Высказывания о манере чтения Анной Ахматовой
| Вид материала | Документы |
- А. А. Ахматовой «Я полюбила Вас, Анна Ахматова…», 90.88kb.
- Рассказывайте детям о ценности чтения. Показывайте связь чтения с их успехами в учебе, 97.26kb.
- Конспект урока по литературе в 11 классе на тему: «Я была тогда с моим народом…», 125.69kb.
- Анне Андреевне Ахматовой посвящается… Открытый урок, 305.52kb.
- О цветах в поэзии А. А. Ахматовой, 11.78kb.
- Анатолий Найман «поэма без героя» Принято говорить об Ахматовой, 172.55kb.
- Список литературы для летнего чтения к 5-ому классу, 29.72kb.
- Урок внеклассного чтения по рассказу Б. Екимова «Ночь исцеления», 46.85kb.
- Тест по творчеству А. А. Ахматовой. Ккакому поэтическому течению принадлежала, 21.02kb.
- Сборники, посвященные Анне Ахматовой, 87.59kb.
Высказывания о манере чтения Анной Ахматовой
своих произведений
Горнунг Лев Владимирович (1901-1993) – поэт, переводчик и фотохудожник.
В 1981 Лев Горнунг продиктовал свои воспоминания об Анне Ахматовой, выстроенные на основе отрывочных заметок, которые он делал с середины двадцатых годов. Было там и такое:
«1969. В конце 60-х годов фирма «Мелодия» выпустила долгоиграющую пластинку с голосом Ахматовой, читающей свои стихи. Запись ее голоса была сделана, к сожалению, очень поздно, примерно за три года до ее кончины – в 1963 году. Мне, которому приходилось много раз слышать голос Ахматовой – приятный, грудной, а я в первый раз его услышал, когда ей было только 37 лет, очень тяжело слушать эту пластинку с таким уже старческим, сухим, не ахматовским голосом…».
Герштейн Эмма Григорьевна (1903-2002) – литературовед, друг Льва Гумилева и Анны Ахматовой.
В мемуаре, названном «В Замоскворечье», Эмма Герштейн вспоминала о чтении Ахматовой в мастерской художника Александра Осмёркина в 1936 году:
«Она произносила [стихи] ровным тихим голосом, как бы сообщая. Только в некоторых местах прорывалось исступление, тотчас умеряемое. Поздние магнитофонные записи чтения Ахматовой уже не передают этого впечатления. Голос ее с годами стал ниже и глуше, к тому же магнитофон сам по себе сгущает звук. Главное же в том, что стихи в этих записях текут беспорядочной вереницей, и это нарушает художественный эффект. Сохраняется только строгий ритмический рисунок авторского исполнения».
Ивановский Игнатий Михайлович (р. в 1932г.) – поэт и переводчик англоязычной поэзии.
Ивановский оставил замечательное свидетельство того, как именно Ахматова читала свои стихи в шестидесятые годы, то есть в те самые, к которым и относятся записи, представленные на этом компакте:
«…Как читала Ахматова в последние годы жизни?
Голос низкий, ниспадающий. Последняя строка почти пропадает, замирает где-то внизу.
Общее впечатление – сдержанного величия. По манере то, что называется завыванием, но очень в меру. При таком чтении подробности не выделяются, слушатель как бы видит всю строку, становится читателем.
Чтение – не бытовое, не разговорное. Наоборот, священнодействие. Звук полный, глубокий.
И еще одна особенность: последнюю строку стихотворения Ахматова иногда произносила с чуть заметным оттенком какой-то необъяснимой досады».
Крючков Павел Михайлович (р. в 1966 г.) – литературный критик, журналист, архивист, обозреватель «Звучащая литература. CD-обозрение. Из публикации: Звучащее собрание Ахматовой (Новый мир. – 2005. – №12)
«…я очень люблю ее голос. Люблю и доверяю ему с того момента, как перевел иглу проигрывателя на виниловую пластинку, а из колонок зазвучало — для меня и сейчас неизъяснимо завораживающее, заполняющее собою пространство комнаты – торжественное: «Бывает так: какая-то истома; в ушах не умолкает бой часов…».
Мне и сегодня кажется неслучайным, что первым стихотворением, которое я услышал, было именно «Творчество»: о все победившем звуке. Собственных свидетельств об авторском чтении Анны Ахматовой у меня, конечно, нет и быть не может, я родился через месяц после ее смерти. Но издавна читая ее стихи и книги о ней, общаясь с знавшими ее и все чаще слушая записи (коих в моей коллекции немало), я стал замечать странную вещь: живая Ахматова незаметно вдвинулась в мою жизнь настолько, что с течением времени в присутствии ее голоса мне стало чудиться, словно она наблюдает за мною, читателем-слушателем, из своего бессмертия. Короче говоря, слушать ее «просто так» и даже «с интересом» у меня не получается; представьте себе, что слышите голос Пушкина или Гёте, – и вы поймете, о чем я. Когда я узнал, что отыскалась звуковая телесъемка, помню, разволновался так, словно увижу и услышу ее живую, не отделенную от меня вакуумной телевизионной трубкой. Так и случилось. И хотя лихорадочный голос итальянского репортера порядком перекрывал чтение короткого стихотворения, – мне казалось, что именно она без всякого напряжения забивает, покрывает своей просодией отнюдь не дантовскую, а сицилийскую скороговорку старательного папарацци. Я слышал только ее...».
Крючков, Павел. Воскрешением звуком: Воспоминания// Из публикации: Новый мир. – 2008. – №2; Рубрика: Звучащая литература. CD-обозрение Павла Крючкова.
Голоса за холмами!
Сколько их! Сколько их!
«История, которой я решил поделиться, произошла под Петербургом, в Комарове. После того, как три года назад московский ученый и предприниматель Александр Жуков отремонтировал на свои деньги дачный домик, в котором жила в свои последние годы Анна Ахматова, он с несколькими друзьями решил ежегодно там отмечать — небольшим литературным концертом — ее день рождения. На двух таких встречах мне довелось быть. Вел их неизменно Анатолий Найман, а сама программа выстраивалась традиционно: те, кто был знаком с Ахматовой, вспоминали о ней, поэты читали в честь Ахматовой свое, звучали и песни на ее стихи.
Минувшим июнем меня пригласили на эту встречу и попросили показать какие-то записи голоса поэта. Можно представить мое состояние: встреча проводится прямо у домика, на лужайке, и хотя соответствующая аппаратура налажена, усиление звука подготовлено, мне предстоит завершать всю встречу, постаравшись не уронить тот градус, который уже создался после выступлений именитых и легендарных писателей вроде Аксенова или Битова. Как быть? Я уж не говорю о том, где я это все воспроизвожу, и т. п.
На этот раз Жуков решил отметить день рождения Ахматовой такой немного странной и совершенно неожиданной темой, как… «Ахматова и песня». В условном «зале» сидели, ожидая своих выступлений, Александр Городницкий и Юлий Ким. Народу собралось много, тут же снимался документальный фильм об Ахматовой, стояли камеры, — а я все гадал: где Ахматова и где песня?
Анатолий Генрихович Найман с этой историей справился блестяще. Напомнив о том, что изначально поэзия была песней (и остается песней, поэт же поет), он обратился к жизни этого слова в стихах самой Ахматовой («Я на солнечном восходе про любовь пою…», «…Одной надеждой меньше стало, / Одною песней больше будет…») и так далее.
А потом прозвучали слова о том, что авторская песня — еще до появления знаковых фигур, две из которых как раз сидели перед выступающим, — родилась как песня именно в Ленинграде. Тут я с изумлением узнал, что Найман когда-то исполнял перед Ахматовой знаменитое «Когда качаются фонарики ночные» Глеба Горбовского, а потом они с Городницким даже вместе спели «Он вез директора из треста». Публика стонала от удовольствия и вытирала слезы.
День рождения шел своим чередом. А. Г. спел «Лили Марлен», рассказав, как впервые услышал ее в переложении Бродского, и вспомнил реплику А. А.: «Ничего столь циничного в жизни не слыхала». Потом пели Городницкий и Ким, остро говорил Битов, выступал Валерий Попов и читал свои стихи лауреат премии имени Ахматовой Виталий Дмитриев. Снова пелись песни…
А я со своими записями падал духом и мысленно сокращал и сокращал сценарий выступления, надеясь только на помощь самой Ахматовой и немного — на тот, как мне казалось, мало что решающий факт, что у меня есть запись, которую, скорее всего, не слышал вообще никто.
К счастью, все получилось куда лучше, чем я ожидал. Уже потом я окончательно понял, что публичная демонстрация архивных аудиозаписей может быть только чем-то вроде симбиоза «маленького спектакля» и «маленькой лекции», что это непременно должно быть драматургическое действо, которым управляют почти театральные законы, что тут нельзя обойтись без — воспользуюсь не самым любимым мною словом — интриги, без неожиданности. И все это, соединенное с воображением, фантазией слушателя, оживит, приблизит и воскресит на какие-то минуты — живого человека.
И еще: все должно быть со всем связано — время, пространство и человек в них.
Итак, я напомнил, что из всех поэтов «великой четверки» записывающее устройство чаще всего оказывалось именно перед Ахматовой, и начал с «Комаровских набросков», обратившись к месту, у которого находился.
Густой, низкий голос Ахматовой поплыл над деревьями. Затем я рассказал, что одна из последних записей ее голоса делалась именно здесь, в День Победы, 9 мая 1965 года, когда Ахматова прочитала Шилову свое «Мужество» (единственная запись этого стихотворения), некоторые другие стихи и фрагменты «Реквиема». Но включать ничего из этого архива не стал и сразу перешел к сюрпризу — старинной записи 1920 года, когда в бернштейновский фонограф она прочитала полный текст «Когда в тоске самоубийства…».
История этого стихотворения и этой записи слишком невероятна, чтобы вот так сразу ставить ее, запись, на воспроизведение, и я напомнил, что в таком «полном» виде стихотворение публиковалось только в 1917 году, в «Подорожнике» вышло сокращенным, а в последующие сборники входило лишь начиная со второго четверостишия «Мне голос был, он звал утешно…».
Я еще успел сказать два слова о Борисе Анрепе, затем звукооператор включил запись 60-х годов с чтением известной поздней редакции, затем я прочитал — подготавливая слушателей — полный текст сам и передал оператору компакт-диск «Голоса, зазвучавшие вновь»…
Все приготовились к премьере. Мне показалось, что я достаточно «разогрел зал».
Но тут у оператора что-то не заладилось, и он неожиданно сказал мне в спину: «Поговори немного, я пока не готов».
С упавшим сердцем я повернул голову в сторону ахматовской Будки и вспомнил фотографию Шилова: Анна Андреевна сидит за столом, прижав к уху наушник. Дело в том, что в тот майский день Шилов не хотел ехать к Ахматовой с пустыми руками и взял с собой ее ранние записи, переведенные с валиков и еще не реставрированные. Она их послушала, но реакции никакой не последовало.
Впрочем, Шилов тогда предупредил ее, что записи делались на очень несовершенном аппарате. Ахматова на это проговорила что-то вроде того, что «Да-да, мне всегда не везло с записями», — и вежливо возвратила ему наушник.
Вот этой историей я и заполнил паузу.
И, наконец голос Ахматовой из 1920 года зазвучал громко-громко — со всеми шипами и тресками. За мгновение до включения кнопки «play» я еще успел сказать зачем-то, что манера ее чтения не изменилась, что по сравнению с позднейшими записями все совпадает секунда в секунду… Зазвучало, казалось, само время.
Боже мой, как люди обрадовались, как они были взволнованны, как хлопали! Затем мы еще включили крохотную позднюю запись с чтением из первой ахматовской книжки «Вечер» («Смуглый отрок бродил по аллеям…»), чтобы не заканчивать шипами и хрипами. Но можно было этого и не делать: на несколько секунд мы все — все тогда — словно бы увидели живую, молодую Ахматову, почему-то оказавшуюся рядом со своим последним жилищем, так удачно названным ею Будкой.
Особенным подарком мне были потом восхищенные слова Наймана: «Какой же у нее сильный голос!» Он, как оказалось, этой записи тоже никогда не слышал.
Тут я остановлю свое хвастовство, хотя мне очень хотелось рассказать и о лекции «Звуковая литература» в Лондоне, и о недавнем полуторачасовом аудиовечере «Самуил Маршак. Колесики наших часов», который оказался, наверное, единственным в нашей стране аудиовечером, посвященным только одному (и очень известному, можно сказать, народному) писателю, построенным только на аудиозаписях.
Об этих историях когда-нибудь в другой раз. Главное для меня состоит в следующем: публичная демонстрация аудиозаписей — дело весьма и весьма деликатное. Слушатель должен оказаться соучастником процесса, пережить воскрешение вместе с вами. Вот тогда и произойдет чудо, подобное которому я пережил прошлым июнем в дачном поселке Комарово, под Петербургом».
Максимов Дмитрий Евгеньевич (1904 – 1987) – историк литературы.
Из публикации «Письмо Анне Андреевне Ахматовой на тот свет» (1966):
В этом «Письме» он говорил о ее непререкаемом присутствии – в продолжающейся после нее жизни: «Я говорю сейчас не о чудотворном вашем искусстве, звучащем всегда, но о том, что мы могли видеть вас чаще, чем видели, – вашу усталую улыбку, руки, слышать ваш голос, низкий, медлительный, который я помню, когда он еще был молодым, легким, крылатым, взлетающим».
Именно Максимову принадлежит уникальное свидетельство того, как Ахматова однажды слушала собственную аудиозапись. Удивляться этому факту не приходится; Анна Андреевна, как известно, старалась следить, когда это было возможно, за «следами пребывания». Уж если, как она сама рассказывала, даже в кратковременных зарубежных поездках занималась тем, что без конца «правила чужие диссертации»…
«Не забуду, когда, сидя у нас дома на диване, Анна Андреевна величественно слушала граммофонную запись своего голоса (первую или одну из первых). Голос читал размеренно, на очень ровной интонации, без резких звуковых сдвигов и модуляций. Голос был низкий, густой и торжественный, как будто эти стихи произносил Данте, на которого Ахматова, как известно, была похожа своим профилем и с поэзией которого была связана глубокой внутренней связью. Мгновенные спуски в этом чтении (оттенок усталости) не нарушали общего впечатления от него. Ахматова сидела прямо, неподвижно, как изваяние, и слушала музыкальный гул своих стихов с выражением спокойным и царственно снисходительным.
– Ну как, Анна Андреевна, нравится вам это чтение?
– Ничего.
Эту монументальную, мистериальную и единственную в своем роде сцену – Ахматова наедине с эхом своего голоса – я прочно запомнил. Звуковой двойник поэзии Ахматовой, ее поздней сумрачной лирики, и ее пластичный человеческий образ соединились в этом таинственном, неповторимом, величественном диалоге ее с собой: звучащего голоса и поэта, который отвечает ему своим говорящим молчанием…».
Тышлер Александр Григорьевич (1898 – 1980), русский художник, написавший портрет Анны Ахматовой.
Во время работы Ахматова читала Александру Григорьевичу Тышлеру свои стихи и он вспоминает:
«…Анна Андреевна читала свои стихи эпически спокойно, тихо, выразительно, так, что между нею и слушателем словно бы возникала прозрачная поэтическая ткань. Создавалось своеобразное мягкое звучание тишины… Это помогло мне увидеть и нарисовать Ахматову…». Тут надо добавить, что сама Ахматова считала Тышлера (как и Модильяни) одним из немногих живописцев, понимающих и чувствующих стихи.
Шилов Лев Алексеевич (1932 – 2004) – искусствовед, писатель, архивист, один из крупнейших собирателей и исследователей записей голосов писателей.
Из книги воспоминаний «Голоса, зазвучавшие вновь»
«…Мне довелось записывать на пленку многих литераторов. Вот уже сорок лет, как это несколько странное занятие является моей основной профессией. Но кажется, что с того памятного дня, когда я приехал с магнитофоном к Анне Андреевне Ахматовой, мне уже никогда не приходилось иметь дело с поэтом, который бы так ясно представлял себе, что читает стихи не только собеседнику, не только тому, кто сейчас сидит перед ним с микрофоном, и не только тому, кто, допустим, через неделю-другую будет слушать эту запись по радио или через год-другой – с пластинки, но читает для многих и многих будущих поколений. Чувство будущих читателей, будущих слушателей было у Ахматовой очень сильно».
«…А каждый читатель как тайна, / Как в землю закопанный клад…»
Об истории ахматовских записей, о формировании и содержании ахматовского фонда в крупнейшей отечественной коллекции – собрании Государственного Литературного музея рассказано в книгах Льва Шилова «Я слышал по радио голос Толстого…» (1989) и «Голоса, зазвучавшие вновь» (2004).
Иными словами, тех, кто заинтересуется, я и отсылаю к этим изданиям; более обстоятельного представления этой темы – с именами, хроникой, сравнительным анализом сделанного, с привлечением литературных источников и живых свидетельств – пока нет. Полный текст последней шиловской книги выложен на одном из интернет-сайтов, так что пересказывать наработанное и обобщенное им не стану. Чрезвычайно важным и актуальным для отечественной звукоархивистики является малодоступная научная статья Шилова «Звучащие тексты Анны Ахматовой». Эта работа была написана для конференции, прошедшей в Институте мировой литературы Академии наук 15 – 17 июня 1989 года и посвященной столетию Анны Ахматовой.
Примечание: Цитаты Л. В. Горнунга, Д. Е. Максимова, А. Г. Тышлера, Э. Г. Герштейн, И. М. Ивановского взяты из книги «Воспоминания об Анне Ахматовой» (М., «Советский писатель», 1991).