Русский фольклор
| Вид материала | Документы |
- А. Д. Шалабодов 2010 г. Программа-минимум, 214.7kb.
- Программа курса «славянский фольклор», 164.4kb.
- Лекция 1-2, 1001.75kb.
- Методика преподавания пения и музыки (в общеобразовательной школе ) Русский фольклор, 433.36kb.
- Календарно-тематическое планирование по литературе для 6 класс, 296.41kb.
- Вопросы к экзамену по направлению подготовки бакалавров 050300 «Филологическое образование», 957.94kb.
- Н. В. Рябинина русский фольклор и народные праздники на руси, 1670.78kb.
- История кабардинской литературы, 128.89kb.
- Т. В. Зуева Б. П. Кирдан русский фольклор учебник, 7686.48kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины Сравнительная мифология и фольклор Специальность, 1351.33kb.
БАЛЛАДНЫЕ ПЕСНИ
СЕСТРА ОТРАВИЛА БРАТА
Как у нас-то было, било в зелёном саду,
Под грушею было, под зеленою,
Под яблоней было, под кудрявою:
Стругал стружки добрый молодец,
Сбирала стружки красная девица;
Бравши стружки, она в костер клала,
В костёр клавши, она змею пекла,
Змею пекла, пепел веяла,
Пепел веяла, зелье делала,
Состав составляла в зелёном вине.
Ждала к себе друга милого,
Своего она братца родимого.
Едет братец, что сокол летит,
Сестра к братцу, что змея сипит.
Встретила братца посреди двора,
Чару зелена вина наливаючи,
Своё горе, горе проклинаючи.
Уж как капнула капля коню на гриву,
У коня грива загоралася,
Уста у брата кровью запеклися;
Успел братец он сестре сказать:
—Схорони ты меня между трёх дорог,
Обсей же меня ты цветочками,
В головах поставь поклонный крест,
А в ногах привяжи ворона коня:
Стар пойдёт, он богу помолится,
А млад пойдёт, на коне поездится,
А девушки пойдут, нагуляются,
А сестра-то пойдет, слёзно наплачется.
Как вечор ко мне мой милой пришел:
—Ходи, мил друг, теперь смелей,
Извела я твоего недруга,
Своего братца родимого. —
—Коль умела ты братца известь,
Изведешь и меня, молодца.
Оставайся ж ты теперь одна! —
При том девушке слезно заплакала:
—Извела я брата родимого,
И лишилася друга милого.
ЖЕНА МУЖА ЗАРЕЗАЛА
За любовь-то жена мужа во сад повела,
За совет жена мужа в саду потеряла [Потеряла — погубила.],
На любимой на яблоньке в саду повесила.
Он висит, качается.
Уж, тут-то она сама образумилася:
—Ты слезай-ка, муж, долой,
Мил сердечный друг, пойдём домой! —
Во холодный, во студеный погреб бросила.
Приезжали к ней два деверя,
Уж как два ясны сокола:
—Ты невестка ль, невестушка,
Сноха наша, бела голубушка!
Да и где же наш большой брат? —
—Деверья ль мои, деверья!
Уж вы два ясны сокола!
Уж пошёл-то ваш большой-ат брат.
Во тёмные леса гулять,
Уж во те ли во дремучие,
Он куниц, лисиц стрелять,
Уж тех ли чёрных соболев.
—Ты невестка, невестушка!
Сноха, бела голубушка!
Да и где же наш большой брат?
Мы сейчас только из лесу,
Не видали брата большего.
—Деверья мои, деверья!
Уж вы мои два ясные сокола!
Как доехал-ат ваш большой брат
К Макарью на ярмарку,
Со куницами, со лисицами,
Уж со теми со черными соболями.
—Ты невестушка, невестка!
Сноха, бела наша голубушка!
Да где ж наш большой брат?
Мы сейчас только с ярманки,
Мы теперь-то со Макарьевской,
Не видали брата большего!
—Деверья мои, деверья!
Уж как два ясные сокола!
Как пошёл-то большой брат
Во зелёный сад гулять.
—Ты невестка, невестушка!
Уж и нет в саду нашего брата большего.
Ты невестка, невестушка!
Сноха, бела наша голубушка!
Да и что у тебя во саду за рудица [Рудица — кровь.]?
—Деверья мои, деверья!
Уж как два ясные сокола!
Белую рыбицу я чистила,
Во сад руду вылила.
—Ты невестка, невестушка!
Сноха, бола наша голубушка!
Покажи нам белую рыбицу.
—Деверья мои, деверья!
Уж как два ясные сокола!
Я от погреба ключи потеряла.
—Ты невестка, невестушка!
Сноха, бела наша голубушка!
Приведём мы слесаря,
Приберём ключ к погребу.
—Деверья мои, деверья!
Уж как два ясны мои сокола!
Вы берите саблю восторую,
Вы рубите мою голову:
Потеряла я вашего брата большего,
А своего друга любезного.
ЖЕНА РАЗБОЙНИКА
Из-под кустышка было ракитова,
Из-под камешка было серого,
Протекала-то-де речка быстрая,
Речка быстрая, вода холодная.
Во этой речке быстроей, в воде холодноей
Красна девушка она мылася,
Бедна белилася.
Она мылась, слезно плакала,
Красоты она своей дивилася:
—Красота ли ты моя, красоточка!
Ох, ты счастье ли мое, счастьице!
Талану-участи доля горькая!
На роду ли-то да мне написано,
На делу ли-то да мне досталося,
В жеребьи ли мне сповыпала:
Женихов ли про меня не было?
Сватовья ли и а мне не сватались?
Из бояр-то ли да сватались бояра,
Из купцов-то ли сватались на мне купцы,
Из крестьян-то ли сватались молодчики.
Как ныне отдал меня родной батюшко,
Просватала родна матушка
Как за вора да за разбойника,
За ночного да подорожника.
Со вечера да он коня седлал,
Со полуночи в разбой съезжал,
К утру-светичку домой въезжал.
Он кричит-зычит собачьим голосом:
—Ты ставай-ка-ся, жена немилая!
Немилая жена, постылая,
Добывай огня скорёхонько,
Затопляй-ко печь крутехонько,
Уж ты грей-ка-ся воду ключавую,
Уж ты мой-ко-ся платье кровавое,
Кровавое платье, разбойнинкое. —
Я ставала млада скоретпоиько,
Топила печку крутешенько,
Я нагрела воды ключавоей,
Я стирала платье кровавое.
Перву вымыла я, не раздернула,
Втору вымыла, да развернула,
Нашла эту рубашеньку, знакомую,
Знакомую рубашечку, приметную.
Закричала я громким голосом,
Закричала я, сама заплакала:
Ох ты гой еси, ладо немилое,
Немилый и постылый!
Ты почто убил моего брата любимого?
Своего шурина постылого? —
—Не я убил твоего брата любимого,
Своего шурина постылого;
Не я убил — убила темна ноченька,
Подстрелила калёна стрела.
РАЗБОЙНИКИ И СЕСТРА
Во славном во городе, в Киеве
Жила была молода вдова.
У вдовушки было девять сынков,
А дочка десятая.
Один брат с рук, другой на руки,
Третий брат в колыбель кладёт:
—Баю, баю, сестрица ластушка! —
Возлелеявши сестру, гулять пошли,
По Русии воровать пошли.
Без них меня матушка выдала
За море, за морянина.
Я год живу и другой живу,
На третий год сына родила.
Сына родила — стосковалася.
Морянина стала в гости звать:
—Морянин, морянин, пойдем в гости!
Уж ты к теще, а я к матери,
Ты к шурьям, а я к родным братьям!
День едем и другой едем,
На третий день остановилися,
Остановилися, огонь росклали,
Огонь росклали, кашу варили,
Кашу варили, дитя кормили.
Поналетели чёрны вороны, —
Понаехали злы разбойники,
Морянина они потеряли,
Морянченка в воду бросили,
Морянушку во полон взяли.
Все разбойнички спать легли,
Один разбойник не спит, не лежит,
Не спит, не лежит, богу молится,
Меня, морянушку, выспрашивает:
—Ты скажи, скажи, моя морянушка,
Ты чьего роду, чьего племени?
Ты купецкого иль княженецкого?
— Ни купецкого я, ни княженецкого:
Во славном во городе, в Киеве
Там жила-была молода вдова.
У вдовушки было девять сынков,
А я, дочка,— я десятая.
Один брат с рук — другой на руки,
А третий брат в колыбель кладет:
—Баю, баю, сестрица ластушка! —
Возлелеявши сестру, гулять пошли,
По Русии воровать пошли.
Без них меня матушка выдала,
Что за море за морянина.
Как возгóворит злой разбойничек:
—Вы встаньте, мои братцы родные!
Не морянипа мы потеряли,
Не морянченка в воду бросили,
Не морянушку во полон взяли:
Мы потеряли зятя милого,
Племянченка в воду бросили,
Сестрицу-ластушку во полон взяли!
Как возговорят злые разбойнички:
—Ты сестрица наша, голубушка!
Ты возьми у нас золоты ключи,
Отворяй ларцы, ларцы кованы,
Ты бери злато, сколько надобно!
Ах вы, братцы мои, ясны соколы!
Мне не надо вашего злата, серебра
И ни скатного, крупного жемчуга!
Приведите моего морянина,
Принесите моего морянченка!
Вы пустите нас к родной матушке!
ОКЛЕВЕТАННАЯ ЖЕНА
Один был сын у отца-матери,
И тот на службу пошёл.
Он год служил, другой служил,
На третий год он домой пришёл.
Мать сына встретила середи поля,
Сестра встретила середь улицы,
Жена встретила середь горницы.
Мать сыну стала жаловаться:
—Ах сын мой, сын мой,
Сын любезный мой,
Жена твоя приказа не исполняла,
Коней всех твоих поморила,
Соколов твоих пораспустила,
Вино и мёд расшинкарила,
Дитя, твой сын, скончался.
Взял молодец саблю острую,
Срубил жене буйную голову
По самые плечи её белые.
Пошёл молодец во конюшенку —
Кони стоят, овёс едят,
Стал молодец, призадумался.
Пошёл молодец во сокольшо свою —
Соколы его подчищаются,
Стал молодец, призадумался.
Пошёл молодец в погреба свои —
Вино у него запечатано.
Стал молодец, призадумался.
Пошёл молодец в свою спаленку —
Дитя, сын его, в колыбели лежит.
—Бай, бай, мое дитятко,
Съела тебя родная бабушка,
А моя родная матушка!
КНЯЗЬ РОМАН ЖЕНУ ТЕРЯЛ
—Романушко, наш батюшко,
Скажи, куда девал нашу матушку?
—Ушла ваша мать коров доить,
Телят поить.
—Мы, сестрица-голубушка,
Доходим-ко, досмотрим-ко.—
Пришли на двор —
Стоят коровы недоеные,
Стоят телята непоеные.
—Мы, сестрица-голубушка,
Заплакали, зарыдали.
Пришли домой:
—Романушко, наш батюшко,
Скажи, куда девал нашу матушку?
—Ушла ваша мать на речку платье мыть.
Сестрица-голубушка,
Доходим-ко, досмотрим-ко.—
Пришли к реке —
Лежит платье немытое.
—Мы, сестрица-голубушка,
Заплакали, зарыдали.
Пришли домой:
—Романушко, наш батюшко,
Куды девал пашу матушку?
Ушла ваша мать на погост — богу молитися.
Сестрица-голубушка,
Доходим-ко, досмотрим-ко.—
Пришли к церквé —
Стоит церква заложена [Заложена — заперта, на запоре.].
Мы, сестра-голубушка,
Заплакали, зарыдали.
Пришли домой:
—Романушко, наш батюшко!
Куда девал нашу матушку?
—Пошла ваша мать
Грибов искать.
—Сестрица-голубушка,
Доходим-ко, досмотрим-ко. —
Пришли в лесок —
Стоят грибы не ломаны.
Под кусточком ракитовым
Лежит наша мать убитая.
—Мы, сестрица-голубушка,
Заплакали-зарыдали.
Пришли домой:
—Романушко, наш батюшко,
Почто убил нашу матушку?
—Вы не плачьте-тко, малы детушки,
Я вам возьму-тко вам
Матку новую,
Наряжóную да набашóную [Набашовая — наряженная, с украшениями.].
—Нам не надо-тко матка новая,
Наряжóна да пабашóная.
—Вы не плачьте-тко, малы детушки,
Ваша матушка в новой горнице
Бело моется и баско [Баско — красиво.] рядится,
Баско рядится, да в Москву правится.
—Родной батюшко.
Да не обманывай.
Наша матушка
Да во сырой земле,
Да во жёлтом песке,
Крепко спит да в гробовой доске.
ПЕСНИ И ПРИЧИТАНИЯ О РЕКРУТАХ И СОЛДАТАХ
* * *
Сесть было мне, горюшице,
Бедною да горе-горькою,
Мне под красное окошечко,
Мне на лавочку дубовую,
Ко прибоинке [Прибоинка — дверная пробоина.] кленового,
К своему да сыну милому,
К сыну милому-любимому,
Мне в остатние, в последние!
Уж ты, мило мое дитятко,
Ты бессчастное родилося,
Бессчастное да бесталанное!
Куды спешишься да торопишься
Изо своего ты дому благодатного,
Изо светлой изо светлицы,
Из новый да новы горницы?
Без тебя, да мило дитятко,
Стемнеет светла светлица,
Опустеет дом-подворьицо!
Ты подешь, да мило дитятко,
Не в любимую да путь-дороженьку,
Не в любимую — во дальную,
Во дальную да во печальную,
Ты во службу-то во царскую,
Во царскую да государскую,
Во солдаты новобранные!..
* * *
Соколочок да милый брателко,
Ты куды да наряжаешься,
Ты куды да сподобляешься,
Во какую да путь-дороженьку?
Не в любую да подороженьку,
Ко судьям да немилостивым,
Как к сердцам да нежалостливым.
Как заведут, да сокол брателко,
Во присусьё [Присусьё — присутствие, здесь: место, где отбирают рекрутов.] да великое,
Как поставят, да сокол брателко,
Тебя под мерушку казённую,
Станут брить, да сокол брателко,
Всё твои да всё русы кудри,—
Повалятся да русы кудри
Со буйные головушки,
Как у тебя, да сокол брателко,
Твои да всё русы кудри!
Как на кажной волосиночке
По горячей по слезиночке!
Не бушуйте-ко, вы, да вы, ветры буйные!
Не шумите-ко вы, да леса темные!
Ты не плачь, не плачь, душа красна девица! —
—Не сама-то я плачу, сами слезы катятся,
По неволюшке, по милом дружке.
Уж как взяли-то его, взяли во солдатушки
Во молоденькие его во некрутики [Некрутики — рекруты, взятые на военную службу.].
Снаряжу ли я, дружка, его хорошехонько,
Провожу ли я его, его далекохонько,
Я до города его, города Владимира,
Я до матушки его только каменной Москвы!..
Середи-то ли Москвы да мы становилися,
Со милым-то ли дружком да мы с ним прощалися;
Господа-то ли купцы на нас дивовалися:
—Уж и кто ж это с кем, да кто с кем прощается,—
Или муж-то с женой, или это брат с сестрой.
Или молодец с душой красной девицей?
* * *
Уж вы, ветры мои, ветерочки!
Вы не дуйте, ветры, на лесочки,
Не шатайте, ветры, в бору сосну!
И так сосенке стоять тошно:
Не водою сосенку подмывает. —
Горностайка к сосёнке подбегает,
Злы кореньица подъедает.
Посередь-то сосенки пчелы вьются,
Пчёлы вьются, пчедумши не привьются.
Как у Ванюшки кудри вьются, не завьются.
Как у любушки слезы льются, льются, не уймутся.
—Ты скажи-ка, любушка, о чём плачешь?
—Уж и есть у меня печаяь-горе:
Отдают дружка во солдаты!
* * *
За славною рекою за Москвою,
За высокими горами Воробьевыми,
Пролегала тут широкая дорожка,
Широким-то она дороженька не широка,
А пробоем-то она дороженька не пробойна,
Уж по той ли по дорожке по широкой
Ещё шли-прошли солдаты новобраны,
Идучи они солдаты сами плачут,
Во слезах они дороженьки не видят,
В возрыданьице словечушка не молвят:
—Что гораздо мы пред богом согрешили.
Государя мы царя распрогневили,
Уж как отдал нас нерусскому началу —
Что нерусскому начальнику-немчину,
Он бьёт, губит солдатушек напрасно.
* * *
Сторона ль ты, моя сторонушка,
Сторона моя, незнакомая,
Что не сам я на тебя зашёл,
Что не добрый меня конь завёз,
Ни буйны ветры завеяли,
Ни быстрые реки залелеяли.
Занесла меня, доброго молодца,
Что неволюшка солдатская,
Грозна служба государева,
На чужой дальней сторонушке
Ни отца нету, ни матушки,
Ни брата, ни родной сестры,
Ни младой жены, ни малых детушек,
Как на чужой дальней сторонушке,
Что ложился я, добрый молодец,
На голых досках без постелюшки,
Умывался я, добрый молодец,
Что своими горючий слезьми,
Утирался я, добрый молодец,
Я своею полой правою.
* * *
Что победные головушки солдатские,
Они на бой и на приступ люди первые,
А к жалованью люди последние.
Как со вечера солдатам поход сказан был,
Со полуночи солдаты ружья чистили,
Ко белу свету солдаты на приступ пошли.
Что не грозная туча подымалася,
Что не черные облака сходилися,
Что подымался выше облак чёрный дым,
Загремела тут стрельба оружейная.
Что не камешки с крутых гор покатилися,
Покатились с плеч головушки солдатские.
Что не алое сукно в поле заалелось,
Заалелася тут кровь солдатская,
Что не белые лебёдушки воскликнули,
Так воскликнут молоды жёны солдатские.
* * *
И буди проклята на сём да на белом свете —
Уж как это зло великое несчастьице,
Всё злодийиое проклято бесталаньице —
Уж как эта грозна служба государева!
И трудна-тяжела ведь служба государева:
И день и ночь служить солдатушкам бессчастныим;
И пот спокою-то ведь тёмной этой ноченькой…
Дробить наб [ Дробить наб — здесь: угодить надо.], да как начальству-то является:
Штоб мундиры сукон-сырыих наглажены,
Как оружыще всё было бы начищено,
И сабли вострые все были бы насветлены,
И плотно-нáплотно ведь были б подпоясаны.
----
БЫЛОЕ И ПАМЯТЬ
----
БЫЛИНЫ
ВОЛЬГА И МИКУЛА СЕЛЯНИНОВИЧ
Когда воссияло солнце красное
На тое ли на небушко на ясное,
Тогда зарождался молодой Вольгá,
Молодой Вольга Святославович.
Как стал тут Вóльга растеть-матереть,
Похотелося Вольге много мудрости:
Щукой-рыбою ходить ему в глубоких морях,
Птицей-соколом летать ему под оболока,
Серым волком рыскать да по чистыим полям.
Уходили все рыбы во синий моря,
Улетали все птицы за оболока,
Ускакали все звери во тёмный леса.
Как стал тут Вóльга растеть-матереть,
Собирал себе дружинушку хоробрую:
Тридцать молодцов да без единого,
А сам-то был Вольга во тридцатыих.
Собирал себе жеребчиков тёмно-кариих,
Тёмно-кариих жеребчиков нелéгченыих [Нелéгчёный — нескоплепиый, от слова «легчить» — холостить, скопить.].
Вот посели на добрых копей, поехали,
Поехали к городам да за получкою.
Повыехали в раздольице чисто поле,
Услыхали во чистом поле оратая [ Оратай — пахарь, орать — пахать.],
Как орет в поле оратай, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипливает,
Омешики [Омешик — сошник, заостреённый конец сохи.] по камешкам почиркивают.
Ехали-то день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати.
Они ехали да ведь и другой день,
Другой день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати.
Как орет в поле оратай, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипливает,
А омешки по камешкам исчиркивают.
Тут ехали они третий день,
А третий день ещё до пабедья [Пабедье — время, близкое к полудню.].
А наехали в чистом поле оратая.
Как орет в поле оратай, посвистывает,
А бороздочки о« да пометывает,
А пенья-коренья: вывертывает,
А большие-то каменья в борозду валит.
У оратая кобыла соловая,
Гужики у неё да шёлковые,
Сошка у оратая кленовая,
Омешки на сошке булатные,
Присошичек у сошки серебряный,
А рогачик-то у сошки красна золота,
А у оратая кудри качаются,
Что не скачен ли жемчуг рассыпаются.
У оратая глаза да-ясна, сокола,
А брови у него да черна соболя.
У оратая сапожки зелен сафьян:
Вот шилом, пяти, носы востры,
Бот под пяту-пяту воробей пролетит,
Около носа хоть яйцо прокати.
У оратая шляпа пуховая,
А кафтанчик у него черна бархата.
Говорит-то Вольга таковы слова:
—Божья помочь тебе, оратай-оратаюшко!
Орать, да пахать, да крестьяновати,
А бороздки тебе да пометывати,
А пенья-коренья вывертывати,
А большие-то каменья в борозду валить! —
Говорит оратай таковы слова:
—Поди-ка ты, Вояьга Святославович!
Мне-ка надобно божья помочь крестьяновати.
А куда ты, Вольга,едешь, куда путь держишь?—
Тут проговорил Вольга Святославович:
—Как пожаловал меня да родной дядюшка?
Родной дядюшка да крестный батюшка,
Ласковый Владимир стольно-киевский,
Тремя ли городами со крестьянами:
Первым городом Курцовцем,
Другим городом Ореховцем,
Третьим городом Крестьяневцем.
Теперь еду к городам да за получкою.
Тут проговорил оратай-оратаюшко:
—Ай же ты, Вольга Святославович!
Там живут-то мужички да все разбойнички,
Они подрубят-то сляги [Сляги — жердь, топкое бревно.] калиновы
Да потопят тебя в реке да во Смородине!
Я недавно там был в горде, третьего дни,
Закупил я соли цело три меха,
Каждый мех-то был ведь по сту пуд,
А сам я сидел-то сорок пуд,
А тут стали мужички с меня грошей просить,
Я им сталью им грошей делить,
А грошей-то стало мало ставиться,
Мужичков-то ведь больше ставится.
Потом стал-то я их ведь отталкивать,
Стал отталкивать да кулаком грозить.
Положил тут их я ведь до тысячи:
Который, стоя стоит, тот сидя сидит,
Который сидя сидит, тот и лёжа лежит.—
Тут проговорил ведь Вольга Святославович:
—Ай же ты, оратай-оратаюшко!
Ты поедемнко со мной во товарищах?
А тут ли оратай-оратаюшко
Гужики шёлковые повыстегнул,
Кобылу из сошки повывернул.
Они сели на добрых коней, наехали.
Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у неё да завивается.
У оратая кобыла ступью пошла [ Ступью пошла — пошла тихим шагом.],
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью пошла [Грудью пошла — тихой рысью.],
А Вольгин конь да оставается.
Говорит оратай таковы слова:
—Я оставил сошку во бороздочке
Не для-ради прохожего-проезжего:
Маломощный-то наедет — взять нечего,
А богатый-то наедет — не позарится, —
А для-ради мужичка да деревенщины.
Как бы сошку из земельки повыдернути,
Из омешиков бы земельку повытряхнути
Да бросить сошку за ракитов куст.
Тут ведь Вольга Святославович
Посылает он дружинушку хоробрую,
Пять молодцов да ведь могучиих,
Как бы сошку из земли да повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.
Приезжает дружинушка хоробрая,
Пять молодцов да ведь могучиих,
Ко той ли ко сошке клевовенькой.
Они сошку за обжи [Обжи — оглобли у сохи.] вокруг вертят,
А не могут сошки из земли поднять,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
Тут мóлодой Вольга Святославович
Посылает от дружинушку хоробрую
Целым он ведь десяточком.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли выдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
И тут ведь Вóльга Святославович
Посылает всю свою дружинушку хоробрую,
Чтобы сошку из земли повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли повыдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
Тут оратай-оратаюгнко
На своей ли кобыле соловенькой
Приехал ко сошке кленовенькой.
Он брал-то ведь сошку одной рукой,
Сошку из земли он повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул,
Бросил сошку за ракитов куст.
А тут сели на добрых коней, поехали.
Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у ней да завивается.
У оратая кобыла ступью пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.
Тут Вольга стал да он покрикивать,
Колпаком он стал да ведь помахивать:
—Ты постой-ко ведь, оратай-оратаюшко!
Как бы этая кобыла коньком бы была,
За этую кобылу пятьсот бы дали. —
Тут проговорил оратай-оратаюшко:
—Ай же глупый ты, Вольга Святославович!
Я купил эту кобылу жеребеночком,
Жеребёночком да из-под матушки,
Заплатил за кобылу пятьсот рублей.
Как бы этая кобыла коньком бы была,
За эту кобылу цены не было бы.
Тут проговорит Вольга Святославович:
—Ай же ты, оратай-оратаюшко!
Как-то тебя да именем зовут,
Нарекают тебя да по отечеству? —
Тут проговорил оратай-оратаюшко:
—Ай же ты, Вольга Святославович!
Я как ржи-то напашу да во скирды сложу,
Я во скирды сложу да домой выволочу,
Домой выволочу да дома вымолочу,
А я пива наварю да мужичков напою,
А тут станут мужички меня похваливати:
«Молодой Микула Селянинович!»…