxxiv. Данная статья, 87.43kb.
• Е. К. Защитина научный руководитель Е. А. Кобец, к эк н., доцент Технологический институт, 30.3kb.
• Дискурс междисциплинарное явление. Впереводе с французского означает «речь». Его сравнивают, 339.82kb.
• А. А. Жлоба правовые проблемы планирования сети национальных парков данная статья, 114.15kb.
• Статья Отношения, регулируемые настоящим Законом Настоящим Законом регулируются отношения,, 630.93kb.

И. Г. Митченков

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ ДИСКУРС И ЭКОСОЦИАЛЬНЫЕ
ОТНОШЕНИЯ

Данная статья – есть презентация тезиса, согласно которому идеологии представляют собой действенный механизм позитивизации экосоциальных отношений. Помимо этого мы очертим круг проблем связанных с отстаиванием данного подхода к пониманию терапии экосоциальных отношений.

Под «идеологией» мы понимаем факт генерации новых ценностных форматов социальных практик как ответ на наступление периода общественной аномии. Мы полагаем, что подобный эвристический подход к экспликации идеологии как нельзя лучше отвечает исследовательскому императиву автора данной статьи − обосновать идеологическую субъектность (действенность и адресность) экопозитивизации общественных практик. В то же время мы отдаем себе отчет в том, что идеологический дискурс воспринимается сегодня с осторожностью и даже недоверием. Является ли это недоверие субъективным моментом или объективной особенностью современного praxis? В чем особенность современного социального транзита и коннотивных ему ценностных форматов? В статье мы всего лишь вводим в круг поставленных выше вопросов.

В настоящее время утверждается новая натурфилософия − экологизм. Она помещает общество и человека в единый контекст, единую систему гео-био-социогенеза. Субъект-объектному принципу нового времени, когда субъект – «прометеев человек», возвышающий себя над природой и культурой, которые следует переделать по своему усмотрению, − противостоит принцип со-ответствия, со-причастности, со-размерности природного и социального бытия. Но проблема в том, что общественный praxis продуцирует паритетное сосуществование двух альтернативных, взаимоисключающих экосоциальных дискурсов - технократизма/экологизма. Причем, если ранее в домодернистских и модернистских картинах мира альтернативные экологические воззрения были абсолютно маргинальны, периферийны, то сегодня этого сказать нельзя. Экологизм, отстаиваемый представителями интеллектуальной элиты, масштабно мыслящими политическими лидерами, является достаточно распространенным (именно в этой среде) modus vivendi, но он не находит отклика в массовом сознании.

По сути, общество находится в состоянии ценностного полиморфизма, выражаемого указанной дистинкцией – технократизм/экологизм. Аксиологический полиморфизм вообще есть специфика современной социальности. Она позиционируется как аномичная. Аномия есть такое состояние социальной структуры, когда роль общезначимых, интеграционных ценностей и ценностных ориентиров деятельности относительно слаба, а эффективность общезначимых норм морали, регулирующих индивидуальную и коллективную жизнь, утрачена. И то, и другое порождает необходимость замены ценностного дискурса политической техникой регулирования социальных конкуренций относительно достижения определенных целей.

С этой точки зрения, аномия позитивна, она есть профилактика социальных трений и конфликтов, которые неизбежно возникают, когда ценности одних социальных групп прокламируются как приоритетные. Общества дрейфуют в сторону высококомплексности − совместного бытия бесчисленного количества автономных комплексных самореферентных групп, между которыми нет общности на уровне элементов. Однако не отрицается важность и необходимость различных форм консенсуса на локальных уровнях и в повседневных ситуациях. Политика в этом случае и превращается в технику и технологию регулирования социальных конкуренций. Такова общая ситуация. Ситуация, характерная для экополитических отношений, является частным случаем данной тенденции.

Мы считаем, что подобные воззрения отражают устаревший подход, в котором политика господствует над экологией, дуальное мышление – социально-групповое – над системным – общесоциологическим. В нем речь идет о значимости эндогенных ценностей социальных групп, но не обращается внимание на факт наличия общесоциальных ценностей, главными из которых являются экологические.

Наш центральный тезис состоит в том, что до некоторой степени терапевтически реагировать на ситуацию аномии свойственно идеологиям. Идеологии реинтегрируют ценностной плюрализм в новую разновидность аксиологически иерархизированного общества. Их догматика теснит аномию. Идеологии способны на это, так как указывают с абсолютной обязательностью социальную цель, и таким образом легитимируют селективные ценности.

В этом случае представляется особенно продуктивным выяснить, как позиционируется феномен идеологии в структуре современных социальных практик и как коннотируют между собой идеологические и экологические тенденции в рамках исторического и современного социального транзита.

Второе основание, заставляющее нас обратиться к проектам идеологического контекста социальных практик, − это живейшее обсуждение в философских и научных сообществах судьбы собственно трансцендентальных оснований (в том числе, идеологии) социального бытия, их состоятельности или полного краха, инициированное постмодернистским проектом. Считается, что, поскольку сегодня трансцендентальный аспект рассеян, децентрирован и отнюдь не представляет собой единство смыслов, значений, идеология выступает как некий фантом, который актуален лишь для потенциального и возможного универсума сознания. Постмодернизм как лик современной культуры вызывает заслуженную критику многих серьезных мыслителей за релятивизацию мышления, отказ от ценностей, деконструкцию смыслов. Тем не менее, возникает вопрос: если идеология − это система ценностей, то можно ли говорить об идеологии как факторе позитивизации социальных отношений в культуре постмодерна, отвергающей ценности?

Едва ли возможно охарактеризовать всю постмодернистскую традицию понимания трансцендентальных аспектов социальности, но обозначить основной итог этих изысканий можно и нужно, во всяком случае как опыт, без которого невозможна современная социальная онтология.

Третий аспект, который требует детального осмысления, связан с оценкой либерализма в отношении к социальным практикам, в том числе экологическим. Либеральный проект, как известно, неудовлетворен тем стандартом социальности, который предлагается современными словарями морального, культурного и политического дискурса: либерализм, обеспокоен прежде всего тем, как обеспечить для людей равные возможности, чтобы затем сами люди решали, какими из них воспользоваться, а какими пренебречь. Это не может не вызывать одобрения, но, с другой стороны, современный либерализм прославляет такой стандарт социальной жизни, который приводит к тому, что у людей появляются симптомы «разбалансированности самости», выражающиеся в ощущении бессмысленности существования и пустоты, в отсутствии отчетливых жизненных предпочтений и приоритетов. По сути, речь идет о симптомах социальной аномии (Э. Дюркгейм). Может ли экологический императив (Н. Н. Моисеев) стать фактором терапии аномии и либерального нигилизма в экосоциальном и общесоциальном контексте?

Мы полагаем, что подход к терапии экосоциальных отношений посредством идеологических конструктов позволяет позитивно ответить на вышеприведенные вопросы. Выше было показано, что аномия и либеральный нигилизм есть звенья одной цепи. Аномия не только подпитывает нигилистическое мировосприятие, она негативно сказывается и на экосоциальных практиках. Выделим этот момент и рассмотрим.

В результате возрастания экологического кризиса произошла метаморфоза основ социально-экологических отношений − из самостоятельного феномена социального бытия они трансформировались в эпифеномен политических отношений по поводу присвоения, потребления и перераспределения экологических благ. Соответственно сегодня имеет смысл выделять два направления современных экосоциальных отношений: духовное, связанное с формированием экологического сознания, оно вне рамок официальных институтов власти¹, и государственно-властное. В рамках второго направления оформляется институт экологической политики. Ее специфика определяется процессами аномии (от греч. a-nomos – лишенность норм, ценностного начала), она есть техника установления социального консенсуса по поводу присвоения экологических благ. Иначе, экологическая политика есть экзистенциально незначащее управление «земными благами». Она не в состоянии (это просто не входит в ее функции) решать проблемы оптимизации системных отношений между обществом и природой. Из этого следует понимание приоритетной задачи – поиск механизмов гуманизации экологической политики, осуществления ее аксиологической нагруженности. Наш подход к решению − воздействовать на аномичные процессы в структуре экополитики посредством идеологических конструктов, включающих ценностно-нормативные связи.

Социофилософский дискурс экологической проблематики, как правило, связан с первым (духовным) направлением экосоциальной деятельности – это экологизация сознания, исследование отношений «человек − природа», лежащих в основании экологического мировосприятия, экологическая этика. По этому пути пошло не мало исследователей, и он тоже очень важен. Но в итоге философской рефлексии и теоретического конструирования экологического мировоззрения остается вопрос, который наилучшим, на наш взгляд, образом сформулировал академик Н. Н. Моисеев, заметив, что десять заповедей известны человечеству более двух тысяч лет, но что заставит человечество жить по ним? Мало создать теоретические модели, важно найти механизмы их реализации.

И в этом контексте мы отстаиваем действенность идеологии как механизма модернизации общественных практик и в том числе позитивизации экосоциальных отношений². Так же мы полагаем необходимым обратить внимание на отличие идеологической политики от аномичной. Идеологическая политика имеет опору не в обществе, а в трансцендентном по отношению к обществу принципе. Аномичная политика, в том числе современная экополитика, напротив, укоренена в базисных общественных отношениях. Данный тезис позволяет сформулировать нашу основную идею: терапевтически воздействовать на сложившуюся ситуацию в сфере экосоциальных отношений (аномию) способен ценностно-нормативный консенсус, основанный на базовых общесоциальных ценностях высшего порядка – экологических. Фундаментом ценностно-нормативного консенсуса являются идеологические конструкты. Иначе, экологическая политика просто как техника власти (аномичная экополитика) должна быть заменена на экополитику «идеи», и только тогда она будет результативной, поскольку будет оказывать влияние на общественное сознание посредством «сакральной» идеи.

Сознательный идеогенез имеет смысл персонифицировать с агентами идеологической индоктринации − инновационными элитами. Механизм влияния (каналы влияния) рассматривается нами как управление информационными потоками и информационными потребностями посредством системы политических технологий (СПТ). СПТ предполагают, во-первых, целевые подсистемы – крупномасштабные общекультурные «задания», или проекты, которые противопоставляются дискредитированному историческому прошлому. Во-вторых, мобилизационные подсистемы, способные подчинить разрозненные общественные силы одному проекту.

Касательно уровней экоидеологического индоктринирования, мы исходим из предпосылки о наличии общесоциологической дифференциации, определяемой дихотомией, – глобальный/локальный. Субъектом глобального уровня социального континуума является человеческое сообщество в целом. Субъектами локального уровня являются эндогенные людские общности, существующие в рамках национальных государств. Экопозитивные решения не могут быть реализованы до тех пор, пока не будут гарантированы «эндогенные» основы экологической безопасности. Из этого следует, что реализация основных задач по экологической модернизации общественного сознания ложится на «эндогенные» меритократические элиты, которые рассматриваются как агенты экоидеологической индоктринации.

Аномия и ценностная дезинтеграция современного общества порождают и другую проблему «поиска оснований» социальной дезинтеграции/интеграции посредством акцентирования предпосылок последней. При этом в отличие от ее объяснения на основе принуждения (вульгарные марксисты) или выгодных отношений взаимозависимости (ортодоксальные экономисты и социологи, приверженные теории утилитаристских подходов) мы придерживаемся функционалистских подходов, которые первостепенное внимание уделяют ценностно-нормативной интеграции, и предполагаем рассмотреть механизм социальной интеграции не посредством общих ценностей, а посредством ценностной генерализации и символически-интегрирующей функции ценностных норм. Мы считаем подобный подход эвристически плодотворным, поскольку влияние общих ценностных установок («генеральных идей») в современном обществе нивелировано, они слишком «размыты» и вместе с тем чрезмерно конкретны для сложного взаимозависимого и высокодифференцированного общества.

Относительно же трансцендентальных оснований социальности нам представляется, что именно экологическая идея может быть перспективной в плане их «реанимации», в плане конституирования их адепта − современного интеллектуала. Ведь проблема состоит в том, что современному интеллектуалу не о чем говорить, не за что бороться. Экологический дискурс включает в себя цели и ценности, которые стоит отстаивать, они могут объединить элиты и с точки зрения сопричастности позитивному дискурсу, и с точки зрения, критики оппозиционных тенденций, течений, движений, потому что интеллектуал всегда должен находиться в критической позиции.

Выделенные нами три момента, как нам кажется, фундаментальных для современной социальности, – аномия (в том числе экополитическая), отсутствие трансцендентальных оснований социального бытия, либеральный нигилизм – являются звеньями одной цепи. Функциональный подход к пониманию идеологий убеждает нас, что они есть действенный способ терапии этих негативных проявлений.