Geum.ru

Кострюков Андрей Александрович, научный сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3

C. 77


ние признало необходимым "привести указ об его упразднении в исполнение по установлении в России законного церковного управления и возвращении к управлению церковью св[ятейшего] патриарха, которому доложить о создавшемся положении, прося его разъяснений и указаний и ожидать его свободного волеизъявления. До получения же сего продолжить действия Высшего церковного управления. Но в виду чрезвычайной важности вопроса Высшее церковное управление одновременно с сим признает необходимым озаботиться немедленным созывом нового Всезаграничного церковного собора для обсуждения создавшегося положения"56. Решение было принято. Митрополит Евлогий и епископ Вениамин не скрывали своего несогласия с ним и, как только митрополит Антоний предложил собравшимся перейти к обсуждению текущих дел, покинули заседание57.

Однако епископ Вениамин не думал сдаваться и к следующему дню подготовил доклад, в котором обосновывал необходимость выполнения указа. То, что указ мог появиться под давлением властей, не являлось, по мнению владыки, поводом для его неисполнения. Епископ был глубоко убежден, что Церковь в России должна мирно сосуществовать с государственной властью. Он обращал внимание на то, что патриарх Тихон стремится отойти от политики, и предлагал Зарубежной церкви последовать его примеру. Выполнение указа, по его мнению, могло облегчить участь находившегося в заключении патриарха58. Епископ Вениамин предостерегал архиереев от опасности объявить себя оазисом чистого православия и не скрывал своей веры в то, что Церковь на Родине не пропадет59.

В докладе приводились и другие аргументы в пользу выполнения указа. Так, отмечалось, что зарубежное ВЦУ признают далеко не все, в частности, его полномочия отказывается признать патриарх Иерусалимский, ссылающийся на отсутствие какого-либо подтверждающего их указа. Указ N 348 (349) давал Зарубежной церкви возможность получить каноническое обоснование для своей деятельности60. Неточности формулировок указа епископа Вениамина не смущали. Он высказывался в пользу того, чтобы расширить толкование указа и передать митрополиту Евлогию права над всей Зарубежной церковью, допуская и создание автономных церковных округов на Дальнем Востоке и в Америке61. Считая, что зарубежное ВЦУ отказывается выполнить указ не в силу его неясности, а из политических соображений, докладчик предупреждал о возможности раскола в Русской Зарубежной церкви в случае неподчинения патриарху62.

2 сентября 1922 г. в Сремские Карл овцы приехал из Константинополя архиепископ Анастасий (Грибановский), выразивший недовольство принятым накануне решением. Вне всякого сомнения, принятое 1 сентября постановление не удовлетворяло и некоторых других иерархов. Однако трудно было принять более взвешенное и трезвое решение в присутствии радикально настроенных и имевших право голоса Батюшина и протоиерея Востокова, поэтому 2 сентября архиереи решили обсудить вопрос самостоятельно. "Вечером 19 августа [по старому стилю], - писал позднее о. В. Востоков, - я просил владыку Антония позволить мне и ген[ералу] Батюшину присутствовать на епископском совещании 20 августа без права, разумеется, голоса, но он отказал мне ввиду возможных против нашего присутствия протестов"63.

Отстранение не в меру ревностных членов зарубежного ВЦУ привело к тому, что к архиепископу Анастасию, выступившему против принятого накануне решения, сразу же присоединились митрополит Евлогий, епископ Вениамин, а также епископ Серафим (Соболев). Поколебавшись, на их сторону встал и архиепископ Феофан (Быстров). Наконец, к этой группе присоединился и сам митрополит Антоний (Храповицкий). Им возражали епископы Сергий (Петров), Феофан (Гаврилов), Гавриил (Чепур), Гермоген (Максимов), Михаил (Космодамианский), Дамиан (Говоров). При равенстве голосов председательский голос митрополита Антония стал решающим, и принятое накануне постановление было пересмотрено. На заседании было решено упразднить заграничное ВЦУ и образовать временный Синод архиереев, которому и должна была принадлежать власть до грядущего Всезарубежного собора с участием клира и мирян, назначенного на 21 ноября 1922 г.64 Основанием для


C. 78


создания Архиерейского синода стал указ патриарха Тихона от 20 ноября 1920 г. (N 362), согласно которому епархии, отрезанные от церковной власти в России, могли объединяться в церковные округа. Митрополит Евлогий был включен в состав Синода. Кроме того, ему поручалось предоставить свои соображения относительно дальнейшего управления Русской зарубежной церковью. Об организации русского Архиерейского Синода было сообщено всем Восточным патриархам65.

Архиереи не зря называли архиепископа Анастасия "мудрейшим"66. Он действительно ловко нашел выход из тупиковой ситуации. Несмотря на то, что указ формально был выполнен, власть и полномочия остались в руках тех же иерархов, а новообразованный Синод сохранил те же полномочия и даже заявил о себе как о правопреемнике всероссийской церковной власти, подвергшейся в тот момент разгрому. Более того, границы власти архиереев расширились - ведь теперь им не мешали ни протоиерей Востоков, ни Батюшин. Единственным архиереем, увидевшим в постановлении 2 сентября 1922 г. новую попытку уклониться от выполнения указа, был епископ Вениамин (Федченков), настаивавший на том, чтобы власть была передана митрополиту Евлогию без собора67. "Согласно моему пониманию, - писал епископ, - и дух, и мотивы, и даже буква указа св[ятейшего] патриарха по поводу Высшего русского церковного управления за границей передает дело "управления русскими заграничными (без ограничения термином "западный") приходами" в Европе высокопреосвященному митрополиту Евлогию, а потому я полагаю, что он должен возглавлять и новообразованный Архиерейский синод"68. Однако слова преосвященного Вениамина не возымели никакого действия, поскольку он не пользовался поддержкой основной части зарубежного епископата69. Митрополит Евлогий, как и прежде, проявил непоследовательность. Приехав на собор с убеждением, что указ надо исполнить, он теперь фактически отказывался от его исполнения. "Мне, - вспоминал он впоследствии, - следовало... проявить власть, заявить, что отныне указы Карловацкого синода для меня силы не имеют, что я исполню волю патриарха... Но я, ради братского отношения к собратьям-архиереям, закинутым в эмиграцию, во имя любви к митрополиту Антонию... пренебрег правдой - волей патриарха. В этом была моя великая ошибка, мой большой грех"70.

Осенью 1922 г. архипастыри были озабочены созывом Всезарубежного собора. Времени для его подготовки оказалось недостаточно: Синод не успевал рассмотреть вопросы, которые должны были обсуждаться на будущем соборе. Отсутствие сведений о судьбе патриарха и церковные нестроения в России заставляли задуматься о возможности взять на себя исполнение функций всероссийской церковной власти. Однако пойти на столь неоднозначный шаг Синод не решался. Немало было и чисто технических проблем. Представители многих епархий не имели возможности прибыть к назначенному сроку из-за дальности расстояния и недостатка средств71. К тому же собор нельзя было созвать в ноябре из-за того, что он совпал бы с архиерейским собором Сербской Церкви72. В связи с этим собор неоднократно переносился и состоялся только 30 мая 1923 г., причем без участия священников и мирян.

Подготовка собора 1923 г. происходила в атмосфере споров среди архипастырей и заметного давления на них со стороны обеспокоенной паствы. Письма от различных организаций русских эмигрантов стали поступать в Синод уже в начале сентября 1922 г. Одной из первых свое послание составила Новосадская колония русских беженцев, заявлявшая, что патриарший указ появился "вследствие козней большевиков", а "русское беженство за границей не может обойтись без духовного руководства, объединяющего его Высшего церковного управления, которое возглавляет такой высокий авторитет всего православного мира, как митрополит Антоний"73. Для эмигрантов было важно, чтобы во главе высшего органа заграничной церковной власти стоял именно митрополит Антоний. "Имя Ваше, - писали ему члены Русского патриотического общества в Великобритании, - олицетворяет в нашем сознании бесстрашие и непоколебимое служение делу создания Церкви Христовой"74. Против удаления митрополита Антония на Афон выступали совет Общества попечения о духовных нуждах православных русских, Мариинское сестричество, совет Берлинского православного прихо-


C. 79


да75. "Русские педагоги, - говорилось в обращении правления Союза русских педагогов в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев (Королевство СХС), - глубоко убеждены, что... указ исполнению ни в коем случае подлежать не может"76. Осенью 1922 г. подобные письма в Синод направили Белградская колония русских беженцев, колония г. Враньи, Объединение русских организаций г. Загреба, колония русских беженцев в г. Дубровнике, Белградское монархическое объединение и другие организации77.

Резко утихнув к зиме 1922 г., поток писем с новой силой хлынул в Карловцы в апреле-мае 1923 г. Организации, отправлявшие письма, были настроены единодушно и решительно. Так, совет старшин Русского собрания в Риме указывал, что "современное расстройство церковного управления в России вызывает неотложную необходимость не только скорейшего образования церковной власти за границей, но и восприятия ею функций всероссийской церковной власти впредь до восстановления в России власти канонически законного патриарха78. Главой подобного органа авторы писем видели только митрополита Антония. Кн. А. Шихматов, подписавший письмо от имени Высшего монархического совета, полагал, что митрополит Антоний должен управлять Русской церковью из Сербии в силу того высокого положения и авторитета, которыми он пользовался в России в качестве митрополита Киевского и члена Святейшего Синода79. Скоплянский отдел Общества попечения о духовных нуждах православных русских в Королевстве СХС, а также Центральное правление русской национальной молодежи, обосновывали права митрополита Антония тем, что он являлся первым кандидатом на патриаршество80. В письме суботицкого отделения Общества попечения о духовных нуждах православных русских беженцев в Королевстве СХС, подписанном СВ. Троицким, также ставился вопрос о том, "не признает ли... Архиерейский собор благовременным обсудить вопрос о путях и способах передачи Высшему церковному управлению за границей полномочий представительства всей Русской Церкви"81. В письме Ново-Бечейской русской колонии, подписанном гр. П. Граббе, говорилось, что митрополит Антоний должен возглавить Всероссийскую церковь до тех пор, пока "не воссядет опять святейший отец наш Тихон на престол архиерейства своего, или, если Господь пошлет ему венец мученический, не будет возведен на Московский патриарший престол законный, правильно созванным Всероссийским собором избранный, его преемник"82.

Следует отметить, что авторы писем противопоставляли себя и Зарубежную Церковь не патриарху Тихону и его сторонникам, а обновленцам. К примеру, 19 русских организаций в Германии усматривали задачу Зарубежной церкви в том, чтобы "охранять в своей среде нарушенную преемственную церковность и восполнить, насколько окажется возможным, насильственно устраненную церковную власть"83. О том же говорится в письме кружка русских инвалидов г. Целле (Германия): "Усердно просим собор епископов о скорейшем созыве за рубежом России, в противовес заседающему в Москве нечестивому сборищу "Живой церкви" - Всезаграничный собор"84. Подобным образом мыслили и представители монархических объединений в Ницце, Салониках, представители Пачирской колонии в Королевстве СХС и др.85

Среди эмигрантов многим хотелось повысить статус Зарубежного синода. Эти стремления могли проявиться и даже возобладать на Всезарубежном соборе. Однако члены Синода, настроенные достаточно умеренно, старались оградить себя от влияния мирян. Демократический Карловацкий собор еще был жив в их памяти. Между тем отменить решение о проведении нового собора с участием мирян было непросто. Для этого необходимо было заручиться поддержкой других архипастырей. В феврале 1923 г. Синод принял решение разослать архиереям опросные листы86. По свидетельству митрополита Антония, они были разосланы "во все епархии и миссии, подведомственные всероссийскому патриархату" - в Эстонию, Латвию, Литву, Финляндию, Китай, Японию, Маньчжурию, Аляску, Северную Америку, Иерусалим. Судя по опросным листам, майский Архиерейский собор первоначально планировался как промежуточный, предваряющий "большой" собор с участием священников и мирян. Вместе с тем архиереям предлагалось решить, нужен ли вообще такой собор. Сами члены Синода не скрывали своих сомнений в его необходимости и допускали, что он не сможет состояться в связи с "военными слухами".


C. 80


В случае невозможности прибыть на Архиерейский собор или послать на него своего представителя, иерархам предлагалось письменно ответить на 4 вопроса: о составе собора (должен ли он состоять, "ввиду тревожного международного положения", из одних иерархов или же в его состав следует включить клириков и мирян), о составе будущего Высшего церковного управления (должно ли оно состоять только из "Епископского совета" или же нужен "Церковный совет" с участием священников и мирян), о возможности переизбрания существующего заграничного Синода, избранного "собором иерархов от 20 августа 1922 года" и о возможности усвоения заграничному Синоду прав всероссийской церковной власти87. Обращает на себя внимание то, что Зарубежный синод уже здесь рассматривался как будущая заграничная церковная власть. Несмотря на формальное упразднение зарубежного ВЦУ, шла речь о создании нового ВЦУ, ядром которого предполагалось сделать тот же Синод. Таким образом, упразднять существовавшую зарубежную церковную власть никто не собирался. В то же время Синод, по-видимому, не хотел повторять ошибку Карловацкого собора и стремился ограничить влияние мирян, в большинстве своем активно выступавших против советской власти. Характерно и то, что о проекте, который готовился тогда митрополитом Евлогием, не упоминалось вовсе. Все вопросы будущего управления Зарубежной церковью Синод решал без него.

Отзывы прислали 16 архиереев88. Из них только архиепископ Бруклинский Евфимий (Офейш), глава Сирийской греко-православной миссии в Северной Америке, высказался за выполнение указа патриарха Тихона, заявив, что созыв собора считает несвоевременным, и отказывается принять в нем участие и признать его авторитет. При этом он ссылался на небольшое количество архиереев, находящихся за границей, на невозможность для многих из них прибыть на собор и на непризнание собора многими из тех, кто на собор не прибудет. Архиепископ Евфимий считал, что главой Русской зарубежной церкви надо признать митрополита Евлогия, а православную Церковь в Америке должен возглавить митрополит Платон (Рождественский)89.

Остальные архиереи хотя и расходились в некоторых второстепенных вопросах, высказались в защиту прав митрополита Антония и против выполнения указа. Состав Синода всех их удовлетворял, большинство высказалось за созыв Архиерейского собора и против участия священников и мирян в органах церковного управления. Ситуация в России вынудила немалую часть зарубежных архиереев согласиться с тем, что Зарубежное церковное управление должно взять на себя функции всероссийской церковной власти90.

Архиерейский собор 1923 г. подвел черту под сомнениями и спорами зарубежных архиереев относительно патриаршего указа. Собор открылся с благословения Патриарха Сербского Димитрия 31 мая 1923 г. в Сремских Карл овцах. В нем приняли участие митрополиты Антоний (Храповицкий) и Евлогий (Георгиевский), архиепископы Анастасий (Грибановский) и Феофан (Быстров), епископы Сергий (Петров), Михаил (Космодамианский), Гавриил (Чепур), Гермоген (Максимов), Дамиан (Говоров), Феофан (Гаврилов), Вениамин (Федченков), Серафим (Соболев). Председателем единогласно был избран митрополит Антоний91. Количество участников собора было невелико. Многие архиереи не явились по весьма уважительным причинам. Например, архиепископ Латвийский и Рижский Иоанн (Поммер) и архиепископ Финляндский и Выборгский Серафим (Лукьянов) вынуждены были считаться с недоверием к Зарубежной Церкви со стороны правительств Латвии и Финляндии92. Те, кто жил в Китае и в Америке, не смогли прибыть из-за дальности расстояния.

Митрополит Евлогий представил собору свои предложения относительно дальнейшего управления русскими приходами за границей. В своем докладе митрополит призвал собор "временно умереть в политико-национальном отношении" и передать решение вопроса о дальнейшей судьбе РПЦЗ Всеправославному собору под председательством Константинопольского патриарха Мелетия93. Едва ли это могло быть принято: слова о национальной и политической смерти звучали для собравшихся кощунственно, к тому же они не испытывали доверия к патриарху Мелетию, спровоцировавшему "старостильный" раскол и фактически поддержавшему российских обновленцев.


C. 81


Со своей стороны, Евлогий предлагал создать 4 автономных округа (в Западной Европе, на Балканах, на Дальнем Востоке и в Америке) и ежегодно собирать епископов или их представителей на собор под председательством митрополита Антония (собор считался бы действительным при наличии 12 и более епископов). "В промежутках же от одного архиерейского собора до другого, - говорилось в докладе, - будет действовать Архиерейский синод в составе председателя высокопреосвященного митрополита Антония и нескольких членов - епископов"94. Таким образом, митрополит Евлогий фактически высказался за сохранение Карловацкого Синода и вновь устранился от того, чтобы возглавить Зарубежную церковь. Эти предложения во многом соответствовали той программе, которая была подготовлена Синодом до собора95.

В течение двух дней работы собора были приняты документы, регулирующие управление Зарубежной церковью. Уже на первом заседании архипастыри отложили созыв собора с участием клириков и мирян на неопределенный срок96, чем Зарубежная Церковь оградила себя от влияния радикалов. Это проявилось и в реакции собора на письма некоторых эмигрантов, предлагавших объявить монархию единственным условием спасения России. Собор прямо заявил о свободе политических убеждений и присоединился к позиции патриарха Тихона, постановив: "Ввиду наличия указа и грамоты святейшего Тихона, Патриарха Московского и Всероссийского, о направлении церковной деятельности, воздержаться в таковой от монархического духа, предоставив каждому архипастырю действовать по архипастырской совести"97.

Собор преодолел искушение распространить полномочия зарубежной церковной власти на всю Россию. "Представители епархий, находящихся за пределами России, в их совокупности выражают голос свободной Русской заграничной Церкви, но ни отдельное лицо, ни собор иерархов этих епархий не представляет собою власти, которой принадлежали бы права, коими во всей полноте обладает Всероссийская церковь в лице ее законной иерархии", - говорилось в постановлении собора. На Зарубежную церковь возлагалась обязанность окормлять только эмигрантов. При этом отмечалось, что все русские православные епископии, миссии, приходы и храмы - "неразрывная часть автокефального Московского патриархата, возглавляемого в настоящее время святейшим Тихоном, Патриархом Московским и всея России"98. 31 мая было принято положение об Архиерейском соборе, ставшем высшим органом управления Русской зарубежной церкви. Он должен был собираться ежегодно под председательством митрополита Антония. В промежутках между соборами действовал Архиерейский Синод, имевший право временно (до собора) замещать епископские кафедры, рассматривать жалобы по бракоразводным делам и суду над клириками99.

Таким образом, отказ от выполнения указа N 348 (349) был для зарубежного Синода непростым, болезненным решением, вызвавшим бурные споры100. Архиерейский Синод не мог игнорировать мнение эмигрантов, их непримиримое отношение к советской власти. Однако еще более неприемлемой казалась мысль о разрыве с церковной властью в Москве (а невозможность поддерживать с ней связь заметно осложняла ситуацию). Если бы зарубежные архипастыри действительно хотели провозгласить себя всероссийской церковной властью, они вполне могли осуществить свои чаяния, опираясь на радикально настроенных эмигрантов. Но это явно не входило в цели Синода. Его члены видели свою задачу прежде всего в сохранении единого церковного центра для русской эмиграции. Ради сплочения русских беженцев различных политических убеждений Синод Зарубежной церкви в 1923 г. отказался отстаивать монархические идеалы.

Одной из причин невыполнения указа стала непоследовательность митрополитов Антония и Евлогия, сильно зависевших от своего окружения. В течение некоторого времени после получения указа и тот, и другой находились в сомнениях относительно дальнейших действий. Однако учитывая то, что причиной невыполнения указа стала в первую очередь его политическая составляющая, можно предположить, что даже если бы указ был выполнен и в 1922 г. митрополит Евлогий возглавил бы Синод зарубежных архиереев, отделение Русской зарубежной церкви от Московского патриархата все равно стало бы неминуемым после "Декларации" митрополита Сергия (Страго-


C. 82


родского) в 1927 г. Как известно, после требования митрополита Сергия дать подписку о лояльности советской власти с ним прервали общение и Карловацкий синод, и отделившийся от него к тому времени митрополит Евлогий.