Сергей Олейник Место под солнцем картина первая

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

Сергей Олейник

Место под солнцем

картина первая

Просторная комната с ослепительно белыми стенами. Посреди комнаты два черных

стула, один против другого. На стуле сидит Матвиенко. Он неряшливо одет, на шее

длинный вязаный красный шарф.

Матвиенко (в пустоту). Понимаете, когда я протягиваю руку навстречу солнечному све-

ту, я ловлю луч. Да, я ловлю луч, натурально, на самом деле. Я беру его широкой ладонью

и чувствую, что ладонь нагревается... Мне становится так приятно, так радостно. Я ду-

маю: почему некоторые люди не умеют этого делать? Это ведь просто...Протяни руку,

поймай луч. Почувствуй тепло... Забавно, правда?

В комнату заглядывает Галя, она в медицинском халате.

Галя. Матвиенко, принесли поесть. Ты будешь обедать?

Матвиенко( через плечо). Пожалуйста, не сейчас, у меня важная встреча.

Галя. Матвиенко, я занята, меня смена подвела, я не буду два раза ходить.

Матвиенко. Галя, иди в жопу!

Галя закрывает за собой дверь.

Так вот. Я наслаждаюсь этим чудесным теплом. Тепло согревает ладонь, руку, оно прони-

кает в сердце. Хочется петь. Если хочется, я конечно же пою. Что-нибудь легкое, - «Серд-

це красавицы» или что-то в этом роде...После теплая волна опускается до самого пупка...

И ниже.( вскакивает, делает гимнастические движения, бегает вокруг стульев). Вы меня

понимаете. В моем организме происходят интенсивные процессы, свойственные взросло-

му мужчине. Так вот. Когда я окончательно согрет солнечным лучом, мне ничего не хо-

чется. Понимаете, ничего, то есть, абсолютно. Все, что меня окружает, пресно. Вся эта

возня, все эти серые люди...Как пятна на солнце. Это мешает, честно. И здорово мешает...

Снова в проеме двери возникает Галя.

Галя. Матвиенко, к тебе жена пришла.

Матвиенко. Какая жена?!

Галя. Твоя жена. Красивая... Пусть войдет, ладно?..

В комнату несмело протискивается Елизавета. Беспрестанно поправляя бусы на шее и

одергивая пиджак, она подходит к стулу напротив и пробует сесть на него. Матвиенко

явно раздражен и недоволен.

Елизавета. Послушай...Я прошу, давай оставим все как было. Давай не будем размени-

вать жилплощадь, не будем надоедать маме...Пусть Егор закончит школу... Ты сам ви-

дишь, как усложнилась ситуация... Теперь твое здоровье...

Матвиенко. Я здоров. Я здоров, я здоров.

Елизавета. Хорошо, ты здоров. Пожалей меня, маму.

Матвиенко. Лиза, ты снова все испортила. Мы уже обо всем договорились. Бумажка в су-

де, подсуетиться – и дело в шляпе.

Елизавета. В какой шляпе? Никакой шляпы не было!

Матвиенко. Мы уже не муж и жена, нам не о чем больше говорить. И незачем сюда при-

ходить, ясно?

Елизавета.( всхлипывает) Я так не могу. Я не могу так. Я люблю тебя.

Матвиенко. Не надо.

Елизавета. Нет, надо.

Матвиенко. Не надо.

Елизавета. Нет, надо!

Матвиенко. Не надо.

Елизавета. Нет, надо. Я люблю тебя, скотину!

Матвиенко. Ну, хорошо. Сядь.

Елизавета (хочет уйти). Нет, не надо.

Матвиенко (ловит ее). Погоди, сядь...

Елизавета. Нет, не надо.

Матвиенко (усаживает ее). Елизавета, сядь!( помолчав, близко к лицу). Скажи, почему та-

кое огромное светило как солнце уже несколько тысячелетий согревает нашу землю? Ка-

кой солнцу от этого прок?

Елизавета. Опять ты за свое.

Матвиенко Нет, ты ответь. По существу, без лишних слов, так, чтоб я понял. Почему та-

кое огромное раскаленное до пределов светило столько времени обеспечивает нас теплом

и светом?

Елизавета. Ну, наверно, чтоб трава зеленела. Чтоб люди не поумирали...

Матвиенко. Зачем? Зачем это Солнцу?

Елизавета. Так, бескорыстно.

Матвиенко. За миллиарды километров, где-то в глубине Вселенной, - и так, бескорыстно.

Да ты что, сдурела?

Елизавета. Нет, Матвиенко, это ты сдурел. Вместо того, чтоб делом заняться, всякой фиг-

ней интересуешься. В общем, я разговаривала со своим адвокатом. Пока разводный про-

цесс заморозили, до прояснения ситуации. К тебе я больше ходить не стану. Но учти: по-

ка ты дурь свою из головы не выкинешь, о разводе даже не мечтай...

Елизавета уходит. Снова возвращается, целует Матвиенко в макушку, снова уходит.

Матвиенко.( бережно поправляя стул).А ночью становится холодно. Мерцают равнодуш-

ные звезды, светит вечная наша попутчица луна. И кто это придумал, что стихи под Лу-

ной, поцелуи под звездами – это романтично? Не романтично. Темно, скучно, уснуть бы,

да есть опасения, что опять приснится ересь... Ночь в ожидании утра.

В комнату входит Галя. Она сохраняет дистанцию.

Галя. Матвиенко, ты будешь обедать?.. (пауза). Она приходила, чтобы помириться?.. Ты

ее выгнал?.. Ну и правильно. (пауза). А то б подумал, пошевелил бы извилинами, чтоб не

прогадать.(пауза). Ты не думай, Матвиенко, что женщины стервы. Хорошие есть.

Матвиенко. Я про это не думаю.

Галя. Она тебе изменила, а этого не прощают. Я знаю.

Матвиенко. Откуда ты знаешь?

Галя. Ты не думай, я под дверьми не стою.

Матвиенко. Галя, вон.

Галя. Матвиенко...

Матвиенко. Галя, вон отсюда! ( бросает, снятый с ноги, тапок, но промахивается).

Галя исчезает за дверью.

Нужно делать перерывы. Нужно менять себя: новый подход, другая жизнь, непривычная обстановка. Поверить в то, что ты не человек, а лошадь. (седлает стул). Я лошадь. Я ло-

шадь. (пробует ржать).Кругом поле, скошенная трава, васильки... Весенний ветер дует в

гриву, круп дрожит от мелкого аллюра, ездок в нетерпении лупит по ребрам... В голове той, в лошадином черепе, предельно просто соорентироваться: инстинкты, координация,

рефлексы и команды хозяина...Да, нужно жить по-другому. И захочется жить. Подумаешь,

мучает изжога, подумаешь, предал друг! Ты не человек, ты – болотный тростник, где-то

третий справа в четвертом ряду в окрестностях Маньчжурии вначале Марта сего года. И

тебя колышет потихоньку...Только совсем чуть-чуть...Помалу...(раскачивается).

Незаметно в комнату входит Потоцкий. Он внимательно слушает Матвиенко.

Светает...Летят чайки...Или альбатросы, или кукушки – фиг его знает! Летят. Даже если

одна птица захочет нагадить в тростник – пусть сделает это! Она же птица, ей можно. А

я маленький тонкий тростник, я разрешаю гадить себе на голову...Стоп, у меня нет голо-

вы. Это прекрасно. О, чудо, у меня нет головы! На мгновение, на секунду, у меня нет го-

ловы...

Потоцкий. Нет головы – нет проблем.

Матвиенко. (падает со стула, в панике). Галя! Галя!

Потоцкий. Да тише ты, Матвиенко, всех чаек распугаешь.

Матвиенко. Не подходи ко мне, слышишь?! Если ты сделаешь шаг в мою сторону, я на-

брошусь на тебя!

Потоцкий. У меня разряд по дзюдо, дитя Маньчжурии.

Матвиенко. Если ты сделаешь шаг в мою сторону, я покончу с собой. Я удавлюсь своим

собственным шарфом. Я смогу.

Потоцкий (ходит кругами). Спокойно, дружище, незачем так волноваться. Я просто хочу

тебе кое в чем признаться - и баста.

Матвиенко. Ты зверь, Потоцкий! Нам не о чем больше разговаривать.

Потоцкий. Хорошо, я животное, нам свойственно преображаться, выслушай меня, трост-

ник!

Матвиенко. Я стягиваю шарф...

Потоцкий ловко подскакивает к Матвиенко и связывает ему шарфом руки. После насиль-

но усаживает на стул.

Потоцкий. Слушай внимательно: я не хотел этой связи! Да, Елизавета в моем вкусе, но я

не стану набрасываться на жену моего друга, если она сама того не захочет. Да, мы пого-

рели, да, нелепо вышло, ну так что теперь – вешаться, что ли?

Матвиенко. Елизавета мне не жена.

Потоцкий. Пойми, Матвиенко, в жизни тростника меньше проблем, но ведь их тоже надо

уметь решать. Я пришел не жену твою вернуть, а дружбу нашу спасти. А помнишь, как ты

меня с военкоматом подставил? А как с обменом валют некрасиво получилось? Так что ж

теперь – вешаться, что ли?

Матвиенко. Развяжи мне руки, зверь.

Потоцкий.(развязывая руки). Не хочешь жить с Елизаветой – не живи. Если нужно, я тебе

другую найду, не хуже прежней, понял?

Матвиенко. Не нужен мне никто.

Потоцкий. Ты же умный мужик! Сам говорил: «Жертва обстоятельств – удобная роль для

бездеятельных». Займись делом, уйди в науку...

Матвиенко.(сменив тон). Потоцкий, отвечай: зачем луна является естественным спутни-

ком нашей земли?

Потоцкий. Чего?

Матвиенко. Зачем луне быть спутником нашей земли?

Потоцкий. Есть книги по астрономии. Там много всего написано. Прочти – и узнаешь.

Матвиенко. В книгах написано как, но не написано зачем!

Потоцкий. Я когда-то читал, что гравитационное поле нашей планеты возникло благо-

даря биомагнитной орбите Луны. Луна удерживает Землю в своей траектории движения.

Получается, Луна спасает нас от всемирной катастрофы.

Матвиенко. Это неубедительные гипотезы, Потоцкий.

Потоцкий. При таком раскладе любая гипотеза окажется для тебя неубедительной. Соз-

дай свою гипотезу, убедительную. А еще лучше – поговори на эту тему с лунатиками, они

наверняка знают «что» да «как»! (смеется).

Матвиенко (серьезно). В том-то и дело, что лунатики ничего толком не объяснили.

Потоцкий (настороженно). Что, ничего не рассказали?

Матвиенко. Их волнуют сугубо производственные проблемы.

Потоцкий. Слушай, Матвиенко, тебе отдых нужен. Не просто просиживание штанов, а

активный отдых в Карпатах. А, может быть, достать тебе путевку на море?

Матвиенко. Я не могу. Я не могу не думать про луну, про солнце, про тростник...

Потоцкий. В конце концов, есть психотренинг. Есть йога, медитация. Поход в церковь.

Матвиенко. Батюшка будет рассказывать мне про Солнце?

Потоцкий. На все воля Божья.

Матвиенко. Неубедительно. Была ведь когда-то Атлантида, супердержава. Ушла под лед-

ники, погибла безвозвратно. Как-то не по-божески...

Потоцкий. Всему свое время. Время разбрасывать камни, время их собирать.

Матвиенко. Почему же тогда одним людям приходится собирать камней в три раза боль-

ше, чем другим?

Потоцкий. (помолчав).Хорошо, я подумаю. Ты, главное, за себя подумай, а уж после – за

всех. Ладно? Я пойду.

Потоцкий стремительно уходит. Через мгновение возникает Галя.

Галя. Матвиенко, это кто? Это он? Что это с ним?

Матвиенко. Лунатиков испугался. Я ему про лунатиков наговорил, а он их испугался.

Галя. Ну и шутки у тебя... Ты будешь есть?

Матвиенко. Немного живительной влаги весеннего дождя.

Галя. Ты неисправимый романтик. Так нельзя.

Матвиенко. Галя, Галя. Я пренебрегаю тобой, кляну тебя. Прости.

Галя. Работа такая. Я привыкла.

Матвиенко. Привычка – вторая натура. Одни привычки с возрастом остаются, а натуры нет. Нет человека. Одни привычки. Поднадоевшие, заскорузлые...

Галя проходит в середину комнаты, садится на стул, напротив Матвиенко.

Галя. Я с детства была безынициативной. Нас трое детей в семье, я самая младшая. Брат

аспирантуру закончил, идейный. Сестра хотя и намучилась с первым мужем, тоже не про-

мах: в турагенстве познакомилась с чудиком из Эмиратов, - теперь только в «контакте» ей и сопереживаю, завидуя. А я то что? С малых лет – «Галя, может, пойдешь на кройку и

шитье?» - « Давай, пойду»; «Галя, ты любишь хомячков?» - «Ну, давай хомячка»; «Галя, ты больше любишь ванильное мороженое или клубничное?» - « Не знаю»...Потом медучи-

лище, учеба по случаю, шатание по дворам с Альбиной – девушкой с наполеоновским

комплексом, но по сути типичный скептик... Когда предложили сюда, отец об одном умо-

лял: «Галочка, только не в буйное отделение!»...

Матвиенко. Лучше цветы продавать.

Галя. Я всегда жалела бездомных котят. Жалость к обездоленным, понимаешь?

Матвиенко. Ну вот, видишь. А говоришь,- безынициативная. Сострадание к ближнему –

это великое деяние.

Галя. Я просто спряталась здесь от нормальных людей. Скажи, только честно, - можно на

мне жениться?

Матвиенко. Галя, ты дура?!

Галя. Нет, нельзя. Я проблемная, у меня тараканы в голове, я с ними на равных...Мне здесь нечего бояться, поэтому я люблю свою работу. Я ценю медперсонал, я удобная, я

безотказная, я все время на подхвате...Вот.

Матвиенко. Галя, иди и работай! (поворачивается спиной).

Галя.(с укором). А я, между прочим, женщина. И не надо на меня так смотреть! Когда бы-

ло Восьмое Марта, только ты, Матвиенко, подарил мне цветы. Четыре тюльпана. Я была

несказанно рада. Я летала по коридорам, как белая птица, я парила над толпой...Я возвра-

щалась поздно вечером домой и как будто впервые любовалась бездонным звездным не-

бом...

Матвиенко вскакивает со стула и бросается к Гале не то обнять ее, не то удушить.

Матвиенко. Галя, Галя, родная моя...Да неправильно это, пойми! На город спускаются су-

мерки, безликие звезды наблюдают за нашей возней, а мы грезим о романтической ночи...

Галя. Да, я хочу ночи, хочу, чтоб по-настоящему, как у людей...(целует его взасос).

Матвиенко. Неправильно это, Галя! У людей, у этих ходячих условностей-привычек

нельзя ничего позаимствовать!

Галя. Паша, я люблю тебя! Я прикипела к тебе еще тогда, когда ты пригласил меня на пикник...

Матвиенко. Какой пикник, Галя?!

Галя. Пикник, выезд на природу в конце апреля того года.

Матвиенко. Это была Жоркина идея.

Галя. Пусть. Пусть Жоркина. Я тебя люблю, Паша. Ты продвинутый. Ты ненормальный, и это нормально!

Матвиенко. Галя, но я женат...

Галя. Ты сказал, что у тебя больше нет жены.(просится в объятия).

Матвиенко.(отстраняясь) Сказал. Но не тебе.

Галя. Паша, я все сразу поняла! Когда она бегала по коридору, я поняла, что она не твоя

судьба. Она захватчица. Она тигр в овечьей шкуре.

Матвиенко. Мы прожили с ней тринадцать лет. Она не была такой.

Галя. Паша, я другая. Я верная.

Матвиенко. (натирая виски). Галя, я не в себе...

Галя. А я городская сумасшедшая!

Матвиенко. Галя, прости, но мне нужно побыть одному.

Галя. Ничего, я подожду. Я дольше ждала. А после я приду по первому зову.

Матвиенко. Не надо по первому...

Галя. Хорошо, по второму.

Матвиенко. Галя, хватит! Угомонись!

Галя приходит в себя, пыл стихает, она сползает на стул. Матвиенко ходит кругами.

Галя, ты опытный специалист, мы тебя любим, мы тебя ценим. То, что ты не встретила

своего принца на белом коне – с кем не бывает. Пойми, мне сейчас не легче. Я сейчас

между небом и землей, мне нужно разобраться. У меня здесь цветки, мотыльки, тростни-

ки, лианы и прочий гербарий. А ты мне про любовь под звездами! Чушь! (пауза). Ну, чего

ты молчишь?

Галя. (подавленно). Я все поняла.

Матвиенко. Что ты поняла?

Галя. Я устала. Я хочу в отпуск. На Черное море.

Матвиенко. Отпуск у тебя был месяц назад, за свой счет главный вряд ли отпустит. Рабо-

чий день еще долгий, надо нам подсуетиться и поработать, правильно? (пауза). Галя, а хо-

чешь, я тебе собаку куплю?

Галя. Давай собаку...

Матвиенко. А еще лучше – лошадь. Представляешь, в городской квартире – и лошадь. Запах свежескошенного сена, весенний ветерок...Щемящее чувство свободы.

Галя. А куда мне лошадь? На балкон?

Матвиенко (в раздумье). Может, и на балкон.

Галя. Матвиенко, поехали вдвоем на море...Щемящее чувство свободы.

Матвиенко. Хорошо, Галя, я подумаю о твоем предложении. А пока надо работать. Не за-

будь занести в мой кабинет чашечку горячего кофе. Мне две ложки, как обычно.

Галя послушно направляется к входной двери.

Да, и вот еще что...(ловит ее у выхода). Ответь мне на вопрос: зачем уже столько времени

Солнце за миллиарды километров согревает нашу маленькую крошечную Землю?

Галя. Не знаю. (помолчав). Наверное, Солнце просто любит.

Галя уходит. Матвиенко возвращается к стульям. Принимает замысловатую позу йога.

Пауза. После он аккуратно ставит стулья рядком вдоль белой стены комнаты.

Матвиенко. От себя не уйти. Поезда в одну сторону. А где-то там, на той стороне: ко-

выль, васильки, теплое дуновение ветра и шелковистая грива за ушами...

картина вторая

Кабинет психиатра Матвиенко. Среди обычного делового интерьера выбивается карти-

на над столом. На картине изображена зияющая мгла с небольшой желтой точкой посе-

редине. Матвиенко сидит за столом, в его одежде больше порядка. Он листает подшив-

ки с историями болезней.

Матвиенко. Параноидальный как паранормальный... Помоги себе сам...Да...(за дверь).

Любаня, если у меня кто-то есть, пусть войдет!

В кабинет входит Митя. Он послушно садится в кресло перед столом психиатра и во время разговора часто таращится на картину.

Здравствуйте, Дмитрий. Не волнуйтесь, знайте, что я ваш друг и вас не обижу. Рассказы-

вайте о наболевшем: чего боимся и какие планы на будущее?

Митя. Яйцо...

Матвиенко. Чье яйцо?

Митя. Яйцо или курица – что первее?..

Матвиенко. Я думаю, яйцо. Потому, как все живые формы существования в эволюцион-

ной лестнице Земли во времени шли от простого к сложному, первым было яйцо.

Митя. Я готовлю на завтрак вареное яйцо, гречку, крылышко курицы с румяной короч-

кой. Сижу и думаю: что первее съесть?..

Матвиенко. У каждого из нас есть свободный выбор. Здесь можно отдать предпочтение

яйцу, хотя мне больше по душе жареная птица.

Митя. Можно вообще не есть.

Матвиенко. Можно и не есть. Некоторое время. Полезно. Для всех систем.

Митя. Я птиц люблю. Курицу жалко.

Матвиенко. Правильно. Мясо вредно. Особенно после тридцати пяти. Переходите, Митя,

на овощи и фрукты. Вегетарианство – чудесная вещь, Митя.

Митя. Вы понимаете, я не могу есть фрукты. Лидия Матвеевна меня хочет отравить.

Матвиенко. А кто у нас Лидия Матвеевна? Директор овощебазы?

Митя. Ну вот, видите, вам уже известно. От нее не спрячешься.

Матвиенко. У нее есть причины вас травить?

Митя. Да. У меня есть гараж. Без машины. В гараже тротил. А у Лидии Матвеевны есть

машина. Она хотела у меня купить гараж. Как же я его продам, если там взрывчатка? Она

хотела купить гараж, после стала мне угрожать.

Матвиенко. Бросьте, это сгоряча. Она по глупости угрожала.

Митя. А потом она стала мне мандарины носить. Килограммами.

Матвиенко. Ну вот видите, Лидия Матвеевна вас любит.

Митя. У меня после них понос был несусветный. Мандаринки-то наколотые...

Матвиенко. Послушайте, Дмитрий, а может продать ей этот чертовый гараж? Пусть по-

льзуется на здоровье.

Митя. Там тротил. Много тротила.

Матвиенко. А тротил зачем?

Митя. На всякий случай. Вдруг на нас арабы сунутся?

Матвиенко. Да. Да, это вы здорово придумали, с тротилом.

Митя.(смущенно).Спасибо.

Матвиенко. А пока дислокация арабских войск еще не произведена, предлагаю вам, Ми-

тя, побыть у нас в гостях. Чистая просторная палата, трехразовое питание...

Митя. (испуганно). С курицей?

Матвиенко. Нет.

Митя. С фруктами?!

Матвиенко. Сплошная манная каша с маслом.

Митя. Дело в том, что у вас здесь инъекции. А я им не доверяю.

Матвиенко. Хорошо, я поговорю с персоналом. Мы все уладим. А что касается мандарин,

то я вас, Митя, ой, как понимаю... Лидия Матвеевна не дремлет!

Митя. А как дальше жить?

Матвиенко. Я сам себя спрашиваю: как дальше жить?

Матвиенко, сидя на рабочем столе, смотрит в глубокой задумчивости в сторону. Митя с

нетерпением и ужасом застыл в ожидании ответа. Молчание.

И я себе отвечаю: надо себя менять. Менять уклад, привычки. Плюнуть на эту врачебную

практику и в деревню к бабушке! А там новые люди, новая работа. Там пахать надо, а я толком и скальпель в руках держать не умею... Тогда егерем, лесничим в лес. В лесу за-

пах хвои, пение щегла, тропинка петляет между деревьев. А у меня зуд, аллергия на амб-

розию... Сезон охоты еще не начался, а эти сволочи уже ерзают по кустам с двустволками

наперевес. А там вдалеке лось, зайцы. Куропатки...

Митя. Я птиц люблю.

Матвиенко. Они тоже птиц любят... Я бы им сделал сезон охоты. Надо, надо учиться ст-

релять. Учитесь, Дмитрий, стрелять! Это крайне важно в нашей жизни.

Митя. (помрачнев). А я знаю.

Матвиенко. Вы, главное, не волнуйтесь! Скоро вы приобретете уверенность в себе.

Митя. Можно у вас спросить, доктор?

Матвиенко. Ну.

Митя. А что у вас на стене висит? Что это нарисовано?

Матвиенко. А как вы думаете, Дмитрий?

Митя (помолчав). Тот самый мандарин. Наколотый...

Матвиенко. (Взглянув на картину). Да?..А я думал, это Солнце. Там, в глубине галактики,

светит себе и светит...

Митя. Не светит...

Матвиенко. Почему «не светит»?

Митя. На картине не светит.

Матвиенко. А оно устало, Солнышко. Дармовой свет тысячелетиями,- из года в год, в за-

суху и в снегопады, в Дании и в Бразилии, в кровопролития и вакханалии. Все, дружок,

поигрались – и хватит. Теперь оплати по счетчику! И субсидия не поможет!

Митя. Спасибо, доктор, дальше не надо. Можно, я пойду...

Матвиенко.( спохватившись). Да, всего хорошего. Думаю, что нам удастся обезвредить всех наших врагов! (в открытую дверь). Люба, пожалуйста, оформи документацию и по-

моги нашему гостю с вещами...

Митя уходит, Матвиенко провожает его до дверей. После Матвиенко возвращается к столу и садится в кресло. Удрученно склоняет голову.

Мания преследования...На почве разового контакта с агрессивно настроенным субъектом.

На всех тротила не хватит...

В кабинет нерешительно входит Елизавета с папкой в руках. Некоторое время она мол-

чит.

Елизавета. Матвиенко, дело есть.

Матвиенко. (поднимая голову, недружелюбно). Надо же, не прошло и часа!

Елизавета. Да, это я. Дело есть. Надо подписать одну бумагу.

Матвиенко. Я предупреждаю сразу: квартиру я не отдам.

Елизавета. Это пусть решает попечительский совет.(подает документ). Вот, подпиши.

Матвиенко. Ты и Потоцкий решили меня под гильотину подвести.( глазами просматри-

вает документ). Елизавета, ты меня моим же оружием, да? В психушку решила упрятать?!

Елизавета. Я о тебе забочусь. Лечение. Вот.

Матвиенко. Да это ж моя профнепригодность, а?! Жаба ты, а не женщина!

Елизавета. Я другого и не ждала, Матвиенко. Ты никогда не ценил заботу, вот.

Матвиенко.(заводится). Без работы меня решила оставить, да?!! В психушку, да?!!

Елизавета. Пока в неврологический. Будешь на меня кричать – я медбрата позову.

Матвиенко. Меня, значит, в диспансер, а с Потоцким на Канары, да?!

Елизавета. При чем здесь Потоцкий? Он мне безразличен.

Матвиенко. А почему ж тогда он без трусов по нашей кухне бегал? Яичницу готовил?

Елизавета. Тише, об этом можно поговорить и дома.

Матвиенко. Меня не бывает дома.

Елизавета. Вот то-то и оно, Матвиенко! Чаще нужно дома бывать!

Матвиенко. Там такой же дурдом, в этом хоть деньги платят...(бросает документ) Вот

твое алиби, я подписывать не буду!

Елизавета. Ну что мне с тобой делать? Подумай о ребенке!

Матвиенко. Я занят, Елизавета Петровна, а вы мне мешаете.

Елизавета. (подбирая бумаги). Ты даже свадьбу не можешь вспомнить. Спрятал фотогра-

фии. Медовый месяц вспомни. Что, плохо было? А пудинг шоколадный? А катамараны?

Матвиенко. Галя! Галя!

Елизавета. А тебе «Галя»! Бабник!

Матвиенко. Ты? Мне? Галя – святая женщина.

В кабинет заходит Галя с грелкой в руках.

Галя. Паша, я здесь.

Елизавета. Вот он, герой будней. У него скоро паранойя начнется!

Галя. Ну, зачем вы так? Паша – талантливый психиатр.

Матвиенко. Галя, она меня терроризирует.

Галя. Зачем вы терроризируете Павла Сергеевича? Вы идите себе.

Елизавета. Я уйду! Я уйду! А потом приду! С адвокатом, судьей и экспертной комис-

сией!

Галя. Вы нас не пугайте, пожалуйста. Я верю в честность Матвиенко.

Елизавета. Матвиенко, прощай!

Елизавета, спотыкаясь о Галю, вываливается из кабинета в коридор.

Галя. Матвиенко, что она с тобой делает? Может, ее госпитализировать?

Матвиенко. Галя, надо бежать. Я согласен, Галя. Надо ехать в Крым.

Галя. Паша, не надо. Подумай о солнце, подумай о звездах. Соберись с мыслями.

Матвиенко. Надо бежать. Или я его застрелю.

Галя. Кого?

Матвиенко. Его. Друга моего.

Галя. Паша, не надо.

Матвиенко. Ко мне кто-нибудь есть?!

Галя. Пока никого.

Матвиенко. Галя, вот ключ, закрой меня снаружи.

Галя. Я боюсь.

Матвиенко. Забирай грелку, делай процедуру, через полчаса придешь, откроешь. Ясно?

Галя. А Люба?

Матвиенко. Любе скажешь, что я в ординаторской. Нет, в курилке. Нет, в душевой.

Галя, прижав грелку к груди, берет ключи, выходит за дверь, закрывает ее. Матвиенко

бродит по кабинету. После забирается под стол.

Кони бредут по выжженному солнцем полю, выходят на песчаный берег, окаймленный

загорелым гравием. Кони пьют воду, будоража речную гладь. Им хорошо, они утоляют

дневную жажду. А на горизонте, приближаясь к густым шапкам деревьев, склоняется

солнце. Солнце теряет желтый блеск, оно розовеет, как садовое яблоко. Смеркалось...

Стук в дверь. Тишина. Настойчивый стук в дверь.

Голос Потоцкого. Матвиенко, открой, ты мне нужен. (через время снова тарабанит). Мат-

виенко, не дури, открывай.( через время снова стук). Матвиенко, я не обижу, открой!

Матвиенко. Меня нет, я в курилке.

Голос Потоцкого. Ты не можешь быть в курилке, год как бросил. Открой!

Матвиенко. Меня нет, я умер.

Голос Потоцкого. Я прошу тебя, будь другом. Я исповедоваться пришел.

Матвиенко.(выходит из-под стола, ближе к двери). Как, опять?! Ты сволочь, Потоцкий.

Ты зачастил. А я ведь и застрелить могу.

Голос Потоцкого. Ты думаешь, что один невезучий? Что только у тебя не сложилось? От-

крой, иначе я выломаю дверь, слышишь?!

Матвиенко. Ключ у Гали, я не могу открыть.

Голос Потоцкого. Где эта чертова Галя?!

Матвиенко. Не трогай Галю, она святая.

Шаги под дверью. Матвиенко насторожен. Затишье. Снова возня под дверью.

Голос Потоцкого. Что ты с ней сделал, она отказывается открывать!

Матвиенко.(тихо). Правильно, умница. (громко). Галя, открой, это друг пришел!

Голос Гали. А еще полчаса не прошло.

Матвиенко. Прошло, прошло. Открывай, Галочка. Я хочу ему в глаза посмотреть.

Галя открывает дверь. Входит взволнованный Потоцкий. Трое сгрудились у входа.

Галя. Посмотрите.

Матвиенко. (не отрывая глаз от Потоцкого). Спасибо, Галя. Сделайте нам кофе, пожалуй-

ста. Мне две ложки, а товарищ любит без сахара.

Галя уходит. Потоцкий без приглашения проходит в кабинет и садится в кресло для

пациентов. Он взволнован, но старается выглядеть уверенно.

Потоцкий. Матвиенко, ты классный специалист, ты знающий психолог, помоги.

Матвиенко. Надо же, так трогательно!

Потоцкий. Я помню тебя со студенческой скамьи. У тебя вышло, у меня вот тоже...не

очень. Я как лодка в шторм, все надеялся прибиться к какому-нибудь берегу, - пусть к

скалистому, пусть с пробоинами...Помнишь, ту, рыжую, из физмата?.. Она с плеером

щеголяла, «Лед Зиппелен» взахлеб слушала... Ну, елки-палки, ведь была любовь, любовь-

-то была... Столик, заказанный на двоих, белые розы, по-настоящему, значит...После эта

поездка в Гурзуф, эти ночи в палатке...Я уж думал жениться, рубашку белую купил...Тут

трах-бах – Эдик...Что, откуда?! « Света, романтично ведь было...»- «Да, было»- «Обидел

чем?» - «Нет, вроде»...А Эдик при чем тогда?! Торшер ходячий...У него, видите ли, об-

хождение... Он, видите ли, женщину видит изнутри...Рентгенолог бесплатный!... Ладно,

помыкался, погулял, армия, дембель, заварушка по пьяни, - ну, с кем не бывает...Я той

честно сказал: «Рожай без меня, кормить ребенка нечем»... Ну, это так, несерьезно...

Матвиенко. Да, пустяки...

Потоцкий. Так вот. Вера. Вера – шикарная женщина. Прямо греческая богиня, сошедшая

с небес. Как сейчас помню купальник...ракушки...амфора...класс! Я ее как жемчужину из

бурных вод подобрал, спас от какого-то алкоголика...Она мне так и сказала: «Если бы не

ты – усохла б!»

Матвиенко. Что, так и сказала?

Потоцкий. Что-то вроде. Я ж ее лелеял, одну в магазин не пускал, на авто подвозил. Я ж с

ней и в сауны, и на Ротару, и на авиа-шоу... Короче, пока я за товаром в Польшу- Жора!

Непризнанный гений, радиатор усовершенствовал... Как, почему?! «Ты ж мне клялась в

любви до гроба!»- « Потоцкий, пойми, он знает как подойти к женщине.»...Любовь прош-

ла, пишите письма...Ох, я ж рассобачился...Ох, у меня были персоны...Светлана из супер-

маркета. Лиля из Бердянска. Нина, хорошая, пятый размер. Я понимал, дружище, какой-то

пробел, утечка информации, ведь должно быть понимание «женщины изнутри»! Вроде бы

и книжку нужную прочел, и лексикон почистил, и гороскопы почитал. Но вот беда! Отку-

да ни возьмись, как грибы после дождя, возникают они, мои конкуренты! Только женить-

ся собрался – Вася, ему нужнее...Только плавки после лета отцвели – на горизонте Миша,

у Миши «тонкое понимание ситуации»...Да дрын-качалка!

Матвиенко. Потоцкий, чего надобно? Ты измываться надо мною пришел, да?

Потоцкий. Оставь! Я о другом. Я начал копать. Глубоко начал копать. Не могу я с жен-

щинами контакт наладить, а причина?...

Матвиенко. И ты значит к моей Елизавете решил подобраться? Компенсация за мораль-

ный ущерб. Выстраданное счастье.

Потоцкий. Матвиенко, я к тебе не как к другу пришел. Я пришел на прием.

Матвиенко. Какая блестящая сексуальная фантазия! С женой психиатра кувыркаться в

кровати, чтобы затем с психиатром обсудить теории Фрейда!

Потоцкий. Я понял в чем суть проблемы, Паша! Я понял, что мне мешало все эти годы!

Матвиенко. Я тоже догадался что именно, Потоцкий. Но мы кастрацией не занимаемся.

Потоцкий. Паша, брось шутки! Я понял, доктор! Они лысые!

Матвиенко. (слегка опешив). Кто лысые? Где?...

Потоцкий. Они! И Эдик. И Жора. И Вася. И Костя. Мои соперники были лысыми!

Матвиенко. Подожди, а при чем здесь лысина?!

Потоцкий. Это рок. Фатум. Момент истины. Пока они живы, мне жизни нет. Прощайте,

милые дамы! Там, в многолюдной толпе, среди городской суеты, на перекрестке событий,

всегда найдется лысая башка, - или, на худой конец, наметившаяся плешь, - которая нас-

тигнет меня и отнимет у меня самое дорогое!

Матвиенко. Ты это серьезно?

Потоцкий. Я теперь спать не могу! Пойми, всюду эти лысые мужики, которые из меня

соки пьют! Я уже и валерьянку, и «Фитосед», и на голове стоял... Нет, успокоиться не мо-

гу! Как увижу лысого, так у меня руки трусятся. Мне кажется, если не придушу его, пле-

шивого, никогда не женюсь!

Матвиенко. Слушай, тебе надо лечиться! Ты спятил!

Потоцкий. (радостно).Значит по адресу! Я ж тебе говорю, дело серьезное, а ты на меня

обижаешься.

Матвиенко. Но я ничем помочь не могу!

Потоцкий. То есть как?

Матвиенко. Я не могу ничем помочь!

Потоцкий. Ты, Матвиенко, не хочешь помочь – это да! А помочь обязан!

Матвиенко. Хорошо. Я позвоню завотделением в шестнадцатой, там вас обследуют.

Потоцкий. Да ты что, доктор! Я, может быть, домой уже не дойду? У меня припадок нач-

нется – я невинного дворника придушу, он же лысый! Ты под трибунал хочешь, изменник

Гиппократу?!

Матвиенко. Ты на меня не дави! У нас мест нету.

Потоцкий. Я заплачу. Я денег не пожалею, только чтоб поскорее, друг. Мочи нет ждать.

Матвиенко. Потоцкий, как мне от тебя моторошно. Ты мне личную жизнь испоганил, а

теперь в душу лезешь с признаниями.

Потоцкий. Ты врач. Ты профессионал. Да разве ты откажешь?! ( пауза). Я отблагодарю.

Матвиенко. Иди ты...в палату.( за дверь) Любовь Григорьевна, здесь больной, только что

поступивший. Оформляйте, диагноз уточню, в седьмой, видимо, лучше...

В дверях появляется Галя с кофе на подносе.

Потоцкий. Спасибо, друг. (обнимает Матвиенко). Спасибо. Я пойду вещи из машины

достану...

Галя. А я вот с кофе.

Потоцкий. Галочка, ко мне, в седьмой, занесешь?.. (целует ее в щеку).

Потоцкий удаляется. Галя некоторое время стоит у двери, после неуверенно ставит

поднос на рабочий стол.

Матвиенко. Галя, ты это видела?! Он, кажется, сдался! Он теперь наш!

Галя. Это он?

Матвиенко. Он самый.

Галя. Паша, ты его отравить решил?!

Матвиенко. Лежачего не бьют. Ему теперь не позавидуешь. Добегался, бедняга!

Галя. Я тут подумала. Паша, я согласна бежать.

Матвиенко. Куда бежать?!

Галя. Ну, ты перед этим говорил...Убежать от суеты, Крым, мы вдвоем...Я согласна.

Матвиенко. (через паузу, приходя в себя). Галочка, не будем спешить. Надо прийти в се-

бя. Определиться с чувствами.

Галя. Я определилась. У меня даже есть где остановиться в Алуште!

Матвиенко. Это прекрасно. Галя, я еще не разведен!

Галя. Это бумажки...

Матвиенко. Галя, нам нужно привыкнуть друг к другу.

Галя. Я очень привыкла!

Матвиенко. Я в смысле в нерабочее время!

Галя. А вспомни шашлыки седьмого мая, песню под гитару у костра, непрошеный моро-

сящий дождик в голову и твоя ветровка на моих плечах!..

Матвиенко. Ветровка?! Это ветровка Белова, Галя.

Галя. А ты со мной зубочисткой делился! Романтика!

Матвиенко. Да, еще какая! Ты молодец, Галя! Дай я тебя поцелую!

В безумном нервозном порыве Матвиенко срывается с места в объятия Гали и целует ее.

Галя. Еще, еще!

Матвиенко. Хорошего понемногу. Иди, работай, Галя. А я пойду. Мне надо на улицу. На

свежий воздух.

Галя. И я, любимый!

Матвиенко. Галя, я домой, я позвоню.

Галя. Я буду хотеть тебя. Можно?

Матвиенко. Сейчас такой час пробил, - все можно!

Галя снова просится в объятия, а затем смущенная убегает. Матвиенко в бодром сос-

тоянии духа собирается домой.

Застоялись кони в своих конюшнях! Пора бы пройтись галопом по вольному полю! Эх,

круговерть земная! ... А еще говорят, у лысых связь с космосом потеряна из-за утраты во-

лос! Врут мудрецы, есть у лысых своя правда жизни! Есть свое предназначение!

картина третья

Темное место в подъезде, под лестницей. Старый протертый ковер, собачьи миски, по-

ломанный табурет. Матвиенко в плаще, с головным убором из газеты, сидит на ковре

и любуется грязными стенами с надписями.

Матвиенко. Поймите, эти семинары, симпозиумы, консилиумы, консенсусы скоро уйдут

в прошлое, в небытие... Люди, события, решения, открытия...А надписи в подъездах – это

навсегда. Живая история. Как наскальная живопись первобытных. Откровенно, честно и

лаконично. Одно удручает: мало света. Снова лампочку на шестьдесят вкрутили. Управ-

дом – жлоб.

По лестнице к Матвиенко спускается Елизавета.

Елизавета. Ладно, меня – ты сына здесь позоришь! Ты понимаешь это?!

Матвиенко. Уйди, женщина.

Елизавета. Имей совесть. Соседи увидят – осрамишься на весь микрорайон!

Матвиенко. Я вольная птица. Я не завишу от чужих мнений, от нелепых страхов.

Елизавета. Скажи, чего ты добиваешься?! Чтоб тебя здесь пожалели? Или чтоб я к маме

уехала? Как мне быть?

Матвиенко. Оставь меня в покое. У меня праздник свободы.

Елизавета. Конечно, возле мусорника легче сидеть, чем в доме бра починить! Праздник

свободы у него! А у меня никогда никаких праздников...

Елизавета порывисто снова поднимается по лестнице.

Матвиенко. Нет, не хочу быть былинкой. Не хочу безучастливо взирать на речную гладь.

Да и лошадь, видно, когда упреет, тоже не пирует... Всякому достается. И все-таки вот

найдется такой неказистый, незатейливый добрый малый, которому камней-то собирать

прийдется больше остальных...Вот незадача, вот шарада...

Снова возникает Елизавета.

Елизавета. Ты не помнишь, куда мы дели старые чехлы на кресла?

Матвиенко. Ты что, чемоданы собираешь?

Елизавета. Не дождешься. Я хотела на дачу брату отвезти.

Матвиенко. Не хочу про чехлы. Не хочу про брата. Хочу вечную музыку сфер!

Елизавета. Подходящее место для музыки сфер. (пауза). Ужин стынет.

Матвиенко. Эх, Лиза, Лиза, как понять тебе, что честь моя мужская задета...

Елизавета. Ты пойдешь ужинать?

Матвиенко. Что там?

Елизавета. Котлеты по-флотски, гречка...

Матвиенко. А Потоцкого не котлетами кормила. Икра, балык, шампанское.

Елизавета. (всхлипывает). Давай, давай, наговаривай...

Матвиенко. А Потоцкий твой – психопат. Психопат, ясно?

Елизавета. Оба вы психопаты...

Матвиенко. Нет, Елизавета, я психопат по велению души, специалист со стажем, а твой

любовник сегодня сдаваться приходил! Посадили его, палата номер семь!

Елизавета. Зачем? К чему это?

Матвиенко. Он бабник, Елизавета. А за это нужно платить – и баста.

Внезапно Елизавета начинает громко смеяться. Смех настораживает Матвиенко.

Что ж смешного? Довел человек себя до полного морального разложения. Психика не вы-

держала - и финиш. Теперь ему лысые по ночам снятся... Мания преследования.

Елизавета. (не унимаясь, хохочет). Ну, Потоцкий. Артист.

Матвиенко. У тебя, Елизавета, истерический припадок.

Елизавета. Ты, Матвиенко, уже переработался, если шулера от настоящего больного от-

личить не можешь. Он же прогорел на очередной своей афере с банками! Фирму свою

прикрыл да от милиции бегает! Когда он узнал, что прокуратура им всерьез заинтересова-

лась, он готов был не то, что в психушку, - заживо в гроб лечь! Конспиратор.

Матвиенко. Приехали.

Елизавета. Тоже мне – бизнесмен! Да этот Потоцкий никогда ничего толком до конца не

доводил! Только гонор один. (задумчиво). А ведь наивные люди таким верят.

Матвиенко. Да. Ты на богатого рассчитывала? Чтоб в песцовых шубах ходить?

Елизавета. Нет, Матвиенко. Иногда просто скучно по вечерам одной дома сидеть.(пауза).

Так ты идешь ужинать?

Молча Матвиенко снимает плащ, кладет его на коврик и ложится под лестницу. Ели-

завета некоторое время смотрит на его спину, после медленно поднимается на этаж.

Матвиенко. (подняв руку, не вставая). Вот так вытянешь руку навстречу солнцу и чувст-

вуешь тепло луча. Луч греет нутро, душу, становится спокойно. И уже не хочется никуда

спешить, весь в ощущении блаженства...(садится на кривой табурет). Потоцкий – гад!

Елизавета спускается по лестнице вниз.

Елизавета. Я хочу, чтоб ты знал: я люблю тебя. Я всегда любила только тебя.

Матвиенко. Даже когда твоя мама говорила, что я шизофреник, что с такими не живут?

Елизавета. Это не смешно. Я всегда была на твоей стороне, даже когда сгоряча порвала

свадебную фотографию. Это жизнь, это понимать надо уметь. У тебя есть дурные при-

вычки, ты не любишь ночевки в лесу – ну, и что? Ну, не любишь ты мое вязаное красное

платье. Я ведь тоже не безупречная... (пауза). А что касается Потоцкого... Это вызов. Вер-

нее, я думала, вызов обыденности, а получилось – жалкий компромисс.(пауза) Чего ты

молчишь?

Матвиенко. Лиза, может, слетаем к Солнцу? На Луне уже были, а вот к Солнцу не лета-

ли.

Елизавета. Сгорим.

Матвиенко. Вдруг не сгорим.

Елизавета. Ты романтик, Паша.

Матвиенко. Мне так легче, Лиза. Все равно эти кастрюли, санузлы и коммунальные пла-

тежи останутся при нас, а вот до Солнца еще надо дотянуться, попробовать долететь.

Елизавета. Ты спрашивал, почему столько времени Солнце согревает нашу землю...Прос-

то в мире есть полярность: белое- черное, доброе- злое, мужское- женское. Есть времен-

ное, а есть вечное. Солнце – это понятие вечное. Оно вот такое, горячее, и оно вечное. И

ничего в нем не переменится. Я так думаю.

Матвиенко. А твоя любовь ко мне – это понятие вечное или временное?

Елизавета. (подумав). Не знаю.

Елизавета поднимается по лестнице вверх. Матвиенко находит мелок, чертит на стене

Луну и Солнце, смотрит на них. В подъезд входит Галя. Она не видит в темноте Матви-

енко, проходит мимо, прямо к лестнице.

Матвиенко. Галя?!

Галя. (вскрикнув от неожиданности, в темноту). Кто здесь?

Матвиенко. Это я, Галя.

Галя. Матвиенко, что ты здесь делаешь? Она тебя выгнала из дому?

Матвиенко. Нет, это научный эксперимент.

Галя. Любимый, как ты?

Матвиенко. (строго). Галя, у меня семейные проблемы, а ты приходишь прямо домой. Га-

ля, ты что, дура?

Галя. (сдерживая обиду). Нет, Матвиенко. После смены я услышала телефон в твоем ка-

бинете. Я открыла кабинет и поняла, что ты забыл мобильный. У тебя сейчас семейные

проблемы и я подумала, что тебе нужно его занести. Вот, возьми. (отдает телефон).

Матвиенко. Спасибо. Я ценю твою поддержку. Спасибо.

Галя. Можно, я сяду?

Матвиенко. Здесь один табурет, и тот поломан.

Галя.(садясь на коврик). Я как преданная собака на коврик сяду. Послушай, Паша. Я дол-

го ждала своего часа. У меня было время поразмыслить...

Матвиенко. (проверяя телефонные звонки) Елизавета восемь раз звонила.

Галя. (не слыша Матвиенко). У меня было много разочарований в судьбе. Я как высох-

ший бутон розы ждала упоительной влаги. Одно время мне казалось, что любви нет на

этой грешной земле, что мне никогда не быть рядом с любимым человеком. Когда подру-

ги выходили замуж, я била себя по щекам и подбадривала: « Галя, посмотри, ведь есть лю-

бовь-то!» И ласка, и понимание, и такт. Потом, после жуткого пищевого отравления, я по-

думала, что именно мне не повезло! Просто не хватило кусочек счастья! Я подбрасывала

сама себе любовные письма, я покупала себе цветы...Соседи восхищались, радовались за

меня...Родители тоже верили. Ладно, это все позади. Теперь у меня есть шанс. Я расцвела,

я выпрямилась, я пошла купила себе дорогие духи. Понюхай. Так вот. У меня есть шанс.

И этот шанс – ты.

Матвиенко. Трогательно. Очень трогательно. Спасибо.

Галя. Может, пойти тебе хот-дог купить?

Матвиенко. Не надо. Галя, я не знаю, что тебе сказать...Я не огурец, у меня гастрит. Я не

молод, Галя. Подумай.

Галя. Паша, у нас будет ребенок.

Матвиенко встает, садится, снова встает. Он некоторое время не может выдавить ни

слова. Галя с гордой осанкой всматривается куда-то вдаль.

Матвиенко. Как?!

Галя. Паша, пойми, я не рожавшая. Мне надо обустраивать свою жизнь. Что здесь плохо-

го?

Матвиенко. Галя, этого не может быть!

Галя. Я буду тебя ждать, Матвиенко. Бракоразводный процесс может затянуться на год,

я допускаю, что ты будешь находиться в творческом поиске. Пусть. Я буду ждать тебя.

Матвиенко. Галя, этого не может быть! Когда?! Седьмого мая, в палатке?! Я ничего не

помню...Дай мне корвалтаб.

Галя.(протягивает лекарство). У меня валидол.

Матвиенко. (принимает таблетку). Галя, дорогая, что же теперь делать?! Что я скажу Ли-

зе?!

Галя. Мы любим друг друга, Паша. Я твой спасательный круг и якорь одновременно.

Матвиенко. Галя, любовь – это прекрасно. Но мужики бывают такими сволочами!

Галя. Ты не такой, Матвиенко. Ты особенный.

Матвиенко. Я шизофреник.

Галя. Ты чудак, а я чудаков люблю.

Матвиенко. Галя, я не готов второй раз стать отцом. Не обижайся.

Галя. Но это был ты! Нино несколько раз повторила: « Казенный дом, бубновый король»!

И я сразу поняла, что это ты. Нино никогда не ошибается!

Матвиенко. Нино? Какая Нино?!

Галя. Подруга водила меня к гадалке, а та расклады делает на личную жизнь. Будет у ме-

ня ребенок от любимого мужчины... «Бубновый король, хлопоты, любовь на работе»...

Матвиенко. Погоди, Галя, так у нас ничего не было?

Галя. (встает с коврика, отряхивается). Знаете, что?! Я порядочная, я не могу так...

Матвиенко Погоди, Галя. Что у нас ребенок – это гадалка сказала?!..(смеется). Галя, ты

определенно дура.

Галя. Матвиенко, так нельзя. То святой меня называешь, то дурой. Я что, святая дура?!

Матвиенко. Ты просто наивная.

Галя. Так что мне теперь делать?

Матвиенко. Пойми, в этом мире есть белое- черное, мужское- женское, вечное- времен-

ное...Вот Солнце вечное. А наша любовь – это временное. Так надо.

Галя. А с ней, с женой твоей, тоже временное?

Матвиенко. А с женой у меня сын. Квартира. Воспоминания. И, может быть, надежда.

Галя. Получается, Нино врет?

Матвиенко. Не врет. Будет у тебя и король, и хлопоты, и ребенок. Только в другой серии.

Галя. А я сериалов не люблю.

Матвиенко. Представь, Галя, себя маленькой пушинкой, которую подхватил теплый ве-

тер перемен и несет навстречу новым горизонтам, там, где забрезжил рассвет...

Галя. А, может, этот бубновый король друг ваш? Тот, из палаты номер семь?

Матвиенко. Главное, милая моя, верить! И новыми красками окрасится небосвод!

Галя. Что-то я устала. День тяжелый. Пойду домой высыпаться.

По лестнице спускается Елизавета.

Елизавета. Галя?! Добрый вечер.

Галя. А я вот товарища проведала. Плохо ему.

Елизавета. Да, я знаю.

Галя. Он мобильный на работе оставил. Я вот принесла. Плохо ему.

Матвиенко. Спасибо тебе, Галя, за то, что поддерживаешь меня в трудную минуту. Ты

молодец. У меня в мобильном звонок пропущенный – Любовь Григорьевна звонила. Не

знаешь, что там у нее?

Галя. По-моему, знаю. Сегодня новый больной поступил. Митя, помните?

Матвиенко. Хорошо помню. У него еще гараж есть.

Галя. Митя час назад умер. Нет Мити.

Матвиенко. Как умер? Зачем?

Галя. Я подробности не знаю...У него давление подскочило...Приходила к нему женщина.

Родственница, наверно. Фрукты приносила, они поговорили. Она ушла...Ему лучше не

стало. Умер.

Матвиенко. (с ужасом) Мандарины приносили?

Галя. Мне все равно. Я лучше пойду. (Елизавете). Не обижайте его, ладно?

Елизавета. Хорошо, Галя.

Галя уходит. Елизавета медленно приближается к Матвиенко. Матвиенко в потрясении

от услышанного.

Матвиенко. Протянешь руку к солнечному лучу, чтоб поймать его, а вечернее солнце уже

спрячется за огромной серой горой. За спиной крадется ночь, а в душе еще теплится нем-

ного...

Внезапно в подъезде гаснет свет.

Елизавета. Лампочка перегорела. Ну надо же...

Матвиенко. (обнимая ее). Лиза, пойдем домой. Там тепло и светло.

Елизавета. Даже если электроэнергию отключат?

Матвиенко. Электроэнергия – это временное. А дом – это вечное. Правда?

Елизавета. Да. Наверное. Тебе виднее.

Герои поднимаются вверх по лестнице. Оттуда, сверху, струится красивый солнечный

свет.

занавес.

Сергей ОЛЕЙНИК

ТРАГИФАРС В ТРЕХ КАРТИНАХ

Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:

Матвиенко.

Елизавета.

Потоцкий.

Галя.

Митя.

2 0 0 9

Авторские права защищены,

нарушение авторских прав преследуется по закону,

согласно уголовному и административному кодексу Украины

к о о р д и н а т ы

Олейник Сергей Викторович

49074, Украина, Днепропетровск,

проспект Правды д.145, кв.86

Электронный адрес: illariy@ukr.net

Blog

Сергей Олейник Место под солнцем картина первая

Содержание