Иванова Валентина (Кыргызстан). Динамика брачно-семейных отношений в современном Кыргызстане: гендерный аспект

Актуальность. Брак и семья относятся к числу таких явлений, интерес к которым всегда был устойчивым и массовым. Для общества вопрос о знании этих социальных институтов и их развитии имеет первостепенное значение уже потому, что от их состояния в значительной степени зависит воспроизводство населения, создание и передача духовных ценностей.

Значение, которое семья приобрела в общественной и личной жизни, породило устойчивый интерес к ее изучению со стороны различных дисциплин, активизировавшийся в последнее время. Выходит большое количество книг, учебников, учебных пособий. В социологии семьи можно выделить работы А.И.Антонова, В.М.Медкова (1996), А.Н. Авдеенко (1998), И.Н.Тартаковской (1996), О.М.Здравомысловой (2003), С.И.Голода (1984), А.Г.Харчева, М.С. Мацковского (1978). В психологии – работы Т.В.Андреевой (1998, 2004), В.Н.Дружинина (1996, 2000), С.В. Ковалева (1987, 1988), Л.Б.Шнейдер (2005), Э.Г. Эйдемиллера, В.Юстицкиса (2000). В педагогике – работы Ю.П.Азарова (1985), И.В.Гребенникова (1991), О.Л.Зверевой, А.Н.Ганичевой (1999). Однако лишь в нескольких работах, в частности, О.М.Здравомысловой (2001) и И.Н.Тартаковской (1997), гендерные аспекты семьи становятся предметом специального рассмотрения. Отдельные стороны брачно-семейных отношений рассматриваются и в специальных монографических изданиях, сборниках статей, таких как «Женщина в обществе: мифы и реалии» (2001), «Гендерный калейдоскоп» (2001) а также в журнальных статьях.

В конце ХХ и начале ХХI веков во всех развитых странах наметились кардинальные сдвиги в ролестатусных позициях обоих полов как основных структур институтов брака и семьи. Они обнаруживаются в появлении новых, в основе своей равноправных отношений между полами, что обусловило рождение качественно новых ситуаций в системе брачно-семейных отношений. Кыргызстан не является развитой страной, однако близость его к России, не до конца разорванные связи между бывшими республиками СССР, единое информационное пространство дают возможность предположить, что эти изменения коснулись и нашей республики. Переживаемые страной экономические, социальные и политические проблемы целиком легли на плечи населения, подорвав в людях чувство безопасности и уверенности в завтрашнем дне, обострив их личные и семейные проблемы. Большой размах приобрела трудовая миграция: почти полмиллиона кыргызстанцев трудятся сейчас в России, около 100 тыс. в Казахстане, а также в Турции, Эмиратах, Европе, что не может не усложнять семейную ситуацию в республике.

Систематических исследований по проблематике семьи в ее гендерных аспектах в республике не ведется. Можно указать лишь несколько работ, затрагивающих данную проблематику – это исследование гендерной социализации в семье (А.Х.Карасаева, 1994), особенности кыргызской семьи (А.С.Табышалиева, 1998), функции современной кыргызской семьи и их отдельные деформации (М.А.Карыбаева, 1994), насилие в семье (Б.Г.Тугельбаева), гендерные стереотипы и новые тенденции в положении женщин (Шукурова Д., 1995).

Поэтому целью нашего исследования явилось изучение структуры ролевых отношений в современной семье, которая и стала объектом нашего изучения.

Одной из важных задач на первом этапе было проведение теоретического анализа современных научных исследований гендерных аспектов семейных отношений для определения базовой концепции исследования.

Семья – это сложное многоаспектное образование, система с определенной структурой. В семейной психологии мы постоянно сталкиваемся с таким положением, при котором жизненные миры мужчин и женщин становятся объектом наблюдения и анализа. Как объект анализа семья труднодоступна для изучения, поскольку предусматривает вмешательство в приватную сферу. Р.У.Коннелл (1987) отмечает, что «ничего простого в ней нет. Внутренний мир семьи представляет собой совокупность многоуровневых отношений, накладывающихся друг на друга как геологические слои. Ни в одном другом институте отношения не являются столь протяженными во времени, интенсивными по степени контакта, плотными по сочетанию экономики, эмоций власти и сопротивления» [1;117].

В нашем исследовании, его организация и проведение, а также анализ и интерпретация полученных данных основывались на гендерном подходе. Применение при анализе семейных отношений данного подхода связано с осознанием того, что пол как социальная категория определяет не только условия реальной жизни мужчин и женщин, но и системы мышления, которые мы усваиваем, в которых социализируемся. Гендерный подход является научной методологией анализа гендерных характеристик личности и психологических аспектов межполовых отношений. Гендерный подход предполагает новый способ познания действительности, при котором отрицается неравноценность мужских и женских черт личности, образа мыслей и связь между биологическим полом и достижениями в социальной жизни. Гендерная принадлежность структурирует все: межличностное общение, виды деятельности, социальные институты, в том числе и семью.

Теоретической основой данного исследования послужила теория социального конструктивизма, являющаяся наиболее популярной социально-психологической концепцией, в основе которой лежит идея конструирования гендерной составляющей личности. С позиций этой теории гендер является социально достигаемым статусом.

Жизнь каждого индивида с самого рождения опосредуется социокультурными нормами и правилами, усваиваемыми, прежде всего в семье. Дж.Лорбер и С.Фаррелл считают, что разделение социального мира на мужчин и женщин настолько глубоко, что с момента рождения, когда пол ребенка опознан, все окружающие новорожденного «создают гендер». «В действительности между мальчиками и девочками, мужчинами и женщинами больше сходства, чем различий, но в этой сфере общество накладывает табу на подобие» [2;189]. По мнению К.Уэст и Д.Зиммерман, гендер, будучи социальным статусом, фундаментален, институционализирован и постоянен, но поскольку члены социальных групп должны постоянно «созидать гендер» (вне зависимости от осознания этого), чтобы поддерживать свой статус, всегда существует потенциал изменений [3].

Гендер рассматривается нами как социальная структура, и здесь мы опираемся на структурный анализ в понимании Р.У.Коннелла, считающего, что «многие институциональные и психологические проблемы, связанные с гендером, могут быть поняты в терминах структур труда и власти». Структура, связаная «с паттернизацией выбора объектов желания и способов его вызывать» получила название катексиса [1;95]. Он подчеркивает их главный (основной) статус, но это не означает, что они единственные или ими «исчерпывается поле». Еще одну структурную особенность мы включаем в поле – это взаимодействие семьи и государства. Чтобы понять гендер и семью в их взаимосвязи «необходимо, по мнению Р.У.Коннела, «распаковать», семью». Структуры, выделенные им, обеспечивают «теоретические рамки этой операции» [1;117].

Исследование специфики и динамики, выделенных Р.У.Коннелом структур, проявляющихся в брачно-семйных отношениях в условиях современного Кыргызстана явились предметом нашего эмпирического исследования и легли в основу анализа ролевых отношений в семье, а также гендерных контрактов и роли государства в их становлении.

Предварительный анализ научных исследований позволяет выдвинуть следующие гипотезы:

структура семейных отношений включает гендерные роли, являющиеся полифоничными;
для современных семей не существует единого базового контракта: их многообразие связано с современной социально-экономической ситуацией в республике и адаптацией к ней; на этой основе возникают инновационные модели гендерных контрактов;
в современном обществе присутствует определенный дисбаланс характеристик семьи в зависимости от степени их урбанизированности:

В соответствии с целями исследования основным параметром выборки является включенность в брачно-семейные отношения не менее 3 лет. В качестве дополнительных параметров используется возраст (до 30 лет и старше 30 лет), образование, национальность и степень урбанизированности. Особенностью анализа результатов данного исследования было использование кросс-культурного подхода, выявляющего различия двух основных культур многонационального региона. Таким образом, семья рассматривается не только в «ближайшей» деятельности, но и как единица широкой системы социальных и культурных связей и отношений.

В основном исследовании приняло участие 334 человека, из них 152 – жители сельской местности, 142 жителей города (Бишкек, Токмок, Кара-Балты, Кант), и 40 человек – внутренних мигрантов, проживающих в жилмассиве «Арчабешик». Кроме этого дополнительно проведено 20 полуструктурированных глубинных интервью.

В качестве методов исследования использовались две авторские анкеты и «Методика диагностики супружеских отношений» (В.П.Левкович, О.Э.Зуськова, 1985), полуструктурированное глубинное интервью.

Структурно статья представляет собой несколько частей, принцип разбиения на части был продиктован работой Р.Коннелла, который подчеркивал, что эти структуры являются «главными элементами любого гендерного порядка или режима» [1; 98].

Структура власти

Само это понятие применительно к семье приводит к предположению, что властные отношения присутствуют в семье и проявляются в распределении семейных функций. Содержание понятия семейного главенства связывается с осуществлением управляющих (распределительных) функций: общим руководством семейными делами, принятием ответственных решений, выбором метода воспитания детей, распределением бюджета семьи и т.д. Исследование вопроса о главенстве в семье показало, что существует два типа главенства: патриархальное (главой семьи обязательно является муж) и эгалитарное (руководство в семье осуществляется обоими супругами). В городской выборке главенство мужчин в семье отметили 76% мужчин и 61% женщин, причем число семей, где оба супруга считали мужа главой семьи составило 33% от общей городской выборки. За эгалитарное главенство (биархат) высказалось 22% мужчин и 37% женщин. В возрастной группе до 30 лет в пользу совместного главенства высказалось примерно в 2,5 раза больше женщин, чем мужчин (соответственно 43% и 18%). В группе старше 30 лет за совместное руководство высказалось 34% женщин и 23% мужчин.

Внутри сельской выборки мнения мужчин и женщин более единодушны: за мужское главенство 87% мужчин и 84% женщин; за совместное руководство в группе женщин до 30 лет высказалось несколько большее количество человек, чем в группе старше 30 лет (соответственно 16% и 12%). Здесь прослеживается та же динамика, что и в городской выборке. Наглядно данные представлены на диаграмме (см. рис.1).

Интересным фактом является то, что на женское главенство в городской и сельской выборке указали только по 2% женщин, а в сельской еще и 2% мужчин. Что мужчины не подали голосов за женское главенство понятно, традиционное отношение к распределению ролей в семье жестко закреплено в сознании мужчин, особенно в сельской местности. Здесь даже, если женщина реально обеспечивает средства к существованию для всей семьи, в общественном мнении она редко рассматривается, как глава семьи, только в случае отсутствия более «старшего» человека мужского пола. Относительно ответов женщин на данный вопрос обнаружено расхождение во взглядах на то, кто должен быть главой в доме, и кто реально им является. Данные, полученные по «Методике супружеских отношений», показывают, что 21% женщин городской и 11% сельской выборки отметили, что они реально являются «главой» семьи. Можно предположить, что сложные социально-экономические условия, в которых находится республика в данное время, непосильным бременем ложатся на женщину – нервные перегрузки, физическая усталость, связанная во многом с выживанием семьи, подкрепляют гендерный стереотип относительно того, что главой в семье должен быть мужчина. Еще одно объяснение содержится в словах У.Р.Коннелла, отмечающего, что необходимо отличать глобальные или макро-отношения власти, благодаря которым «женщины подчинены мужчинам на уровне всего общества, от локального, или микро-ситуации в конкретных домохозяйствах… Локальный паттерн может отличаться от глобального и даже противоречить ему. Такие отклонения могут провоцировать попытки «исправления», т.е. утверждения локального паттерна в качестве нормы и на локальном уровне. Но они могут также означать наличие структурного напряжения, которое в долгосрочной перспективе может привести к изменениям» [1; 109].

Принятие решений также является патриархатной прерогативой и традиционно в семье выполняется мужчиной. Практически одинаковое количество 30-летних мужчин и женщин городской выборки считают, что в семье основные решения принимает муж (соответственно 45% и 37%). Однако женщины старше 30 лет считают, что это не так, и только 19% оставляют принятие решений за мужчинами, а в мужской выборке этого же возрастного диапазона количество мужчин отметивших, что решения принимает муж, выше, чем в группе до 30 лет и составляет 61%. Среди тех, кто отметил необходимость совместного принятия решений в семье большинство женщин (62% женщин до 30 лет и 76% женщин старше 30 лет).

В мужской выборке до 30 лет несколько больше тех, кто за совместное принятие решений, чем считающих это прерогативой мужа (соответственно 54% и 45%), а в группе старше 30 лет их меньше (38%), чем в группе 30-летних.

Иные показатели обнаружены в сельской выборке: мужчины до 30 лет (55%) и старше 30 (43%) считают, что это должны делать мужчины. За совместное принятие решений 70% женщин до 30 и 77% старше 30 лет, мужчин гораздо меньше (45% моложе и 53% старше 30 лет). Интересно, что за принятие решений в семье женой проголосовало одинаковое количество и женщин, и мужчин, но это мизерное количество – 4% и 2% из каждой выборки соответственно (см. рис.2).

Что же касается ответа на вопрос об отдыхе, о том, как провести свободное время, то здесь испытуемые были практически единодушны: 84% городских мужчин и 94% женщин ответили, что вопрос решается вместе. В сельской выборке за совместное решение 77% мужчин и 80% женщин.

Принятие решений в семье является объективным критерием главенства мужа или жены. Если мы сравним два рассмотренных выше критерия, то можно увидеть разницу, заключающуюся в том, что главой семьи считают себя 76% городских и 87% сельских мужчин, однако «принятие решений» в семье осуществляют в городской выборке только 57% мужчин, а в сельской – 48%, т.е. можно сказать, что 19% городских и 39% сельских мужчин являются главной семьи лишь формально. Идет «оспаривание домашнего патриархата» и во внутрисемейной борьбе за власть жены часто одерживают победу, однако там, где жена выполняет контролирующую роль, это не всегда это может быть признано публично – поддерживается видимость мужской власти. Как отмечает Р.У.Коннелл, в некоторых семьях «возобладал паттерн подорванного патриархата, когда муж пытается заявить о своей власти, но безуспешно – в реальности домохозяйство контролируется женами» [1;120].

Проиллюстрируем это выдержками из интервью, проведенных в семьях. Принятие решений связано с проблемой «главенства в семье» и вне зависимости от того, кто реально принимает решение, внешне это должно быть представлено как преимущественное право мужчины.

«Все вопросы решаем вроде бы вместе, но окончательное решение – это его решение. Он говорит так: «Мужчина глава семьи, т.е. голова, что муж скажет, то жена должна сделать, опровержений не должно быть». Так что в семье у нас жесткий патриархат. Но я уже привыкла к этому и стала считать, что это правильно, так и должно быть» (Ольга, 27 лет, образование высшее, город).

«Мы уважаем, прислушиваемся к друг другу, всегда советуемся… Какие-либо решения всегда принимаем вместе… у нас нет такого, что, не посоветовавшись, с друг другом что-нибудь купили. Но все-таки главное решение, слово остается за мужем, за единственным мужчиной в семье, т.к. он глава, кормилец в семье» (Валентина, 30лет, образование среднее, город).

«Решение в семье принимаем как бы совместно, хотя жду, что окончательно скажет муж. Он прислушивается ко мне и, если я смогу убедить, что мое видение проблемы лучше, то он соглашается со мной» (Фатима, 27 лет, образование высшее, село).

«Когда мне в его (мужа) отсутствие приходилось принимать решение, я всегда мысленно обращалась к нему и поступала так, как сделал бы он. Конфликтов на почве главенства нет. Безусловно, главой является муж» (Елена, 52 года, образование высшее, город).

«Последнее слово остается за мужем. Оно часто совпадает с моим мнением. Я стараюсь как-то незаметно для мужа направить его, куда надо мне. Он ведь должен чувствовать себя главой семьи» (Светлана, 44 года, образование высшее, село).

Кто должен обеспечивать семью деньгами, т.е., кто является добытчиком в семье – этот вопрос долгое время решался однозначно. В обществе сложилось мнение, что одним из признаков маскулинности является хорошее финансовое положение мужчины, а низкий доход расценивается как свидетельство жизненной неудачи, а уязвленное самолюбие снижает уровень самооценки независимо от профессии и образования: согласно устоявшемуся в обществе мнению именно мужчина должен быть кормильцем семьи, добывающим основные средства к существованию. Тот, кто обеспечивает материальное благополучие, имеет и высокий неформальный статус, а также право решающего голоса.

Исследование показало: в городской выборке 54% мужчин и 45% женщин, а в сельской выборке 63% мужчин и 49% женщин считают, что это должен делать мужчина. Здесь четко проявляется гендерный стереотип о мужчине добытчике и кормильце. В выборке по возрасту выявились некоторые различия. И в городской, и в сельской выборке примерно равное количество молодых женщин (соответственно 62 и 58%) считают, что это нужно делать совместно. Возможным объяснением того, что именно молодые женщины за совместное обеспечение семьи финансами, может служить предположение, что они, во-первых, менее подвержены стереотипам, чем мужчины и более взрослые женщины относительно того, кто должен быть «добытчиком» в семье, во-вторых, для них большое значение приобретает карьерный рост, вне зависимости от того, сколько зарабатывает мужчина., и, в-третьих, они являются свидетелями кризиса мужской гендерной идентичности, проявляющейся в неспособности мужчины соответствовать гендерному стереотипу, удовлетворять потребности семьи, что нередко становится источником внутриличностного конфликта ролевого характера.

Реалии сегодняшнего дня обнаруживают среди опрошенных семей следующие особенности: 36% европейских городских мужчин считают, что они обеспечивают семью деньгами, женщины отмечают, что это делают только 27% мужчин; 60% городских мужчин и женщин отмечают, что они это делают вместе, здесь можно отметить полное совпадение мнений. Самое большое расхождение обнаружено в оценке вклада женщин: 12% женщин отметили, что они содержат семью материально, с этим согласилось только 4% мужчин.

В азиатской выборке 40% мужчин считают, что они обеспечивают семью материально, это подтверждают 34% женщин. 60% мужей утверждают, что они это делают вместе с женами, женщины же считают, что совместное обеспечение есть лишь в 50% семей. 6% азиатских женщин отмечают, что материально они содержат семью. Ни один мужчина из азиатской выборки не согласился с этим.

В сельской выборке 35% европейских мужчин отметили, что они обеспечивают семью материально и 32% женщин подтвердили это. 65% мужчин и 57% женщин отметили участие обоих супругов в обеспечении семьи. Большие разногласия проявились в азиатской выборке: 76% мужчин считают, что они обеспечивают семью материально, с этим согласились 53% женщин, 23% мужчин и 47% женщин отметили совместное обеспечение семьи. Это можно объяснить наличием более сильных патриархатных традиций.

Реалии сегодняшнего дня хорошо иллюстрируются примерами из интервью.

Пошла работать в швейный цех, работала по 15 часов в сутки. Работала как лошадь, чтобы семью обеспечить. Муж не работал… Работаю только я одна» (Ирина, 37 лет, образование среднее специальное, город).

« Муж сразу и навсегда взял ответственность за материальное благополучие – учась в институте, работал в свободное время» (Елена, 52 года, образование высшее, город).

«В школе зарплата не очень высокая, поэтому беру больше часов и дополнительную работу в виде репититорства. У мужа постоянной работы в селе нет, поэтому он подрабатывает на строительстве в Бишкеке» (Айнура, 25 лет, образование высшее, село).

« Семью в основном содержу я, потому что мужу трудно найти постоянную работу, в селе это трудно» (Гульнара, 42 года, образование высшее, село).

«Муж деньги получал неплохие, но начал выпивать … Потом пить стал каждый день, начались ссоры, кошмары. Его выгнали с работы. Муж не работал, да и не собирался работать. Я его гоню на работу, он не хочет идти, говорит – зачем, ты же работаешь и нам хватает. Хватает-то, хватает, но я устаю. Так и не работает» (Марина, 40 лет, образование среднее специальное, город).

«Он работает самого утра и до позднего вечера, приезжает на обед только на полчаса, и опять – по делам, по бизнесу, он открыл два магазина… Я сижу дома, ухаживаю за детьми» (Ольга, 27 лет, образование высшее, город).

Распоряжение бюджетом – это одна из функций семьи, в реализации которой ведущая роль традиционно принадлежит больше жене, чем мужу.

В общей городской выборке 24% мужчин считают, что бюджетом должна распоряжаться жена (против 16% за мужа); среди женщин 21% за то, что это должна делать жена (против 5% за мужа).

Сельские респонденты: 20% мужчин, 23% женщин отдают пальму первенства жене, за мужа по 15% мужчин и женщин.

Большая часть респондентов как сельской, так и городской выборки за совместное распоряжение бюджетом (так считают 60% городских мужчин и 74% женщин; 65% сельских мужчин и 62% женщин).

Интересные данные получены в возрастном аспекте (см. рис.3).

Проиллюстрируем отношение к распределению бюджета выдержками из интервью.

«Деньгами распоряжаемся вместе, обычно они лежат на одном и том же месте, но если я по какой-то причине не могу заработать, то мне неудобно брать деньги на свои нужды, а на хозяйственные расходы беру» (Фатима, 27 лет, образование высшее).

«Бюджетом распоряжаюсь я, хотя было бы, чем распоряжаться… с такими заработками нужна строгая экономия,… конечно же, экономить может женщина, потому что у нее постоянно в голове, что детей надо одеть и накормить, самим есть, да и дом тоже требует денег… если бы не помощь родителей пришлось бы очень трудно» (Айнура, 25 лет, образование высшее).

До 30 лет

Старше 30 лет

«Бюджетом распоряжаюсь я, но с мужем советуюсь, куда будем тратить деньги. Хозяйственными делами в доме он заправляет, а деньги я выделяю» (Гульнара, 42 года, образование высшее).

«У нас два бюджета: его бюджет и мой бюджет… я могу там подойти и взять какую-то сумму (имеется в виду у мужа), но он так не может, потому что не знает, где лежат мои деньги. Но если ему надо, он может взять у меня из кошелька,… но не больше 500 сом,… а я могу взять весь его капитал, то, что он там насобирает» (Замира, 34 года, образование среднее специальное).

«Бюджетом распоряжаюсь я, хотя сейчас деньги не зарабатываю. Я более свободна, чем муж, да он считает, что покупки я делаю лучше, чем он. Кроме того, мне это нравится делать. Деньги он не считает, потому что знает, что я трачу разумно… плюс ко всему нам помогают мои родители пока я учусь» (Махинор, 28 лет, образование высшее).

Способность женщины зарабатывать деньги и содержать семью расценивается как не основная, вторичная. По рассказам женщин мы видим изменение в ролевой структуре современной семьи. Данная роль перестает быть исключительно мужской, особенно сейчас в кризисный период в нашей республике, когда практически нет промышленности, нет рабочих мест для мужчин, и существует в основном сфера обслуживания и торговли. Мы видим и большую приспособляемость женщины к условиям рынка, к новым экономическим условиям: женщины берутся за любую работу, и работают по 12–15 часов в сутки, чтобы обеспечить семью и выжить. В Киргизии «экономический кризис вызвал такое новое массовое явление, как женщины-челночницы, женщины, торгующие на базарах, сопровождаемое целым комплексом проблем: от незащищенности труда женщин до угрозы репродуктивному здоровью нации», – отмечают авторы работы «Гендер на повестке дня» [4; 19].

Таким образом, мы можем констатировать наличие семейных отношений переходного периода, когда ролевое поведение уже не соответствует жесткой, доминантной маскулинности. Это совсем не означает, что патриархат сдал свои позиции, а лишь то, что с одной стороны, начавшаяся демократизация общества, а с другой – кризисная ситуация в экономике сделали этот процесс неоднозначным и противоречивым

Структура труда

Домашнее разделение труда, т.е. распределение функций и обязанностей между мужчинами и женщинами отличается специфическим неравенством – женщины несут на себе гораздо большее бремя. Рост женской занятости вне дома не изменил этого разделения: женщины по-прежнему продолжают выполнять те же обязанности по дому. Даже, когда мужчины теряют работу, женщины продолжают выполнять большую часть домашнего труда.

В исследовании было обнаружено «удивительное» единодушие среди всех респондентов городской и сельской выборки относительно выполнения только мужем работы по домохозяйству: и мужчины и женщины были категоричны, в том, что только муж не должен этим заниматься. Как в городских, так и в сельских группах, просматривается приблизительно одна и та же тенденция: женщины больше за совместное ведение домохозяйства (в городской группе – это 72%, в сельской – 73%), мужчины так же за него (в городской группе – 63%, в сельской – 65%). Но, если 26% городских женщин считают, что всю домашнюю работу должна выполнять жена, то мужчины утверждают это в 1,4 раза чаще. Та же закономерность проявляется и в сельской выборке: мужчины в 1,3 раза чаще указывают на то, что домохозяйство должна вести жена.

В выборке испытуемых и мужчин, и женщин после 30 лет за совместное ведение домашнего хозяйства отдали в городе голоса соответственно 70% и 78%; у сельских респондентов в такой же возрастной категории за совместную домашнюю работу выступили 71% мужчин и 82% женщин. В группе до 30 лет 45% городских мужчин считают, что это должна делать жена и 54% за совместное ведение хозяйства, среди женщин – 70% за совместное и 30% за то, что это обязанность жены. Таким образом, приоритет отдается совместному ведению домохозяйства и для женщин оно предпочтительнее. Приведем еще примеры из интервью.

«Работы по дому хватает – целый день как белка в колесе, то приготовить, то постирать, то помыть, то обед приготовить, то огород полить, то еще что-нибудь, еще. Только возле газплиты полдня провожу. Олег любит покушать хорошо, и ест он только по заказу: ну, закажет, что хочет на завтрак – я ему приготовлю, на обед – он хочет уже другое, а на ужин – третье. Вот весь день так и проходит » (Ольга, 27 лет, образование высшее, город).

«Если я что-то начинаю делать, например, уборку в квартире, он старается мне помочь… Полы мою только я, а пылесосит обычно он… стираю обычно я, глажу тоже я… и картошку я всегда чищу, он не любит, а мне все равно. Мусор, его заставляю выносить, и продукты тоже он покупает» (Ольга, 24 года, образование среднее специальное, село).

«Первое время, когда Вика родилась, он помогал, и стирал, и варил даже иногда, а потом я стала сама все делать. Он перестал помогать. А сейчас и вообще трудно заставить что-либо сделать» (Наташа, 32 года, образование высшее, город).

«Мужа стараюсь максимально оградить от кухни и уборки… При малейшей просьбе о помощи, муж делает все, и даже больше» (Елена, 52 года, образование высшее, город).

«Обязанности по дому, они все мои. Когда дети были маленькие, все делала сама, а муж помогал только финансово» (Замира, 34 года, образование среднее специальное, село).

«Он мне сразу после замужества сказал: «Буду помогать все, только на кухню не рассчитывай». Что не успевала – он приезжал (с работы): и пеленки гладил, и погулять успевал и купал ее, вообщем, все равно большую часть времени с ребенком проводил Игорь… уборку я, особенно после родов вообще не могла делать. Еще и уборка легла на его плечи… пока ребенок маленький был, он делал все сам. Теперь мне надо только готовить… И сейчас даже получается, что львиная доля домашних проблем, забот, все равно на нем лежит… я работой занята в основном» (Люба, 38 лет, образование среднее специальное, город).

«Все тащу на своих плечах, и дом, и детей, и хозяйство. Муж… иногда помогает … по хозяйству. Чаще все же собираются вместе и целыми днями о политике говорят, обсуждают кого-нибудь, сплетничают…Что еще в селе делать?» (Асель, 38 лет, образование среднее, село).

Сфера домохозяйства одна из самых консервативных, традиционных областей семейных отношений. В высказываниях подчеркивается, что эта сфера воспринимается в основном как партнерская, однако, на самом деле, «действует жесткая патриархатная модель, определяющая разделение домашней работы на «мужскую» и «женскую» [5; 85-86], где большая часть работы выполняется женщиной. Традиционно считается, что женщина обслуживает членов семьи, поскольку именно ее природе свойственно проявлять заботу, а мужчина осуществляет покупки и выполняет «мужскую» домашнюю работу. Все большее использование в домохозяйстве различного рода механизмов расширяет участие мужчины в этой сфере, он все больше вовлекается в домашнюю работу, но все равно большая часть домашней работы по-прежнему лежит на женщине. Предварительные оценки домашнего труда, проведенные Институтом равных прав и возможностей при Кыргызско-Российском Славянском университете, показал, что женщина выполняет дома работу не менее шести-семи человек (гувернантка, прачка, повар, гладильщица, няня, воспитатель и репетитор для детей). В сельской местности добавляется покупка, заготовка продуктов, работа на огороде и за домашней скотиной – все это составляет 4-5 часов ежедневно. При этом затраты на домашний труд для мужчин не превышает 5% суточного фонда и составляет немногим более одного часа [6; 4].

Воспитание детей предполагает заботу о них: деятельность по их обслуживанию, по сохранению здоровья и совместную с ними деятельность. В городской выборке 19% мужчин считают, что воспитание – функция мужа, еще 19%, что жены; 60% за совместное воспитание. 7% женщин относят эту функцию к мужу, 24% – к жене и 65% за совместное воспитание детей.

В сельской выборке 13% мужчин считают, что это функция мужа; 27% основную роль отводят жене, 60% за совместное воспитание. Женщины: 9% за мужа, 27% за жену и 64% за совместное воспитание.

Э.Картхойс делает точное замечание о том, что забота о детях – проблема, которая затрагивает не столько женщин, сколько мужчин: «представление о том, что забота о маленьких детях – неподобающее для мужчин занятие, необычайно глубоко укоренено» [по:1; 105]. Поскольку в сфере разделения труда мужчинам в основном принадлежит публичная сфера, то большую часть времени они проводит вне дома и это дает им возможность не заботиться о детях, а осуществлять контроль за женой и детьми, тем самым помогает сохранять властную позицию.

Рассмотрение данного вопроса с позиции возраста не показал особых различий во взгляде на проблему. Интересно с точки зрения национальности распределились полученные значения: 71% азиатских женщин считают, что воспитывать нужно совместно, а 70% европейских женщин считает, что воспитание детей лежит в основном на женщинах. На наш взгляд, различия здесь определяются социо-культурными факторами: в кыргызской культуре, коллективистской по своей сущности, дети всегда находились под присмотром различного рода родственников. По мнению А.Х.Карасаевой [7], для кыргызов характерна традиционно высокая ценность семьи, семейных и родственных отношений в национальном менталитете и слабая зависимость внутрисемейных, семейных, родственных отношений от материальных факторов.

Городские мужчины и женщины с высшим образованием определяют эту функцию как совместную (63% мужчины, 93% женщины). В сельской выборке другая картина: только 46% мужчин и 54% женщин с высшим образованием за совместное воспитание, а 35% мужчин и 38% женщин, считают, что это должна делать женщина.

Большинство респондентов поддержало утверждение, что женщина одна без мужчины не сможет воспитать ребенка (72% городских и 63% сельских мужчин, а также 52% городских и 47% сельских женщин), рассматривая такую ситуацию как неблагоприятную для его развития. И это несмотря на широкую распространенность «неполных семей» в Кыргызстане (по данным КыргызИнфо в республике насчитывается 71270 неполных семей, где во главе семьи стоит женщина и 7845 семей, где во главе семьи стоит мужчина, что составляет 9,2% от общего количества семей). Однако часть женской выборки (43% городских и 46% сельских) считает, что это не так и, чем старше женщины, тем больше уверенности в том, что они смогут воспитать детей сами, без поддержки мужчины. Можно предположить, что эти женщины исходят из своего опыта: в реальности забота о семье и детях лежит на женщине, что подтверждается выдержками из интервью.

«Воспитываю их одна, папа их-то и не видит, но ценные указания дает постоянно: что лучше и как лучше будет для детей. У нас так заведено – папино слово последнее, что папа скажет, так и будет. Когда у Олежки выходной, дети крутятся вокруг него. Он их тоже любит, играет с ними, книжки читает, разные игрушки покупает почти каждый день» (Ольга, 27 лет, образование высшее, город).

«Детьми в основном занимаюсь я, особенно с девчонками. С сыном он часто на охоту и рыбалку ходит. Ну, когда нужно с детьми посидит, поиграет с ними» (Наташа, 32 года, образование высшее).

«Воспитываем (детей) вместе. Ну вот, допустим, по школьным вопросам полностью Игорь, я даже туда и не лезу, а что касается личного, то они бегут сразу ко мне… Ну так, наверное, совместно воспитываем. Иногда бывает такое, что Игорь срывается на детей… вот на работе что-нибудь не так, он приезжает и на детях злость сгоняет. И когда он неправ я, конечно, за них заступаюсь. Любая же мать «глаза выцарапает», кто попытается обидеть ее детей» (Люба, 38 лет, образование среднее специальное).

«Он считает, что дочерью должна заниматься я и так планировать свое время, чтобы оставалось время на ее воспитание. Но если он видит, что у меня совсем нет времени, поскольку и работа, и учеба, то он может почитать ей книжку и иногда сходит с ней погулять. Воспитание дочери – это моя проблема» (Фатима, 27 лет, образование высшее, село).

Таким образом, состояние в сфере труда в домохозяйстве, как в городе, так и в селе выявляет ориентацию на партнерский вариант отношений: и матери, и отцу лучше совместно выполнять работу по дому и воспитывать детей. Однако в реальности существует определенный гендерный дисбаланс: с одной стороны, как женщины, так и мужчины, считают, что участие родителей в воспитании детей может быть равноценным, и в то же время на женщине лежит практически весь труд по домохозяйству параллельно с необходимостью зарабатывать деньги для основных нужд семьи.

Структура катексиса

Многие психологические проблемы в семье, связанные с гендером, такие как принятие решений, распределение бюджета, домохозяйство и др., могут быть поняты в «терминах структур труда и власти», но не все. Способы, которыми люди создают между собой эмоциональные связи, и повседневные проявления эмоциональных отношений, составляют структуру катексиса. Вопрос о воспитании детей в семье связывает структуру домохозяйства (как забота о детях, уход за ними) и структуру катексиса: воспитание детей всегда связано с проявлением эмоциональности.

« Методика диагностики супружеских отношений» дала нам возможность определить отношение к такому блоку, как «Защита Я-концепции», включающему в себя эмоциональный комфорт, поддержку и согласие в семье. Результаты показали, что в эмоциональном комфорте и поддержке нуждаются больше женщины (87% городских и 82% сельских женщин), хотя и мужчины также отмечают наличие такой потребности (52% городских и 46% сельских мужчин). Среди городских и сельских мужчин такая потребность намного выше у мужчин с высшим образованием, чем со средним.

Методика показала, что представления супругов о характере семейных взаимоотношений, о причинах и основных сферах проявления конфликта часто не совпадают. В качестве эмпирического показателя использовался индекс симметрии (Исм).

В нестабильных семьях самый высокий уровень ожиданий (4,3) на фоне низкого уровня взаимных оценок (оценка жены – 1,9; мужа – 0,9), что свидетельствует о нарушениях во взаимоотношениях, их негативной направленности и деструктивном характере конфликтов. Взаимоотношения супругов в проблемных семьях характеризуется более высокими взаимными оценками (оценка жены – 2,1; мужа – 1,7) и более низким уровнем ожиданий (3,5). Однако уровень их ожиданий значительно превосходит уровень взаимных оценок. Здесь способы разрешения конфликтов могут носить как конструктивный, так и деструктивный характер. Стабильные семьи характеризуются превышением уровня взаимных оценок (оценка жены – 4,6; мужа – 4,0) над уровнем ожиданий к партнеру (соответственно 4,1 и 3,8). Это свидетельствует о позитивной направленности их взаимоотношений, о конструктивном способе решения конфликтов.

Индекс симметрии, уровень конфликтности и удовлетворенность браком дают возможность определить тип семьи (см. табл.1).

Таблица 1.

Средние значения показателей по типам семей

Тип семьи	город	село	Арча-Бешик	Средние показатели
Тип семьи	В процентном соотношении			Исм	Ук	Удовл
Стабильный	52%	44%	40%	0,9	25	3,0
Проблемный	30%	23%	25%	−0,05	60	1,0
Нестабильный	18%	33%	35%	−0,2	50	−0,4

Примечание: Исм – индекс симметрии; Ук – уровень конфликтности; Удовл – удовлетворённость браком.

Проблемные семьи – это семьи, которые столкнулись с особо трудными жизненными ситуациями: отсутствием жилья, работы, общей неустроенности. Генерализованный признак семейных трудностей выражается в неудовлетворенности или фрагментарной удовлетворенности базовыми потребностями членов семьи (или хотя бы одного супруга) и требующий дополнительных усилий каждого члена семьи. В нашем исследовании было опрошено 40 человек, проживающих в жилмассиве Арча-Бешик. Это земли, захваченные несколько лет назад на окраине Бишкека внутренними мигрантами, не имеющими ни жилья, ни работы. Во многих построенных домах нет света, водопровода, очистных сооружений, нет возможности реализовать элементарные потребности. Не все семь справляются с такой ситуацией. По данным таблицы мы видим, что большинство семей не относятся к стабильным, в семьях высокий уровень конфликтности. Эти семьи требуют особой заботы и помощи со стороны правительства республики.

К нестабильным семьям можно отнести такие, где между супругами имеются сферы, в которых их интересы, потребности, намерения и желания постоянно приходят в столкновение и где противостояние интересов и потребностей супругов может носить резкий характер и захватывать важные сферы жизнедеятельности семьи. В исследовании обнаружилось стремление сделать карьеру, как женщине, так и мужчине. Возникает диада «карьерная успешность – супружеские отношения». Парадокс этой диады состоит в том, что на начальных этапах жизни супругов карьерная успешность выступает в качестве высокого позитивного фактора, гарантирующего экономическую и социальную стабильность семьи, личную состоятельность, удовлетворенность партнерским выбором. Однако карьерный рост может выступать и как негативный фактор (исследования D.G.Rice, В.З.Владина), провоцирующий возникновение агрессивных тенденций по отношению к «растущему» партнеру. Переживание собственной несостоятельности, привносящие в семью глубокие и длительные аффективные состояния, разрушительны сами по себе и делают ситуацию кризиса, связанного с карьерным успехом, трудноразрешимой.

Государство и семья: аспект взаимосвязи

Другая часть исследования была посвящена в основном изучению брачных отношений. Начавшиеся фундаментальные сдвиги в социальном положении полов предопределили тенденцию к все большему дистанцированию их от каких-либо официальных брачно-семейных зависимостей, хотя на вопрос о том, должен ли брак быть юридически зарегистрирован – 81% мужчин городской выборки и 78% сельской ответили «да», с ними солидарны 83% городских и 80% сельских женщин. Большинство испытуемых также считают, что религиозного брачного обряда явно недостаточно. Однако когда данный вопрос рассматривается с точки зрения национальности, здесь уже видны изменения во мнениях. Мужчины азиаты уже разделились на две равные группы (50% на 50%): половина данной выборки считает, что вполне приемлемым является религиозный брачный обряд. В женской выборке – 81% европейских женщин считают, что такого обряда недостаточно для брака, а 81% азиатских женщин считают, что обряд может заменить юридическую регистрацию, причем ни образовательный, ни возрастной уровень не сыграли никакой роли.

Процесс дистанцирования хорошо прослеживается при обсуждении вопроса о свободном или гражданском браке (в житейской интерпретации). Широкое распространение нефиксируемых браков признается многими странами, которые пытаются как-то упорядочить подобные отношения, вводя для этих целей, как отмечает Е.Ф.Молевич [8], узаконенные институты «зарегестрированного партнерства» (Нидерланды), «совместного проживания» (Швеция), «признание отцовства» (Россия) и т.д. Быстрый рост популярности такой формы брака говорит об очень глубинных и масштабных корнях сегодняшнего брачного дистанцирования полов. Кыргызстан также выписывается в стандарты этих европейских стран.

Данные нашего исследования подтверждают это: 62% мужчин городской выборки имеют знакомых, состоящих в свободном браке, среди женщин их несколько больше – 71%. Среди сельских респондентов их не меньше: среди мужчин – 65%, среди женщин – 70%, причем в азиатской выборке таких меньше (60% мужчин и 50% женщин), а в европейской больше (66% мужчин и 74% женщин). Такая тенденция характерна для городских респондентов со средним образованием (73% мужчины, 64% женщины), а для сельских респондентов с высшим образованием (81% мужчин и 86% женщин). Эти данные косвенным образом подтверждаются данными КыргызИнфо: в Кыргызстане количество официально регистрируемых браков за прошедшие 10 лет сократилось в 1,6 раза.

«Мой муж был уже женат раньше, но с первой женой он разошелся… мама была против того, чтобы мы встречались, постоянно меня предостерегал… Я ушла жить к нему.. Мама расстроилась, но делать нечего… смирилась. Единственно за что хвалит, это то, что я не завожу детей пока и не расписались. Живем уже 2 года, а она никак не смирится» (Ольга 24 года, образование среднее специальное).

«В своего мужа я была влюблена безумно, да и он тоже, а потом все пошло на спад, а я уже была беременна, 5 месяцев. Сыграли свадьбу и я перешла жить к свекрови, когда дочке исполнился год, свекровь настояла на том, чтобы мы все оформили официально… мне, в принципе, это было не надо, главное, чтобы любили друг друга» (Гульнара, 42 года, образование высшее).

Причины, по которым люди живут в свободном браке образовали следующую иерархию в мужской выборке:

желание проверить прочность отношений – 40% городских и 46% сельских;
стремление избежать ответственности – 29% городских и 25% сельских;
экономическое удобство – 24% городских и 9% сельских (4 место);
отсутствие моральных принципов – 5% городских и 13% сельских (3 место).

В женской выборке получена практически такая же иерархия, однако причины, связанные с «экономическими удобствами» и «отсутствием моральных принципов» поменялись местами:

желание проверить прочность отношений – 38% городских и 52% сельских;
стремление избежать ответственности – 29% городских и 18% сельских;
отсутствие моральных принципов – 11% городских и 12% сельских;
экономическое удобство – 6% городских и 9% сельских женщин.

Полученные результаты подтверждаются данными, полученными при анализе ответов на вопрос о том, нужно ли до заключения брака пожить вместе, чтобы «притереться», лучше узнать друг друга. Утвердительно на этот вопрос ответили 62% городских, 61% сельских мужчин и 50% городских и 49% сельских женщин. В городской выборке молодые мужчины (54%) и молодые женщины (75%) считают такую практику приемлемой. Распределение значений в выборке старше 30 лет: 65% мужчин положительно относятся к такой практике, а 65% женщин – отрицательно. В сельской выборке молодые мужчины 75% – за подобную практику, молодые женщины – 54% против, в группе старше 30 лет 53% мужчин и 51% женщин также высказались за подобную практику.

В городской выборке получены различные данные в группах европейской и азиатской национальностях: 62% мужчин европейцев и 60% азиатов считают, что до заключения брака необходимо пожить вместе, с ними согласно большинство (70%) азиатских женщин, а 56% европейских женщин считают, что это не обязательно.

Отношение к браку меняется, но не так быстро, мужчины не хотят сдавать своих позиций, поэтому на вопрос о том, что было бы хорошо, если бы в современном обществе отношение к браку было таким, как сто лет назад – 56% городских (в основном европейцы и старше 30 лет) и 46% сельских мужчин (в основном европейцы) ответили – да. Среди мужчин азиатской национальности за такой брак в городской выборке – 40%, в сельской – 31%.

В женской выборке такое отношение к браку не устраивает 66% городских и 61% сельских женщин, причем это больше не устраивает городских, молодых азиатских женщин (80%) и женщин с высшим образованием (73%).

В итоге можно отметить, что более традициональны европейские мужчины, они менее гибки и больше сопротивляются переменам в обществе, чем азиатские мужчины. Некоторый возврат в республике к прошлым традициям в семейно-брачной сфере (калым, умыкание невест, полигамия) не может не тревожить коренное население, особенно молодых (и мужчин, и женщин), которые выступают против возврата к прежним брачным формам отношений.

Количество детей. В гендерных устоях брачно-семейной жизни намечается принципиальная ориентированность семьи на малодетность: 13% городских и 11% сельских мужчин за семью с одним ребенком; 16% городских и 9% сельских женщин также за малодетную семью. Подавляющее большинство опрошенных за семью с двумя детьми: городские мужчины – 51%, женщины – 54%; сельские мужчины – 38%, женщины – 52%. О готовности иметь трех и более детей больше всего голосов подали сельские мужчины – 42% (и европейцы, и азиаты), среди сельских женщин, желающих гораздо меньше – 27%. В городской выборке за многодетную семью 24% мужчин и 20% женщин. Наиболее значимы различия обнаружились лишь в выборке по национальности: в азиатской выборке больше желающих иметь более трех детей и это неудивительно, поскольку азиатские семьи всегда отличались многодетностью. В Кыргызстане насчитывается 856148 семей, в том числе 134000 многодетных. Общая ориентированность семей на малодетность связана с ухудшением экономического положения в республики и отсутствием внимания государства к семье. В 2003 году по сравнению с 1991 годом численность дошкольных учреждений в сельской местности сократилась на 85,4%, число мест на 79,9%, численность детей их посещавших – на 86,4%. В Бишкеке насчитывается всего 64 детских учреждений [9].

Что касается расширенной семьи, то ее время уже ушло, и поэтому за нее отдали только 14% голосов опрошенных городских жителей и 15% сельских. Однако ответ касался только совместного проживания, потому что помощь со стороны родителей и родственников достаточно большая – и моральная, и материальная, и физическая. Поскольку государство перестало заботиться о семье, о детях, то эту функцию на себя взяли бабушки и дедушки. Респонденты европейской (56%), и азиатской (45%) национальностей отмечают наличие в реальности зависимости от родительской семьи. В сельской выборке обнаруживается аналогичная ситуация: среди европейцев 44%, а среди азиатов 48% респондентов подчеркивают реальную зависимость от родительской семьи.

Представления о том, для кого важна карьера распределились следующим образом: большинство мужчин (75% городских, 71% сельских) считают, что карьера важна для мужчины, а не для женщины, однако сами женщины (52% городских и 54% сельских) с этим не согласны. В выборке молодых (до 30 лет) 81% городских и 58% сельских женщин карьерный рост для женщины рассматривают как необходимый в современных условиях. Таким образом, становится ясно, что стремление к карьере, как возможность реализовать себя, принимать самостоятельно решения, возможность творчества характерно как для мужчин, так и для женщин.

Социально-экономический кризис в республике, отсутствие рабочих мест, высокий уровень безработицы привели к оттоку работоспособного населения в другие страны (по правительственным данным – свыше 500 тыс.). В городской выборке 23% респондентов отметили, что на заработки уезжает в основном муж и 3%, что уезжает жена. В сельской выборке 61% опрошенных отметили, что уезжают на заработки в основном мужья. Это ставит семью в затруднительное положение: жена вынуждена браться за любую работу, чтобы прокормить себя и детей. В лучшем случае она остается на домохозяйстве, а «мужчина-кормилец» из другой страны присылает средства для существования. Мы видим и большую приспособляемость женщины к условиям рынка, к новым экономическим условиям: женщины берутся за любую работу, и работают по 12–15 часов в сутки, чтобы обеспечить семью и выжить.

Итак, полученные данные дают возможность выделить в современной семье Кыргызстана следующие виды контрактов: однокарьерный, который модифицируется: в некоторых семьях «добытчиком, кормильцем» становится женщина, а мужчина – безработный и на домохозяйстве; двухкарьерный. Порождением современной экономической ситуации является и контракт – дистанционная семья, в которой жена либо домохозяйка, либо тоже работает и, вместе с уехавшим супругом, пытаются справиться с ситуацией. Каждая семья ищет свою стратегию выживания и модифицирует контракт, сообразовываясь со своими ресурсами.

Особенностью исследования является то, что местом его проведения была Чуйская долина, включающая в себя столицу и близ лежащие села и города с развитой инфраструктурой, что делает ее притягательной для внутренних мигрантов. Однако Кыргызстан – это страна контрастов: на расстоянии от столицы 300-500 км можно попасть в совершенно другую ситуацию, где очень зримо проявляется возврат к прошлому: калым, воровство невест, торговля женщинами и детьми, домашнее затворничество (в отдаленных селах Баткенской области), полигамия (отдельные депутаты требуют обсудить вопрос о многоженстве на государственному уровне и узаконить повсеместно) т.д., что подтверждается исследованиями Б.Г.Тугельбаевой, Д.Шукуровой, А.С.Табышалиевой, Р.Айтматовой и др. Кроме этого социально-экономические отношения в различных областях Кыргызстана неоднородны, что порождает различные семейные гендерные контракты, специфику в развитии семейных отношений. Необходимы более глубокие сравнительные исследования по формированию современной семьи в Кыргызстане. Отдельной задачей является исследование неполных семей, а также представлений молодежи о семье в различных регионах республики.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Connell R. Gender and Power: Society, the Person and Sexual Politics. Cambridge: Polity Press, 1987. Р. 91-141 / Пер. с англ. И.Н.Тартаковской. – Самара, 2004.
Лорбер Дж., Фаррелл С. Принципы гендерного конструирования // Хрестоматия феминистских текстов: Переводы / Под ред. Е.Здравомысловой, А.Темкиной. – СПб., 2000. С.187–192.
Уэст К., Зиммерман Д. Создание гендера // Гендерные тетради. Вып.1. – СПб., 1997. 1999. С.193–219.
Сартбаева Д., Шукурова Д., Ибраева Г., Парфенов В., Джанаева О. Гендер на повестке дня. Руководство по гендерному обучению. – Б., 1999.
Козина И.М. Что определяет статус «кормильца» семьи? // Социологические исследования. – 2000. № 11. С.83–89.
Второй периодический доклад Кыргызской Республики о выполнении международной Конвенции «О ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин». – Б., 2002.
Карасаева А.Х. Кыргызская община: традиции насилия над женщиной // Ненадежность гендерной защиты. – Б., 1996. С.18–24.
Молевич Е.Ф. Гендерные сдвиги в современных брачно-семейных отношениях: смена парадигмы // Женщина в российском обществе. – 2002. № 2/3. С.38–42.
Шергазиева А.А. Социальные аспекты развития образования в сельской местности Кыргызской республики // Единое образовательное пространство ХХI века: Материалы междун.конф. – Б., 2003. С. 136–142.

Blog

Иванова Валентина (Кыргызстан). Динамика брачно-семейных отношений в современном Кыргызстане: гендерный аспект

Содержание